Природа тактического приема.

Тактический приём является центральным системообразующим понятием в криминалистической тактике. Идея «воздействия», как центральная для криминалистической тактики[13], предопределяет понимание природы тактического приема.

Традиционно в вопросе о природе тактического приёма авторы придерживаются одной из двух распространенных точек зрения:

1. Тактический приём - это рекомендация, в основе которой лежат данные специальных наук (И.Е. Быховский, С.П. Митричев, А.Н. Васильев, В.И. Шиканов).

2. Тактический приём представляет собой наиболее рациональный способ действия или линии поведения при собирании, оценке и использовании доказательств (Р.С. Белкин, Н.Т. Ведерников, Е.П. Ищенко, Н.И. Порубов).

Не вдаваясь в дискуссию о целесообразности и предпочтительности одного подхода перед другим, отметим, что структурно эти подходы «на выходе» идентичны в плане степени конкретности тактических рекомендаций.

Проблема любой теоретической конструкции выявляется, в том числе, в процессе практической реализации конкретной идеи или выявленной сущности. Следует задать вопрос: предопределяет ли сложившееся понимание природы тактического приёма эффективность использования тактических приёмов, разработанных на основе данного понимания?

По нашему мнению, ответ на этот вопрос скорее отрицательный. Как правило, содержание тактического приёма сводится к предельно общим рекомендациям, которые нередко воспринимаются исполнителем по схеме «и так знаю». Например, не стоит воспринимать полностью удовлетворяющим требованиям научности тактический приём, ориентирующий лицо, проводящее допрос, на установление психологического контакта путём обсуждения общих тем, близких допрашиваемому лицу. Указанная рекомендация носит крайне общий характер, постулирующий психологическую готовность всех людей к общению вообще, и общению со следователем в частности, однако для лиц циклоидного и шизоидного типа подобное общение неактуально. Разве уровень конкретизации содержания большинства тактических приёмов выше, нежели чем в приведенном случае?

Содержательно оба вышеназванных подхода к пониманию содержания тактического приёма ориентируют исследователя на некую совокупность поведенческих операций, направленную на достижение криминалистически значимой задачи. В принципе, это- правильно, однако подобное понимание содержания тактического приёма исходит из принципиально неправильной посылки идентичности психического потенциала как лиц, использующих данный тактический приём, так и лиц, в отношении которых он будет использоваться.

Индивидуальность лица, реализующего конкретный тактический приём, в определяющей степени определяет его эффективность.

К сожалению, нельзя признать достаточно убедительным контраргумент о том, что содержательная детализация тактического приёма предопределяется значительным количеством ситуационных факторов, и в силу этого неконкретность тактического приёма является объективно существующей проблемой. С одной стороны, это - в какой-то степени верно, с другой стороны - научное познание направлено на постоянную содержательную детализацию тактического приёма, учета в его содержании наиболее важных ситуационных факторов. В структуре тактического приёма традиционно выделяется только непосредственно сама рекомендация, включающая в себя лишь непосредственный алгоритм действий, направленная на достижение криминалистически значимой задачи, что представляется не совсем верным.

Структура тактического приема. В целях повышения эффективности решения задачи индивидуализации тактического приема, в его содержание целесообразно включать:

1. Сам алгоритм действий, применение которого с высокой степенью вероятности будет способствовать достижению криминалистически значимых задач. Содержание данного алгоритма подробно описано в современной криминалистической литературе и нет необходимости останавливаться на содержании данных дискуссий, естественно, не отвергая их актуальности.

2. Специфику личностных особенностей лица, на которое оказывается воздействие, в процессе использования конкретного тактического приема. Применительно к рассмотренному нами ранее тактическому приёму, направленному на установление «психологического контакта» при допросе путем выбора оптимальной темы общего характера, предлагаемый нами структурный подход способен к оптимизации воздействия путем выделения наиболее сильных/слабых (соответственно в зависимости от принадлежности допрашиваемого к добросовестному/недобросовестному типу) поведенческих моделей, присущих допрашиваемым в силу их психологического типа.

3. Специфику личностных особенностей лица, оказывающего воздействие, в процессе использования конкретного тактического приема.[14] Представляется, что возможные исследования личности лица, проводящего расследование, ориентированные на изучение психологических структур, определяющих эффективность используемого тактического приема, лягут в основу исследований криминалистической характеристики личности следователя, которая, на наш взгляд, является востребованной в отечественной криминалистической науке. Применительно к рассмотренному нами примеру тактического приёма, направленного на установление «психологического контакта» при допросе путем выбора оптимальной темы общего характера, предлагаемый нами структурный подход, способен к оптимизации воздействия путем разработки наиболее оптимальных ролей, присущих психотипу следователя.

