Нежданные гости

В квартиру, где жил учитель химии, позвонили две девушки. Дверь открыла маленькая старушка с удивительно ясными и добрыми глазами.

— Вам кого? — спросила она с любопытством.

— Скажите, пожалуйста, здесь живет Василий Васильевич?

— Здесь. А вы его ученицы?

— Да.

Старушка приветливо улыбнулась.

— Проходите, пожалуйста. Он будет рад… Василий Васильевич, в старом светлом пиджаке без галстука, сидел в мягком кресле и, зажав между коленей кофейную мельницу, усердно крутил ее ручку. Увидев нежданных гостей, он страшно смутился.

— Извините, девочки… я сейчас… одну минуту, — пробормотал он и пошел в соседнюю комнату переодеваться.

— Василий Васильевич, мы же по делу… — попробовала остановить его Тамара…

— Сейчас, сейчас. Как можно? Посидим! Такие редкие гости и вообще… — говорил он уже за дверью.

— Уж вы извините его, — виновато сказала жена. — Он по-домашнему… не ждали вас. Сейчас мы кофейку поставим…

— Ну что это… — протянула Тамара. — Точно мы какие-то барышни!

— Ну как же… как же! Такие редкие гости и вообще… Садитесь, пожалуйста, не знаю, как вас зовут?

— Меня зовут Катей, а ее Тамарой.

— Очень приятно, а меня зовут Марфа Викторовна. А вы, значит, Катя Иванова! Ну как же… Знаю! Василий Васильевич мне про вас много рассказывает. Очень приятно!

Катя с любопытством слушала Марфу Викторовну. Ее манера говорить, двигаться была чем-то похожа на то, как говорил и двигался Василий Васильевич. «От долгой совместной жизни они стали похожи друг на друга», — подумала Катя. Тамара между тем изучала глазами обстановку, надеясь найти семейный альбом, о котором им рассказывал Константин Семенович. И действительно, она сразу увидела его на письменном столе. В кожаном переплете, с медной застежкой, он выглядел как новый, хотя лет ему было, наверно, немало.

— Разрешите посмотреть? — попросила она Марфу Викторовну.

— Пожалуйста! Сделайте одолжение.

Старушка подошла к столу, передником смахнула воображаемую пыль и передала альбом девушке.

— А вы, значит, Тамарочка Кравченко. Тоже знаю! Я всех вас знаю, только не видела. Смотрите на здоровье, но здесь ничего интересного нет. Наши старые знакомые…

— А Василий Васильевич тут есть? А вы?

— Ну как же! Мы иногда снимались.

— Ученики его тоже есть? — спросила Катя.

— Нет. Ученики больше группами снимались. Всем классом.

— У него, наверно, много учеников? — спросила Тамара.

— А как вы думаете? — охотно отвечала старушка. — Сорок лет учителем работает. Как же не быть!

— А вы кого-нибудь из них знаете? Из старых его учеников? — продолжала расспрашивать Тамара, незаметно подмигнув Кате.

— Знаю, многих знаю. Извините меня, пожалуйста. Я пойду кофе приготовлю…

Тамара на какой-то момент задумалась, но, быстро сообразив, что такую возможность упускать нельзя, отложила альбом в сторону и пошла за Марфой Викторовной.

— Я вам помогу.

— Ну зачем же вам беспокоиться!

— Что вы, мне это доставит только удовольствие… Катя едва сдерживала смех. «Вот журналист. Как она в нее вцепилась!»

Лишь только за ними закрылась дверь, пришел Василий Васильевич в своем обычном виде.

— Извините, Катюша. Заставил ждать. Очень рад вас видеть! Как это вас осенило ко мне заглянуть?

— С Новым годом вас, Василий Васильевич, с новым счастьем! Мы вот возвращались с экскурсии… Были в Русском музее. Ну, и решили зайти к вам, поздравить, а заодно посоветоваться по важному вопросу… И потом, мы на вас обижены: почему вы к нам на вечер не пришли? Мы вас очень ждали…

— Немножко нездоровилось. Да и что мне там делать? Танцевать я не мастер. Садитесь, пожалуйста, Катюша.

Катя села возле стола, Василий Васильевич опустился напротив нее в кресло.

— Вечер у нас, кажется, получился удачный. Фонарики хлопали, и все очень жалели, что вас не было.

— Весело было?

— Весело! Особенно на горке веселились. Так хохотали…

— Ну и отлично. Константин Семенович человек живой и смелый. Относительно этой горки много спорили.

— Почему спорили? — заинтересовалась Катя.

— Да как вам сказать… — замялся учитель. — С точки зрения педагогики спорили.

— О чем же тут спорить? Горка и горка!

— Да, да. Спорить, безусловно, нечего, но при желании спорить можно по всякому поводу.

— Знаете, о чем мы хотели вас просить, Василий Васильевич? Что, если устроить экскурсию в химический институт и встречу со специалистами на тему о выборе профессии.

— Что ж… Это хорошо. Очень хорошо, только я не уверен, что найдутся желающие стать химиками. Кроме вас в десятом классе как будто никого нет…

— А некоторые девочки еще не решили. Пусть посмотрят, подумают.

