Деревня Архипово. РСФСР. 1941 год

Степаныч перекусил зубами сухой стебелек травы и лениво пихнул в бок лежавшего рядом Карпова, невысокого русоволосого мужичка в вылинявшей гимнастерке.

- Гляди, Ленька опять к Маринке бегал... Тьфу ты, нашел время.

Карпов лениво приоткрыл один глаз и протянул:

- Тебе то, что... Дело молодое...

- Ага, молодое-то - молодое, но вот поглядишь на такую Маринку, куды там. А как представишь, скоко она крови с мужика в день выпивает...

- Ну и сказанул, сам хоть понял, чего...

- Чего, чего. Того.

Степаныч принялся за следующую травинку и его собеседник пробурчал:

- Так всю траву сожрешь, Степаныч. Коровам-то оставь малехо...

- Да где оне, коровы-то? Немец придет, тут и травы не останется, не то что...

Сзади послышался знакомый топот сапог, и мужики не спеша приподнялись с пахнущей летом земли.

- Чего разлеглись? - раздался голос откуда-то сверху, - работы, что ли нет?

Траншея не дорыта, а они лежат.

- Тьфу, на тебя, Кузнецов, - сплюнул Карпов. Хотел видно еще что-то сказать, но мозолистые, черные от загара руки уже потянулись за лопатой.

- Оно-то, конечно, - степенно произнес Степаныч и тоже потянулся за инструментом.

Молодой лейтенантик сверкнул глазами и умчался, напоследок крикнув строго:

- Батя с обходом идет! Смотрите мне.

- Тьфу, на тебя, короста, еще раз, - процедил Карпов сквозь зубы и принялся долбить сухую землю.

Степаныч последовал его примеру, но работал в отличие от напарника неспешно. Движения его были округлы и полны смысла. Ко всему он еще и ухитрялся бурчать себе под нос:

- А вчера, слыхал, Иван? Разведка донесла, что близко сволочи. Под Тихим прорвались, сюда прут... Те вон давешние, барнаульцы, что ли, ну которые без винтовок вышли, говорили, что техники у немца много. А техника это что? А? Стало быть танки... А наши никак госпиталь в тыл не уведут. А это считай три тыщи душ...

- Тыща, - вставил Карпов, вонзая лопату в грунт.

- Три, Ванечка, три, минимум. Куда им бежать если что? Говорил тебе давеча, догонят нас до самой Волги, как пить дать, если в землю не вгонят раньше...Танки - это танки. Их с винтовки не прошибешь, а пушку Кузьмич доломал на днях. Затвор перекосило, говорит, не выправить. Ты б сходил, посмотрел...

- Сам пускай смотрит, деятель...

Степаныч вздохнул:

- Нас вот гляди, хорошо, если сотня наберется. Батя смурной ходит, как я не знаю... А ты говоришь на танки с пулеметом...

- Я не говорю...

- Ото и молчи лучше, курва, гранаты есть, бутылей хлопцы ящик притащили с глупостью этой зажигательной... Как думаешь, отобьемся?

- Хера...- емко ответил Иван.

Степаныч присел на бруствер.

- Давай покурим что ли...

- Ты ж не куришь! - удивился Карпов, разгибаясь.

- А я посмотрю, - захихикал напарник, - Жарко, аж до костей...

- Копай, Степаныч, копай, - нехорошо ухмыльнулся Иван, - Слыхал, чего Кузнецов говорил? Батя с обходом.

Степаныч пошлепал себя пилоткой по лысине. С нее ручьями катился пот.

- Он с обходом, а мы с приходом... Покури.

- Слабоват ты стал, Вася, - Иван вдруг сделал испуганные глаза, нагнулся и стал швырять землю как одержимый, - идет!

Василий ойкнул, соскочил в траншею и стал помогать. Карпов меж тем отложил лопату и полез в карман вылинявших, как и гимнастерка штанов за спичками.

- Шутка, Вася, шутка! Не трепыхайся!

- Тьфу, на тебя Иван! - распрямляясь, произнес Степаныч. - И шутки у тебя нерусские. Ты часом не хохол?

- Не, а че? - хитро прищурился Карпов.

- А то, что хохлы только такие противные. Вот Бондаренко, к примеру. Но не русский ты точно. Факт.

Солнце поднялось совсем высоко, озаряя эту горстку несчастных людей, вынужденных ковыряться червями в жаром дышащей земле, для того чтобы насколько возможно оттянуть момент, когда в их раздавленных гусеницами тяжелых грохочущих чужих чудовищ телах, закопошатся столь мирные сейчас в свете этого дня настоящие земляные черви...

...Танки появились наутро. В предрассветной дымке, от едва различимой линии горизонта, отделились небольшие, похожие на спичечные коробки, движущиеся жужжалки, и медленно, медленно, пока еще почти бесшумно, двинулись навстречу, втиснутым в траншею людям.

Было в этом, что-то неестественное и неотвратимое. "Спичечные коробки" настолько не вписывались в окружающий их пейзаж, что казались чем-то неземным, инопланетным, принесенным извне.

Сердца стучали не так как обычно, и что-то холодное и немного липкое цеплялось за внутренности. Предчувствие беды нависало в воздухе, в прохладе этого обыкновенного июльского утра.

* * *

Дата добавления: 2015-09-06