Целесообразность включения в содержание тактического приема специфики личностных особенностей лица, на которое оказывается воздействие, вероятно, вызовет сомнения. Доводы противников подобного шага, на наш взгляд, могут быть сведены к двум основным аргументам. Предвосхищая эти возражения, приведем свои контраргументы.

Первое возражение против рассматриваемого включения в содержание тактического приема личностных особенностей лица, к которому данный тактический прием применяется, может быть сведено к утверждению, что данные личностные особенности не могут выступать в качестве криминалистической материи. Представляется, что было бы нецелесообразным в криминалистической науке изучать приемы и средства эффективного воздействия на личность преступника в предварительном расследовании, а в иной науке (например, в юридической психологии) - средства, оптимизирующие данное воздействие за счет конкретизации рекомендаций. Междисциплинарное «распыление» приведет, скорее всего, к тому, что конкретный вопрос не будет исследован в должной степени ни в одной из наук. По нашему глубокому убеждению, именно заимствование прикладного психологического знания является основной тенденцией развития криминалистической тактики и криминалистической методики расследования отдельных видов преступлений.

Парадигма целостности научного знания, выразившаяся в феномене мультидисциплинарности (слиянии наук), является закономерностью развития научного знания современного этапа. В.И. Вернадский писал, что в ХХ веке «впервые сливаются в единое целое все до сих пор шедшие в малой зависимости друг от друга, а иногда вполне независимо, течения духовного творчества человека»[15].

Идея о том, что объективный процесс интеграции научного знания обогащает, прежде всего, науку заимствующую, нашла отражение и в криминалистической науке ХХ века. О целесообразности подобной идеи один из первых отечественных криминалистов И.Н. Якимов в 1925 г. писал: “В настоящее время уже не ставится вопрос о том, какие методы наиболее научны и плодотворны, чисто ли криминалистические или психологические. Все это способствовало развитию криминалистики, углублению, усовершенствованию ее научных методов”.[16] Скажем больше: исходя из интегрирующей природы криминалистики, мы безусловно согласны с тем, что интеграция знаний иных наук есть одна из основных задач криминалистики.[17]

Второе возражение против рассматриваемого включения, возможно, будет представлено в виде аргумента о том, что тактический приём есть рекомендация следователю, сформулированная в достаточно общем виде, в целях последующей конкретизации в процессе учета особенностей расследования конкретного преступления. Введение же дополнительных факторов в содержание тактического приема резко увеличит количество основных комбинаций возможного воздействия, что может затруднить работу следователя в силу большой инвариантности выбора действий.

Игнорирование человеческого фактора в структуре тактического приема приводит не к общности содержательной стороны тактического приема, а к её абстрактности, что в еще большей степени затруднит реализацию тактического приема на практике. Что касается увеличения исходного количества тактических приемов в связи с необходимостью соотнесения алгоритма действия и типологических особенностей, составляющих содержание личностного фактора, то здесь, на наш взгляд, стоит сослаться на практику запоминания сотен лиц преступников, которая в филерской и следственной практике начала XX в. являлась нормой для лица, занимающегося расследованием преступлений и оперативным обеспечением этого расследования.

Индивидуализация тактического приёма, по нашему мнению, будет способствовать, прежде всего, его более глубокому научному осмыслению, а на уровне прикладном - более эффективному применению.

Об адаптации знаний о человеке к задачам тактики допроса. Криминалистическое исследование феномена преступления неизбежно включает в себя исследование субъекта, являющегося активным началом в структуре преступления – личности преступника. Сказанное определяет возникновение проблемы исследования, выражающейся в определении комплекса задач заимствования в криминалистическую науку знаний о личности, прежде всего, знаний о механизме воздействия на допрашиваемого.

Актуальность исследования надлежащей интеграции психологического знания, ее ценности и целесообразности, в криминалистическую науку, нам видится вследствие глубокой убежденности в том, что личность преступника в криминалистическом аспекте может быть определена только через психологические конструкции. Криминалистическое изучение личности преступника отличается от психологического не методами (хотя, здесь, безусловно, имеется своя специфика), не терминологией (целесообразно использовать уже существующие термины, чем плодить новые дефиниции), не объектом (так как объект общий), но задачами исследования, которые в психологической науке не разрабатывались в силу ее более общей природы.

