Развилка

Через месяц после облучения встал вопрос о продолжении лечения, а именно, о химиотерапии.
Сделав очередные снимки МРТ, и взяв выписки, мы с женой отправились к химиотерапевту. Она долго и внимательно рассматривала снимки, затем изучала бумаги, наконец, сказала:
- Вам повезло. Ваша опухоль очень чувствительна к химии. Я рекомендую вам шесть - восемь курсов химиотерапии, которые окончательно расправятся с вашей болячкой. Каждый курс, вместе с периодом восстановления, займет пару месяцев. Поздравляю, у вас прекрасные шансы! Через год вы будете здоровы!
Она искренне радовалась за меня, совсем не заметив, что только что зачитала мне смертный приговор. Моя печень, сильно ослабленная желтухой, могла не выдержать даже одного курса химии, не говоря о восьми.
Врач не видела никаких других решений, ведь ее так учили. Но жизнь всегда предлагает множество вариантов, главное - суметь их увидеть.

Из консультации я вышел подавленным. Надо же, восемь курсов по два месяца каждый! Легче застрелиться, чем так мучить себя и семью. После такого «лечения» совсем непонятно, что от меня останется. Да ну на фиг - эту химию! Восемь курсов, бред собачий!
Я кипел, а рядом шла грустная жена. Было совсем непонятно, что больше ее придавило, консультация или моя реакция на нее. Согласись я на химию – стресс для жены, откажись от нее – тоже стресс, ведь никто не знает, какой из путей приведет к здоровью, а какой отнимет жизнь. Больше независимых консультантов мы не нашли. Оставалось одно: заглянуть глубоко внутрь себя и принять одно-единственное верное решение: «Пан, или пропал».

Оля поступила очень мудро:
- Все, что от меня завесило, я сделала. Теперь тебе решать, что делать дальше. Я приму любо твое решение. Я не знаю, что тебе посоветовать, даже если бы знала наверняка, то все равно бы промолчала. Твоя жизнь – тебе решать.
Всю оставшуюся дорогу домой мы провели в молчании.
Мне предстоял нелегкий выбор, ведь на кону стояли и моя жизнь и судьба семьи. Оставалось одно, абстрагироваться и наблюдать. Жизнь сама должна подтолкнуть в правильном направлении. Я ощущал это всем своим существом, но это чувство было настолько абстрактным, что выразить его невозможно.
Я расслабился и стал наблюдать, слушать тело, а оно было уверено, что справится. Но ведь и болячка-то не простая. К тому же, хирурги вырезали далеко не всю опухоль. Часть ее уходило в мозолистое тело, которое трогать было нельзя, иначе либо паралич, либо смерть. Мои мозги изрядно поджарили, но где гарантия, что опухоль не продолжит расти?
До сих пор, я видел лишь «чудо-рецепты» в интернете, но не видел живых людей, которые их применяли и вернули здоровье. Посоветоваться было не с кем. А вот тех, кто прошел химию, – сколько угодно. Правда, не все выздоравливали, случались и смерти. Я был свидетелем нескольких случаев. Но я молодой, тело сильное, наверное, справится. Эти думы склоняли чашу весов в сторону химии. Сам город, его шум и суета, действовали на меня угнетающе. Мое состояние стало день ото дня ухудшаться. Похоже, что выбора не остается - иду на химию. Пройду хотя бы курс, а там видно будет.

Я стал собирать необходимые справки, опять ходить по врачам. В это время пишу Нурлану по Скайпу, что готовлюсь сдаваться на химию. Он отвечает: «Ни в коем случае! Химия – в последнюю очередь. Сначала попробуй другие методы, а только потом веди тело под яд! У тебя столько сил, а ты весь размяк и индульгируешь, как сукин сын! Зря, что ли, все эти годы ты занимался различными практиками? И что, все коту под хвост? Нет, не сдавайся, борись! У человеческого тела очень большие ресурсы, просто огромные! Неужели ты даже не попробуешь их пробудить? Пробуждай в себе внутреннего целителя! Борись! Вот нужные ссылки». Нурлан дал ссылки на тексты, освещающие альтернативное лечение рака. Но большинство материалов не вызвали у меня никакого доверия. Уж больно там все было красиво и быстро. По собственному опыту я уже знал, что полное излечение за неделю, - лишь уловка для простачков, и не более. А для реального выздоровления надобно потрудиться. Излечение от подобной болячки – это долгий и трудоемкий процесс.

