Глава 19. Метиас всегда говорил мне, что даже если заболеваю, я все равно делаю все возможное.

Джун

МЕТИАС ВСЕГДА ГОВОРИЛ МНЕ, ЧТО ДАЖЕ ЕСЛИ ЗАБОЛЕВАЮ, я все равно делаю все возможное.

Я чувствую, что на улице холодно, но не могу точно определить температуру. Я знаю, что сейчас ночь, но не могу назвать точное время. Я знаю, что Дэй и я каким-то образом пересекли границу и оказались в Колониях, но слишком устала, чтобы точно определить в какой именно штат мы попали. Дэй крепко прижимает меня к себе, поддерживая, хотя я чувствую, как он дрожит от напряжения, пронеся меня все это время на руках. Он тихо шепчет мне на ухо, подбадривая и уговаривая меня. «Еще немного», — говорит он. Так близко к фронту точно должен быть госпиталь. Мои ноги дрожат от напряжения, но я точно не собираюсь сейчас падать в обморок. Мы идем вперед по хрустящему снегу под ногами, не отрывая взгляда от сияющего города перед нами.

Здесь так много зданий, одни пять этажей в высоту, другие возвышаются на сотни этажей вверх, крыши некоторых даже скрыты за облаками. С одной стороны это все кажется каким-то знакомым, а с другой совершенно новым: на стенах зданий растянуты иностранные флаги, развевающиеся как паруса на ветру, цветные, темно синие и золотые; по бокам здания соединяются строениями напоминающие каменные арки; и на крышах стоят истребители. Их модели совершенно отличаются от тех, которые есть в Республике, у них крылья стреловидной формы, что делает их больше похожими на зубцы. На крыльях истребителей нарисованы дикие золотые птицы и символ, который мне не знаком. Теперь я понимаю, почему все говорили, что у Колоний сила воздушных войск гораздо больше, чем у Республики, эти истребители новее и, учитывая то, что они расположены на крышах, значит, они способны вертикально взлетать и садиться без особых проблем. Этот военный город более чем готов защитить себя.

И люди. Они повсюду, солдаты и мирные жители заполонили улицы, закутываясь в теплые куртки, чтобы защититься от снега. Когда они проходят под светом неоновых фонарей, на их лицах отражаются бледные оттенки зеленого, оранжевого и фиолетового цветов. Я слишком измучена, чтобы тщательно проанализировать все это, но одно я замечаю точно, их одежда — сапоги, штаны, рубашки, куртки — на всем эмблема с надписью. Я поражена количеством рекламных роликов проектированных на стены — они тянуться по всему городу иногда закрывая собой даже стены зданий. Кажется, они показывают людей, улыбающихся друг другу под лучами солнца, вещи которых я никогда не видела и о которых никогда не слышала. Спонсируемые школы? Рождество?

Мы проходим мимо окна, за которым расположены несколько мониторов, и на каждом транслируются новости и видео. РАСПРОДАЖА! — высвечивается на одном из них. СКИДКА 30% ДО ПОНЕДЕЛЬНИКА! Некоторые вещают знакомые программы- новости с фронта, политические конференции. ДЕСКОН КОРП ОДЕРЖАЛА ОЧЕРЕДНУЮ ПОБЕДУ ДЛЯ КОЛОНИЙ НА ТЕРРИТОРИИ ДАКОТЫ/МИННЕСОТА. ВСЕ, ЧТО ПОБРОСАЛА СБЕЖАВШАЯ РЕСПУБЛИКА, МОЖНО ПРИОБРЕСТИ В КАЧЕСТВЕ СУВЕНИРОВ! Другие показывают фильмы, которые в Республике можно было увидеть лишь в театрах богатых секторов. На большинстве транслируются рекламы. В отличие от агитационных реклам в Республике, эти как будто пытаются уговорить людей купить какие-то вещи. Интересно, кто руководит этим местом. Возможно, у них и вовсе нет правительства.