Решение вопроса об эффективности психологического воздействия является для криминалистической тактики востребованным, и состоит из трех стадий.

Стадия 1. Заимствование психологического знания о природе воздействия на человека. Подобное заимствование целесообразно провести, прежде всего, из конфликтологии.

Стадия 2. Заимствование из психологии типовых приемов воздействия, направленных на определенную совокупность людей. Приемы психотипирования (выделение различных психологических групп, характеризующихся схожими психологическими чертами) являются содержанием процесса адаптации криминалистикой знаний о человеке.

Стадия 3. Учитывая индивидуально-психологические характеристики конкретного допрашиваемого, необходима разработка общих правил воздействия, в использовании которых у следователя будет большая вариативность выбора решения.

О типировании личности и его проблемах. Даже в наше время дискуссия о целесообразности сведения многообразия внутреннего мира человека к типовым моделям остается актуальной. Тому есть и объективная основа, и субъективные причины. Объективная основа аргументов против типирования заключается в принципиальной многоаспектности человеческой личности. Проблема здесь именно в потенциальности этой многоаспектности, которая совершенно не обозначает вероятность реализации большей части возможностей, образующей упоминаемую многоаспектность человеческой психики. Сказанное обусловливается склонностью человека к состоянию гомеостаза как базового психики человека. Существование человека по природе своей подчиняется закону гомеостаза, определяясь необходимостью уменьшения напряжения и сохранения состояния внутреннего психофизиологического равновесия. Типовая реакция идеально «вписывается» в концепцию гомеостаза и выступает определяющей, хотя и не безоговорочной в деятельности каждого человека.

«Когда говорят о "нормальной личности", то сплошь и рядом забывают, что соединение двух таких терминов, как "личность" или «индивидуальность», с одной стороны, и "норма" или "средняя величина" - с другой, - такого рода соединение грешит внутренним противоречием; это есть соединение двух, по существу, совершенно не согласных друг с другом терминов. Слово "личность" именно подчеркивает индивидуальное в противоположность схеме, норме, середине. Решительно то же самое относится и к выражению "нормальный характер"».[18] Таким образом, нормальность каждого - величина весьма условная, но также и условна индивидуальность каждого. Человек балансирует между условной нормальностью и неявно выраженной индивидуальностью, а так как вариантов этой индивидуальности объективно незначительное количество, то типирование представляет собой закономерный этап исследований личности.

Комплекс субъективных причин, обусловивших дискуссию о целесообразности выделения психологических типов, может быть сведен к следующим причинам:

1. Господствующая гуманистическая доктрина исследования личности, характеризующаяся верой в запредельную степень индивидуальности каждого человека.

2. Вера (особенно необоснованная) в собственную личностную уникальность, определяющая несовместимость с научной убежденностью в целесообразности психологического типирования.

3. Объективные сложности характерные для каждой типологической модели (неоднозначность, фрагментарность основания типирования; проблемы промежуточных типов; проблема личностной безликости, не позволяющей идентифицировать конкретный тип, конформность, как личностное свойство исследуемого).

4. Частая неактуальность исследования личности как целостной структуры, приводящая к локальным, фрагментарным исследованиям, которые обладают более высокой степенью надежности, чем исследования личности целиком, даже с использованием приемов типологии.

5. Наличие у специалистов (психологов-прикладников), для которых психотипирование наиболее актуально в той или иной степени, альтернативных средств исследования, допустимых ввиду наличия достаточных профессиональных навыков.

Мы не нашли значимых объективных причин для игнорирования объективности психотипологического подхода при изучении личности вообще и личности допрашиваемого, в частности. Неиспользование психотипологического подхода объективно обусловливает высокий уровень общности, абстрактности рекомендаций любого плана, в том числе и тактического. Высокий же уровень общности не соответствует ситуативной природе тактического воздействия как результата научного познания.

