Американская дилемма 2 страница

мыслей является утверждение, что американский народ каким-то образом встал на неверный путь. Популярный телевизионный ведущий Джон Чэнселлор высказался по этому вопросу следующим образом:
«У нас есть силы, но они подрываются целым комплексом слабостей — тысячью ран, которые нам трудно залечить. Мы ослабили себя тем, как мы решаем проблемы политики, управляем нашим государством, учим ваших детей, оказываем помощь бедным, заботимся о стариках, делаем сбережения, оберегаем нашу природу и оказываем влияние на правительство»37
Таким образом, Чэнселлор приходит к выводу, что для того, чтобы Соединенные Штаты могли достигнуть прежнего уровня благосостояния, необходимо осуществить многочисленные перемены38. И все же вероятность такого возрождения — даже при поддержке его призыва широкими слоями населения — очень сомнительна.
Читателям ежедневных американских газет перечень недугов более чем известен, например, положение в системе здравоохранения. В 80-е годы число работающих в ней удвоилось (снизив таким образом общую производительность труда), на нее направляется около 12% ВНП, т.е. в два раза больше, чем на оборону, и тем не менее приемлемый уровень медицинского обслуживания для многих граждан не обеспечивается. Фактически около 37 млн. американцев не имеют медицинского страхования. К концу 80-х годов число бедняков, нуждающихся в специальной медицинской помощи в таких случаях, как рождение детей, зараженных сифилисом и СПИДом, неуклонно росло; в местах массового проживания черного населения, где половина детей до шестилетнего возраста живет в семьях, находящихся за чертой бедности, вопросы санитарии необычайно остры. Не имея общенациональной системы здравоохранения, «Соединенные Штаты занимают последнее место среди промышленно развитых стран... по детской смертности, продолжительности жизни и по числу посещений врача», хотя они, по всей вероятности, на первом месте в мире по числу политиков, рассуждающих о «семейных ценностях»39. Хотя продолжительность жизни белых пожилых мужчин и женщин возросла (значительная часть расходов на здравоохранение идет на обслуживание людей старше семидесяти пяти лет), среди черных женщин и особенно мужчин она

сокращается 40. Из-за такого широкого распространения нищеты благотворительная организация «Оксфам Америка», известная своим содействием развивающимся странам, в 1991 г. заявила, что впервые за свою историю занимается самими Соединенными Штатами.
Такие диспропорции в медицинском обслуживании отражают современную систему распределения богатства и доходов в Соединенных Штатах, где менеджеры зарабатывают в среднем в девяносто раз больше, чем рабочие в промышленности (в 1980 г. менеджеры зарабатывали в сорок раз больше), и где 30% афроамериканцев и 20% латиноамериканцов получают меньше, чем это предусмотрено официальной чертой бедности, и живут в трущобах. Проблема обостряется ростом употребления наркотиков: согласно одним оценкам, Соединенные Штаты, имея 4—5% от общей численности населения Земли, потребляют 50% производимого в мире кокаина. Такой масштаб наркомании налагает дополнительное бремя на систему медицинского обслуживания, при этом лечение необходимо не только взрослому населению: в одном 1989г. примерно 375 тыс. американских детей появились на свет с врожденной склонностью к потреблению наркотиков, главным образом кокаина и героина41.
Наркомания, в свою очередь, подпитывает преступность, которая в Соединенных Штатах значительно выше, чем где-либо в развитых странах. Благодаря политическому влиянию Национальной стрелковой ассоциации американцы получили доступ к огнестрельному оружию и пользуются им в масштабах, поражающих зарубежных наблюдателей. Американцы имеют в личном пользовании примерно 60 млн. единиц легкого огнестрельного оружия и 120 млн. ружей и убивают примерно 19 тыс. человек ежегодно, главным образом из легкого оружия. Число убийств на душу населения в 4—5 раз выше, чем в Западной Европе (число изнасилований в 7 раз выше, число разбойных нападений в 4—10 раз)42. По мнению экспертов, корни такого уровня насилия следует искать в культурных традициях, и его нельзя связывать лишь с нищетой. Число убийств в Нью-Йорке намного превышает количество убийств в трущобах Калькутты, например, а в преуспевающем Сиэтле, который недавно оказался на первом месте
__________________
* Единственное аналогичное сокращение продолжительности жизни в развитой стране, как указывалось выше на с.280, наблюдалось среди русских мужчин. Является ли просто совпадением то, что это происходило в двух крупнейших военных державах мира?

