ГЛАВА 32

Едва Сет прошел сквозь завесу из лунного света, как мир вокруг изменился. Это был не просто переход с той стороны, где владычествовала его новая мать, и где все дышало совершенством и покоем, в жестокий и раздражающе резкий мир смертных. Один шаг изменил и его самого. В то же мгновение он почувствовал результат сделки, заключенной с Соршей. По ту сторону завесы Сет уже не был смертным. Он стал фэйри.

Земля под его ногами как будто изменилась. Он чувствовал каждую травинку, всех бесчисленных зверюшек и насекомых, живших на поверхности и в норах. Далеко от него пролетала белая цапля. Сет уловил потоки воздуха, сопровождавшие взмахи ее крыльев.

Сорша сжала ему руку.

– Поначалу тебе все будет казаться странным. Я видела, как происходят перемены у смертных Летнего двора. Не пугайся. Пусть новые ощущения укоренятся в тебе.

Сет даже говорить не мог. Чувства (и не только пять привычных) переполняли его до краев. Он понял, насколько ограниченно восприятие смертных людей. Сейчас он знал и понимал то, что даже не было связано с чувственным восприятием. Он ощущал нарушение порядка вещей на глубинных уровнях, недоступных смертным. Более того, он сразу понимал, как все должно быть и что надо сделать для восстановления порядка.

– А они… мы все так чувствуем? – спросил Сет и не узнал своего голоса.

Голос обрел непривычную мелодичность, будто звуки проходили через особый смягчающий фильтр.

Сорша ответила не сразу. Она по‑прежнему крепко держала Сета за руку.

– Нет. Не в такой полноте. Но другие не являются моими детьми. Ты у меня один.

Взглянув на Соршу, Сет и ее увидел по‑новому. Между его названой матерью и им самим протянулись лунные цепочки, похожие на серебряную филигрань. В пределах Страны фэйри Сет их не видел.

– Что это? – спросил он, дотрагиваясь до лунной паутины.

Внешне странная паутина казалась сотканной из лунного света и совершенно неосязаемой, однако Сет сразу же ощутил ее прочность. На ощупь она напоминала тонкую кольчугу.

– Этого больше никто не увидит. – Сорша взяла его другую руку. – Это мы. Эти нити – как пуповина, словно ты действительно родился из моего чрева. У нас с тобой общая кровь. Это значит, что ты будешь видеть бытие мира, знать суть вещей… Прежде я не знала, как тебе объяснить.

– Видеть бытие мира?

Он посмотрел на белый прибрежный песок. Сет не видел, а чувствовал явления этого мира: крабов, снующих в песке, чаек и крачек, устроившихся на ночлег. Он сделал несколько шагов к морю. Едва ноги соприкоснулись с водой, и он почувствовал весь морской мир, смертный и бессмертный. К востоку от этого места совокуплялись сельки[14]. Мерроу спорила и ругалась со своим отцом.

– Это не видение, – сказал он Сорше. – Я чувствую мир. Но по‑иному. Раньше я только думал, что живу. На самом деле во мне едва теплилось сознание.

– Вот что значит быть фэйри. И вот что значит быть… моим сыном. Гончие порождают страх. Ганканахи – творцы неуемных плотских желаний. На этом сосредоточены все их чувства. – Она увела Сета от воды к старому выветрившемуся камню. – Чувства, о которых я сказала, будут доступны и тебе. Наряду с множеством других. Весь спектр чувств доступен лишь немногим. А так… каждый ощущает что‑то сильнее, а что‑то слабее. Ниалл острее чувствует страхи и плотские страсти. Ты будешь чувствовать справедливость, логику решений и чистый разум.

Сорша села на камень. Сет тоже сел и стал ждать ее дальнейших слов.

– Видение – это нечто иное. – Взгляд Сорши был настороженным, но голос звучал твердо. – Мы с сестрой обладаем даром предвидения. Она предпочитает видеть нити, дергая за которые можно породить хаос. Я сосредотачиваюсь на предотвращении войн, стычек и беспорядка. Но мы обе видим всего лишь варианты развития событий будущего. Об этом ты должен постоянно себе напоминать.

– Потому что я – твой.

До сих пор Сет считал, что эта сделка принесет ему лишь неопределенно долгую жизнь и силу. О других возможных вариантах он даже не задумывался.

– Да, Сет. У тебя будут… некоторые отличия от других фэйри, – сказала Сорша, опять сжимая ему руку. – Но иногда видение становится чрезмерным. Оно переполняет тебя. Тогда самое время отправиться в Страну фэйри. Не надо ждать, пока истекут здешние одиннадцать месяцев. Ты в любое время можешь вернуться ко мне. Вернуться в свою смертную природу. Там наши кровные узы не будут действовать.

– А другие… другие изменения…

Сет пытался справиться с лавиной ощущений, нахлынувших на него. Только сейчас он понял, почему Ниалл называл дар превращения проклятием.

– Я вижу возможности, – добавил он.

Сорша еще крепче сжала ему руку.

– Твои нити менее ясны. Ты видишь лишь чужие нити. Только иногда… Я пока не знаю, что и в какой мере ты унаследовал от меня.