Оптимальная модель тактико-психологического типирования. Большое количество типологий личности делает актуальным проблему выбора наиболее оптимальной для решения криминалистически значимых задач модели. Естественно, нельзя подходить к типологии по принципу: «Я делал свои обобщения на основе выбранного мной самим определенного типа людей».[19] Учитывая, что воздействие является основной системообразующей основой тактического приема, целесообразность типологии может определяться только через призму ее потенциала воздействия ко всем людям. Именно поэтому, известное в тактике допроса,[20] описывающее только общий контур поведенческих реакций, деление людей по типам темперамента, нашло признание только в начале криминалистических исследований личности преступника. Каким же требованиям должна соответствовать типология, которая может быть использована в криминалистике вообще и в криминалистической тактике в частности? Представляется следующее:

1. Типология должна включать как минимум три типологические группы. Использование групп антагонистов нам видится нецелесообразным, так как с высокой степенью вероятности следователь будет воспринимать повышено критично (осознанно или неосознанно) группу, не совпадающую с его психотипом. Невысокая степень критичности, проявляемая к собственным психологическим особенностям, явление предельно распространенное. Чтобы выйти из порочного круга «свой (правильный) и чужой (странный) психотип», необходимо введение третьей группы, которая была бы компромиссом между привычным и чуждым.

2. Типология должна включать максимум девять типологических групп. Миллеровская семерка — это установленное экспериментальным путем количество объектов, которые человек способен воспринимать без излишнего перенапряжения ресурсов психики, бытовой уровень комфортного восприятия.[21] Последующие исследования уточнили «комфортное» число объектов, установив его в пределах 7-9.[22]

3. Даже в сложных случаях необходимо доминирование свойств и лишь одного психотипа.

4. Выделяемые психотипы должны содержательно базироваться на неустойчивых, уязвимых чертах личности, предполагающих эффективное воздействие на них. Отметим, что последнее правило делает неактуальными для криминалистики большое число типологий личности, имеющих явно выраженную терапевтическую направленность.

Не преувеличивая, можно утверждать, что криминалистическое исследование личности преступника начиналось с типологических исследований. Недаром многие авторы были убеждены, что целесообразно изучать темперамент лица, совершившего преступление.[23] Отметим, что темперамент, как криминалистически значимая составная личности преступника, рекомендовался основателем Томской школы криминалистики Н.Т. Ведерниковым к изучению еще в самый начальный период современного криминалистического исследования личности преступника.[24]

В криминалистических исследованиях психотипологический метод применялся неоднократно: это и авторское деление допрашиваемых на эмоциональный и рациональный тип,[25] и заимствованное из психологии деление в процессе проверки показаний на месте проверяемых на интровертов и экстравертов.[26] Однако признавая ценность данных типологий, основываться на них видится нецелесообразным, так как они не вполне соответствуют признакам, перечисленным выше.

Всем указанным признакам криминалистически значимой типологии личности соответствует типология, в основе своей базирующаяся на идее психологической специализации личности, центрального психологического свойства. Вспомним: «Когда говорят о наличности у кого-либо того или другого определенного характера, того или другого темперамента, то ведь, тем самым, конечно, указывают на известную однобокость его психической организации, тем самым дают понять о наличности в сфере его психики известной дисгармонии, об отсутствии равновесия во взаимоотношении отдельных сторон его душевной деятельности. Ведь если бы мы имели под наблюдением человека с идеально-нормальной психикой, ежели бы, конечно, таковой нашелся, то едва ли бы можно было говорить о наличии у него того или другого "характера"».[27]

Типология акцентуированных типов содержательно включает в себя не только личностные, но и поведенческие аспекты, способствующие типовой идентификации личности, что делает её актуальной не только для криминалистической тактики, но и для криминалистической методики.

Типология акцентуированных типов разрабатывалась К. Леонгардом[28], П.Б. Ганнушкиным[29], А.Е. Личко.[30] Первый исследователь работал с психопатами, второй - со взрослыми, психически адекватными лицами призывного возраста, третья - с подростками. Особенности исследуемого контингента способствовали выделению несколько разных психотипов, которые, в целом, содержательно «перекрывают» друг друга. Именно особенности выборки предопределили выделение ряда психологических типов, которые мало распространены среди участников уголовного процесса.

В результате десятилетнего исследования нами разработана комплексная типология акцентуированных типов, в которой:

1. По причине затруднительности стабильности идентификации психотипа по поведенческим составляющим были исключены типы: боязливый, неуправляемый (К. Леонгард); неустойчивые (П.Б. Ганнушкин), психостеноид (А.Е. Личко).

