СУББОТА. В субботу Светлана проснулась от жалобного подвывания собаки и металлического

В субботу Светлана проснулась от жалобного подвывания собаки и металлического скрежета. В комнате горел свет. Петя задумал очередной радиоприемник и последние дни, охваченный творческим азартом, вставал раньше сестры и мастерил без передышки. Пила его противно визжала, и от этого звука не только у девушки, но, видимо, и у щенка, сидящего возле мальчика, сводило челюсти.

— Петушок, что ты делаешь! Я же сплю.

— Как это спишь, когда разговариваешь?

— Ты меня разбудил.

— Не беда! Уже поздно. Ты же сама говорила, что утром придет Женя, — невозмутимо ответил он, продолжая работать.

— Ой! Перестань скрипеть! У меня зубы заболели.

— Сейчас… Какие-то вы, девчонки, недотроги, — проворчал он, кончая пилить.

— Пря чем тут девчонки? Ты посмотри, как бедный Трюк воет.

— Это он поет.

— Действительно! Запоешь тут…

— Конечно, поет. Вот послушай, как он уже умеет. Водя маленьким напильником о железную планку,

Петя начал извлекать тонкие скребущие звуки, уговаривая при этом щенка:

— Спой, Трюк! Ну, спой немножко.

Не понимая, чего от него хотят, щенок помахивал хвостом и вопросительно смотрел на мальчика. Затем на него напала зевота, и, наконец, не выдержав, он поднял голову и протяжно завыл.

— Во! Молодец! Слышишь, как поет? Тенор!

— Не мучай ты его! Хорошее пение, нечего сказать!

Откинув одеяло, Светлана соскочила на пол и быстро начала одеваться. Вся ее одежда, вплоть до ботинок, лежала сейчас на тумбочке. Почему-то Трюк особенно настойчиво охотился за ее вещами. Стоило Светлане что-нибудь забыть или положить на стул, как вещь моментально исчезала. Место, куда щенок таскал и прятал разные тряпки, чулки, ботинки, щетку, кости, недоеденный хлеб, он облюбовал под кроватью Светланы. Там было чисто, не пахло железом, машинным маслом или бензином. Трюк явно не любил техники и поэтому даже спать предпочитал подальше от своего хозяина, чем сильно огорчал мальчика.

— Петушок, а ты гулял с ним? — спросила Светлана, глядя на сидевшего возле нее щенка.

— Ясно, гулял.

За последний месяц Трюк сильно подрос и изменился. Уши его стояли торчком, хвост сделался пушистым, заворачивался колечком на спину. По определению Игоря, это была чистокровная лайка.

Потрепав щенка по шее, Светлана отправилась на кухню.

Бодрое, приподнятое и удивительно приятное состояние, связанное с ожиданием чего-то большого, не покидало девушку все эти дни, и она с нетерпением ждала субботы. Каждое утро, подметая пол или моя посуду, она старалась представить, как произойдет их встреча с Алешей и о чем они будут говорить. Иногда это выходило естественно и просто, но иногда ей казалось, что она смутится, растеряется и непременно скажет какую-нибудь глупость. От такой мысли она приходила в ужас и долго не могла успокоиться.

Раньше Светлана никогда не думала о медали. Училась хорошо потому, что хотела учиться, потому, что хорошие отметки были самой приятны и радовали мать. После Алешиного письма ей очень захотелось получить медаль: она так ясно представляла себе выражение Алешиного лица, когда она скажет ему о медали.

Женя пришла раньше, чем обещала. Светлана была еще занята на кухне, и дверь открыл Петя.

— Ты что это творишь? — спросила она, проходя в комнату.

— Много будешь знать, скоро состаришься, — пробубнил мальчик.

— Нет, серьезно! Опять приемник?

— Ну что я тебе буду объяснять? Все равно же ты ничего не понимаешь! — отмахнулся он, не отрываясь от работы. — Ну, приемник!

