Глава 15. И ГДЕ МЫ ПЛАКАЛИ

И где мы плакали,
Когда мы вспоминали Зайон.
И как нам спеть песню Короля Альфа
На этой странной земле?

-Меня зовут Рас Петр, - сказал худощавый дредлок, - но все называют меня Педро, - Он церемонно протянул руку Айвану и, когда они обменялись рукопожатием, слегка поклонился.

-Лучший резчик во всем Кингстоне, - сказал Жозе.

Дредлок чуть склонил голову, словно давая понять, что эти слова - не более чем формальность, и сел за стол, на котором были разложены плотно свернутые цилиндрические упаковки ганджи.

-Слышал уже эту песню, "Меч их да внидет в сердца их "? - спросил Жозе.

Рас Петр кивнул. Его медузообразная голова склонилась над травой: он изучал каждую шишечку, вдыхал ее запах и пробовал на ощупь и только после этого с видом эксперта нарезал се своим остро заточенным резаком.

-Это Айван - он ее сочинил, - сказал Жозе.

Дредлок, казалось, был не в себе, и вокруг него стояла атмосфера глубокой меланхолии.

-Ну да, - пробормотал он, и на миг на его губах промелькнула улыбка. - Я слышал ее однажды - будет великая песня. - Он посмотрел на Айвана, кивнул, и вновь Айван почувствовал в нем неизбывную печаль.

-Тут вся трава? - спросил Жозе, указывая на стол.

-Вся до последней, - сказал Петр.

-Хорошо, скоро мы сможем все реализовать. Мне дали слово, - сказал Жозе, пристально смотря на Расту. - Завтра и начнем, если хочешь. Как ты сам?

Нож замер. Петр медленно поднял голову, и Айван увидел доброе лицо с большими глазами, в которых затаилась боль, ушедшая на самое дно и мерцающая темным огнем.

-Бвай-Жозе, я так скучаю по королеве моей - и мальчик мой... - его голос стал еще глуше, и он покачал головой. - Мальчик мой, он так по маме скучает, так скучает...

Мужчины замолчали, окруженные тягостной тишиной. Раздавался только ровный шипящий звук лезвия, нарезающего траву.

И где мы плакали,
Когда мы вспоминали Зайон.
И как нам спеть песню Короля Альфа
На этой странной земле?

-Грядут лучшие времена, - неуверенно проговорил Жозе. - Ладно, я привел сюда этого братца работать с тобой - хороший парень - если ты, конечно, согласен.

-Ты пришел сюда ради бизнеса? - спросил Рас Петр чуть надтреснутым голосом, не поднимая головы, словно разговаривал сам с собой.

Айван почувствовал, что они здесь лишние.

-Ладно, я не говорю, что так считаю. Мой бвай больной совсем - грудь у него слабая от рождения. Не уверен, будет ли он в порядке без своей мамы... - Голос сам собой потух, и Рас Петр устремил взор на своих посетителем. Хотя Айван был убежден, что он никого не видит.

Жозе топтался на месте и явно хотел что-то сказать, но не сказал, и снова воцарилась гнетущая тишина. Айвану было не по себе, это усилило чувство неловкости их незваного вторжения. Он наблюдал за Жозе, ожидая от него какого-нибудь знака, и пытаясь представить себе, что скрывается за его невозмутимостью и темными стеклами очков. Наконец Жозе молча встал и направился к двери.

-Ладно, Педро, мы в другой раз. Пойдем, Айван. - Его голос прозвучал для этой комнаты слишком громко.

Рас Петр не шевельнулся и ничего не ответил. Оказавшись под звездами, Айван почувствовал огромное облегчение.

-Фууух, - выдохнул Жозе, - бвай, тяжело-то там как, да? Брат Педро сейчас под очень тяжелым прессом.

-А что случилось? - спросил Айван, вспоминая скорбное лицо Педро.

-Солдаты застрелили мать его ребенка, сказали - по ошибке. Прошло уже полмесяца - я думал, Педро готов снова начать торговлю. - Он покачал головой. - Ладно, оставим его в покое на время.

Айван не двинулся.

-Что случилось? - спросил Жозе.

-Ты иди, - сказал Айван. - А я останусь.

