Глава 27. А кнехт отчего‑то замешкался

А кнехт отчего‑то замешкался. Пыхтел, скрежетал металлом о металл.

Бурцев приоткрыл глаза. О, как! Орденский служка‑то вовсе и не собирался убивать пленника. Меч торчал в глубоком пазу колодки, а служка вставлял ключ в замок деревянного ошейника.

Вставил. Повернул...

Замок лязгнул. Открылся.

А вот теперь пришла очередь меча. Одно движение – и две посаженные на клинья, разбухшие от влаги колодочные половины развалились, отделились друг от друга. Звякнули цепью, грохнули об пол.

Плечам стало легко. Натертой шее – свободно. Ту же операцию кнехт повторил и с ножными колодками. Молча отошел к следующему пленнику – к Освальду. Пухленький человечек действовал быстро и уверено. С тюремным инструментом он обращаться умел.

Бурцев поднялся на ноги, потянулся, разминая затекшие кости, глянул исподлобья на одноглазого спасителя. Брави улыбался. То ли насмешливо, то ли дружелюбно – так сразу и не разберешь.

– Благодарю, – буркнул Бурцев. – Но позволь один вопрос. Зачем ты убил Бенедикта?

– За убийство Бенедикта мне хорошо заплатили, – киллер оскалился еще шире. – Поэтому я его убил.

Понятно... В самом деле – глупый вопрос. Можно было и не спрашивать...

– А мы? Зачем тебе понадобились мы?

– Ровно столько же мне заплатят за вашу свободу. Поэтому я вас освобождаю.

Хм...

– И кто платит?

– Человек, который очень опасается Бенедикта и Хранителей Гроба и который очень хочет побеседовать с вами.

– Что за человек?

– Узнаешь позже. Сейчас у меня нет времени для объяснений. О фретта![30]

Бурцев вспылил. Да за кого его тут держат? За игрушку в чьих‑то интригах? Нет, так дело не пойдет! Следовало с самого начала расставить все точки над «i».

– Слышь, ты, как там тебя, Джеймс Бонд...

Джезмонд посмотрел на него с нескрываемым интересом. С испугом даже.

– Откуда тебе известно? – киллер перешел на шепот.

– Что? – опешил Бурцев.

– Ты почти угадал мое прозвище.

– Какое прозвище? – Он положительно ничего не понимал.

– В Британии меня называли Банд... Джеймс‑Банд... Что значит Джеймс‑банда. В драке я один стоил целой банды.

Это было сказано не без гордости. И так вполне могло быть на самом деле, но... Банд? Джеймс Банд?!

– О, мамма миа! – выдохнул Бурцев.

Вот так совпаденьице! Он не знал, плакать ему или смеяться. Этот итальянский брави с пиратской повязкой на лице, с кликухой, созвучной имени киношного британского супермена, и с безупречным немецким не лез ни в какие ворота.

– Мамма миа? – Джезмонд – Джемс Банд еще выше приподнял бровь. – Ты говоришь по‑итальянски?

– Нет, мать твою!

Бурцев выругался. Загнул от души – по‑русски. Все равно ведь трехэтажный мат тут никто не поймет. Ошибся... Брави понял. Заметил невозмутимо. Тоже на русском. На древнерусском:

– Я так и думал, что ты русич.

Определенно, сюрприз здесь следовал за сюрпризом!

– Да, елки‑палки! Я‑то русич, но ты?! Неужели... тоже?!

– Вообще‑то, я англичанин...

– Хм, я тоже так сначала подумал, сэр Джеймс Банд.

– Я не сэр. Я не из знатной семьи и зарабатываю на хлеб тем, чем брезгуют заниматься благородные господа.

– Ну и занимался бы в своей Англии. Как тебя сюда‑то занесло?

– В Британии у меня слишком много влиятельных врагов, жаждущих моей смерти. Сам понимаешь – работа такая.

Бурцев кивнул. Он понимал. Профессия наемного убийцы действительно не располагает к завязыванию дружественных отношений.

– Мне пришлось покинуть родину. Выполнял заказы за границей. Довелось побывать и убийцей, и телохранителем. Долго скитался по Франции, Германии, Польше, Италии...

– Но язык?! Русский язык?!

В самом деле, а как же великий и могучий?

– Во время своих странствий побывал я и на Руси. Пришлось наблюдать за одним князем. Недолго, правда. Но язык руссов я все же выучил. Учитель мой – православный монах‑расстрига, принявший католичество, – ругался почти так же скверно, как ты.

– Погоди, а о каком князе‑то идет речь?

– Об Александре Новгородском.

– Ах ты, гад! – вспылил Гаврила.

С тех пор как они заговорили по‑русски, высвобожденный из колодок Алексич внимательно прислушивался к беседе. Теперь вот не усидел – полез в драку. Пудовый кулачище новгородца чуть‑чуть не дотянулся до физиономии брави. А дотянулся бы – так точно быть бы одноглазому безглазым.