— Собственной конструкции?

— Не твоей же…

— По-моему, ты больше ломаешь, чем монтируешь! Петя презрительно фыркнул. Во Дворце пионеров была намечена техническая выставка, и мальчик решил удивить всех радиолюбителей. Задуманный им приемник должен быть круглый, как маленький бочонок. Но это не главное. Фокус заключался в том, что бочонок будет вращаться и тем самым настраиваться на разные волны. Изобретение свое он держал в страшной тайне, а поэтому и не хотел говорить с Женей. Кроме того, он глубоко презирал всех, кто считал, что приемники существуют для слушания каких-то концертов. Интерес в том, чтобы делать их, монтировать, изобретать новые схемы. По мнению Пети, передачи в эфире существовали только для того, чтобы проверять вновь построенные приемники. Пришла Светлана и со смехом показала руки:

— Смотри, Женя!

— Что, мозоли? А у меня! — сказала подруга, протянув свои руки. — Вот эта лопнула и болит…

— Подумаешь, чем хвастают, — проворчал Петя. — Мозоли! Я себе даже все руки порезал, и то не хвастаюсь. У меня даже на ноге есть мозоль.

— От работы? — спросила Женя.

— От лыжной вылазки, — ответил он и снова принялся пилить железо.

— Подожди ты, Петушок! — взмолилась Светлана, зажимая уши. — Сейчас я уйду и тогда пили, сколько влезет.

— Не понимаю, что тебе не нравится? — удивился мальчик. — Только поскорей уходи, а то мне некогда!

Он демонстративно сложил руки на коленях, ожидая, пока сестра позавтракает и уйдет из дома.

Кате поставили телефон. Вчера вечером она пришла с завода домой усталая и не сразу его заметила. Отец с матерью молча переглядывались, пока она обедала, и ничего ей не говорили. И вдруг телефон зазвонил. От неожиданности Катя поперхнулась супом.

— Телефон!

Он стоял на тумбочке, черный, гладкий, с диском посредине, с трубкой… и главное, звонил.

— Ну, что ты рот разинула! Иди слушай, — сказал Михаил Фомич. — Кто там еще названивает…

Катя сняла трубку и осторожно поднесла к уху. Говорить по телефону ей приходилось не раз, но то были чужие, а это свой.

— Я у телефона!

Послышался щелчок, затем женский голос:

— Это Ксана?

— Нет.

— А кто?

— А куда вы звоните? — спросила Катя.

— Позовите, пожалуйста, Ксану.

— Такой здесь нет.

— Какой это номер?

Катя зажала рукой мембрану и спросила отца:

— Папа, какой у нас номер?

— Там на бумажке записано.

Катя не стала искать бумажку. Ей хотелось сказать еще несколько слов и послушать громкий, ясный ответ.

— Гражданка вы, наверно, не туда попали.

— Я набирала правильно — два, шестнадцать, тридцать три.

— Ну, а такой здесь нет.

Послышалась неразборчивая фраза и короткие гудки. Катя с сияющим лицом повесила трубку, вернулась к столу.

— Вот видишь, как хорошо, когда есть телефон! — сказала она, расплываясь в улыбке.

— Пока ничего хорошего не вижу, — усмехнулся отец. — Даже пообедать спокойно нельзя.

Поев, Катя принялась «осваивать» телефон. Первым делом, она научила мать узнавать время. Услышав, что сейчас «восемнадцать часов двадцать четыре минуты», Дарья Степановна сказала «спасибо».

— Кому ты спасибо-то говоришь? Это же не человек, а механизм работает, — сообщил отец.

— Как не человек? Мужчина какой-то сказал.

— Это, мамочка, голос, записанный на пленку, как в кино. Понимаешь? — со смехом пояснила Катя.

— Чудеса! А что он такое сказал… восемнадцать часов! Это сколько же по-старому?

— Шесть часов.