Он сказал это, повинуясь внезапному импульсу, и сам не вполне был уверен, хочет ли он вернуться в тягостную атмосферу этого маленького дома. Но он был убежден, что "Райские сады" ему сегодня уже неинтересны. И кроме того, было в тихих манерах молодого Раста что-то такое, что глубоко его тронуло.

Жозе посмотрел на него с удивлением. Потом улыбнулся.

-Отличная мысль, брат, - может, так все и заработает. Педро - лучший резчик из всех, кого я знаю. У него есть чувство травы.

Айван подождал, пока рев "хонды" удалится, и робко постучал в дверь. Ответа не было. Он потянул за ручку, и дверь с громким скрипом отворилась. Рас Петр неподвижно сидел перед горками ганджи, распространявшими свой особенный запах.

- Вот, знаешь, я опять пришел, - смущенно сказал Айван.

-Одна любовь, ман, - сказал Рас Петр и поклонился. Затем его губы задвигались, но слов было не разобрать.

-Что ты сказал? - спросил Айван.

Рас Петр мягко улыбнулся и повторил громко:

-Как радостно и славно для нас, братья, пребывать в единстве.

-О, - сказал Айван.

-Как будто прекрасный дождь омывает нас, стекает по волосам и по бороде. - Рас Петр поклонился и улыбнулся. - Добро пожаловать, дорогой.

Айван был смущен.

-Скажи мне кое-что, - сказал Рас Петр, напряженно в него вглядываясь. - Жозе послал тебя сюда?

-Нет, - ответил Айван удивленно. - Никто меня не посылал. Я сам захотел прийти.

-Это Любовь единая, брат, садись со мной, покурим благословенную Джа траву.

Они молча сидели и курили, и Айван чувствовал, как атмосфера в комнате незаметно преображается. Молчание стало переноситься легче. Рас Петр обращался с травой с щепетильной и уважительной заботливостью. Он церемонно протянул ему чалис, странным образом напомнив Айвану о Маас Натти. Дым был смоляной, богатый на вкус и очень сильный, и Айван немедленно воспарил в заоблачные сферы, где мысли лениво проплывали, как облака, превращаясь в какие-то тщательно вырезанные, словно острым лезвием света, формы и фигуры. Через стол, как будто на далеком расстоянии, спутаные-сваляные столбы волос восставали из головы Растамана и в своем змеевидном бешенстве обрамляли лицо, резко контрастируя с его деликатными чертами и печальной безмятежностью. Неожиданно удары судьбы и текущие проблемы показались Айвану не такими уж насущными, почти смехотворными. Рас Петр весь ушел в опустошающую рефлексию. Что и говорить, подумал Айван, в его голове умещается целая Библия, а он находит отдохновение в одном-единственном скорбном стихе, который повторяет с гипнотической монотонностью.

-Даже сегодня, - сказал Рас Петр, - я жалуюсь и горюю... Удар оказался сильнее, чем я мог выдержать, да. - Кивая косматой головой, он, казалось, подтверждал произносимые слова. - Как заново родился, - сказал он. Затем внезапно поднялся и кивком велел Айвану следовать за ним.

Заглянув в спальню, Айван почувствовал, что стал вдвое выше, что он видит все в двойном свете и вне времени. Там лежал юный дредман, уменьшенная копия Рас Петра. Он спал, но его прерывистое дыхание выдавало болезнь, и лихорадка сияла на воспаленном лице, которое было совсем нехорошим. Айван видел, что Растаман смотрит на сына глазами, горящими от гордости, страха и трепета. Его губы снова зашевелились, как будто распространяя заклинания в собравшемся вокруг мальчика душном воздухе, он мог отогнать то, чего так боялся.

-Те, кто сеет нечестье и плодит злобу, пожнут их сполна, - пообещал он. - И кто копает яму, тот в нее упадет.

Они вернулись в комнату. Время от времени Рас Петр выходил из нее, чтобы вытереть мальчику пот. Или же, едва держась на ногах, с беспокойством в глазах, беззвучно шевеля губами, смотрел на лицо спящего, которое, как в зеркале, отражало его собственные черты.

Айван вдруг обрел дар речи - поначалу, чтобы отвлечь Рас Петра. Но порой перед ним возникало лицо Эльзы, и он рассказывал, как она вылечила его от безумия и остановила боль... К тому времени, когда взошло солнце, между ними все было улажено.

Дата добавления: 2015-09-06