среди других городов Соединенных Штатов по «пригодности для жизни», оно в семь раз больше, чем в английском Бирмингеме43, Уровень насилия нельзя также объяснить слабой работой полиции или отсутствием сильных сдерживающих факторов; по последним подсчетам, в американских тюрьмах содержалось свыше миллиона заключенных, т.е. больше пропорционально численности населения, чем в Южной Африке или бывшем СССР*. Из каждых 100 тыс. черных американцев-мужчин 3 тыс. сидят в тюрьме, в то время как в Южной Африке даже при системе апартеида в тюрьмах находилось 729 негров мужского пола на каждые 100 тыс. человек населения44.
Увеличение в 80-е годы в два раза числа людей, сидящих за решеткой, следовательно, оказалось не очень эффективным способом борьбы с эрозией социальных отношений в американском обществе, частично из-за сложности проведения серьезных социальных реформ в политически децентрализованном, придерживающемся доктрины свободной воли обществе45. Сокращение бездомности и нищеты в городских гетто и на сельскохозяйственном Юге требует огромных средств, которые могут быть взяты у более обеспеченных слоев (тех, кто голосует) и переданы неимущим (тем, кто не принимает участия в голосовании). Со времен «бостонского чаепития» представители американского среднего класса испытывают глубокое отвращение к уплате налогов, имея на это определенное оправдание, поскольку в отличие от европейцев они не получают взамен таких типичных для среднего класса преимуществ, как бесплатное обучение в колледжах и медицинское обслуживание, субсидирование культурных мероприятий, эффективную систему общественного транспорта и т.д.46. Поскольку политики, выступающие за увеличение налогов, не пользуются поддержкой населения, постоянно существует соблазн решения таких неизбежно острых проблем, как помощь в выходе из экономических трудностей страховым и ссудосберегательным компаниям и рост объема платежей по процентам по государственному долгу путем получения займов, а не за счет роста доходных статей бюджета. Почти в равной мере соблазнительно заявлять, что хотя социальные реформы и реформы в
*
В Соединенных Штатах число преступников в тюрьмах составляет 426 человек на 100 тыс. человек населения, в Австралии — 72 человека, в Нидерландах — всего 40. В бывшем СССР на 100 тыс. человек населения находилось в тюрьмах 268 человек. Почти половина американских заключенных негры, которые составляют 1 2% населения США.

области здравоохранения необходимы, но денег на их проведение нет. Возможно, средства могли бы быть найдены, если бы производительность и реальный рост резко увеличивались; но, когда этого не происходит, изменение приоритетов в расходовании средств становится частью «игры с нулевым результатом» и блокируется группами, которым это грозит остаться ни с чем47.
Однако американцы всегда вкладывали значительные суммы в образование. В 1989 г. на государственное и частное образование было израсходовано свыше 350 млрд. долларов для обучения 45 млн. учащихся начальных и средних школ, а также почти 13 млн. студентов колледжей и университетов. В абсолютных показателях большие средства на одного ученика выделяет только Швейцария; в относительных показателях, Соединенные Штаты выделяют на образование 6,8% ВНП, столько же, сколько Канада и Нидерланды и намного больше, чем Япония, Франция и Германия40.
Правда, Соединенные Штаты могли бы утверждать — и до некоторой степени обоснованно, — что их система высшего образования является одной из лучших в мире. Помимо многочисленных и превосходных общеобразовательных колледжей существует развитая система университетов во всех штатах, где обучается огромное количество студентов. Кроме того, в стране имеется самое большое в мире число научно-исследовательских университетов и институтов разного профиля, которые привлекают студентов из многих стран и где собраны лучшие научные кадры со всего мира, работы которых получают самое большое международное признание (например, Нобелевские премии). Фонды таких интеллектуальных центров, как Гарвард, Йель и Стэнфорд — при пожертвованиях в миллиарды долларов, — окупаются результатами их деятельности и высокой репутацией во всем мире. Ежегодно из них выходит множество специалистов научного и творческого труда, на которых зиждется американская экономика.
Однако положение в высшем образовании является исключением, в других областях образования картина выглядит менее благоприятной. Многие американцы обеспокоены увеличением признаков того, что общий уровень государственного образования для учащихся до восемнадцати лет относительно посредственный. С начала 60-х годов результаты тестов на проверку знаний учащихся — как бы к этим данным ни относиться — значительно снизились. Несмотря на возможности, предоставляемые государственной системой массового бесплатного обучения, число