2. В силу несовпадения основания выделения (не характерологический фактор) были исключены типы: экстравертный и интравертный (К. Леонгард)

3. В силу неопределенности, недостаточности описания, и некоторой психической неадекватности, выходящей за пределы психологической нормы был исключен тип экзальт (К. Леонгард)

4. Объединены в один психологический тип, как носители базовой психологической общности, лабильный циклоид, циклоид и лабильный (А.Е. Личко)

5. Выделен в самостоятельный тип носитель застревающей акцентуации, как характеризующийся и характерологической и поведенческой уникальностью. Несмотря на то, что это увеличило количество типологических групп до 10, мы посчитали это вполне оправданным, хотя, без сомнения, застревающая акцентуация - это частный случай акцентуации параноидной.

Выделенные в комплексной типологии лица встречаются примерно с одинаковой частотой, кроме сензитива и застревающего, что косвенно свидетельствует о правильности выделения данных групп. Для носителей отдельных психологических типов характерна поведенческая уникальность, позволяющая их эффективную идентификацию и характерологическая уникальность, позволяющая достаточно высокую эффективность воздействия на них.

Для наглядности соотношение выделяемых различными авторами акцентуированных типов, представлено ниже.

К. Леонгард	П.Б. Ганнушкин	А.Е. Личко	Комплексная
		Лабильный циклоид
Лабильный	Циклоиды	Циклоидный	Циклоид
Сверхподвижный		Лабильный
Демонстративный	Истерические	Истероидный	Истероид
Ригидно-аффективный	Эпилептоиды	Эпилептоидный	Эпилептоид
			Застревающий
Сверхпунктуальный	Параноики		Параноид
		Психостеноидный
Неуправляемый
	Шизоиды	Шизоидный	Шизоид
Интравертный
Эмотивный		Сензитивный	Сензитив
Боязливый
Неврастеничный	Астеники	Астено-невротичный	Гипотим
Экстравертный		Гипертимный	Гипертим
	Неустойчивые	Неустойчивый
Слабовольный		Конформный	Конформный

Фактор «Личность допрашиваемого» в системе тактического приема. Несмотря на многообразие свойств личности и громадную вариативность обстоятельств уголовного дела, независимо от этого, а тем более от процессуального статуса, допрашиваемый склонен давать показания в рамках достаточно жесткого сценария. Без сомнения, элементы этого сценария в своем проявлении тяготеют к высокой степень вероятности, а не предопределенности. Итак, поведенческие модели допрашиваемых представителей различных психотипов сильно варьируются, что предопределяет эффективность используемых следователем тактических приемов.

Выявленные в процессе наблюдения более 600 допрашиваемых особенности позволяют раскрыть типовые модели допрашиваемых, представителей различных акцентуированных типов.

Допрашиваемый-гипертим. Степень привычной концентрации внимания – низкая; степень привычной переключаемости внимания – высокая; уровень волевого контроля – слабый; уровень эмоционального восприятия – средний; способность к адаптации в пространстве допроса – высокая; способность к адаптации в отношении личности допрашивающего – высокая; склонность к вступлению в психологический контакт – высокая; способность убедительно лгать – высокая; способность к четкому, детальному изложению обстоятельств – низкая; способность к последовательному изложению обстоятельств – низкая. Предпочитаемый темп допроса – быстрый.

Дополнительно: несколько приукрашивает обстоятельства, часто забывает упомянуть о ряде нединамичных обстоятельств.

Допрашиваемый-истероид. Степень привычной концентрации внимания – средняя; степень привычной переключаемости внимания – средняя; уровень волевого контроля – средний; уровень эмоционального восприятия – высокий; способность к адаптации в пространстве допроса – высокая; способность к адаптации в отношении личности допрашивающего – высокая; склонность к вступлению в психологический контакт – высокая; способность убедительно лгать – высокая; способность к четкому, детальному изложению обстоятельств – средняя; способность к последовательному изложению обстоятельств – средняя. Предпочитаемый темп допроса – средний.

Дополнительно: преимущественно сообщает информацию, в которой фигурирует сам, часто забывает сообщить об обстоятельствах, где его участие минимально; склонен к слабомотивированному фантазированию.

Допрашиваемый-шизоид. Степень привычной концентрации внимания – высокая; степень привычной переключаемости внимания – низкая; уровень волевого контроля – высокий; уровень эмоционального восприятия – низкий; способность к адаптации в пространстве допроса – низкая; способность к адаптации в отношении личности допрашивающего – низкая; склонность ко вступлению в психологический контакт – низкая; способность убедительно лгать – низкая; способность к четкому, детальному изложению обстоятельств – низкая; способность к последовательному изложению обстоятельств – средняя. Предпочитаемый темп допроса – медленный.

