И.Вершинин. Расскажите поподробнее о вашем вылете с Башаевым, когда вас подбили. И вообще, что он был, по вашему мнению, за летчик - Дмитрий Башаев?

В.Коллегин. Ну что о нем тебе сказать? Он был довольно хорошим летчиком. А потом, видишь ли, он после меня погиб. Он никогда ничем не хвастался. Столько у него кораблей было потоплено, штук восемь, наверное, а он имел всего только два ордена. Непонятно все это было даже мне самому. А вообще, если так говорить, он был и как человек, и как летчик очень хороший. Но была у него такая болезнь: он был дальтоником, не разбирался в цветах. Но он уже к этим цветам как-то привык: какие-то для него были серые, какие-то белые, и так далее. По его представлениям. А красный и синий цвета он, конечно же, не разбирал.

Ну а теперь - о том самом нашем вылете, когда нас подбили. В общем, получилось такое дело, что они с штурманом полетели на задание, по ним начали, как всегда, стрелять. И вот этого штурмана как раз в это время ранило из пулемета. Его отправили в госпиталь. Понял? А Башаев был летчик такой, что с ним обязательно должен был кто-то лететь из опытных штурманов. И меня вызвал штурман эскадрильи Шарапов. Этот Шарапов был хорошим человеком. Небольшого роста, он был по национальности татарин, но по-татарски никак и говорить не умел, в общем, татарин - это его одно название было. Хороший мужик был, он такой, знаешь, спокойный был, никогда не кричал, не ругался, тихо и спокойно все объяснял.

Так вот, пригласил меня этот Шарапов к себе и сказал: "Я тебя назначаю с Башаевым лететь, пока его штурмана нет! Как ты?" А ему ответил только одно: "Раз надо лететь с Башаевым, значит - надо лететь. Мне-то что? Раз нужно, значит - нужно". Я никогда не говорил, когда меня назначали с кем-то лететь: а кто, а зачем? Я этого просто никогда не спрашивал. Считал, что раз нужно, значит - нужно. Только спросил его: "А штурман его где?" "Штурман у него в больнице лежит, - сказал мне Шарапов. - А штурман ему необходим, потому что он старый летчик, он должен лететь, мы не можем другого кого-то пустить. Вот ты с ним и полетишь. Согласен?" А Башаев тогда был известный летчик, у него уже на тот момент было штук восемь кораблей потоплено уже. Я сказал ему: "Почему не согласен? Раз вы говорите, что надо, значит - надо. Зачем спрашиваете? Надо - значит - надо". Тогда он мне сказал: "Так, посиди тут, я сейчас его приглашу сюда. Познакомлю вас". Конечно, мы немного знакомы были тогда, раз в одной эскадрилье служили, значит, друг друга знали, но тесного такого общения не было. И он тогда его позвал. И пришел он с Башаевым. Шарапов сказал ему: "Вот я тебе даю штурмана".

Башаев посмотрел на меня и улыбнулся. Он был такой здоровый, высокий, а я ему был по плечам. Понимаешь? Он, Башаев, меня тогда и спрашивает: "Ну как, полетаем с тобой?" Я говорю: "Полетаем. Отчегож не полетать? Если желаете, я с вами полечу". "Все, договорились", - сказал он. И вот так с ним мы начали летать. Во время таких вылетов я ему всегда показывал, как и что. Он за это меня благодарил. И в предпоследний раз, когда мы с ним летали, нас немцы "стукнули". Мотор выбили еще тогда. Мы далеко где-то летали, где-то в середине в море. И тогда же с ним вместе мы угробили один корабль немцев. И летели уже еле-еле на одном моторе, потому что один мотор у нас уже выбили. Я ему тогда говорю: "Башаеч, ты набирай немного высоту. Понемногу, пока один мотор еще у нас крутится". Он говорит: "Правильно! А то плюхнемся - и в воде будем". И вот мы с ним полетели. Он начал потихонечку набирать-набирать высоту. Набрали потом нормальную высоту, уже на этой высоте можно было лететь. Мы уже почти прилетели на аэродром. Но не на свой, а на какой-то другой. На нем, по-моему, штурмовики тогда стояли.