— Однажды мой отец рассказывал, что сияющие огни Колоний видно с огромного расстояния, — говорит Дэй. Он переводит взгляд с одной красочной рекламы на другую, помогая мне идти сквозь толпу людей. — Все выглядит именно так, как он и говорил, но правда я не понимаю смысла всех этих реклам. Правда, они странные?

Я киваю в ответ. В Республике все объявления в одном стиле, отражающие волю правительства, не меняющиеся независимо от того, в каком городе ты находишься. Здесь нет конкретного цветового или текстового стиля. Они переливаются разными цветами, сменяют друг друга и светятся яркими огнями. Как будто их создавало не единая власть, а отдельные независимые группы людей.

На одном из мониторов появляется улыбающийся офицер в военной форме. «Полицейский Департамент. Необходимо сообщить о преступлении? Депозит всего 500 банкнот!» Внизу экрана появляется надпись: ПОЛИЦЕЙСКИЙ ДЕПАРТАМЕНТ — ЧАСТЬ ЕДИНОГО ДЕСКОН КОРП.

Другой рекламный ролик сообщает: СЛЕДУЮЩАЯ ПРОВЕРКА УБР* СПОНСИРУЕМАЯ КОМПАНИЕЙ КЛАУД ПРОЙДЕТ 27 ЯНВАРЯ. НУЖНА ПОМОЩЬ, ЧТОБЫ ПРОЙТИ ПРОВЕРКУ? НОВЫЕ ТАБЛЕТКИ МЕДИТЕК ДЖОЯНС ТЕПЕРЬ ДОСТУПНЫ В ЛЮБОМ МАГАЗИНЕ! Внизу экрана написана фраза отмеченная звездочкой: УБР, УРОВЕНЬ БЛАГОПОЛУЧИЯ РАБОТНИКОВ.

Но следующий рекламный ролик захватывает все мое внимание. На экране появляется видео: ряды маленьких детей, одетых в одинаковую одежду с самыми счастливыми улыбками на лицах какие я когда-либо видела. Затем появляется текст: НАЙДИТЕ ДЛЯ СЕБЯ ИДЕАЛЬНОГО СЫНА, ДОЧЬ ИЛИ РАБОТНИКА. СВОПШОП, МАГАЗИНЫ ФРАНШИЗ СОТРУДНИЧАЮТ С КОМПАНИЕЙ ЭВЕРГРИН. Я озадачена. Может быть, таким способом в Колониях управляют приютами или что-то в этом роде. Так ведь?

Мы идем дальше и я, наконец, замечаю одинаковое изображение в правом нижнем углу на каждом рекламном ролике. Огромный круг, поделенный на четыре части и в каждой из них свой символ. Ниже этой эмблемы есть еще одна надпись:

АМЕРИКАНСКИЕ КОЛОНИИ

К Л А У Д. М Е Д И Т Е К. Д Е С К О Н. Э В Е Р Г Р И Н

СВОБОДНОЕ ГОСУДАРСТВО — КОРПОРАТИВНОЕ ГОСУДАРСТВО

Внезапно я ощущаю теплое дыхание Дэя около себя.

— Джун, — шепчет он.

— Что случилось?

— Кто-то следит за нами.

Еще одна деталь, которую я должна была заметить сразу же. Я уже сбилась со счета, сколько всего я упустила из виду.

— Ты видишь его лицо?

— Нет. Но судя по фигуре это девушка, — отвечает он. Я выжидаю несколько секунд, затем оборачиваюсь. Ничего, только толпа Колонистов. Кто бы это ни был, она уже растворилась в толпе.

— Возможно ложная тревога, — бормочу я. — Просто девушка из Колоний.

Дэй еще раз растерянно оглядывает улицу, затем пожимает плечами. Неудивительно, что нам начинают мерещиться преследователи, особенно находясь среди странных сияющих огней и флюоресцентных рекламных роликов.

