Глава 38. Каволата! Вот уж каволата так каволата

Каволата! Вот уж каволата так каволата! В самом деле, похоронная процессия уплыла давным‑давно. Перевернувшиеся разбитые и изрешеченные пулями лодки потонули. На плаву оставались лишь две белые гондолы. Те, на которых приплыли венецианские гвардейцы‑копейщики, Ядвига, Освальд, Бурангул, Збыслав и Дмитрий. Лодку Джеймса, Бурцева и Сыма Цзяна потопила моторка с крестом. Кондотьерская гондола, привязанная к берегу, тоже никуда не годилась: в борту и днище зияли частые пулевые отверстия. Внутри плескалась вода. Далеко на такой посудине не уплывешь. А две гондолы на десятерых – слишком мало.

– Кому‑то из твоих людей придется остаться здесь, – сказал Джеймс. – Ненадолго. Мы за ним вернемся.

– Вернемся? Ты сам‑то веришь в это?

Брави отвел глаза:

– Но[41]. В этом не будет нужды. Гвардейцы дожа нас опередят. Или немцы. Но кем‑то нужно пожертвовать, чтобы дать возможность спастись остальным.

Бурцев хмуро глянул вокруг:

– Сколько человек должно остаться?

– Я бы оставил самых тяжелых. Двух. Еще лучше – трех.

Самыми тяжелыми были Гаврила Алексич, Дмитрий и Збыслав. Хотя нет, Збыслав ранен: литвин все еще держался за голову. А под глазами – синева. Не иначе как сотрясение мозга. Легкое – скоро пройдет, но пока Збыслав вояка плохой...

– Останутся двое, – твердо заявил Бурцев.

– Даккордо[42]. Думаю, остальные доплывут благополучно. Я сам поведу одну лодку и покажу, как управляться с веслом. Это не очень сложно...

Бурцев отошел к здоровякам‑новгородцам. Шепнул негромко:

– Гаврила, Дмитрий... Мне нужен один доброволец для важного и опасного дела. Очень может быть, что дело закончится смертью.

Вперед шагнули оба. Хмурые, мрачные, решительные. Готовые на все. Вот так всегда...

Бурцев махнул рукой:

– Тяните жребий.

Оставаться выпало Алексичу.

– Только один? – Брави уже стоял рядом. Хмурился недовольно...

– Вторым буду я. У меня тоже вес немаленький.

Такого поворота Джеймс никак не ожидал. От былой невозмутимости не осталось и следа.

– Почему ты?! – понизил голос папский шпион‑убийца. – Твое место в гондоле, Василий.

– Эх, сказал бы я тебе, брави, чье место в ганд... Да не буду – все равно не поймешь!

– Это ты не ничего понимаешь, русич! – киллер взволнованно шептал уже в самое ухо. – Кнехт‑лазутчик говорил, что твоя персона больше всего интересовала Бенедикта. Значит, и дож в первую очередь пожелает захватить тебя. И потом, кроме меня только ты знаешь, где мы будем искать убежище. Если тебя схватят, если под пытками вызнают о «Золотом льве»...

– Не доверяешь, Джеймс?

– Ну, не то чтоб... – бесстрастный брави совсем смутился. – И все же не понимаю почему?

Да уж куда тебе!

– Во‑первых, я не привык прятаться за чужие спины. А во‑вторых, ты прав: для Хранителей Гроба и дожа лишь я один представляю ценность. И, смею заверить, для Папы Римского – тоже. Так что пусть у тебя даже не возникает мысли выкрадывать и переправлять в Рим кого‑либо из моих ребят – это бесполезно. Ну а в‑третьих... – стволом «вальтера» Бурцев оттолкнул Джеймса от своего уха, – вот эта штуковина однажды уже отпугнула гвардейцев дожа. Так что впредь они будут бояться меня больше, чем кого‑либо из нас.

Он, действительно, очень рассчитывал на это.

– Но твой железный дито не может извергать руморэ смерти вечно!

– Как‑как ты сказал? Дито? Руморэ?

– Палец. Шум...

Бурцев развеселился. Оригинально! «Вальтер», наверное, еще никто так не называл.

– Да, все верно. «Шума смерти» в моем «железном пальце», действительно, осталось немного. Но, надеюсь, гвардейцам дожа об этом неизвестно. И давай закончим наш спор, Джеймс. Время дорого. Ступайте к лодкам. Грузитесь и отчаливайте по‑быстренькому. А мы с Гаврилой как‑нибудь сами доберемся до твоего «Золотого льва».

Брави вздохнул:

– Идите вдоль каналов в восточном направлении. Главное для вас – попасть на портовые улицы. А уж там к «Золотому льву» вас проведет любой моряк. В таверне найдете хозяина. Узнаете его по красной роже. Не ошибетесь – вряд ли во всей Венеции сыщется вторая такая пунцовая физиономия. Спросите у него британца Джеймса. Меня позовут. И на вот еще, возьми... Здесь золото. Много золота.

Он протянул мешочек кондотьера. Кошель был пухлым и увесистым, внутри позвякивало.

– Бери‑бери, не стесняйся. В конце концов, ты мне сегодня жизнь спас.

– Спасибо! – изумленно поблагодарил Бурцев.

Кажется, с самого начала он ошибался насчет этого парня. В чем в чем, а в жадности папского брави обвинить нельзя. Жмоты не расстаются с презренным металлом так легко.

– Но зачем нам столько‑то?!

– А чтоб ваши проводники были сговорчивее и расторопнее. И хозяин «Золотого льва» тоже. Сарацинские мешочки[43]в Венеции открывают двери, развязывают языки и заставляют людей быстрее переставлять ноги. Это почти такое же верное средство, как перстень дожа.

– Так, может, нам все же стоит взять не деньги, а перстень дожа?

– Нет. Я снимал его с кондотьера не для того.

– А для чего же?

Вместо ответа Джеймс зашвырнул печатку синьора Типоло в грязные воды канала.

Ого! Еще один нехилый поступок! Этот брави, действительно, совершенно равнодушен к золоту. А вот Бурцеву, честно говоря, было немного жаль массивного золотого колечка с рисунком тонкой работы.

– Не расстраивайся, русич, – Джеймс улыбался. – Носить перстень дожа теперь опасно. Оставлять здесь – неразумно. Перстень будут искать, а тот, у кого его найдут, неминуемо погибнет. Возьми вон лучше чиавону.

Брави протянул палаш кондотьера. Что ж, хороший совет. Бурцев взял. Когда в «железном пальце» закончится «шум смерти», стальная чиавона ой как пригодится.

– Даст Бог, еще свидимся, Василий.

Судя по глазам Джеймса, не так чтоб очень он на это рассчитывал. Хотя очень хотел...

Дата добавления: 2015-09-06