Контакт посредника с клиентом

Контакт посредника с клиентами имеет те же характеристики, что и любой дру­гой консультативный контакт. Смысл этого термина близок тому содержанию, кото­рое Роджерс вкладывает в понятие помогающих отношений. Под ними он понимает «отношения, в которых, по крайней мере, одна из сторон намеревается способство­вать другой стороне в личностном росте, развитии, лучшей жизнедеятельности, развитии зрелости, в умении ладить с другими» (Роджерс, 1994, с. 81). Созвучно этому Р. Джордж и Т. Кристиани определяют консультативный контакт как «уникальный динамичный процесс, во время которого один человек помогает другому ис­пользовать свои внутренние ресурсы для развития в позитивном направлении и ак­туализировать потенциал осмысленной жизни» (цит. по: Кочюнас, 1999, с. 47). Ос­новными параметрами такого контакта авторы считают его эмоциональную природу (скорее, чем когнитивную), интенсивность, динамичность, конфиденциальность, оказание поддержки и добросовестность.

Психологическое посредничество заимствует некоторые принципы медиаторства, поэтому работа психолога в роли посредника отличается некоторыми особен­ностями, характерными для форм участия третьих лиц в переговорном процессе.

Наиболее важной среди них является принцип нейтральности, соблюдение ко­торого считается важнейшим условием успешной деятельности любого посредни­ка в переговорном процессе, в том числе и психолога-посредника, поскольку имен­но нейтральная позиция третьей стороны является основой доверия к ней участни­ков конфликта. Традиционное понимание нейтральности третьей стороны сводится к ее незаинтересованности в преимуществе того или иного участника конфликтной ситуации, в «победе» его позиции, в реализации его интересов и т. д. Не входит ли этот принцип в противоречие с общепризнанным для психологической практиче­ской работы представлением о необходимости безусловного и безоценочного при­нятия всех аспектов субъективного мира клиента — то, что вслед за Роджерсом определяется его последователями как «безусловное позитивное отношение»?

Нейтральность в психологическом смысле — это, прежде всего, безоценочность позиции психолога. Позитивная или негативная оценка — это принятие или отвер­жение позиции человека, это наше отношение к его действиям и т. д. Известно, что Роджерс именно склонность оценивать, судить, одобрять или не одобрять рассмат­ривает как основное препятствие, основную помеху в межличностном общении (Роджерс, 1994, с. 392). В своих работах он обосновывает и отстаивает идею пони­мания без оценки и его исключительно позитивного влияния и на процесс общения, и на личность — в случае психотерапевтического контакта — клиента. Деструк­тивный эффект оценочности усиливается при эмоциональной вовлеченности учас­тников в ситуацию, что, как ранее указывалось, является неизбежным элементом конфликтного взаимодействия.

В работах Роджерса, в сущности, можно найти и психологическое обоснование медиаторства, хотя он прямо и не ставил перед собой этой задачи: «Третье лицо,

способное отстраниться от своих собственных чувств и оценок, может очень помочь, выслуши­вая с пониманием каждого индивида или группу и проясняя мнения и отношении каждой стороны... Влияние такого "понимающего катализатора" в группе позволяет ее членам в своих отношениях все ближе и ближе подойти к объективной истине. Таким образом, начинается взаимное общение, и достижение определенного согласия становится значительно более вероятным. Поэтому мы мо­жем утверждать, что, хотя при наличии сильных эмоций достигнуть понимания с оппонентом гораздо труднее, наш опыт показывает, что в условиях небольшой груп­пы нейтральный понимающий лидер или терапист, выступающий как "катализатор", могут преодолеть это препятствие» (там же, с. 396).

Таким образом, именно безоценочная позиции, по утверждению Роджерса, приво­дит к тому, что «барьеры защитного характера удивительно быстро исчезают, как только люди обнаруживают, что единственное намерение — понимать, а не оценивать их» (там же, с. 399). Наше психологическое понимание нейтральности в полной мере созвучно тому, что Роджерс называет безоценочностью. Требование необходимости нейтральной позиции посредника, в частности, может найти теоретическое обоснова­ние в многочисленных фактах влияния «приписывания» причин поведения или «ин­тенций» партнеру по общению на дальнейшее поведение самого «наблюдателя» (Хекхаузен, т. 1, с. 73). Существуют и экспериментальные исследования, показывающие, что нейтральное отношение к партнеру, так же как и позитивное (в отличие от нега­тивного), увеличивает степень самораскрытия (Derlega V. el al., 1987).