К нам приближается человек из толпы. Пять футов семь дюймов, впалые щеки, кожа бледного розового оттенка, несколько черных прядей выбились из-под зимней кепки, в руках планшет. На шее у нее повязан шарф (синтетическая шерсть, судя по материалу ее униформы), и небольшие кристаллики льда висят на уровне подбородка, там, где теплое дыхание соприкасается с тканью. На рукаве повязка с надписью Уличный Инспектор, прямо над еще одним странным символом.

— Вы не отображены. Корпорация? — спрашивает она нас. Она не сводит глаз с планшета, на котором изображение в виде карты и движущихся точек на ней. Должно быть, каждая точка соответствует человеку на улице. Она имеет в виду, что нас нет на этой карте. А затем я замечаю еще нескольких человек, ходящих по улице в таком же, как и у нее, синем пальто.

— Корпорация? — повторяет она нетерпеливо.

Дэй собирается ответить, но я останавливаю его.

— Медитек, — быстро отвечаю я, вспоминая названия, которые всплывали на рекламных роликах.

Женщина, молча, осматривает нас с головы до ног (грязные рубашки, черные штаны и сапоги) неодобрительным взглядом.

— Вы, наверное, новенькие, — добавляет она себе под нос, печатая что-то на экране. — Но вы далеко от того места, где должны быть. Не знаю, получили ли вы уж распределение, но Медитек хорошенько вас накажет, если опоздаете. — Затем она выдавливает из себя улыбку и произносит заученный текст. — Меня спонсирует Корпорация Клауд. Остановитесь возле Центральной Площади, чтобы приобрести нашу новую линию хлебобулочных изделий! — Улыбка исчезает следа, она снова угрюмо смотрит на нас, а затем быстро уходит в другую сторону. Я наблюдаю, как она останавливает прохожего, разыгрывая тоже представление.

— Что-то не так с этим городом, — шепчу я Дэю, когда мы возобновляем шаг.

Дэй крепче обхватывает меня руками.

— Именно поэтому я не спросил ее, где ближайшая больница, — отвечает он. Меня накрывает очередная волна головокружения. — Потерпи еще немного. Мы что-нибудь придумаем.

Я пытаюсь что-то ответить, но мир вокруг меня расплывается. Дэй говорит мне что-то, но я не понимаю ни слова.

— Что ты сказал? — Мир вокруг меня начинает вращаться. Колени подгибаются.

— Я сказал...может быть...остановимся…больнице…

Я чувствую, что падаю, выставляю вперед руки и ноги, защищая себя от удара, а где-то сверху красивые голубые глаза Дэя все еще удерживают меня в сознании. Он кладет руки мне на плечи, но кажется, будто он в сотнях милях от меня. Я пытаюсь что-то сказать, но такое ощущение, что во рту у меня цела гора песка. Я проваливаюсь в темноту.

* * *

Вспышки золотого и серого. Чья-то холодная рука прикасается к моему лбу. Я тянусь к этой руке, но в момент, когда мои пальцы прикасаются к ней, она как будто тает в воздухе. Я не могу остановить дрожь во всем теле — здесь просто невообразимо холодно.

Когда я, наконец, с трудом открываю глаза, я понимаю, что лежу на обычно белой кровати, моя голова у Дэя на коленях, одной рукой он прижимает меня к себе. Секундой позже, я понимаю, что он наблюдает за кем-то — тремя незнакомцами, находящиеся с нами в комнате. (На них униформа солдат Колоний: куртка военно-морского флота, с золотыми пуговицами и эполетами, белые и золотые полосы, идущие вдоль нижнего края куртки, а также вышитый золотом орел на каждом рукаве.) Я качаю головой, пытаясь сбросить остатки сна.

— По туннелям, — говорит Дэй. Свет ламп на потолке ослепляет меня. Почему я не заметила их раньше.

— Как долго вы находитесь в Колониях? — спрашивает один из них. У него странный акцент. У него светлые усы и тонкие сальные волосы, а из-за этого освещение лицо кажется болезненно бледного цвета. — Лучше говорить правду, парень. ДесКон не любит лжецов.