Сет опустил голову и закрыл глаза, пытаясь отстраниться от всего, кроме слов Сорши. Потоки ощущений отдалились и превратились в подобие едва слышимой музыки. Зато серебряные нити знания сияли во всем своем великолепии, как дороги. Он мог пойти по любой из них и получить знание, но ему этого не хотелось. Знать без возможности что‑то изменить и исправить – это снова делало его похожим на смертного человека. Сейчас ему очень хотелось погасить ссору двух мерроу. Он видел их нити. Разгневанная дочь собиралась уйти. Сет знал, что вскоре отец будет оплакивать ее, поскольку избранный ею путь вел к верной гибели.

– Как ты все это выдерживаешь? – прошептал он.

– Я меняю то, что могу, и смиряюсь с тем, что мне не по силам. Я необычайно сильна, но не всемогуща. – Сорша встала перед ним и вглядывалась в него. – Ты научишься, иначе я бы тебя не выбрала. Я не знаю, как ты будешь поступать. Знаю только, что в тебе теперь живет значительная часть меня. Ты сможешь делать все, что задумаешь. Ты из тех, кто убивает драконов и совершает иные подвиги, достойные баллад.

Дар Сорши оказался куда щедрее того, о чем он просил. У Сета была цель, истинная цель; как здесь, так и в Стране фэйри. Там он создавал произведения искусства для своей королевы‑матери. В мире смертных он будет… наводить порядок, насколько это в его силах. Будь у него необходимые качества, он мог бы стать «рукой порядка» Сорши в этом мире.

– Я не умею сражаться. Не знаю политики фэйри. Боюсь, я здесь вообще ничего не знаю…

– А кто твои друзья? – подсказала Сорша.

– Эш, Ниалл… – Сет улыбнулся, поняв ее намек. – Как я не подумал? Ниалл умеет сражаться. Габриэл и Чела – тоже. Дония прекрасно разбирается в политике фэйри. Да и Ниалл, и Эш тоже. Даже стражники Летнего двора. Мне есть чему поучиться у всех трех дворов.

– У всех четырех, – поправила Сорша. – Но тебе незачем это делать. Сет, ты не должен превращаться в героя. Ты бы мог остаться в Стране фэйри, заниматься искусством, гулять и беседовать со мной. Я бы приглашала к нам поэтов, музыкантов, философов и…

– Каждый год я буду обязательно возвращаться домой, к тебе. – Он поцеловал ее в щеку. – Но этот мир – он тоже мой. Я могу помочь тем, кого я люблю. Помочь тебе, Эш, Ниаллу. Я могу сделать оба мира более спокойными и безопасными.

Они умолкли. Сет думал о двух мерроу, ссорящихся под водой.

– Если бы водоросли плотно сплелись, как во время бури, и не позволили ей уйти…

Случилось так, как он задумал. Рассерженная и подавленная мерроу поплыла домой.

Сет хотел похвастаться Сорше, но та порывисто обняла его и сказала:

– Мне пора уходить. Возвращайся к своей Айслинн. Ищи свое новое место в этом мире. Если я тебе понадоблюсь…

– Ты всегда мне нужна.

– Позови, и я приду. – Сорша посмотрела на него с тревогой и надеждой. Так смотрел на него отец, когда он был мальчишкой. – Или сам приходи. В любое время. Девлин позаботится о твоей безопасности, как Ниалл и…

– Я знаю. – Сет снова поцеловал ее в щеку. – Я помню все твои наставления.

– Не будем затягивать прощание, – вздохнула Сорша.

Она слегка взмахнула рукой, и перед Сетом появилась небольшая дверь, ведущая в парк Летнего двора. Сорша молча смотрела, как ее сын скрылся за дверью.

Сет получил магическое зрение раньше, чем превратился в фэйри, и потому его не удивило, что парк полон гуляющих и резвящихся подданных Летнего двора. Аобель, как всегда, плескалась в фонтане. Появление Сета заставило ее замереть. Застыли и стражи‑рябинники. Танец летних дев оборвался.

– Надо же, как неожиданно, – пробормотала Аобель.

Вода вокруг нее замерзла, и капельки льдинками повисли в воздухе.

Сет стоял, не в силах вымолвить ни слова. Он переживал настоящий шок от разницы в восприятии. Голос Аобель не изменился, но сила, которая прежде влекла его к водной фэйри, исчезла. Теперь Сету не требовался никакой амулет. Реальность стала иной. Иным стал и он сам. Земля дышала у него под ногами. Вздохи деревьев сплетались в удивительную музыку. Никто из фэйри не решался заговорить.

– Ты такой же, как мы, – наконец прошептала Трэйси. – Уже не смертный.

Она подошла к нему. Лицо Трэйси было грустным. Впрочем, насколько Сет помнил, у нее всегда было печальное лицо. Правда, сейчас у нее по щекам обильно текли слезы.

– Что ты наделал? – спросила она, обнимая его.

Впервые прикосновение летней девы никак не повлияло на Сета. Ему не захотелось удержать ее в своих объятиях. Он больше не боялся погрузиться в забвение.