Нейтральность — это больше, чем просто не­приятие чьей-то сторону в конфликте; это осо­знаний того, что причиной группового конф­ликта не может быть один человек или событие. Это не может служите, поводом для порицании, тая как ни одна часть поля или личность не может быть "Плохой» без участия всей системы Нот деспота без жертвы не существует напряженно­сти без подай, которые стремятся избежать ее! А Минделл

Примеры реализации нейтральной позиции можно найти и в описаниях кон­кретной работы психотерапевта. Например, С. Минухин и Ч. Фишман указывают на его «активную», но «нейтральную» позицию, что никак не исключает его присоедине­ние к семье и оказание ей поддержки (Минухин, Фишман, 1998, с. 40,47).

Это не означает, однако, что проблема нейтральности не вызывает вопросов, ког­да психолог реализует ее практически. Нейтральность в поведении посредника в кон­фликте — необходимая, но трудно удерживаемая позиция в силу потребности его участников получить от терапевта подтверждение своей правоты, пытаясь «перетя­нуть его на свою сторону», представляя свою позицию более справедливой, свое пове­дение более «правильным», а себя — «жертвой» партнера. Фишман описывает следу­ющий эпизод из своей практики. В Течение двух месяцев он работал с супружеской парой, которая за это время добилась существенных успехов в преодолении своих трудностей:

«По существу они смогли перейти тот рубеж, на котором прежде обычно происхо­дило размывание их трудностей благодаря привлечению третьего лица, и получили возможность разрешить некоторые свои разногласия.

Но однажды жена позвонила терапевту и сказала, что хотела бы в начале следую­щего сеанса побеседовать с ним наедине. Терапевт согласился. В начале сеанса жена и терапевт заходят в его кабинет, а муж ждет в коридоре.

Жена. Фрэнк меня не понимает. Всякий раз, стоит мне заикнуться о том, как я беспокоюсь за свою мать, он выходит из себя.

Ф и ш м а н. Это касается только вас с Фрэнком. Он должен присутствовать здесь, чтобы ответить (Минухин, Фишман, 1998, с. 143).

Во время первого сеанса с такой воинствен­ной парой терапевт может сказать: «Вы пра­вы» —жене и «Вы тоже правы»—немедленно ощетинившемуся мужу. А затем продолжить: «Однако за то, чтобы чувствовать себя пра­вым и несправедливо обиженным, придется заплатить дорогую цену — ваша совместная жизнь будет несчастной». Правда, это не слишком мягкий прием присоединения, одна­ко такой вызов («чума на оба ваши дома») дает понять, что терапевт принимает к сердцу проблемы этой пары. С. Минухин, Ч, Фишман

Фишман, комментируя этот эпизод, говорит о том, что если бы он позволил женщине жаловать­ся на своего мужа, это означало бы не только «не­допустимое вовлечение терапевта» в их отноше­ния, но и «лишило бы мужа и жену возможности самостоятельно уладить свои разногласия». Доба­вим к этому, что даже «разовое» присоединение терапевта к позиции одной из сторон разрушает процесс посредничества и, что еще опаснее, может обострить конфликт, усиливая позицию одного из участников и ослабляя позицию другого и вообще меняя схему конфликта (теперь их двое против одного).

Таким образом, психолог, выступая в роли посредника, должен сохранить нейт­ральность по отношению к позиции участника конфликта, не стать его «адвокатом», иначе возможность посредничества будет исключена. Посредник не судья, и он не должен принимать собственных решений, касающихся конфликта. Посредник не мо­жет выносить своих оценок по поводу проблемы конфликта и поведения его участни­ков, не должен «присоединяться» к позиции участников, так как в этом случае он не сможет оказать им эффективную помощь.

Его нейтральность, однако, не означает бесстрастности или равнодушия. Участ­ники конфликта должны чувствовать заинтересованность посредника в успешном разрешении конфликта — но не в победе какой-либо из сторон. Обратившийся к посреднику человек должен уйти с чувством того, что посредник понимает его про­блемы, заинтересован в успешном решении конфликта, но не будет являться «адвока­том» его позиции.

Положение посредника часто осложняется тем, что обратившиеся к нему люди, как правило, ждут от него помощи, советов, поддержки своей точки зрения. Они ждут, что своей компетентностью или своим авторитетом он решит проблему в их пользу или, по крайней мере, укрепит их в сознании своей правоты.

Устоять в этой ситуации направленных на тебя ожиданий (тем более, если у посред­ника возникает иллюзия, что он видит простой и эффективный способ решения пробле­мы) можно только при абсолютной уверенности в том, что самую большую помощь людям можно принести, не решая за них проблемы, а помогая им самим их решить. Вспомним часто используемую сейчас поговорку о том, что если человек голоден, то лучше датьему не рыбу, а удочку. Если у человека есть проблема, то лучше датьему не конкретное решение, а способ, инструмент решения своих проблем.

Дата добавления: 2015-10-13