учащихся, покидающих школы, достигает рекордных цифр; ежегодно среднюю школу оставляют от 600 до 700 тыс. человек, что составляет одну пятую часть всех учащихся средних школ (и почти половину в средних школах городских гетто)49. Более того, хотя данные проведенной в 1980 г. переписи гордо, и возможно ошибочно, показали, что уровень грамотности составляет почти 100%, авторы различных исследований утверждают, что миллионы американцев, точнее, от 23 до 84 (!) млн., функционально неграмотны; как утверждается в одном из таких исследований, 25 млн. взрослых американцев не настолько хорошо читают, чтобы понять смысл предупреждения на пузырьке с лекарством, а 22% взрослых не могут правильно написать адрес на конверте50.
Как это выглядит по сравнению с ситуацией в других странах? В недавно проведенном стандартизированном научном тестировании учеников девятых классов в семнадцати странах американские учащиеся оказались позади своих сверстников из Японии, Южной Кореи и всех западноевропейских стран, опередив только учеников из Гонконга и Филиппин. В тесте на математические способности (1988) американские восьмиклассники были почти на самом последнем месте. Другие тесты показывают, что показатели у американских детей снижаются по мере того, как они подрастают, хотя, как это ни странно, более двух третей учащихся средних школ считают, что они «хорошо» справляются с математикой, в то время как такого мнения придерживается лишь одна четвертая часть учащихся из Южной Кореи, показавших при тестировании гораздо более высокие результаты51. Только 15% учащихся средних школ изучают какой-либо иностранный язык, и всего лишь 2% изучают один иностранный язык более двух лет52. Проверка знаний учащихся средних школ по общей истории также обнаружила почти полное невежество (например, незнание, что такое Реформация), которое затмило лишь незнание географии; каждый седьмой из прошедших недавно тестирование американцев не мог найти свою собственную страну на карте мира, а 75% — Персидский залив, хотя в конце 80-х годов многие из них выступали за отправку в этот регион американских вооруженных сил53. В 1983г. Национальная комиссия по качеству образования в своем знаменитом докладе «Нация в опасности» отмечала: «Если какая-либо недружественная иностранная держава попыталась бы заставить Америку иметь такие посредственные показатели в области образования, какие существуют у нас сегодня, это могло бы

с полным основанием рассматриваться как вооруженная агрессия»54.
Несмотря на многочисленные исследования этой проблемы, главная ее причина все еще неясна. Некоторые эксперты предостерегают от слишком жестких выводов из снижающихся показателей при тестировании и напоминают, что в Соединенных Штатах система образования охватывает значительно большую часть населения и в значительно большем объеме, чем это было сорок лет назад; к тому же вряд ли правомерно сравнивать знания среднего американского ученика обычной средней школы и учащихся более привилегированных систем образования в других странах55. Неправомерно также сравнение стандартов образования страны «плавильного котла» и таких демографически стабильных и этнически однородных стран, как Швеция и Япония.
Более прозаически можно заметить, что, хотя Америка затрачивает большие средства на образование в целом, непропорционально большая их доля (40%) идет на высшее образование (что объясняет, возможно, почему американские университеты котируются так высоко в мире), в то время как на другие виды образования выделяется меньше средств, чем в других странах* 5 6. Опять же с каждым годом американские учащиеся занимаются все меньшее число дней в году (17 5— 180 учебных дней являются нормой) по сравнению с их сверстниками в Западной Европе (от 200 и более) и в Японии (свыше 220). Если сравнить количество учебных занятий, которое посещал средний восемнадцатилетний японец или южнокореец, с одной стороны, и средний американец — с другой, то разница будет сопоставима с 3—4 годами обучения. Поэтому стоит ли удивляться, что первые гораздо лучше подготовлены по алгебре и физике?57 Наконец, Соединенные Штаты являются одной из немногих развитых стран, где не существует общенациональных стандартов оценки обучения по результатам единообразных государственных экзаменов. Согласно выводам, сделанным Национальным научно-исследовательским советом США после изучения состояния преподавания математики, это является главной причиной того, что «поставленная с ног на голову система мстит нам»58. Однако любые предложения об
*
На начальное и среднее образование США расходуют 4,1 % ВНП, отставая от Швейцарии (5,8%), Германии (4,6%) и большинства других развитых стран.