– Я изменился, – ответил Сет, высвобождаясь.

Но Трэйси была безутешна. Тогда ее обнял Скелли, и она громко рыдала у него на плече. Остальные летние девы плакали беззвучно.

– Вам бы радоваться, – сказал Сет.

Он чувствовал себя более сильным и уверенным, чем прежде. И более… живым.

– Это то, чего я хотел.

– Вот и они тоже, – объяснил Скелли. – Потому сейчас и ревут. Помнят, как приносили ту же глупую жертву.

Аобель не хмурилась и не плакала. Она послала Сету воздушный поцелуй.

– Иди к нашей королеве, Сет. Но знай: жизнь фэйри не такая прекрасная, как ты думал. Ей пришлось сделать то, что было нужно для ее двора.

Сету сдавило грудь. Перемены произошли не только с ним. Перемены явно произошли и здесь, и он боялся узнать больше об этих переменах. Страх нарастал с каждым мгновением. В Стране фэйри, рядом с Соршей, он забыл о волнениях. Там он ощущал покой и уверенность. Теперь он вернулся к своей любимой и пока надеялся, что их совместную жизнь еще можно поправить и спасти.

Сет не заговорил со стражниками. Не постучался в дверь, а просто открыл ее и вошел в лофт. Айслинн была там. Скулы на ее лице проступали острее, будто она слишком сильно похудела. Это первое, что бросилось Сету в глаза. И почти сразу же он заметил, что она сидит гораздо ближе к Кинану, чем прежде. Айслинн улыбалась, глядя на него, а Кинан о чем‑то говорил.

Сет вошел, и в комнате стало пронзительно тихо. Кинан не отодвинулся от Айслинн, но замер. Улыбка Айслинн исчезла, сменившись удивлением и неуверенностью.

– Сет, – прошептала она.

– Привет. – Он давно уже так не волновался, как сейчас– Я вернулся.

Лицо Айслинн менялось каждое мгновение, будто незримый ветер гнал по нему волны эмоций. Потом она вскочила, подбежала к Сету и оказалась в его объятиях. В тот момент мир снова стал для Сета понятным и справедливым. Она плакала, вцепившись ему в плечо.

Кинан тоже встал, но не двинулся с места. Вид у него был взбешенный. По комнате заклубились вихри. Кожу Сета обожгло горячим песком.

– Ты уже не смертный, – пробормотал Кинан.

– Да. Теперь я – один из вас, – подтвердил Сет.

Не выпуская его руки, Айслинн чуть отстранилась и стала вглядываться в его лицо.

– Что ты сделал? – спросила она.

– Я нашел ответ. – Сет вновь притянул ее к себе. – Я скучал по тебе.

Кинан молча прошел мимо них к двери. Он двигался как заводная кукла.

Айслинн напряглась. Сет не знал, останется ли она с ним или побежит за Кинаном.

– Кинан! Постой! – крикнула она.

Но король Лета уже вышел из лофта.

Дония сразу поняла, кто стучит в ее дверь. Придворные донесли ей, что Сет вернулся в смертный мир, став фэйри. Появление Кинана было неизбежным.

– Ты ведь знал, где он, – начала Дония.

Ей требовалось его подтверждение. Они слишком долго играли в полуправду. Время подобных игр кончилось.

– Ты знал, что Сет находится в Стране фэйри.

– Знал, – тихо ответил Кинан.

Он стоял в дверном проеме и смотрел на нее своими прекрасными глазами цветущего лета, о которых она мечтала большую часть жизни. Он молча просил простить его. Дония знала: ему очень хотелось услышать от нее хоть какие‑то слова, дающие надежду на будущее.

Но Дония не могла выговорить эти слова. Она сказала ему другое:

– Теперь Эш узнает правду.

– Неужели я все разрушил?

– Ты имеешь в виду ее?

Дония не подошла к нему, не дотронулась до плеча, как раньше. Часть ее и сейчас была готова броситься к нему. Но она помнила, как искренне он говорил ей о любви, а через несколько дней бросил ее и стал обхаживать Айслинн. Такой поворот был вполне ожидаемым, но это больно задело Донию. И боль не прошла до сих пор. А теперь – новый поворот и новый его приход за утешением.

– Да, Кинан. С ней ты все разрушил.

– А с тобой? – спросил он.

Она отвернулась. Иногда любви бывает недостаточно.

– Думаю, да.

– Я просто убежал из лофта, – выпалил Кинан. – Дон, я все испортил. Моя королева… я вообще не представляю, как это скажется на моем дворе. Я потерял тебя. Ниалл меня ненавидит. А Сорша теперь нянчится с этим бывшим смертным. Я…

Он смотрел на Донию. Прежде, когда Кинан был чем‑то расстроен, это проявлялось в пульсациях солнечного света. Сейчас его кожа почти не светилась.

– Что мне делать?

Он опустился на колени.

– Что делать? Надеяться, что кто‑то из нас будет добрее к тебе, чем ты был к нам, – прошептала Дония.

Потом, чтобы не размягчиться, как бывало, она повернулась и ушла, оставив короля Лета стоять на коленях в прихожей ее дома.

Дата добавления: 2015-09-06