Вы бомбы сбрасывали залпом или очередью?

Как правило, это серия ложилась... Вдоль, наискосок или поперек цели, смотря какая цель.

Какая цель вот для Вас представляла наибольшую сложность в смысле ее обнаружения?

Ну конечно, это были наземные войска, скопление войск. А вот железнодорожные узлы, аэродромы, мы легко находили.

А допустим, Вы вылетаете на бомбежку аэродрома. Аэродром километра два - одна полоса, километра два - вторая, а самолеты растащены по всему аэродрому, распиханы по окраинам, замаскированы. И я сомневаюсь, что можно найти ночью самолеты, особенно с высоты четыре километра.

Осветители были. Отдельным экипажам ставили задачу бомбить полосы непосредственно. Но основная цель была самолеты, стоянки, вдоль полос... Но самолеты далеко не растаскивали. Так, все равно по окраине аэродрома.

А не было задачи найти аэродром, и допустим, часть работает по аэродрому, а часть бомбит населенный пункт, где экипажи живут?

Нет, экипажи не бомбили. По самолетам бомбили.

А что считалось уничтоженным самолетом?

Если он загорелся, это означало, конечно, что уничтожен. А дальше уже не знаю, с воздуха трудно было определить, какая степень поражения была. Но если уже загорелся, это уже значит все, цель уничтожена.

Когда Вы бомбили аэродромы, уничтожали самолеты. Вам за уничтоженные на аэродроме самолеты платили деньги?

Нет. Нам не платили.

По кораблям работали?

Да, и по кораблям приходилось. В порту, как правило. В Крыму, например. Ночью были осветители, а днем и так видно было.

Отношения между вами, летным экипажем и наземным обслуживающим персоналом как складывались?

Всегда была любовь наземного и летного экипажей. Друг друга уважали. И наземный экипаж был рад, когда самолет возвращался...

А летный экипаж благодарит техников, что у самолета не сдали моторы, ничего не нарушилось.

Не было такого отношения, что мы вроде как летаем, воюем, а вы тут непонятно чем занимаетесь?

Нет. Мы любили техников очень.

Нина Федоровна: А можно я вставлю. Я почувствовала тогда, какие у них взаимоотношения.

У них в экипаже была не только дружба, спаянность какая-то и любовь. Вот я вам расскажу. Он получил в 1944 году, в августе месяце, Героя Советского Союза. И ему предложили в 1944 году повысить образование и поступить в Монинскую академию. И он отказался. Я удивилась. Спросила уже позже:

- Почему ты отказался? Ты же мог погибнуть?

- Ну, как я мог бросить Степу Харченко, бросить полк. Я сказал, пойду в академию, когда кончится война. Мы, - говорит, - настолько сработались, мы уже не только по взгляду друг друга понимали, у нас уже интуиция "общая".

У них не дружба была, а сложнее...

Дата добавления: 2015-09-06