учете опыта общеобразовательных систем других демократических обществ встречают сопротивление со стороны школьных советов, чиновников образования, объединении учителей и всех тех, кто выступает за сохранение в стране традиций децентрализации.
С точки зрения других экспертов, изменения технического порядка не играют столь важной роли, как та культура общества, в рамках которой существует система американского образования. Испытывая ностальгию по казавшемуся более благополучным прошлому, когда, как утверждается, учащиеся занимались лучше и добивались более высоких результатов, некоторые исследователи выдвигают мысль о том, что «причина кризиса образования не в уровне школ, а в нас самих. Общество, которое мы построили, и дает нам такое образование, какого мы заслуживаем»59. «Упрощенность» американской культуры, которая проявляется в чрезмерном внимании к удовлетворению потребительского спроса, поп культуре, комиксам, громкости, яркости красок и развлечению в ущерб серьезному размышлению, воспринимается как удар, нанесенный Америке самой себе. В среднем американский ребенок проводит у телевизора пять тысяч часов еще до поступления в школу, а ко времени ее окончания эта цифра приближается к двадцати тысячам. Распространению этой антиинтеллектуальной культуры — проявляющейся в дальнейшем в увлечении спортивными программами и «мыльными операми» — способствуют и такие факторы, как распад семьи, особенно среди афроамериканцев, что вынуждает множество матерей справляться со своими проблемами в одиночку, а также огромный рост числа работающих женщин, вследствие чего (в отличие от восточно-азиатских стран) «первый учитель», т.е. мать, почти не бывает дома. За исключением некоторых групп населения, уделяющих особое внимание образованию (евреи, американцы азиатского происхождения), средний американский ребенок, как утверждается, усваивает систему ценностей массовой индустрии развлечений, а отнюдь не моральные установки, воспитывающие дисциплину и любознательность ума, желание учиться. С точки зрения учителей, особенно в городских гетто, выправить эту социально-культурную ситуацию означает требовать слишком многого60.
И если какой-нибудь беспристрастный читатель этих мрачных оценок скажет, что автор слишком сгущает краски (разве в системе образования других стран нет проблем?), то главное все же заключается в том, что оценки такого рода существуют и они