Дополнительно: закрыт, краток, на психологический контакт идет, только если видит откровенность следователя; высокий уровень аналитики; истощаем в контакте; очень медленная динамика контакта.

Допрашиваемый-эпилептоид. Степень привычной концентрации внимания – высокая; степень привычной переключаемости внимания – средняя; уровень волевого контроля – средний; уровень эмоционального восприятия – высокий; способность к адаптации в пространстве допроса – средняя; способность к адаптации в отношении личности допрашивающего – высокая; склонность к вступлению в психологический контакт – средняя; способность убедительно лгать – средняя; способность к четкому, детальному изложению обстоятельств – высокая; способность к последовательному изложению обстоятельств – высокая. Предпочитаемый темп допроса – средний.

Дополнительно: склонен к конфликтам; необходимо побудить выговориться.

Допрашиваемый-параноид. Степень привычной концентрации внимания – высокая; степень привычной переключаемости внимания – средняя; уровень волевого контроля – высокий; уровень эмоционального восприятия – средний; способность к адаптации в пространстве допроса – средняя; способность к адаптации в отношении личности допрашивающего – средняя; склонность к вступлению в психологический контакт – средняя; способность убедительно лгать – средняя; способность к четкому, детальному изложению обстоятельств – высокая; способность к последовательному изложению обстоятельств – средняя. Предпочитаемый темп допроса – средний.

Дополнительно: склонен к «черно-белому» восприятию; принципиален; односторонен; слабая способность к компромиссам; оценивает людей по результатам их деятельности.

Допрашиваемый-гипотим. Степень привычной концентрации внимания – низкая; степень привычной переключаемости внимания – низкая; уровень волевого контроля – средний; уровень эмоционального восприятия – средний; способность к адаптации в пространстве допроса – низкая; способность к адаптации в отношении личности допрашивающего – средняя; склонность к вступлению в психологический контакт – средняя; способность убедительно лгать – средняя; способность к четкому, детальному изложению обстоятельств – средняя; способность к последовательному изложению обстоятельств – средняя. Предпочитаемый темп допроса – медленный.

Дополнительно: склонен к пессимистичному восприятию в изложении обстоятельств; истощаем в контакте; быстро теряет психологический контакт.

Допрашиваемый-циклоид. Степень привычной концентрации внимания – низкая; степень привычной переключаемости внимания – высокая; уровень волевого контроля – слабый; уровень эмоционального восприятия – низкий; способность к адаптации в пространстве допроса – высокая; способность к адаптации в отношении личности допрашивающего – средняя; склонность к вступлению в психологический контакт – низкая; способность убедительно лгать – средняя; способность к четкому, детальному изложению обстоятельств – низкая; способность к последовательному изложению обстоятельств – высокая. Предпочитаемый темп допроса – быстрый.

Дополнительно: часто практикует позицию стороннего наблюдателя; закрыт; эмоциональная сухость изложения; цикличность поведения.

Допрашиваемый-застревающий. Степень привычной концентрации внимания – высокая; степень привычной переключаемости внимания – средняя; уровень волевого контроля – высокий; уровень эмоционального восприятия – средний; способность к адаптации в пространстве допроса – средняя; способность к адаптации в отношении личности допрашивающего – средняя; склонность к вступлению в психологический контакт – средняя; способность убедительно лгать – низкая; способность к четкому, детальному изложению обстоятельств – высокая; способность к последовательному изложению обстоятельств – высокая. Предпочитаемый темп допроса – средний.

Дополнительно: последователен; не терпит перехода на личности; не склонен к отвлеченным рассуждениям.

Допрашиваемый-сензитив. Степень привычной концентрации внимания – средняя; степень привычной переключаемости внимания – средняя; уровень волевого контроля – средний; уровень эмоционального восприятия – высокий; способность к адаптации в пространстве допроса – средняя; способность к адаптации в отношении личности допрашивающего – высокая; склонность к вступлению в психологический контакт – высокая; способность убедительно лгать – средняя; способность к четкому, детальному изложению обстоятельств – средняя; способность к последовательному изложению обстоятельств – средняя. Предпочитаемый темп допроса – средний.

Дополнительно: высокий уровень эмоционального чувствования собеседника; хорошо чувствует ложь и неуверенность следователя; капризен; требует эмоциональной подстройки; перед переходом к изложению фактических обстоятельств расскажет об эмоциональных переживаниях.