— Мы пришли сегодня ночью, — отвечает Дэй.

— Откуда вы пришли? Вы работаете на Патриотов?

Даже в таком состоянии я понимаю, что это опасный вопрос. Они точно не обрадуются, если узнают, что это именно мы сорвали их план убийства Электора. Но возможно они еще не знают, что произошло. Рэйзор говорил, что они не часто с ними связываются.

Дэй тоже понимает, что это опасный вопрос, поэтому просто опускает его.

— Мы пришли сюда сами. — Он делает паузу, а затем начинает говорить с раздражением в голосе. — Прошу вас, у нее сильный жар. Отведите нас в больницу, и я расскажу все, что хотите. Я не для этого проделал такой путь, чтобы смотреть, как она умирает в полицейском участке.

— В больнице нужно заплатить, сынок, — отвечает мужчина.

Дэй достает из кармана немного Банкнот, все наши сбережения. Я замечаю, что у него нет пистолета, скорей всего его конфисковали.

— У нас есть четыре тысячи Республиканских…

Солдаты прерывают его на полуслове.

— Парень, за четыре тысячи Республиканских Банкнот ты не купишь и банки с супом, — говорит один из них. — Кроме того, вам двоим придется ждать здесь, пока не придет наш коммандер. Затем вас двоих отправят в Концлагерь для дальйшего расследования.

Концлагерь. Это слово вызывает воспоминания о том дне год назад, когда Метиас взял меня на задание, когда мы преследовали военнопленного из Колоний по всей Республике и убили его в Йеллоустоуне. Я помню кровь на асфальте, пропитавшую военно-морскую форму того солдата. На мгновение меня охватывает паника, и я хватаюсь за воротник рубашки Дэя. Солдаты в комнате начинают двигаться. И я слышу несколько металлических щелчков.

Дэй крепче обнимает меня, как бы создавая вокруг защитный круг.

— Полегче, — шепчет он.

— Как зовут девушку?

Дэй снова поворачивается обратно к солдатам.

— Сара, — лжет он. — Она не представляет никакой угрозы — она правда больна.

Мужчина говорит что-то, от чего Дэй начинает злиться, но мир вокруг меня снова вспыхивает калейдоскопом красок, и я проваливаюсь в полусон. Я слышу громкие голоса, затем звук открывающейся тяжелой двери, а затем тишина. Моментами мне кажется, будто я вижу Метиаса, стоящего в углу и наблюдающего за мной. А затем его сменяет Томас, и я не знаю должна ли я чувствовать злость и печаль. Иногда я точно чувствую руки Дэя крепко держащие мои. Он говорит, чтобы я успокоилась и что все будет хорошо. И видения пропадают.

Кажется, после вечности нахождения в бреду я, наконец, снова начинаю улавливать слова из их разговора.

— Из Республики?

— Да.

— Ты Дэй?

— Да, это я.

Слышу шаркающие звуки, затем недоверчивый возглас.

— Нет, я узнал его, — продолжает говорить кто-то. — Я узнал его, узнал. Это он.

Снова звуки шагов. Затем я чувствую, как Дэй встает, и я остаюсь одна на холодной кровати подо мной. Они забрали его куда-то. Они забрали его.

Я хочу зацепиться за эту мысль, но лихорадка снова берет надо мной вверх, и я проваливаюсь во тьму.

* * *

Я в своей квартире в Рубиновом секторе, голова лежит на подушке, на лбу выступили капельки пота, тело укрыто тонким одеялом, и я чувствую лучи послеполуденного солнца, пробивающиеся сквозь окна. Олли лежит рядом, его огромные щенячьи лапы лежат на холодных мраморных плитках. Я понимаю, что в этом нет никакого смысла, ведь мне шестнадцать и значит Олли должно быть уже девять лет. Наверное, это сон.

Ко лбу прикасается мокрое полотенце, я поднимаю глаза и вижу Метиаса, сидящего рядом со мной, аккуратно кладущего полотенце так, чтобы вода нне попала мне в глаза.