— Вот что! Сразу-то не сообразишь…

Весь вечер Катя звонила к одноклассницам, у которых были телефоны, сообщала им радостную новость и только тогда оставила телефон в покое, когда отец заворчал:

— Довольно тебе… устали ведь…

— Кто устал?

— И ты устала, и телефону дай передохнуть.

Дарью Степановну заинтересовал человеческий голос, безотказно сообщавший время. Перед сном она еще раз набрала номер, услышала «двадцать три часа, десять минут» и поклонилась, но вместо «спасибо» сказала «понимаю».

— А что понимаешь-то? — спросил Михаил Фомич, наблюдавший за женой.

— Говорит двадцать три часа, десять минут. Это сколько же?

— Ну, значит, ничего не поняла. Посмотри вон на часы — узнаешь.

Дарья Степановна взглянула на стенные часы:

— Одиннадцать часов пятнадцать минут. Что же это получается? Ошибка!

— Никакой ошибки нет. Одиннадцать — это значит двадцать три, а разница в минутах — ничего. Я нарочно на пять минут вперед ставлю, — пояснил Михаил Фомич.

В субботу утром Катя проснулась, как просыпалась в детстве под Новый год, зная, что где-то спрятан подарок от деда Мороза. Для этой цели она всегда вешала на спинку кровати чулок, хотя каждый раз подарок оказывался в другом месте, словно дед Мороз нарочно прятал его подальше: в валенок, под подушку, под белье, подвешивал к кровати, и так незаметно, что приходилось искать. Сегодня она ясно вспомнила и вновь пережила это милое чувство.

Отец был на работе, мать ушла в магазин. Катя босиком перебежала через комнату и набрала восьмерку. Услышав голос, сообщавший время, она, довольная, вернулась в кровать: телефон работал.

Теперь ей казалось, что жить, учиться и работать будет значительно интереснее, красивее и легче. Телефон дает громадные возможности. Не выходя из комнаты, она, например, может поговорить с Москвой, Свердловском, Владивостоком, с любой точкой Советского Союза и даже с заграницей. Никаких дел и знакомых в других городах, а тем более за границей, у Кати не было. Но это ничего не значит. Главное, есть такая возможность, а уж использует ли она эту возможность, — зависит только от нее.

Звонок телефона прервал размышления Кати. «Кто бы это мог быть? Опять, наверно, Ксану», — подумала она, но быстро подбежала к аппарату:

— Алло!

— Кто у телефона? — послышался тонкий голос.

— А вам кого нужно?

— Катю Иванову.

— Это я и есть.

— Здравствуй, Катя. Это говорит Рая. Не узнаешь? Рая Логинова.

— О-о! А ты откуда знаешь мой телефон?

— От Нины Косинской. Она мне сказала, что вы сегодня пойдете покупать подарок. Катя, я не могла ходить с вами на работу, но деньги я заработала… — сообщила Рая и торопливо прибавила: — Сама заработала.

— Сколько же ты заработала?

— Сто рублей.

— Ого! Больше, чем мы. Где это ты столько заработала?

— У папы на базе. Как их вам передать?

Катя вспомнила, что отец Логиновой заведует какой-то торговой базой и очень может быть, что Рая говорит правду, но почему-то не поверила.

— Так, может быть, ты зайдешь ко мне? — предложила Катя. — Скоро придут Женя и Светлана.

— Хорошо.

— А ты откуда говоришь?

— Из дому.

— У тебя есть телефон? Я и не знала. Какой номер?

Записав телефон Логиновой, Катя наспех сделала несколько упражнений «зарядки» и стала одеваться. Разговор с Раей оставил в душе какой-то неприятный осадок. «Капля дегтя в бочке меда, — подумала она. — Все испортила. Ну зачем она врет? Нигде она, конечно, не работала, а просто попросила деньги у отца, чтобы не ходить на завод».

