Анкетная стадия допроса

Первой выделяемой нами стадией непосредственного проведения допроса является анкетная стадия. В криминалистических исследованиях данная стадия традиционно недооценивается либо сводится в своем содержании к процессуальной составляющей.

Казалось бы, при наличии факта подготовки к проведению допроса со стороны следователя маловероятно получение от допрашиваемого лица новой информации анкетного характера. Если следователь не уверен в основных анкетных данных допрашиваемого, значит он не готов к допросу. Если не готов, нет необходимости этот допрос проводить. Следовательно, проверка анкетных данных допрашиваемого сама по себе не является тактически значимой задачей.

Нормы уголовно-процессуального закона, о которых информирует следователь (право на адвоката, переводчика, ответственность за дачу ложных показаний и т.д.), благодаря средствам массовой информации хорошо известны обывателю. Понятно, что с процессуальной точки зрения это значимо. С тактической же не просто нецелесообразно, но порой и вредно. Так, несущее формально-ритуальную природу зачитывание прав и обязанностей повышает у лица психическое напряжение, нацеленное на взаимодействие со следователем, и усиливает негативный образ следователя у лица, ориентированного на противодействие ему. Таким образом, оглашение прав и обязанностей допрашиваемому лицу с тактической точки зрения достаточно спорна.

В чем же смысловая нагрузка анкетной стадии допроса, определяющая её криминалистическую ценность? На наш взгляд, ценность её определяется тактическим потенциалом воздействия на допрашиваемого, обусловленного характером ролевых взаимодействий, а также установлением необходимого для допроса оптимального распределения психологических ролей.

Подводя итог сказанному, отметим, что анкетная стадия допроса решает три основные задачи: удостоверительную (следователь получает и фиксирует данные о личности допрашиваемого), процессуально-ознакомительную (допрашиваемый знакомится с правовыми нормами, регулирующими процесс допроса) и ситуационно-ролевую (следователь оптимизирует состояние допрашиваемого лица до тактически целесообразного). Можно также говорить о дополнительной задаче психологически-исследовательского плана (исследования личности допрашиваемого).

В отношении удостоверительной задачи на анкетной стадии допроса можно сказать, что в процессе выяснения обстоятельств анкетно-биографического характера следователь может уточнять отдельные из них с целью определения психического состояния допрашиваемого, определения уровня интеллектуального развития несовершеннолетнего и уровня владения им речью, состояния его эмоциональной напряженности и волевой мобилизации. Уточнять необходимо данные, которые вызывают положительные эмоции у допрашиваемого. Для успешно установления и развития контакта целесообразно подготовить план, в котором отражались бы личностные особенности заинтересованного объекта.[63] Отметим, что мы определили рассматриваемую задачу как дополнительную в силу небольшого объема устанавливаемой информации, имеющей тактическое значение.

В соответствии с решаемыми задачами целесообразно выделять в рамках анкетной стадии допроса две подстадии: анкетно-формальную и анкетно-контактную.

В анкетно-формальной стадии решается процессуально-ознакомительная задача, которая, как было сказано выше, хотя и несёт спорную тактическую ценность, но обязательна с позиций уголовно-процессуального закона. Мы не можем манипулировать анкетно-формальной подстадией, располагая её по желанию в начале, середине или в конце допроса, что предельно снижает её тактическую ценность.

В анкетно-контактной стадии допроса решается удостоверительная (хотя уже говорилось о её невысокой тактической ценности) и ситуационно-ролевая задача.

Последнюю задачу рассмотрим более подробно, поскольку именно в ней содержится тактическая возможность воздействия на личность допрашиваемого.

Допрос является чрезвычайно сложным следственным действием вследствие фактического «неравноправия» участников. Допрашиваемый имеет возможность получить информацию о тактических приемах, ознакомившись со специальной литературой, поэтому как бы для уравнивания возможностей участников допроса следователю дано «право» психологического доминирования, вытекающего из его властных организационно-тактических полномочий. Одной из форм демонстрирования своего доминирования в сфере, которую в обычной жизни человек признает только за собой, выступают полномочия следователя на получение «идентифицирующей» допрашиваемого информации.