— Эй, Букашка, — говорит он с улыбкой.

— Разве ты никуда не опаздываешь? — шепчу я. В животе появляется неприятное ощущение, как будто Метиаса не должно быть здесь. Как будто он должен спешить куда- то.

Но мой брат только качает головой, от чего несколько темных прядей падают ему на лицо. В свете солнца его глаза кажутся золотыми.

— Ну, я ведь не могу оставить тебя здесь одну, так? — Он смеется и этот звук переполняет меня чувством радости, что кажется, будто я могу лопнуть. — Смирись, ты надолго застряла здесь со мной. А теперь ешь свой суп. И мне не важно, что ты считаешь его ужасным.

Я делаю глоток. Я могу поклясться, что даже чувствую его вкус.

— Ты, правда, останешься со мной?

Метиас наклонятся вперед и целует меня в лоб.

— Навсегда, малыш, пока ты не устанешь от меня.

Я улыбаюсь.

— Ты всегда заботишься обо мне. И как у тебя остается время на Томаса?

Метиас удивлено смотрит на меня, а затем начинает смеяться.

— Я не могу ничего скрыть от тебя, да?

— Знаешь, вы двое могли бы и рассказать мне обо всем. — Мне больно от этих слов, но я не совсем уверена почему. Кажется, будто я забыла что-то важное. — Я бы никому не рассказала. Или ты боялся, что если Коммандер Джемисон узнает, то отправит вас с Томасом в разные патрули?

Метиас опускает голову.

— На самом деле у меня не было оснований, чтобы признать это.

— Ты любишь его?

Я помню, что это сон и чтобы не говорил Метиас — это просто мой мозг проецирует его ответы. Но, несмотря на это, я чувствую укол боли, видя, как он печально кивает в ответ.

— Я думал, что да, — отвечает он. Я едва слышу его.

— Мне так жаль, — шепчу я. Я встречаю его взгляд полный слез.

Я хочу дотянуться до него и крепко обнять. Но видение исчезает, и я понимаю, что лежу в тускло освещенной комнате на кровати. Метиас исчез. Вместо него за мной ухаживает Дэй, его лицо обрамляют светлые волосы, руки поправляют полотенце у меня на лбу, а глаза неотрывно смотрят на меня.

— Привет, Сара, — говорит он. Он использует имя, которое придумал для меня. — Не беспокойся, ты в безопасности.

Я моргаю несколько раз, чтобы сфокусироваться.

— В безопасности?

— Местная полиция подобрала нас. Они отвели нас в небольшую больницу, когда узнали, кто я. Кажется, они наслышаны обо мне и это сработало нам на руку. — Дэй неуверенно улыбается мне.

Но я чувствую такое разочарование, увидев Дэя, мне так горько от того, что даже во сне я потеряла Метиаса, и я с силой прикусываю губу, чтобы не разрыдаться. Мои руки все еще слабы от напряжения. Я, наверное, не смогла бы крепко обнять ими шею брата, и поэтому Метиас снова ушел от меня.

Улыбка Дэя пропадает, он чувствует мое горе. Одной рукой он дотрагивается до моей щеки. Его лицо так близко, оно как будто сияет в вечернем свете. Я приподнимаюсь из последних сил и позволяю ему крепко прижать меня к себе.

— Дэй, — шепчу я ему в волосы, мой голос звучит по-другому из-за всех не пролитых слез. — Я, правда, скучаю по нему. Я так сильно скучаю. Я так сожалею обо всем случившемся. — Я повторяю это снова и снова, слова, которые я сказала Метиасу во сне, слова, которые я буду говорить Дэю до конца жизни.

Дэй крепче прижимает меня к себе. Он проводит рукой по моим волосам так нежно, как будто я могу развалиться на кусочки. Я цепляюсь за него, как за последний смысл в жизни, не в силах сделать вдох, утопая в печали и пустоте.

Метиас снова ушел. Он всегда уходит.

Дата добавления: 2015-09-06