Допрашиваемый-конформный. Степень привычной концентрации внимания – средняя; степень привычной переключаемости внимания – средняя; уровень волевого контроля – средний; уровень эмоционального восприятия – средний; способность к адаптации в пространстве допроса – низкая; способность к адаптации в отношении личности допрашивающего – высокая; склонность к вступлению в психологический контакт – высокая; способность убедительно лгать – средняя; способность к четкому, детальному изложению обстоятельств – средняя; способность к последовательному изложению обстоятельств – средняя. Предпочитаемый темп допроса – средний.

Дополнительно: придерживается принципа «держать язык за зубами», поэтому застенчив, малообщителен; сильно подвержен влиянию окружающих; могут проявлять подчеркнутую исполнительность, что может побудить их дать показания с опорой на «надуманные» или услышанные факты.

Нам представляется, что использование типовых моделей допроса будет способствовать более рациональному осмыслению тактической информации, имеющейся у следователя.

Фактор «Личность следователя» в системе тактического приема. Ранее говорилось, что личность следователя выступает одним из основных структурных элементов тактического приема. Несмотря на то, что данное обстоятельство слабо освещено в криминалистических исследованиях, представляется, что его значимость еще только нуждается в осмыслении.[31] Вполне вероятно, что результатом подобного осмысления будет осознание, что определенные типы недостаточно способны реализоваться в следственной деятельности. Действительно, следственная деятельность характеризуется рядом факторов, которые предопределяют эффективность психической организации следователей. Трудно спорить, что к следующим обстоятельствам могут быть одинаково эффективно адаптированы людьми с различными типами психологической организации:

1. Объективно существующая ограниченность во времени как применительно к процессу расследования в целом, так и отдельным его этапам.

2. Атмосфера конфликтности, характерная для всего процесса расследования, возникающая и существующая в силу наличия радикально различающихся сценарных ожиданий участников расследования.

3. Дефицит исходной информации на первоначальном этапе расследования преступлений.

4. Объективная проблема недостаточной эффективности организации расследования, начиная от структуры правоохранительных органов и заканчивая неоднозначным статусом суда в современной России.

5. Наличие факта профессионального риска и значительная беззащитность перед угрозой, исходящей от мира криминала.

Проведенное нами исследование показало, что допрашивающие - представители разных акцентуированных типов испытывают уникальное сочетание проблем при проведении допроса. В процессе анкетирования было исследовано 200 человек.

Особенности психотипов детерминируют достаточно жесткие границы реализации профессиональных качеств, однако своеобразная психологическая специализация, характерная для каждого психотипа, может выступить той нишей в профессиональной деятельности, в которой конкретный психотип раскроется в максимальной степени.[32] Речь идет о современном прочтении концепции тактического репертуара следователя.[33] В условиях допроса следователи разных акцентуированных типов проявляют следующие особенности психической организации.

Следователь-гипертим. Способность к планированию допроса – низкая; способность к действиям в условиях недостатка информации – высокая; способность к установлению психологического контакта – высокая; способность к ролевому поведению – средняя; способность к гибкому изменению сценария допроса – высокая; способность к сопереживанию в процессе общения – средняя; способность определения лжи – низкая; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – средняя; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – низкая. Предпочтительный темп допроса – быстрый.

Дополнительно: плохо проявляет себя против профессионала в своей области, так как нередко характеризуется поверхностными знаниями.

Следователь-истероид. Способность к планированию допроса – низкая; способность к действиям в условиях недостатка информации – средняя; способность к установлению психологического контакта – высокая; способность к ролевому поведению – высокая; способность к гибкому изменению сценария допроса – высокая; способность к сопереживанию в процессе общения – низкая; способность определения лжи – средняя; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – средняя; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – средняя. Предпочтительный темп допроса – средний.

Дополнительно: плохо проявляет себя в условиях угроз со стороны допрашиваемых.

Следователь-шизоид. Способность к планированию допроса – высокая; способность к действиям в условиях недостатка информации – низкая; способность к установлению психологического контакта – низкая; способность к ролевому поведению – низкая; способность к гибкому изменению сценария допроса – средняя; способность к сопереживанию в процессе общения – низкая; способность определения лжи – высокая; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – средняя; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – средняя. Предпочтительный темп допроса – медленный.

Дополнительно: способен к эффективному противостоянию против специалистов-профессионалов, противопоставив их знаниям свой аналитический потенциал.