Задавая вопросы о фамилии, имени и отчестве, судимости, семейном положении и прочем, допрашивающий демонстрирует ярко выраженную подчиняющую позицию, что неосознанно «тяготит» допрашиваемого, так как каждый человек негативно воспринимает идею даже маловыраженного ролевого господства над ним. Подобное негативное отношение проистекает из наличия в шкале ценностей[64] установки на самоуважение допрашиваемого, проявлением которой выступает осознание себя как независимого, самостоятельного субъекта.

Расхожая фраза допрашивающего: «Здесь вопросы задаю я!» - направлена именно на формирование у допрашиваемого неосознанной подчиненной позиции, хотя сторонними наблюдателями традиционно оценивается как проявление грубости следователя. Понятно, что затягивание сбора анкетных данных окажет то же воздействие на допрашиваемого без осознанной негативной оценки личности следователя.

Как уже было сказано, смысловая нагрузка анкетной стадии допроса выражается в уравнивании потенциалов участников допроса вследствие формирования у допрашиваемого непривычной ролевой позиции отчитывающегося, что приводит к усилению у него стресса и, как следствие, понижению волевого порога. Понижение волевого порога ведёт к уменьшению своеобразного «коэффициента полезного действия» интеллектуальной, эмоциональной и волевой сферы, что является целесообразным при допросе недобросовестного допрашиваемого, но, одновременно, может выступать негативным моментом при допросе добросовестного лица, так как понижает эффективность, в частности, таких психических механизмов, как память и ассоциативное мышление.

При воздействии на уровень ценностей недобросовестного лица следователь акцентирует внимание на анкетной стадии допроса, понижая волевой порог допрашиваемого позицией, в которой допрашиваемый чувствует себя носителем несамостоятельной роли (ситуативно регрессируя до детской установки на необходимость в отчете перед более автономным лицом). Именно приведение недобросовестного допрашиваемого к описываемой роли является содержанием ситуативно-ролевой задачи анкетной части допроса.

При допросе же добросовестного лица анкетную стадию необходимо провести, как это ни парадоксально, не в начале допроса, а в его конце. В противном случае эффект восприятия доминирующей ролевой позиции следователя, пусть и неосознанно, негативно скажется на мыслительных процессах допрашиваемого лица. Соответственно, демонстрация со стороны следователя уважения к той составной уровня ценностей допрашиваемого, которая отвечает за самоуважение, позитивно скажется на психических процессах допрашиваемого.

Законодатель не обязывает выяснять данные о допрашиваемом в начале процесса допроса, что позволяет отложить подобное выяснение, конечно, если следователь уверен в правильности оценки личности допрашиваемого, что возможно только при наличии должной подготовки к допросу.

Сказанное относится и к несовершеннолетним допрашиваемым, так как в период полового созревания самоуважение, как личностная ценность, является весьма актуальной. Независимо от добросовестности несовершеннолетнего допрашиваемого необходимо исключить негативное воздействие на рассматриваемую ценность, учитывая нестабильность психики несовершеннолетнего лица.

Воздействие на допрашиваемого за счет «давления» статуса не требует специальных усилий следователя, за исключением заранее подготовленного списка необходимых к озвучиванию допрашиваемым обстоятельств его биографии. Однако решение ситуационно-ролевой задачи (оптимизация состояния допрашиваемого лица до тактически целесообразного) может быть усилено и дополнительными волевыми действиями следователя. Речь идет о действиях по установлению «психологического контакта».