влияют на дискуссию о будущем. Если средний американец недостаточно образован, разве это не приводит к опошлению предвыборной борьбы, когда выдвигаются такие примитивные лозунги, как «Следите за моими словами», «Голосуйте за мою победу» и «В Америке наступит рассвет»? Не ведет ли ущербная система школьного обучения к искажению сущности подлинно демократического характера предвыборных дебатов, превращая их в телевизионное шоу по принципу «вопрос—ответ»? Не потому ли растет число граждан, не принимающих участия в голосовании?61 Если средний американец мало интересуется культурой других стран и не в состоянии найти на карте Персидский залив, то как он может разобраться в вопросе о правомерности военной интервенции в какую-то другую страну, понять необходимость увеличения помощи на развитие другим странам или иметь представление о происходящих в мире глобальных переменах? Должна ли такого рода информация быть доступна лишь меньшинству (скажем, 15% населения, как во времена «отцов-основателей»), состоящему из семей политиков, адвокатов, врачей и т.п., которые имели возможность посещать привилегированные школы и колледжи и уровень жизни которых, частота поездок за границу и доступ к мировым рынкам существенно возросли в 80-е годы62?
Несмотря на эти тревожные тенденции, многие аналитики подчеркивают позитивные черты этого бурлящего и пестрого общества. Соединенные Штаты по-прежнему обладают самой мощной экономикой в мире (если не считать Европейское сообщество в целом). Они по-прежнему притягательны как для миллионов ежегодно прибывающих иммигрантов, так и для еще большего числа тех, кто не может получить разрешение на въезд в страну. Их массовая культура оказывает воздействие на весь мир, а их язык занимает ведущее положение в бизнесе, науке и индустрии развлечений. Их приверженность демократии вдохновляет угнетенные народы разных стран, от Китая и до Чехословакии. Они представляют собой образец капиталистической системы, которой их идеологические противники бросили вызов и проиграли. При возникновении какого-либо кризиса все взоры обычно обращаются к Вашингтону, который обладает огромной военной мощью и дипломатическим влиянием. Американцы, по мнению не потерявших самообладания оптимистов, должны праздновать свои победы, прославлять свою культуру, идеологию и образ жизни, свой «замечательный национальный пройденный путь... наиболее привлекательный для

всех в наш век»63. Наиболее осторожные «сторонники возрождения» если и признают необходимость внутренних реформ, то, однако, при этом утверждают, что на самом деле страна богата и сильна, а главная опасность заключается в том, что сам американский народ считает ее бедной и немощной. Если она сможет отбросить свое теперешнее настроение и несколько перестроиться, то она и в двадцать первом столетии останется ведущей державой в мире, какой являлась в течение последних пятидесяти лет64.
Несмотря на такой оптимизм, широко распространенный страх (Angst) остается. И когда такой консервативный обозреватель, как Джордж Уилл, возмущается уровнем нищеты и преступности в стране и говорит о возникновении «терзающего, обостряющегося чувства, что в Америке нарастают дикость и посредственность»65, то становится ясно, что дебаты о будущем страны ведутся не только между правыми и левыми, как в годы вьетнамской войны, но и разрушают традиционные партийные и идеологические границы66. Дискуссия по поводу «промышленной политики», школьной реформы или протекционизма вскрывает наличие в стране новых группировок и союзов, в некотором роде своеобразного домашнего аналога меняющейся неопределенной атмосферы в международной политике. Тот факт, что к концу 80-х годов возросло число американцев, которые считали японский экономический рост гораздо большей опасностью, чем советская военная угроза, неизбежно вызвал спор о пересмотре расходов и политических приоритетов, существовавших в годы Никсона.
Все это ставит Соединенные Штаты перед дилеммой. Только несколько непримиримых оптимистов, таких как Джордж Гилдер и Бен Уоттенберг, считают, что страна без особых усилий продвигается вперед. Большинство американцев, как показывают опросы общественного мнения, думает, что положение — в социальной сфере, расовых отношениях, функционировании экономической системы, качестве жизни средней американской семьи — ухудшилось и будет еще хуже для их детей и внуков. Это приводит к требованию перемен: одни хотят изменения налоговой системы, другие — коренных преобразований в школьном образование или пересмотра системы медицинского обеспечения, или изменений в промышленной политике, или массированного наступления против нищеты или преступности; многие американцы хотели бы, чтобы было осуществлено все вышеперечисленное. Но поскольку большинство реформ требует перераспределения средств, а некоторые из них предполагают