Чем больше размышляла Катя, тем больше возмущалась. Она решила разоблачить эту ложь и не брать от Логиновой денег. Причесываясь, она мысленно представила предстоящий разговор и стала придумывать фразы, которыми «припрет» Раю к стене и заставит сознаться.

Приход Жени и Светланы был как нельзя кстати.

— Ты готова? — спросила Женя, не заходя в квартиру. — Пошли!

— Я готова, но придется немного подождать: сейчас придет Рая. Заходите, девочки.

— Но раздеваться мы не будем, — предупредила Женя.

— Не раздевайтесь. У нас нежарко. Если желаете, можете звонить по телефону.

— У тебя телефон?

— Да. Вчера поставили! — небрежно сказала Катя. Это событие не произвело ожидаемого впечатления на подруг: звонить им было некуда.

— А что с Раей? Она болела? — спросила Светлана.

— Нет. Оказывается, она тоже зарабатывала на подарок. У папы из кармана!

Катя рассказала о разговоре с Раей, о своих подозрениях. Женя целиком согласилась с Катей и возмутилась поступком Раи, но Светлана горячо возразила:

— Нет, девочки! Я с вами не согласна. Нельзя ее обвинять в том, чего мы не знаем.

— А ты думаешь, она действительно заработала эти деньги? — спросила Катя.

— Не знаю.

— Вот мы и должны это узнать, — сказала Женя. — Выведем ее на чистую воду.

— А зачем? Ну, подумайте сами! По-моему, это очень обидно. Ну пускай она даже не заработала, а скопила. Может быть, у нее копилка есть… Не в этом дело. Но ведь она не украла! Она тоже хочет участвовать в подарке. Это же хороший поступок, а мы ее обидим. Нет, я с вами не согласна. Надо доверять людям. У каждого человека есть совесть. Если мы не будем доверять и все время в чем-то подозревать, что же тогда получится?

— А что, Катя? Она дело говорит, — промолвила Женя.

— Не знаю. Я, например, абсолютно уверена, что она врет, и считаю, что всякую ложь надо разоблачать.

— А если она нас обманула, ей же будет стыдно. По-моему, надо сделать совсем по-другому. Надо ее похвалить и сказать, что мы ей верим… Помните, как говорил Константин Семенович, что надо тормошить хорошие качества в человеке, воспитывать их…

— А если у нее совести нет? — спросила Катя.

— Как это нет? Совесть у каждого человека есть… Они не успели решить этот вопрос, когда пришла Рая.

— Вы уже собрались? — спросила она, увидев, что Женя и Светлана сидят в пальто. — Здравствуйте, девочки.

Оттого ли, что она впервые была у Кати дома и не знала, как себя держать, или потому, что подруги выразительно и пытливо уставились на нее, Рая смутилась. Она вытащила из кармана новенькую сторублевую бумажку и протянула ее Кате:

— Вот… возьми, Катя. Нина говорила, что вы хотите купить часы. Я спрашивала папу… Он советовал идти в Дом ленинградской торговли…

— День большой. Везде побываем! — сказала Женя.

— Там же и надпись можно заказать, — сообщила Рая.

— Скажи, Рая, а что ты на базе делала? — спросила Катя, внимательно разглядывая полученные деньги, словно там было написано, за что они выданы.

— Мы сортировали фрукты, — сказала девушка, оправляясь от первого смущения. — В Ленинград привезли много яблок, мандаринов… Мы их перебирали, сортировали…

— И ели! — со смехом подсказала Женя.

— Немножко ели, — с улыбкой созналась Рая.

— Молодец, Рая! — сказала Светлана, пожимая ей руку. — Это ты хорошо сделала. Мы сначала думали, что ты заболела… Ты ведь не очень крепкого здоровья!

— Нет, я ничего… — сильно покраснев, возразила она.

— Долго мы еще будем ждать? — нетерпеливо спросила Женя. — Разговаривать можно и на улице!