Психологический контакт является неотъемлемым атрибутом межличностного общения взаимодействующих сторон: в нашем случае - следователя и допрашиваемого, представляя собой результат установившегося осознания целесообразности дальнейшего взаимодействия в процессе следственного действия. Возникновение такого контакта способствует получению полных и объективных показаний, имеющих значение для установления истины по делу, предопределяя успешное проведение допроса.

Прежде всего необходимо отметить, что в отношении природы психологического контакта наблюдается несколько точек зрения, а именно то, что установление психологического контакта – это: 1) тактический приём, 2) условие, 3) стадия следственного действия, 4) состояние следователя и участника следственного действия.

Отдельные криминалисты рассматривают установление психологического контакта как тактический прием.[65] Полагаем, что установление психологического контакта является не тактическим приемом, а для его установления используются системы наиболее целесообразных тактических приемов.

В.Л. Васильев, определял психологический контакт как стадию допроса, на которой «оба собеседника окончательно вырабатывают в отношении друг друга общую линию поведения, а также определяют такие параметры, как ее темп, ритм, основные состояния собеседника, приемы устной речи, позы, мимику»[66]. Позволим себе не согласиться с этой точкой зрения.

Установление психологического контакта, по нашему мнению, не является стадией допроса, ведь еще Н.И. Порубов справедливо замечал, что психологический контакт должен сопутствовать всему ходу допроса, а для его установления требуется проведение ряда тактических приемов, определяемых ходом допроса, обстоятельствами дела, наличием доказательств, а также личностью виновного.[67] Таким образом, психологический контакт можно рассматривать как тактическую операцию, объединяющую совокупность тактических приемов, направленных на решение серии задач при производстве допроса.

Без всякого сомнения, поддержания психологического контакта необходимо добиваться на протяжении всего допроса, однако объективно мобилизация усилий следователя для возникновения психологического контакта должно соответствовать началу допроса в стадии анкетно-ролевой. Таким образом, мнение о безотносительности психологического контакта к стадиям допроса спорно.

Заметим, что разработка системы тактических приемов предполагает уяснение целей установления психологического контакта в процессе допроса. В вопросе понимания природы и целевого содержания феномена психологического контакта мнение исследователей разделилось и представлено следующими подходами:

· Психологический контакт — это форма оптимального взаимодействия следователя и допрашиваемого. Для данной формы психологического контакта в полном объеме характерны элементы взаимопонимания, взаимопомощи и аналитического мышления. Сторонникам данного подхода является Н.И. Порубов рассматривающий психологический контакт как «систему взаимодействия людей между собой в процессе их общения, основанного на доверии: информационный процесс, при котором люди могут и желают воспринимать информацию, исходящую друг от друга. Психологический контакт - это, наконец, процесс взаимного понимания»[68]. Данная позиция исходит, прежде всего, из эмпатийной составляющей взаимодействия, опирающейся на эмоционально-оценочную компоненту. [69]

· Психологический контакт — это форма достаточного взаимодействия следователя и допрашиваемого, готовность к совместной деятельности (пусть и в такой конфликтной форме). Для данной формы психологического контакта в полном объеме характерны элементы критической оценки собеседниками друг друга. В рамках данного подхода психологический контакт определяется как «согласованное деловое взаимоотношение следователя со свидетелем, потерпевшим, подозреваемым и обвиняемым, которое возникает на основе правильной позиции следователя и поведения допрашиваемого».[70] В.Л. Васильев видит такую цель психологического контакта в нахождении общих интересов следователя и допрашиваемого, то есть в переходе в процессе допроса от психологического «я» к психологическому «мы»[71]. Данные позиции исходят, прежде всего, из деятельностной составляющей взаимодействия, опирающейся на рационально-оценочную компоненту.