Джеймс вовремя отступил. В руке брави блеснул нож.

– Тебе не терпится испытать остроту моего кольтэлло?[31]– невозмутимо осведомился наемник‑убийца.

– Гаврила, спокойно! – Бурцев поспешил встать между разъяренным богатырем и бесстрастным брави. – Все уже в прошлом. А ты, Джеймс, тоже, будь любезен, убери эту свою хреновину... «коль в тело» или как там ее?

– Кто нанял тебя за князем Александром Ярославичем шпионить? – никак не унимался новгородец. – Бояре‑изменники? Купцы? Ливонцы? Зачем? И сколько тебе заплатили, иуда?

Вместо ответа – надменная усмешка.

– Я не желаю разговаривать с тобой, русич.

Было ясно – брави сам с трудом сдерживает гнев и вряд ли удовлетворит сейчас навязчивое любопытство новгородского сотника.

– Да я! – совсем взбеленился Гаврила. – Да тебя!..

К ним уже спешили встревоженные венецианцы.

– Хватит, сказал! – рыкнул Бурцев. – Уймись, Алексич! Это приказ!

Гаврила – весь красный и злой – отступил, скрежеща зубами.

Брави вновь повернулся к Бурцеву:

– Я вижу, ты здесь главный. Так, может, назовешь свое имя? Мое‑то ты знаешь, уж не ведаю откуда.

– Василий, – хмуро представился Бурцев.

Затем, хмыкнув, добавил:

– Буслаев.

Мол, и мы тоже не лыком шиты, мистер Джеймс Банд.

– А Джеймсом Бондом я тебя назвал случайно. Просто... знавал я в свое время одного шпиона и убийцу с таким именем. Не лично, конечно, а так... гм... понаслышке знавал. Вот и брякнул наобум.

– Ну‑ну... ладно, не будем об этом. Скажи лучше, за что тебя отец Бенедикт в колодки засадил?

– А вот у него бы и спросил, – скривился Бурцев. – Вместо того чтоб резать. От живого Бенедикта было б больше пользы, чем от мертвого.

Одноглазый пожал плечами:

– Возможно. Только выкрасть его живого, не поднимая шума, не удалось бы. А по доброй воле «святой отец» с нами нипочем не пошел бы. Кстати, не забывайте, синьор Василий Буслаев, нам тоже еще предстоит выбираться из этого милого местечка.

Бурцев умолк. Да уж, милое местечко... Пробиваться, небось, придется с боем. Взять, что ли, кольчужку штандартенфюрера? Ладно, обойдемся. Стягивать ее с мертвеца – долгое дело, а времени сейчас – в обрез. Да и придется ли эсэсовский доспех кому‑нибудь впору? И бежать в нем неудобно. А от пули все равно не спасет.

Он взял другие трофеи. Поднял «вальтер» Бенедикта, сгреб под мышку «шмайсеры» эсэсовцев‑охранников.

– Умеешь с этим обращаться? – поинтересовался Джеймс.

Бурцев кивнул.

– Очень хорошо.

Расторопный кнехт тем временем разомкнул последнюю колодку – на ногах Ядвиги. Пленники быстро обувались, стягивались в кучку. Один из «МП‑40» Бурцев вручил Сыма Цзяну. Освальд и Дмитрий взяли мечи тевтонских рыцарей.

Венецианские гвардейцы глазели на освобожденных пленников с любопытством. Даже пытались улыбаться. Улыбки, однако, выходили вымученными и неискренними.

Джеймс и кондотьер что‑то обсуждали с кнехтом. Бурцев прислушался к немецкой речи.

– Что с ключами? – спрашивал начальник венецианской стражи.

Кнехт снял с пояса гремящую связку, отстегнул два ключа:

– Этот – от внутренней, а этот – от внешней решетки канала.

– Лодки?

– К внутренней решетке привязана одна гондола. Больше загнать туда не удалось.

– Ладно, хватит, – буркнул «эллин». – Посты?

– Если плыть под самыми стенами крепости – не заметят. Но на мосту с внешней решеткой – дозор, которого никак не миновать.

– Орденские братья? Хранители?

– Хранители.

– Плохо.

– Их только двое, и наблюдают они за Большим Каналом. Можно подобраться с тыла и влезть на мост...

– Джезмонд?

Брави кивнул:

– Думаю, справлюсь.

– Тогда вперед. Ты, – взгляд кондотьера уперся в кнехта, – уйдешь с нами. Тебе ведь не хочется объясняться с Хранителями по поводу случившегося здесь?

Кнехту не хотелось.

«Интересно, кто же все‑таки командует операцией? – гадал про себя Бурцев. – Одноглазый агент 007 или этот тип в железном колпаке под антику? Или у них тут разделение труда?»

Дата добавления: 2015-09-06