Предотвращенный пожар. Чудо спасения Груши от отравы

К дому нашему привилась и в нем прижи­лась едва ли не с первых дней водворения на­шего на жительство в Оптиной припадочная крестьянская девушка из деревни Стенино. Зо­вут ее Грушей. Раба она Христова и великая страдалица от детских лет. Теперь ей годам к сорока, а мучается она от своего недуга, кажет­ся, с пяти лет. Болезнь ее — падучая, а по-уче- ному — эпилепсия. Бедная! Что только с ней творится во время приступов этой болезни!.. Я узнал от нее, что ей это приключилось во время какой-то семейной ссоры между старшими.

— Черным словом, — сказывала мне Гру­ша, — дюже ругались; тут-то меня и схватило: как вдарит об земь, так и стала я как без памя­ти, а изо рта пена, а сама колочусь об пол чем ни попало. Так вот из-за черного слова-то и бьюсь я до гробовой крышки.

Припадки у Груши бывают иногда по не­сколько раз в день и без всякой видимой причи­ны: стоит или сидит, что-нибудь делает, и вдруг — хлоп оземь, головой о что ни попало, и бьется в страшных судорогах, испуская изо рта пену...

— Бог милостив, — говорю, — Груша, не до гробовой крышки это тебе будет: когда-ни­будь и пройдет.

— Нет, — возразила она, — это до гроба. Да и слава Богу, — добавила она весело. — Ведь это ж душе моей на пользу, ведь это ж воля Божия!

Во время одного из припадков Груша раз без памяти пролежала "под святыми" трое су­ток. Ее отец, семидесятилетний старик Павел говорит мне:

— Думали, что померла, да больно живно­сти в лице много было, — так хоронить побоя­лись.

Во время этого припадка Груша удостоилась видеть святую великомученицу Варвару, кото­рая ее водила по разным небесным обителям, по­казывала места блаженства и мучения, учила, как надо молиться Богу, как стоять в церкви, как жить, как разуметь волю Божию. Груша наша "не письменная", да к тому же еще и страшно заикается, когда волнуется, и потому многого из ее повествования и не поймешь. Но одно для меня из ее рассказов ясно — это то, почему гак умиляется мое сердце от слов Евангелия:

"В тот час возрадовался духом Иисус и ска­зал: славлю Тебя, Отче, Господа неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и от­крыл младенцам. Ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение"^[90].

Как совершилось поселение у нас Груши, я теперь не очень помню. Припоминается, что мое внимание сперва остановил на себе ее отец, ста­рик Павел, ежедневно по всякой погоде и дороге прибредавший из Стенино^[91] молиться в оптинс­кие храмы. Сначала с ним завелось знакомство, а затем, как-то само собой, и с Грушей. Помню еще, что когда она у нас поселилась, то нас пре­дупреждали:

— Смотрите, как бы она вас не спалила: долго ли ей во время припадка уронить лампу и сделать пожар.

Мы поблагодарили добрых людей за пре­достережение, но Грушу оставили жить у себя — помогать на кухне чистить картошку.

Не прошло и месяца, прибегает встревожен­ная Груша с надворья на кухню и, страшно за­икаясь от волнения, объясняет:

— Ой, девочки! Никак у нас где-то горит: чтой-то гарью пахнет!

Было это часов в одиннадцать ночи; у нас уже собирались укладываться спать.

— Где горит? Что ты, Груша?

Выбежали на крыльцо, понюхали; обошли дом, заглянули в сарай для дров, на ледник, в кладовую (все это в деревянном строении под одной крышей, в пяти шагах от дому). Нигде ничего, и гарью не пахнет. Посмеялись над Гру­шей: припадочная, мол, — что с нее взять?!. На шум и беготню вышел и я.

— Что тут у вас случилось?

Рассказали со смехом. Я дозору их не пове­рил и пошел с фонарем осматривать сарай. И что же? У самой стенки сарая, сколоченного из толстых досок, сухих, как порох, отыскал дере­вянную кадушку с золой, а под золой — уже разгоравшиеся угли. Клепка прожглась, начи­нала уже тлеть и стенка сарая. Еще полчаса, и мы бы горели. Чья-то умная голова у одной из здоровых прислуг умудрилась выгребать горя­чую золу в деревянную кадушку и чуть не сде­лала пожара, а больная, припадочная Груша оберегла от пожара и самих хозяев, и здоровую прислугу.

Так и "оправдалась премудрость чадами ея".

Вот с этой самой Грушей нынче ночью и со­вершилось чудо чудное, диво дивное.

Вчера, в субботу, Груша с нашей кухаркой Луней были причастницами. Сегодня ночью — стало быть, под воскресенье — с Грушей при­ключился один из обычных ее припадков. Пос­ле припадков она бывает некоторое время как бы вне себя и плохо сознает, что кругом нее тво­рится. Захотелось Груше после припадка пить. В людской все спали. И сказал ей точно чей-то голос:

— Пойди в святой угол: там стоит в бутыл­ке святая вода; возьми и выпей! Так она и сделала. Но только она успела влить себе в рот с глоток из бутылки, как тут же и выплюнула: показалось ей, что вода ей обо­жгла губы. Так не пивши и заснула. Проснув­шись утром, смотрит: передник весь прожжен и висит лохмотьями, а был новый, крепкий, — и угол рта у губы тоже обожжен. Оказалось, что вместо воды Груша себе в рот влила серной кис­лоты: та же прислуга, что было нас спалила, она же и бутылку с кислотой умудрилась поставить к образам в божницу... Узнали мы о том, что со­творил Господь Груше, как Он спас ее от страш­ной отравы, и все пошли дивиться на Грушу, на обожженную губу ее и на ее передник, от кото­рого одни только клочья остались.

"Аще смертное что испиете, не вредит вам".

И как все это просто здесь совершается! Впрочем, и там, в миру, не так же ли просто со­вершаются в жизни каждого христианина еже­дневные проявления чудес милости Божией? Только их там мало примечают: некогда!

Июня

Дата добавления: 2015-10-13