· Психологический контакт — это форма минимального взаимодействия следователя и допрашиваемого, определяющая возможность получения следователем от допрашиваемого криминалистически значимой информации о преступном событии. В рассматриваемом случае под психологическим контактом подразумевается не столько эмоциональная составляющая, как в первом подходе, не столько составляющая взаимодействия сторон, как во втором подходе, сколько информационная составляющая. Здесь под психологическим контактом необходимо подразумевать возможность следователя в одностороннем порядке получать информацию от допрашиваемого. Если следователь сможет получать информацию, анализируя к примеру дыхание или движения глазных яблок, то с позиций третьего подхода можно говорить о психологическом контакте. В явном виде третья позиция в литературе не описывалась, хотя некоторые ученые, в частности, А.Б. Соловьев, указывают, что в известном смысле психологический контакт «носит односторонний характер: следователь стремится получить как можно больше информации от допрашиваемого и сам не заинтересован в обнародовании имеющихся в его распоряжении данных по делу».[72]

Наличие эмоционального доверия является желаемым элементом психологического контакта, но иногда следователь объективно не имеет возможности вызвать к себе эмоциональное доверие человека потому, что последний вступает в общение, имея цели, противоречащие целям следователя, но рассчитывает в процессе контактного общения найти компромиссное решение поставленных им задач. Контактные отношения в таких случаях строятся на основе взаимопонимания и взаимоуважения следователя и участника допроса.

Тактика установления психологического контакта на допросе. Исходными рекомендациями по достижению психологического контакта на допросе будут рекомендации оптимизировать общение в рамках традиционного бытового общения. По сути, многое, что предлагается криминалистами, созвучно рекомендациям Д. Карнеги по расположению к себе людей. Если кратко, то данные рекомендации сводятся к:

1) проявлению искреннего интереса к собеседнику;

2) демонстрированию положительных эмоций;

3) обращению к человеку по имени, с целью неосознанного воздействия на его самооценку;

4) концентрации на внимательном восприятие сообщаемой информации;

5) обсуждение интересов актуальных для собеседника;

6) подчеркивание в беседе значимости собеседника[73].

Сравним эти рекомендации с предложениями В.Г. Лукашевича, направленными на установление психологического контакта на допросе:

1) создание надлежащей обстановки допроса;

2) допрос наедине;

3) корректное поведение следователя как представителя государства, выполняющего важные общественные функции;

4) демонстрация доброжелательности, непредвзятого отношения к допрашиваемому, порождающих интерес к следователю как партнеру по общению;

5) демонстрация умения выслушать до конца, не повышать тон;

6) проведение предварительной беседы на отвлеченную тему;

7) обращение к логическому мышлению;

8) разъяснение целей и задач допроса;

9) создание обстановки, возбуждающей интерес к допросу и результатам его.[74]

Как видно, рекомендации первого и второго автора содержательно идентичны и сводятся, прежде всего, к эмоционально выдержанному поведению с демонстрацией взаимопонимания и ценности собеседника для следователя.

Из названных рекомендаций, по мнению следователей, наиболее эффективными являются приемы, связанные с беседой на интересующую или отвлеченную тему. Беседы на такие темы позволяют изменить психическое состояние допрашиваемого, причем, такой прием оказывает положительное влияние на допрашиваемого, находящегося как в возбужденном, так и в подавленном состоянии. Оптимально, перебирая темы, найти такую, которая вызывает у допрашиваемого интерес.[75] Это можно сделать путем включения в поле зрения допрашиваемого каких-либо предметов, связанных с его интересами и вызывающих положительных эмоциональный отклик.[76]

Получая ответы на вопросы об анкетных данных в целях психологического контакта, можно завязать разговор на тему этих данных, однако целесообразной данная рекомендация будет только в отношении добросовестного допрашиваемого. В отношении недобросовестного допрашиваемого лица получение анкетных данных - это не столько информационная, сколько манипулятивная составляющая, о которой уже говорилось.