И вот, когда мы с ним почти дотянули до этого аэродрома, у нас начал отказывать второй мотор. Мы разворачиваемся и видим: вода, там какое-то болото или замусленное озеро. В общем, там в воде трава и всякая дребедень была. Нам надо было через это болото перелететь, а там уже начинался этот аэродром штурмовиков. Но как только мы развернулись для того, чтобы сесть на этот аэродром, я, помню, ему еще сказал тогда "давай разворачивайся", как вдруг у нас: хлоп, и второй мотор отказал. И мы как в эту тину болотную плюхнулись! Ты понял? То есть, в воду в эту. И у меня вся кабина заполнилась водой. Люк открылся, вот вода и затекла в кабину. Ну подумал так грустно: "Ээээ". Но внимания на это не стал обращать. Потом посмотрел и заметил: в воде одни плоскостя. Ну а на "Бостонах" наших тогда были такие здоровые плоскостя! А потом открыл верхний люк, вернее, у нас не люк был, а такой остролюк. Вот я его стащил оттуда, выбросил, а сам вылез оттуда и пришел в кабину к Башаеву. Смотрю: он так лежит на штурвале. Я подумал: он что, здорово убился там, че это он там? Я постучал по колпаку. Он посмотрел на меня. Я его спрашиваю: "Нормально у тебя?" Я открыл потом его кабину, спросил: "Ну че, Башаеч? Ничего тебе плохого нет?" "Да нет, - сказал он мне, - нормально все у меня". Я ему тогда сказал ему: "Давай вылезай, чего сидишь? Давай покушаем". А мы не жрали тогда что-то. "О, вот это ты правильно говоришь, штурманец", - сказал мне он. Я ему на это ответил: "Давай вылезай". Так что вылезли мы ищ этого самолета. Потом вылез из своей кабины и стрелок-радист. Этому стрелку я дал задание, сказал: "Передай на аэродром, что мы плюхнулись здесь. Если они не видели этого, передай им, что мы на посадку шли". Потом мы покушали, стрелка в кабину отправили: мол, давай лезь наверх, мало ли что там может быть. Если кто-то придет, чтоб тоже другие видели. Потом с помощью стрелка-радиста позвонили на аэродром по радио. И нам ответили: "Мы видели. К вам уже выехали машины. Ну все, ждите". Ну а мы что? Сказали: "Все ясно". А от аэродрома до нас тогда что-то далековато было. Мы пока с Башаевым вышли, сели. Стрелку-радисту сказали: ты пока сиди за пулеметами, мало ли что может случиться, черт его знает. А вдруг придеться стрелять? Он сказал: все, я понял. Ну мы и пошли с Башаевым эти машины встречать, туда, на берег, а там, помню, еще кочки такие были. По кочкам этим пошли туда-сюда. До берега нам что-то около 200 метров нужно было идти. Мы прошли этих 200 метров. Потом смотрим: эти машины как раз подходят. Штуки три их чтоли пришло. И народ собрался: какие-то работяги пришли, чтобы осмотреть самолет, выяснить, что там случилось за дело, ну и так далее. Ну и там, если надо, посмотреть и снять вооружение, мало ли что, они тоже должны были это сделать. Уже потом они, эти работяги, принесли все наши парашюты: мой, летчика моего и стрелка-радиста. А тогда нас встретили, спрашивают: "Ооо, вы живы-здоровы?" "Живы", - говорим. "А кого-то у вас там еще нет?" - говорят. "Стрелок там, в машине находится"., - ответили им. "Поняли"., - скали нам они. Ну и все продолжали нас спрашивать, как там, чего, туда-сюда. "Мотор второй отказал, - сказали им мы, - когда пошли на посадку". "Все ясно! Но никто не убился?" "Все нормально".

Тогда они сами пошли к самолету, а нас посадили на машину и повезли в полк. В то время этим полком командовал Герой Советского Союза. Как его фамилия - не вспомню. А там стояли тогда, по-моему, Илы, ну штурмовики наши. Вот он ими и командовал, этим полком-то, летал, героя получил, чего уж там говорить. Как только нас туда привезли, сразу там и встретили. И сказали: "Идемте к командиру!" Нас встретил молодой и красивый мужик, это и был командир полка. Говорит: "Ооо, приехали. Ну как, живы-здоровы?" "Живы-здоровы, товарищ полковник", - говорим ему. "Ну ладно, - сказал он тогда нам. - Вот вам человек, он повезет вас в баню. Помоетесь в бане. (но какая там баня было? Был маленький домишко, и это как бы баня считалась.) Горячая вода там есть, тазы тоже есть. В бане помоетесь, и потом ждите, придут люди и приведут вас куда надо". Ну ясно, мы все поняли, пришли туда с Башаевым, помылись там по-быстрому. Потом вылезли оттуда. Нас встретили уже. Вышел командир полка и сказал: "Заходи ко мне, братья". Входим. Там небольшой стол накрыт, на нем стоит бутылка и закуска, все, что нужно. "Садитесь!" - пригласил нас командир полка и сам сел. За столом поспрашивал о том, как летали, ну сам, наверное, понимаешь, что такое. Я же не могу сейчас все точно рассказать, о чем тогда мы с ними говорили. Да разве и помнищь все это? "Водки выпейте в честь победы, чтоб нормально все у вас произошло, - предложил нам этот полковник. - Вот, давайте покушайте, и спать сразу после этого. Я проверю, чтоб вы спали".И вот мы там прожили у него целую неделю. Мы все это время ждали, когда за нами прилетит самолет. Знаешь, здоровый такой, двухмоторный, грузовой. И нам говорили все: завтра-послезавтра придет. И так на неделю мы задержались. Уже этому командиру полка говорили все: "Товарищ командир, ну когда же нас отсюда возьмут?" "Ждите, будет", - говорил он. А с моего полка не могли додуматься прислать самолет. Так прожили неделю. Потом передали нам: командир полка вас вызывает. Мы поняли, зачем нас он вызывает. Когда пришли к нему, он сказал: "Ну, братья? До свидания, желаю вам счастья и всего доброго". И тут же сказал: "Вас награжили орденами Красного Знамени! Поздравляю вас". Мы поблагодарили его. Хотя и не поли. Ведь до этого нам никто об этим не говорил. А оказалось, что им, значит, с нашего полка позвонили, потому что нас долго в полку не было. И тогда же в этот полк сообщили, что мы награждены орденами Красного Знамени: я и Башаев. Потом нас посадили на самолет и мы полетели в свой полк. Нас там встретили на аэродроме, командир полка поздравил туда-сюда и вручил награды.

Дата добавления: 2015-09-06