ГЛАВА 4. (гипноз без гипноза)

ИЗ ОТКРОВЕНИЙ

СОННОГО ЦАРСТВА

(гипноз без гипноза)

НОЧНАЯ СМЕНА

ЗАЧЕМ?

О ТОЛКОВАНИИ СНОВ ФЛЮИДЫ ГОРИЛЛЫ

ЗАБЫТЫЕ СНЫ

ГИПНОЗ БЕЗ ГИПНОЗА

ВЫКАРАБКИВАЯСЬ ИЗ ПОДСОЗНАНИЯ

НОЧНАЯ СМЕНА Ф

Спящий мозг, как мы уже знаем, электрически от­нюдь не молчит: нескончаемые волны ритмов свидетель­ствуют, что в нем продолжается работа. А электроды по­ведали, что примерно половина нейронов, молчащая днем, оживленно разговаривает ночью, и наоборот. Зна­чит, в мозгу есть ночная смена, которая вершит какие-то свои таинственные дела. Длительные записи биотоков спящих людей и животных показали, что дела эти со­вершаются в довольно строгой последовательности.

Глаза закрыты, но сна еще нет: на электроэнцефало­грамме господствуют бодрственные ритмы дневной сме­ны. Но вот они начинают путаться и перемежаться какими-то неправильными зигзагами: это первая легкая дремота, полузабытье. «А? Нет, не сплю...»

Еще несколько минут, и писчики энцефалографа начи­нают вырисовывать веретенообразные кривые: дремо­та углубляется, внешний мир уплывает... Пошли круп­ные, медленные дельта-волны. Это уже глубокий, или «медленный», сон, практически бессознательное состоя­ние. Ночная смена трудится вовсю. Падает температура тела и самого мозга, замедляется пульс, снижается кро­вяное давление, все органы и эндокринные железы ра­ботают в сонном режиме. Дельта-волны укрупняются, отключение все глубже, все телесные признаки сна на­растают максимально...

И здесь начинается странное. Словно спохватившись, что зашел слишком далеко, мозг начинает быстро воз­вращаться к исходному уровню температуры и электро­активности. На электроэнцефалограмме появляются ритмы бодрствования. Нет, спящий не просыпается, мышцы его тела даже еще больше расслабляются. Но под плотно закрытыми веками начинают двигаться глазные яблоки, могут дернуться брови, рот, рука... (Собаки в это время слегка перебирают лапами, иногда пошевеливают хвостом, даже взлаивают.)

Это фаза так называемого парадоксального, или «быстрого», сна с бодрствепнымн биотоками. Она длит­ся от 8 до 30 минут, и затем электрические события в мозгу снова идут в прежней последовательности. Начи­нается новый сонный цикл. Так происходит четыре-пять раз за ночь. А пробуждения испытуемых в разных фазах циклов убедили экспериментаторов, что всякий раз, только когда начинается быстрый сон, человек видит сновидение.

Это большое открытие, внесшее ясность в туманное высказывание: «Он уже видит десятый сон». Десять снов за ночь обычно посмотреть не удается, но четыре-шесть — обязательно, даже если вы уверены, что не видели ни одного. Вы просто успеваете забыть их, прежде чем к ним подключаются и продолжают в своих эхо бодрственные системы памяти. Жизнь в мире снови­дений составляет 20 процентов от всего сна и, стало быть, довольно солидную часть всей жизни.

Но самым большим открытием стало другое. Оказа­лось, что можно по многу раз будить человека во время медленного сна, и к утру он все равно будет чувствовать себя выспавшимся. Не то происходит, если будить в са­мом начале быстрого сна. Человек, которому так и не дали посмотреть за ночь ни одного сновидения, утром заявляет, что спал ужасно, вообще не спал и отврати­тельно себя чувствует... Уже в первую такую ночь за­метно, что биотоки быстрого сна появляются чаще, слов­но мозг стремится возместить их во внеурочное время. Они появляются и днем. Если так продолжается, психи­ческое состояние в конце концов действительно становит­ся ужасным, возникает раздражительность, вялость, ослабление памяти, расстройства влечений: могу г по­явиться и галлюцинации — все как у людей, которые ради эксперимента на много дней лишали себя сна. Исследователи пришли к выводу, что человеку нуж­ны сновидения.

ЗАЧЕМ?

Люди, жалующиеся на абсолютную бессонницу, в большинстве все-таки спят ночью хотя бы три-четыре часа — к такому выводу пришли в лаборатории сна, ру­ководимой профессором А. М. Всйном. Но фаза быстро­го сна в подобных случаях, как правило, нарушена. Очевидно, это и лишает «чувства сна». Соотношение фаз сна изменяется у людей, страдающих неврозами и психозами, различно оно у «жаворонков» — легко засы­пающих с вечера и бодрых утром, — и «сов», у которых все наоборот. Снотворные, большинство из которых да­ет «тяжелый» сои, тоже либо не действуют на нарушения быстрого сна, либо усугубляют их Изменяет быстрый сон и алкоголь, то уменьшая его, то, наоборот, увеличи­вая. А ЛСД, хорошо знакомый нам психотомиметик, порождает биотоки быстрого сна во время бодрство­вания.