Сам факт возбуждения уголовного дела, задержание, арест, утрата прежнего социального положения, потенциальная ответственность за сообщение информации, которую могут счесть, а, по мнению многих допрашиваемых-свидетелей, скорее всего, и будет ложной, осознание своей беззащитности от преступника и его окружения оказывают психотравмирующее воздействие на допрашиваемого, который, в связи с этим, стремится уклониться от контакта со следователем, «уходит в себя», отказывается от дачи показаний. Здесь приведено общее предположение о причинах сложности достижения психологического контакта с допрашиваемым, существующее в криминалистике. Верно ли это предположение? По нашему мнению, лишь отчасти.

Если посмотреть со стороны, то в процессе расследования мы наблюдаем две основные фигуры: 1) лицо, совершившее преступления и не желающее нести наказание полностью или в части, и 2) следователя, который хочет предпринять меры по первоначальному доказательственному обеспечению впоследствии данного наказания. Наблюдаются два антагониста. Взаимопонимание, а тем более взаимопереживание между ними, без сомнения, вероятно, но выступает, всего лишь, частным маловероятным случаем, подтверждающим конфликтную природу взаимодействия между подследственным и следователем. Пусть следователь напрямую и не осуждает подследственного, пусть подследственный и не озвучивает свое отношение к следователю, но взаимопонимание между ними маловероятно. Ситуация, когда следователь притворяется корректным, а допрашиваемый вежливым, называться психологическим контактом в традиционном понимании не может.

Из вышесказанного следует, что приемы достижения психологического контакта, как взаимопонимания, часто обречены на неудачу в силу антагонизма стратегий следователя и подследственного. Следователю бессмысленно демонстрировать свою объективность и человеколюбие - мотивация его деятельности полностью их исключает. Демонстрируя свою эмоциональную «лояльность», следователь только усиливает напряжение между участниками допроса. Положение ухудшается в силу того, что тактические приемы установления психологического контакта (особенно это касается бесед на отвлеченные темы) как состояния взаимопонимания хорошо известны допрашиваемому и часто вызывают лишь высокомерную оценку уровня профессионализма лица, проводящего допрос.

Наиболее неудачной рекомендацией по достижению психологического контакта будет выступать идея приемлемости использования следователем криминального жаргона. Речь даже не о том, что его использование роняет престиж следователя как представителя государства, а в том, что арготирование следователя является психологическим обоснованием для допрашиваемого в сомнениях правомочности следователя доминировать на допросе.

Без сомнения, при установлении психологического контакта с потерпевшим необходимо проявлять сочувствие, понимание, деликатность и сопереживание. Потерпевший ждет помощи от следователя как минимум на уровне сочувствия, как максимум - осуждения преступного действия, законного обеспечения его прав и интересов. Нецелесообразно в начале допроса высказывать критические замечания о формах поведения потерпевшего до преступления и в момент его совершения, так как это нарушит отношения и может толкнуть потерпевшего на ложные показания.

В отношениях же с большинством подозреваемых и обвиняемых психологический контакт должен предстать как целенаправленная, планируемая деятельность по созданию условий, обеспечивающих развитие общения в нужном направлении и достижение его целей.[77] Психологический контакт в рассматриваемом случае - это деятельность рациональная, не содержащая значительного элемента лицемерия, как в случае с «эмоциональным» психологическим контактом, попытки установления которого могут напрямую оскорблять допрашиваемого как постулирование его изначальной наивности.

Содержание тактических приемов по установлению психологического контакта нам видится в создании у допрашиваемого состояния, предполагающего эффективную деятельность во взаимодействии им со следователем как с достойным противником на бесконфликтной основе. В целях достижения психологического контакта целесообразно выделять три группы приемов:

1) Приемы, направленные на создания позитивного первого впечатления личности следователя в сознании допрашиваемого;

2) Приемы, демонстрирующие допрашиваемому отсутствие агрессии и манипулирования со стороны следователя;

3) Приемы, демонстрирующие психологическую идентичность допрашиваемого и следователя (приемы так называемого «зеркалирования»).

Дата добавления: 2015-09-06