— Пошли, Катя! — заторопила Светлана. — Быстро, быстро…

Весь день ходили девушки по магазинам. Часов в продаже было много, но все они казались не такими, какие хотелось подарить Василию Васильевичу. У одних не было секундомера, другие были велики, у третьих не нравился циферблат. Нашли цепочку, нашли коробочку-футляр, нашли гравера, который в два дня обещал сделать любую надпись, а часов все не находили.

В сумерках пришли в Дом ленинградской торговли. Громадный трехъярусный магазин встретил их теплом, музыкой и ярким светом. В первом этаже стояла высоченная елка, макушкой уходившая к третьему этажу. Вся она была увешана блестящими игрушками и разноцветными лампочками. Было непонятно, как ее втащили сюда и как украшали верх елки.

— А знаете, как ее украшали? — спросила Женя и сама же ответила: — Сверху на блоках спускали людей…

— Не выдумывай! Просто с высоких лестниц! — сказала Катя.

— А по-моему, ее украшали в лежачем положении, а потом поставили, — пошутила Светлана.

Полетать елке возвышался в три человеческих роста дед Мороз. Местный радиоузел на весь магазин передавал концерт из новых, поступившись в продажу пластинок.

Разыскав отдел, где продавались часы, девушки остановились.

— Вы посмотрите, что тут делается! — воскликнула Светлана.

Часы они видели и в других магазинах, и не мало, но здесь их было такое разнообразие, что глаза разбегались. Вот стоит футляр-шкаф, и через стекло видно, как внутри него медленно качается маятник. А вот стенные часы. Они висят между полками друг над другом: круглые, квадратные, овальные, прямоугольные. На полках стоят настольные часы в красивых оправах, с фигурками, а дальше — стройной шеренгой — будильники. В витринах лежат мужские и дамские, карманные и ручные. Висят тут и электрические часы и еще какие-то специальные, назначение которых девушкам было неизвестно.

Не обращая внимания на все это разнообразие, Катя сразу же принялась разглядывать через стекло витрины мужские карманные часы.

— Вам часики требуются? — любезно обратился продавец и, думая, что девушка выбирает для себя, продолжал: — Вы не туда смотрите. Вот, пожалуйста, сюда!

— Нет, я смотрю куда надо, — ответила Катя.

— Мы хотим купить часы для подарка одному человеку, — пояснила Светлана.

— Очень хорошо! — заулыбался продавец. — На какую цену прикажете?

— Хорошие, — сказала Женя.

— Самые лучшие! — добавила Светлана.

— Может быть, золотые?

— Нет. Золота нам не нужно, а нужны часы, — сказала Катя.

Продавец выдвинул ящик и начал вынимать часы, раскладывая их на стекле.

— Вы хотите непременно карманные? А может быть, на руку?

— Нет, нет. Он старый человек.

— Вот взгляните на эти четырехугольные, плоские, анкерный ход, на двенадцати камнях. Гарантия! Цена недорогая.

— Дело не в цене, — сказала Катя. — Мы хотим хронометр с секундомером. Секундомер необходим во время химических опытов…

— С секундомером? Тогда пожалуйте сюда. Реставрированные, но прекрасный ход… Точность!

С этими словами продавец выдвинул новый ящик, и в нем оказалось то, что они так долго и упорно искали… Великолепные часы с секундомером они купили за восемьсот рублей. На улице было темно, когда школьницы вышли из магазина. Зажженные фонари напомнили Светлане, что Игорь с Алешей уже пришли, и у нее тревожно забилось сердце.

— Вы сейчас куда? — спросила она подруг.

— Надо же идти к граверу.

— Вы уж без меня, пожалуйста. Меня ждут дома.

Торопливо попрощавшись, она побежала к остановке трамвая. Возвращалась Светлана с таким чувством, словно куда-то опаздывала, и всю дорогу в голове ее вертелся мотив и слова песни…

Я окно распахну,

Чтобы встретить скорей

Молодую весну

Звонкой песней своей.