перемены в образе жизни (более продолжительный учебный год, например, или повышение налогов за пользование электроэнергией), то каждая реформа в отдельности встречает противодействие.
Проведение реформ, которые грозят нарушению сложившегося образа жизни, никогда не бывает легким в демократической стране; но в американской политической структуре, в частности, заложены исключительные возможности для обструкции. По конституционному разделению полномочий у Президента США нет той власти, какая есть, скажем, у британского премьер-министра и его правительства, чтобы быстро ввести в действие какой-либо закон. Слабая партийная дисциплина делает каждого члена Конгресса сравнительно независимым, однако непомерные расходы, необходимые для проведения предвыборной кампании, ставят конгрессмена в зависимость от финансовой поддержки его сторонников и заинтересованных групп (Комитетов политического действия) и заставляют вести чрезвычайно осторожную политику из-за угрозы, что какое-нибудь сильное лобби — произраильская коалиция, Национальная стрелковая ассоциация, движение против абортов или за их разрешение, ассоциации, представляющие интересы американских пенсионеров, — выступит против него в случае недовольства проводимой им политикой. Следовательно, попытки снизить бюджетный дефицит, или сократить расходы на предоставление бесплатной медицинской помощи, или ограничить продажу оружия обычно сводятся на нет из-за «системы блокирования», к которой прибегают политики в Вашингтоне67. Децентрализованная политическая система, в сочетании с социальной культурой, которая провозглашает: «пусть каждый занимается своим собственным делом», не способствует принятию реформ. Сама идея о реформировании или перестройке американского общества хотя бы для того, чтобы сделать его более конкурентоспособным, противоречит установке на абсолютную свободу.
Наткнувшись на систему блокирования, многие отчаявшиеся американцы, по-видимому, готовы к коренным переменам, о чем свидетельствует волна поддержки популистской политики Росса Перо летом 1992 г. Некоторые аналитики призывают к проведению в той или иной форме шоковой терапии. По словам Джона Чэнселлора, «стране нужен Пёрл-Харбор мирного времени, чтобы ее встряхнуть, заставить американцев осознать ту опасную ситуацию, в которой они находятся, зарядить их

энергией и желанием работать»68. И, несмотря на частые утверждения, что Соединенные Штаты находятся в состоянии торговой «войны» со странами-конкурентами, такие военные сравнения звучат неубедительно, поскольку каждый американец получает выгоду от продажи товаров в Японию, от покупки ее продукции и от ее капиталовложений. В любом случае, каково бы ни было мнение о том, что именно в Америке «идет неправильно», процесс спада является устойчивым и незаметно протекающим, и его никак нельзя сравнивать с внезапным воздушным нападением на Пёрл-Харбор. Следовало бы также задуматься и о том, приведет ли ситуация, сложившаяся вокруг серьезного национального кризиса — один из распространенных сценариев предполагает крах банков и рынка акций, — к смелым структурным реформам в государственном образовании, ликвидации нищеты в городских гетто и росту инвестиций на НИОКР.
Как американское общество в его теперешнем состоянии ответит на вызов выступающих за глобальные перемены сил, которые рассматривались в первой части этой книги? Насколько Соединенные Штаты готовы к вступлению в двадцать первое столетие?
Несомненно, на ситуацию в Соединенных Штатах во многом окажут влияние демографические тенденции. В следующие несколько десятилетий их население возрастет*, а в его составе произойдут существенные изменения. Например, к началу двадцать первого столетия увеличится число пожилых людей. Если в 1960 г. число американцев в возрасте шестидесяти пяти лет и старше равнялось 16,6 млн. человек, то к 1990 г. оно практически удвоилось и составило примерно 31 млн. В следующие одно—два десятилетия его увеличение замедлится, однако затем прогнозируется резкий скачок, и в 2020 г. оно достигнет 52 млн., а в 2030 г. — 65,5 млн. человек. Таким образом, пожилых людей в стране будет больше, чем детей69. Число людей старше семидесяти пяти и даже старше восьмидесяти пяти, т.е. в той возрастной группе, где расходы на
__________________
* По данным «World Resources», (1990/91, Р. 254), население вырастет с 249 млн. человек (1990) до 301 млн. к 2025 г. Безусловно, многое зависит от ежегодного притока легальных и нелегальных иммигрантов в течение последующих тридцати лет.