Когда быстрого сна слишком много, от алкоголя, на­пример, это тоже неприятно: «Всю ночь видел сны, сум­бур какой-то, все время просыпался...»

Мало снов — плохо, много — тоже плохо..

Но уж кто, судя по биотокам, видит больше всех снов — новорожденные котята, почти все время сна у них «парадоксальное». Интересно, что же они видят? И что видиг эмбрион, который большую часть своей внутриутробной жизни проводит в быстром сне? Может быть, галлюцинации? Проникнуть в эти тайные видения нам пока не дано.

Наверное, сновидения не имеют никакой цели и сами по себе не нужны, хотя и могут здорово пригодиться, как, например, Менделееву, который увидел во сне пер­вый черновик своей периодической таблицы. Они лишь побочный продукт («эпифеномен») периодических фаз быстрого сна, которые — вот это уже определенно — нужны мозгу.

Так зачем же?

Ни одна гипотеза пока не сводит концы с концами. Правдоподобно предположение, что парадоксальный сон способствует созреванию мозга, особенно у плода и но­ворожденных. Хотя бы потому, что у них этого сна осо­бенно много. Предварительный перебор связей между нервными клетками, импульсное проторение путей...

А может быть, быстрый сон действительно нужен, чтобы сонное состояние не заходило слишком уж дале­ко, — периодическая тонизация, встряска, дозор бодр­ствования, напоминающий, что главное — это актив­ность? Все те же качания маятника...

Как есть парадоксальный сон, так есть и парадоксаль­ное бодрствование — периоды нашей деятельной днев­ной жизни, когда на электроэнцефалограмме можно об­наружить намеки на сон. Правда, такие периоды менее регулярны, но это легко объясняется тем, что во время бодрствования на ритмы мозга накладывается несрав­ненно больше внешних влияний. Если работа монотонна, периодическое снижение бодрственного тонуса прояв­ляется колебаниями внимания и оперативной памяти. В это время машинистки делают серии опечаток.

Маятниковый нейронный механизм сонно-бодрственного цикла устроен принципиально так же, как и мно­жество других маятников организма: та же качка и те же отмашки. Очень много общего с маятником вдоха-выдоха: та же гибкость поверхностного произвольного регулирования и та же могучая, все сметающая непроиз­вольность, когда дело доходит до серьезного. Только более растянутая шкала времени... И каковы бы ни были гипотезы о значении разных фаз сна, основная его цель несомненна: возместить биохимический расход, который во время бодрствования не восполнялся, прибраться, привести все основное в порядок и новую готовность.

Если бы на нашей планете стоял вечный день или вечная ночь, мозг скорее всего работал бы в пульсирую­щем ритме, наподобие сердца. Но нет никакого смысла бодрствовать в то время, которое не может быть исполь­зовано для полноценной мирской деятельности: организ­му гораздо целесообразнее заняться внутренними дела­ми. Человеку эволюционно пришлось выбрать дневной образ жизни. Основной ритм планеты навязал себя моз­гу, закрепился генетически. В условиях полярного дня и ночи люди в общем продолжают спать и бодрствовать, как обычно. Однако на общую схему цикла наложилась масса частных отклонений. Похоже, например, что некий процент «сов» среди людей — намеренный ход эволю­ции: на ночных стоянках первобытных групп, в которых сформировался современный человек, нужны были бодр­ствующие часовые, которым не хотелось спать в это время. Необходимо было и сохранение достаточной гиб­кости сна у всех: дикая жизнь полна неожиданностей и ночных беспокойств. У большинства людей мозг спо­собен переходить на разные режимы сна.

Но природа все делает вчерне и вслепую. Мозг пло­хо подготовлен к жесткому режиму цивилизации. Нерав­номерная избыточность у одних проявляется в излишке бодрствования — бессоннице, у других в сонливости...

Есть болезнь нарколепсия, при которой периодиче­ски или в самое разнообразное время возникают присту­пы сна; человек может внезапно заснуть среди полного бодрствования. Являются ли эти приступы результатом мгновенного включения «ночной смены» или отключения «дневной», пока неясно. Удивительный случай из практи­ки моего друга-коллеги: ему удалось вылечить от нарко­лепсии иностранного дипломата, который впадал в сон на ответственных дипломатических приемах; помогло внушение в гипнотическом сне.

При поражении бодрственных центров ствола возни­кает летаргический сон, длящийся иногда десятки лет. Болезненные очажки находят обычно около стенок внутримозгового канала. Здесь несомненно: отключение бодрственных центров отдает мозг во власть тормозных. Экспериментальная модель «сонной болезни» получена на животных, у которых прицельно разрушали или изо­лировали часть сетевидного образования. Но в некото­рых случаях летаргического сна никакого поражения бодрственных центров не обнаруживается... Это случаи «психогенной» летаргии: сон наступает сразу же после психического потрясения. Так засыпали некоторые ма­тери после известия о гибели детей. 22 ноября 1963 года заснула 19-летняя мексиканка Мария Элена Тельо, по­трясенная сообщением об убийстве президента Кеннеди, и спит до сих пор. Быть может, это сверхкрайний случай вытеснения — непроизвольное подавление всей памяти, пронзенной Адом.

Дата добавления: 2015-10-13