Следователь-эпилептоид. Способность к планированию допроса – средняя; способность к действиям в условиях недостатка информации – высокая; способность к установлению психологического контакта – высокая; способность к ролевому поведению – средняя; способность к гибкому изменению сценария допроса – высокая; способность к сопереживанию в процессе общения – высокая; способность определения лжи – средняя; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – высокая; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – высокая. Предпочтительный темп допроса – средний.

Дополнительно: часто в процессе допроса испытывает затруднения в самоконтроле, теряя контроль за интонацией речи, выражением лица и словами.

Следователь-параноид. Способность к планированию допроса – высокая; способность к действиям в условиях недостатка информации – средняя; способность к установлению психологического контакта – средняя; способность к ролевому поведению – средняя; способность к гибкому изменению сценария допроса – средняя; способность к сопереживанию в процессе общения – средняя; способность определения лжи – средняя; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – средняя; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – высокая. Предпочтительный темп допроса – средний.

Дополнительно: негативное отношение к какой-либо группе преступников предопределяет высокую самоотдачу и эффективность расследования допроса этих лиц.

Следователь-гипотим. Способность к планированию допроса – средняя; способность к действиям в условиях недостатка информации – средняя; способность к установлению психологического контакта – низкая; способность к ролевому поведению – низкая; средняя; способность к гибкому изменению сценария допроса – низкая; способность к сопереживанию в процессе общения – средняя; способность определения лжи – низкая; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – средняя; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – средняя. Предпочтительный темп допроса – медленный.

Дополнительно: низкие способности к проведению длительного по времени допроса; слабое сопротивление «втягиванию» в конфликт. Количество представителей данного психотипа среди следователей составляет крайне невысокую величину.

Следователь-циклоид. Способность к планированию допроса – средняя; способность к действиям в условиях недостатка информации – средняя; способность к установлению психологического контакта – низкая; способность к ролевому поведению – средняя; способность к гибкому изменению сценария допроса – высокая; способность к сопереживанию в процессе общения – низкая; способность определения лжи – средняя; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – высокая; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – низкая. Предпочтительный темп допроса – быстрый.

Дополнительно: в силу склонности к систематизации информации высока вероятность самоотдачи при допросе лиц, связанных с высокоорганизованными преступными группами, практикующих жесткое разделение функций или лиц, совершающих оригинальные «творческие» преступления.

Следователь-застревающий. Способность к планированию допроса – высокая; способность к действиям в условиях недостатка информации – низкая; способность к установлению психологического контакта – средняя; способность к ролевому поведению – средняя; способность к гибкому изменению сценария допроса – низкая; способность к сопереживанию в процессе общения – средняя; способность определения лжи – высокая; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – высокая; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – высокая. Предпочтительный темп допроса – средний.

Дополнительно: крайне невысокое переключение внимание требует концентрации только на общении, вынужденные перерывы приводят к полной потере темпа допроса; очень осторожен в негативной оценке малознакомых лиц.

Следователь-сензитив. Способность к планированию допроса – низкая; способность к действиям в условиях недостатка информации – средняя; способность к установлению психологического контакта – высокая; способность к ролевому поведению – высокая; способность к гибкому изменению сценария допроса – средняя; способность к сопереживанию в процессе общения – высокая; способность определения лжи – высокая; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – высокая; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – средняя. Предпочтительный темп допроса – средний.

Дополнительно: легко идет на эмоциональный контакт, начиная сопереживать допрашиваемому, даже без достаточных оснований. Слабоустойчив против эмоционального воздействия.

Следователь-конформный. Способность к планированию допроса – средняя; способность к действиям в условиях недостатка информации – низкая; способность к установлению психологического контакта – средняя; способность к ролевому поведению – высокая; способность к гибкому изменению сценария допроса – средняя; способность к сопереживанию в процессе общения – высокая; способность определения лжи – средняя; способность к оказанию помощи допрашиваемому в припоминании забытого – средняя; готовность к дословной фиксации показаний допрашиваемого – средняя. Предпочтительный темп допроса – средний.

Дополнительно: часто поддается влиянию «текущего» допрашиваемого, на ходу перестраивая версии и теряя уверенность в уже достигнутом.

Представляется, что допрос до тех пор будет оставаться искусством, а не наукой, пока в криминалистике не будет признана значимость идеи индивидуализации тактического воздействия путем использования приемов типологии личности допрашиваемого и допрашивающего.

Рассматриваемые далее тактические приемы должны быть переосмыслены с учетом значимости элементов «личность допрашиваемого» и «личность следователя» в системе тактического приема.

Дата добавления: 2015-09-06