Дорогой, я должна открыть тебе тайну: на чердаке, в дальнем северном крыле дома, у меня спрятано четверо детей.

Крис совсем легко нашел деньги в великолепной, роскошной спальне нашей матери. Деньги ее совсем не заботили. Даже он был шокирован тем, как небрежно она обращалась с деньгами, раскидывая десятки и двадцатки по туалетным столикам. Это повергло его в смущение и зародило подозрение в его сердце. Разве она не намерена была экономить до того дня, когда сможет выпустить нас из тюрьмы, даже если у нее теперь есть муж.

Множество чеков было в ее многочисленных бумажниках. Крис обшарил карманы ее мужа, но нашел там только мелочь.

Нет, он не был так небрежен со своими деньгами. Однако, когда Крис пошарил под сиденьями кресел, то и там нашел около дюжины монет. Он чувствовал себя вором, невольным незваным гостем в комнате своей матери. Он видел ее прекрасные наряды, ее шелковые тапочки, ее халатики, отделанные мехом или перьями марабу, и это отнюдь не укрепляло его доверия к ней.

Раз за разом в эту зиму он посещал мамину спальню, став даже менее осторожным оттого, что похищения так легко удавались. Он возвращался ко мне ликующий, но и печальный. День ото дня наши тайные запасы росли, почему же он был печален?

Пойдем со мной в следующий раз, — сказал он в ответ. — Увидишь сама.

Теперь я могла уйти с Чистой совестью, зная, что близнецы не проснутся и не обнаружат нашего отсутствия. Они теперь спали так беспробудно, что и по утрам-то их было не добудиться, так неохотно они возвращались в этот мир — вялые, сонные, с затуманенными глазами. Это пугало меня порою, а я смотрела на них спящих. Две маленькие куклы, которые не растут, они были погружены в оцепенение, больше похожее на смерть, чем на нормальный ночной сон.

Прочь, скорее прочь отсюда, весна не за горами, мы должны бежать, пока не поздно. Внутренний голос, интуиция постоянно твердили мне это. Крис смеялся.

Кэти, опять ты со своими предчувствиями. Нам нужны деньги. По меньшей мере пять сотен. К чему эта страшная спешка? У нас сейчас есть еда, и нас больше не бьют; даже когда она застает нас полуодетыми, она не говорит ни слова.

Почему бабушка не наказывала нас больше? Мы ничего не сказали маме о прежних наказаниях, по-моему, это были настоящие грехи и их нельзя ничем оправдать. Однако, старуха по-прежнему была с ней заодно. Каждый день она приносила нам продуктовую корзину, доверху наполненную сэндвичами, тепловатым супом в термосах и молоком и всегда четыре пончика с сахарной пудрой. Почему бы ей хоть раз не разнообразить наше меню и не принести, допустим, хлеба, булочек или ломтиков пирога или торта?

Пошли, — командовал Крис, таща меня за собой по темным и зловещим коридорам. — Оставаться на месте опасно. Мы быстренько заглянем в трофейный зал, а затем сразу к матери в спальню.

Мне было достаточно и одного взгляда на этот самый трофейный зал. Я ненавидела, прямо-таки видеть не могла этот портрет маслом, висящий над встроенным камином. Он был так похож на нашего отца и в то же время совсем другой. Такой жестокий и бессердечный человек, как Малькольм Фоксворт не имел права быть красивым, даже в юности. У него были такие холодные голубые глаза. За один этот взгляд он должен был покрыться с головы до ног болячками и нарывами. Я увидела все эти головы убитых им животных, тигровую и медвежью шкуру на полу и подумала, до чего же подходит ему этот трофейный зал!

Если бы Крис разрешил мне, я бы заглянула в каждую комнату. Но он тащил меня мимо закрытых дверей, разрешая заглянуть лишь в некоторые.

Дата добавления: 2015-10-13