Остались от мамонта шерсть да колбасы.

*****

Д а, страшны были лошади в гневе, видно когда-то им крепко насолили. Но кто посмел?! Кто довёл до ручки невинное создание? Эту животрепещущую тайну совершенно случайно раскрыл святой старец Пермандрил, который, идя как-то раз на богомолье, решил отдохнуть и накопать про запас репы. И так он, задумавшись о бытие, увлёкся копанием, что вырыл целый котлован, а в нём – кости да скелеты чудищ невиданных.

- Свят-свят-свят! – молвил, крестясь, новоявленный археолог.

Но любопытство взяло верх над предрассудками и, набив мощами заплечную торбу, он навострил лыжи к бабке-шептухе, ясно и чётко видящей Чунга-Чанге.

- Принял он смерть от коня, - вещала кудесница, положив руку на ископаемый череп, а потом, приняв на грудь и войдя в астрал, поведала какую-то совершенно жуткую историю.

Пермандрил, не будь дурак, её рассказ старательно конспектировал, и не успела его отвисшая челюсть прийти в исходное положение, как работа была завершена. Так родился на свет величайший памятник древней письменности – «Слово о табуне лошадином». К сожалению, он плохо сохранился, ибо автор, по всей видимости, любил трапезничать, положив на шедевр сало с блинами. Но и по сохранившимся фрагментам можно легко восстановить картину доисторической трагедии…

*****

И так, жили-были, не тужили вольные кони. Жевали они травы сочные, носились как угорелые по долинам да по взгорьям, никого не трогали и никому не мешали. Правда, иногда чересчур громко портили воздух, но это ничего, ведь в здоровом теле – здоровый пук.

И тут вдруг, совершенно неожиданно, сладкой жизни пришёл конец. Стали к лошадям динозавры цепляться: дескать, не так фыркаешь, не там пасёшься, кто такой и откуда будешь?! Пастбищ им стало жалко, вот жлобы! А хищники, так те вообще отморозки! Жили по принципу «Съел бобра – спас дерево». Природу они, видите ли, берегли, гринписовцы недоделанные, а у самих при этом было ума – с гулькину писю! Взять, хотя бы, для примера, тиранозавра. Ведь его мозг мало того, что с лёгкостью поместился бы в баночке из-под майонеза, так он ещё, если эту баночку потрясти, загрохотал бы там будто в погремушке! И в то же самое время эта каланча гадила такими кучами, что преодолеть подобное препятствие можно было исключительно по воздуху. И вот как, скажите на милость, объяснить такому гению, что он не прав? Дадим слово Пермандрилу: «…Змии окаянные кривды и шкоды великия чинят, насилством находят и наезжают и до смерти побивают, а животину что сыщут всю емлют. Лошады зело сего остерегаша, и пришед в отчаянье, полагали намеренье спасатися бегством. Однакож коих конях по великому несчастию пымали, бранили всякою бранью и обесчестили…»

Да уж, дожили! На ум сразу приходят строки из Евангелия от братьев Вздрючко: «Ежели тебя ударили по левой щеке, то подставь правую… затем уйди под локоть, и снизу в челюсть!» Вот и кони – уж до чего здоровая у них была терпелка, но и она вскоре лопнула: «…И порешили лошады над поганцами промысел чинить всякими вымыслы, и заказ учинить крепкой, дабы осадить зловредное лихоимство…»

Не хотелось, конечно, прибегать к мордобою (всё-таки драться некрасиво), но иногда ведь даже в тихом омуте черви водятся, вот и в душах лошадок зашевелилось нечто недоброе. А что им было терять, кроме своих копыт? Как говорила, выбирая на грядке огурец, старая дева Дуня Кулачкова:

- Уж лучше ужасный конец, чем ужас без конца!

И поточив изжёванные зубы, кони стали огрызаться. Подкравшись к ящерам, они подрезали им сухожилия, загоняли в овраги и, повалив исполинов на землю, беспощадно затаптывали. Вскоре дошло до того, что одного лишь лошадиного оскала было достаточно, чтобы у наиболее слабонервных динозавров начинали активно выделяться анализы. А что ж они, гады, думали – в сказку попали?! Конечно в сказку. Вот только у сказки суровые законы, и по этим законам добро обязательно победит зло, поставит его на колени и… зверски убьёт!.. Как в подобных случаях кричал, отмахиваясь дрыном, сторож винного склада Юзик Пацук:

- Хай ня лезуць! А як лезуць, хай ня плачуць!

Хотя, справедливости ради надо заметить, враг тоже не дремал, и порой лошадиные кости весьма смачно хрустели на зубах динозавров. Но это лишь на суше. Пегасы же, стремительно порхая в облаках, не знали поражений и безраздельно царили на небесном фронте. Ещё бы! Ведь рождённый ползать летает плохо и, проигрывая одно сражение за другим, неповоротливые, неуклюжие птеродактили регулярно шлёпались вниз, на землю – прямо под копыта сидящих в засаде саблезубов.

Это была не просто резня, а самая настоящая война, и продолжалась она долгие годы, а закончилась внезапно, практически в один день, когда неожиданно наступила страшная засуха и всё зверьё, не сговариваясь, двинулось на водопой к единственной оставшейся полноводной реке Сикше.

Кони и ящеры расположились по противоположным берегам и, поблёскивая глазищами из зарослей камыша, угрожающе рычали друг на друга...

Смеркалось… Как вдруг…

Где-то там, за рекой, зашуршали кусты,

Дата добавления: 2015-10-13