Эту песню пела на вечере Крылова, и Светлана запомнила ее.

Вот, наконец, последний перегон. Она вышла из трамвая и быстро зашагала к дому.

И окно распахну…

«Если он принял Лиду за меня и отдал ей письмо, то ведь он не знает, что Лида передала его мне. Ведь я могла не получить письма, — думала Светлана. — Значит, я могу ждать и делать вид, что ничего не знаю. Пускай сам скажет… А если он спросит?»

Желание девушки раздвоилось. С одной стороны, хотелось, чтобы Алеша знал, что письмо у нее, что все эти дни она думала о нем, а с другой — она совершенно не представляла, как себя вести, о чем говорить с ним.

У дома остановилась. Освещенные занавески на окнах не позволяли видеть, что делаемся в комнате.

«Будь что будет!» — решила Светлана и постучала в окно.

Дверь открыл Петя.

— Наконец-то явилась… — недовольно пробубнил он.

— Игорек пришел?

— Пришел.

Мать, Игорь и Петя сидели за столом и пили чай из самовара. Субботнее чаепитие, сопровождаемое шутливыми разговорами детей, Екатерина Андреевна особенно любила. В этот день был поставлен самовар, куплены конфеты и печенье.

— Вот и грузчик!.. Где ты пропадаешь, Свечка?

— Ходили в магазин. Если бы ты видел, какие мы часы купили! Хронометр с секундомером… А где Алеша?

— Алеша дежурит. Просил передать тебе поклон и сердечно поздравить с новой специальностью грузчика!

— Откуда он знает?

— Действительно! Откуда он знает, Петя? — переспросил шутливо Игорь.

— Это ты сам выдумал про поздравление, — серьезно ответил тот.

— Во! Ну и брат у меня растет! Сразу догадался? Светлана села к столу. Тревожное чувство, с каким она вошла в комнату, исчезло, а на смену явилось другое, какого она никогда еще не испытывала. Казалось, что над ней кто-то безжалостно посмеялся и, пообещав что-то хорошее, вдруг обманул.

Игорь продолжал рассказывать матери какой-то очередной забавный случай из жизни училища, но Светлана его не слушала. Глубоко задумавшись, она смотрела на Трюка, грызущего ее новый грибок, и не понимала, что он портит нужную вещь. Воображение ее рисовало Алешу с синей повязкой на рукаве и с черной саблей, ходившего по длинному коридору училища. «И так он будет дежурить целые сутки»…

— Свечка! Ты оглохла?

— А что?

— Я тебя третий раз спрашиваю. Что Лида?

— Ничего…

— Она же захворала. Даже к телефону не подходит.

— Ерунда! Голова заболела от твоих глупостей. Знаешь что, Игорь! Я напишу Алеше письмо… Мне его жаль.

Отобрав у щенка грибок, она села за маленький столик, на котором делала уроки, достала бумагу и снова задумалась. Как писать? Дать ему понять, что письмо получено, или просто написать приветливую записку в ответ на его поклон. В голове зазвучал назойливый вальс…

«Алеша! — начала она. —

Я окно распахну,

Чтобы встретить скорей

Молодую весну

Звонкой песней своей.

Слова этой песни целый день звенят в голове и очень отвечают моему настроению. Я тебя ждала, но… что делать! Долг — прежде всего. Увидимся в другой раз. Игорь передал от тебя поклон, но мне показалось этого мало. А может быть, он выдумал?

Алеша, во время каникул я много думала и хотела с тобой посоветоваться. Последний год школы. Нужно решать вопрос о дальнейшем. Дорог много, а я как на распутье. Кто мне подскажет? Может быть, ты?

Бедненький! Это, наверно, скучное занятие — дежурить!»

Написав письмо, Светлана перечитала его, подумала и так же, как Алеша, поставила под написанным одну букву — «С».

Дата добавления: 2015-09-03