Тем не менее, Нурлан вывел меня из гипнотической спячки, в которую я незаметно впал.
В этой спячке в моем сознании постоянно крутились мысли: «Рак неизлечим, не лучше ли довериться знающим людям? Что я один могу сделать? До сих пор я даже не интересовался вопросами излечения рака. Куда мне, без знаний, оставаться со смертельной болезнью один на один? Один в поле - не воин, а врачи знают, что делают». Эти мысли, навязанные болезнью, незаметно, исподволь, вновь ввели меня в спячку. Я опустил руки и стал плыть по течению...

Буквально в это же время, совершенно неожиданно, объявилась одна из моих давнишних знакомых. Она прислала в письме развернутые комментарии о питании и об образе жизни для тех, кто хочет излечиться от рака. Там были и ссылки на видеолекции по системе Серафима Чичагова, которые мне весьма пригодились. Система Серафима Чичагова оказалась очень целостной и тщательно проработанной, она опиралась на глубокое понимание работы тела в естественных природных ритмах.
«Интересно, - думаю, - как мир откликается. Наверное, действительно, стоит постараться обойтись без химии, во всяком случае, не буду с ней торопиться».

Я стал всячески оттягивать это дело. Но в Песочный все же съездил, отсидел долгую очередь, чтобы воочию увидеть живой конвейер, где врачи смотрят лишь на бумажки вместо живых людей. Для них был важен диагноз, который врачи точно знали, как надо лечить – химия однозначно, и никаких разговоров. Им было плевать на дополнительные исследования, которые нам провели независимые специалисты. В тех исследованиях уточнили диагноз и подобрали нужную химию. Врачам клиники в Песочном это было не нужно. Они лечат тем, что считают нужным, не обращая внимание на конкретного человека и дополнительные исследования, сделанные независимыми специалистами. Конвейер, он конвейер и есть.
После приема я понял, что если лягу сюда, то меня просто напичкают ядом и отправят домой, как они говорят, «на реабилитацию». Вот только в чем состоит эта реабилитация, я так и не понял. Выйду ли после химии живым и здоровым – неизвестно. Но неизвестно и то, смогу ли выкарабкаться собственными силами, ведь затронуты жизненно важнее участки мозга.
По дороге домой меня накрыл приступ отчаяния. Это еще больше подкосило мои силы. Состояние снова ухудшилось, и я стал собираться на химию…

Собрав все бумаги и справки, еду в метро, чтобы на «Озерках» пересесть на маршрутку в Песочный. И тут с телом начинает происходить нечто странное, его стало ломать и крючить, дыхание сбилось, зрачки расширились, и я стал озираться по сторонам, как затравленная дикая кошка. Волосы поднялись дыбом, дыхание стало поверхностным и учащенным, ужасное напряжение прокатилось по телу, вот-вот могли начаться судороги. Налицо классические признаки предвестников эпилептического припадка. Но это был не припадок. Так тело заявило о своем нежелании ложиться под яд. Я не на шутку испугался. С чего такая реакция?
Пока с моим телом происходили странные вещи, в голове зазвучало: «Что, как баран, пойдешь сдаваться на химию? Вместе с больными стариками да старухами будешь себя убивать? Где же твоя сила? Ты что, совсем не веришь в себя и в ту силу, что дал тебе Бог?»
Перед внутренним взором я увидел стадо баранов, послушно идущих на бойню, и себя среди них.

Когда дверь вагона метро отварилась, я стремглав выскочил из него. Немного постоял на перроне, затем медленно, словно не веря самому себе, пошел к эскалатору. Вышел на улицу. Тело сначала шло медленно, оно еще не верило в свою удачу, в то, что я больше не повезу его убивать. Чем дальше я отходил от метро, тем больше ускорялись шаги.

Я наблюдал за своим телом и удивлялся: «Ну надо же, как прытко тело сбежало от химии!».
Залетев домой, быстро собрал вещи и уехал за город, в наш пустующий дом. Во мне ясной уверенностью звенело решение: «Я буду здесь зимовать».

Мой ум привел меня на край пропасти, но я доверился телу, которое само определило, что ему нужно. Впереди была нелегкая битва.

Часть 2

Дата добавления: 2015-09-06