медицинское обслуживание одного человека непропорционально велики, будет превышать рост во всех других группах. Это означает, что не только усилится политическое влияние организаций пенсионеров, но произойдет и дальнейшее увеличение средств на обеспечение престарелых*, которые, по крайней мере с экономической точки зрения, более эффективно было бы использовать для ликвидации детской нищеты или улучшения инфраструктуры70. В более отдаленном будущем, однако, наиболее серьезным последствием будет полное истощение фондов социального обеспечения, которые пока имеют активный баланс и помогают скрыть подлинный размер дефицита федерального бюджета. Это вызовет кризис не только в системе медицинского обеспечения среднего престарелого американца, но и во всей финансовой системе. Тогда обострение дефицита федерального бюджета, вызванное сокращением фондов по социальному обеспечению, поставит новое политическое руководство перед очень неприятным выбором: либо урезать средства на социальное обеспечение или на другие статьи федеральных расходов, либо значительно повысить налоги на «производящих» американцев, составляющих относительно меньшую часть населения, чтобы финансировать разбухшие расходы на содержание стремительно растущего числа людей старше шестидесяти лет. Единственной альтернативой этому мог бы быть риск пойти на огромное увеличение дефицита федерального бюджета и, следовательно, финансовую нестабильность.
Тем временем этнический состав населения Соединенных Штатов также меняется. И хотя прогнозы всегда приблизительны — многие предсказания о будущем составе населения Соединенных Штатов оказались ужасающе неточными, — демографы более или менее уверены, что доля белого населения будет продолжать сокращаться. Это отчасти объясняется ожиданием дальнейшего крупномасштабного притока иммигрантов, как законных, так и нелегальных, главным образом из Латинской Америки и Азии: при переселении семей из «бедных» обществ в «богатые» Америка представляет собой для многих мигрантов самое привлекательное и доступное место. Вторым фактором является различный уровень рождаемости среди белого населения и в большинстве других расовых групп, что объясняется
__________________
* Конгрессом уже сейчас (в 1987 г.) «расходуется 10 010 долларов на одного престарелого и только 854 доллара на ребенка». R. D. Lainm, «Age Beats Youth», New York Times, 2 December, 1990, p. E 19.

социо-экономическими причинами, а также влиянием таких факторов, как разная роль в обществе у мужчин и женщин, виды на будущее у женщин и доступ к высшему образованию. Учитывая это, некоторые демографы говорят о «почернении» Америки в 2050 г., когда белая раса окажется в меньшинстве71.
Другие эксперты предсказывают, что такая трансформация не будет столь быстрой, так как со временем иммигранты и меньшинства воспримут модели семейного планирования, существующие у белых72. Тем не менее тенденции к одновременному «поседению» и «почернению» Америки будут иметь далеко идущие последствия. Некоторых специалистов тревожит, что в стареющих Соединенных Штатах произойдет застой в экономике, и они призывают к увеличению иммиграции, напоминая, что в прошлом следовавшие одна за другой волны мигрантов способствовали подъему страны. В подтверждение этого аргумента часто приводятся мрачные прогнозы относительно долгосрочных перспектив Европы и Японии, которые пытаются преодолеть демографический спад и в то же время стремятся предотвратить приток новых переселенцев. Другие с тревогой указывают на то, что большинство недавних иммигрантов имеют относительно низкий образовательный и профессиональный уровень, концентрируются в городских гетто — лишь немногие из них пополняют убывающее население городков в районе Великих равнин — и создают дополнительную нагрузку на социальную и образовательную сферы, эти самые убогие звенья американской административной структуры. Демографы предсказывают, что в каждое из трех следующих десятилетий в страну будет прибывать не менее 15 млн. иммигрантов, и уже раздаются призывы «закрыть дверь»73.
Демографические изменения могут обострить напряженность в отношениях, например, между афроамериканцами и латиноамериканцами (из-за рабочих мест), американцами азиатского происхождения и афроамериканцами (из-за доступа к образованию), а также стать причиной расовых волнений среди бедной части белого населения. В более долгосрочной перспективе тенденции «поседения» и «почернения» Америки, возможно, станут причиной серьезного конфликта из-за приоритетов в социальном обеспечении и права на него, в основном между ушедшими на пенсию белыми, с одной стороны, и небелыми детьми, матерями и безработными, — с другой, причем у всех этих категорий населения имеются организации,

Дата добавления: 2015-10-13