— Что же, все может быть… Мне кажется, что Логиновой следует подумать о химии и, пожалуй, Алексеевой…

— С Логиновой я поговорю, если хотите.

— Поговорите, Катюша. У нее определенные склонности к лабораторным работам, и девочка она аккуратная.

Вернулась довольная Тамара с посудой, а следом за ней — Марфа Викторовна с кофейником.

— Вот мы сейчас кофейку выпьем! — обрадовался учитель.

Пока накрывали на стол, Тамара снова взялась за альбом. Раза два Катя заметила озадаченное выражение на ее лице и догадалась, что фотографию, похожую на Василия Васильевича в молодости, она нашла, но сомневалась — он ли это?

— Должен вас предупредить, девочки, что ваш выпуск нынче будет особый, — сказал учитель.

— А почему?

— Класс подобрался не совсем обычный. Затем ваше «Обещание» много шуму наделало, и все ждут, что на экзаменах вы отличитесь.

— Да, теперь нам достанется, — заметила Тамара.

— Я убежден, что все будет отлично. Девочки способные, волевые, дружные… Я за вас спокоен.

Несмотря на отказ, Тамару и Катю усадили за стол и заставили пить кофе. Кате нравилась эта уютная комната. Старомодная удобная мебель, старинные гравюры, фотографии… Даже явно новый никелированный кофейник выглядел в этом окружении как старинный.

Часы глухо и медленно пробили восемь.

— Нам пора! — сказала Тамара.

Как ни уговаривали старики девушек посидеть еще, они, сославшись на то, что их ждут дома и будут беспокоиться, попрощались. Василий Васильевич вышел провожать гостей в прихожую и подал Тамаре пальто.

— Да что вы, Василий Васильевич! — с ужасом сказала она. — Дайте, я сама!

— Вы моя гостья, Тамарочка.

— Нет, ни за что! Да я и не умею так!

— Ничего, ничего, приучайтесь! — настаивал учитель, не выпуская пальто из рук.

— Ни за что не надену! Я же не больная. На самом деле, Василий Васильевич! Ну, дайте, пожалуйста, пальто, а то я так и уйду…

Учителю пришлось уступить.

Выйдя на улицу, Тамара засмеялась.

— Ты что?

— Все в порядке! Адреса двух учеников я разнюхала и вот…

Она вытащила из кармана две небольшие фотографии.

— Стащила?! Ты с ума сошла, Тамарка!

— Выражайся, пожалуйста, точней. «Стащила», — передразнила она подругу. — Взяла во временное пользование для общественной надобности.

— Неудобно! Он хватится…

— Ты думаешь, они каждый день свой альбом рассматривают? Да он, наверно, и забыл, что там есть!

— Ты просто сумасшедшая! Если бы я знала, ни за что бы не пошла.

— Ничего. Потом сама спасибо скажешь, — успокоила ее Тамара и снова засмеялась.

— Когда же это ты успела? Я все время за тобой следила.

— Как видишь, успела. Катя, только ты никому не говори. Пускай потом сами догадываются. Слышишь? — предупредила Тамара. — А сейчас зайдем к одному химику. Какой-то Назаров! Запоминай. Назаров, Андрей Трофимович. Он недалеко живет.

— Успеем еще…

— Заодно уж. Не ленись, не ленись. Потом некогда будет. Мы у него узнаем больше, чем у Марфы Викторовны. Хорошая старушка, правда?

— Да. А ты не заметила, что они похожи друг на друга! И говорят совсем одинаково…

Андрей Трофимович Назаров жил на Четвертой линии Васильевского острова. Девушки поднялись на второй этаж большого, запущенного снаружи дома. Дверь открыл высокий молодой человек в военной форме. На бритом лице его было выражение удовольствия, и Кате показалось, что эта улыбка вызвана их приходом. Внимательно посмотрев на офицера, она невольно улыбнулась в ответ.

— Скажите, пожалуйста, здесь живет товарищ Назаров? — спросила Тамара.

— Так точно! Назаров живет здесь, — продолжая улыбаться, ответил офицер.

— Вы и есть товарищ Назаров?

— Я Назаров.

— Андрей Трофимович?

— Э-э, нет. Не совсем. Вам нужен отец. Проходите, пожалуйста, — любезно пригласил он. — Сейчас я ему скажу.

В прихожей, куда они вошли, было светло. На вешалке висело множество детских шубок, ярких капоров, платков. То, что не поместилось на вешалке, лежало на стульях. Откуда-то доносились музыка и детские голоса.

— Куда это мы попали? — с недоумением произнесла Тамара. — Детский сад, что ли?

— Елка! — догадалась Катя.

Теперь она поняла, почему улыбался офицер и почему такое же выражение было на лице высокого, полного, лет пятидесяти человека, идущего к ним из глубины коридора.

— Чем могу быть вам полезен? — приветливо обратился он к девушкам.

— Вы Андрей Трофимович Назаров!

— Да.

— Мы пришли к вам по делу… Но, кажется, пришли не вовремя… — неуверенно сказала Тамара.

— Ас кем я имею удовольствие разговаривать?

— Мы ученицы школы имени Ушинского.

— Так. Чем же я могу быть вам полезен?

— Говорят, что вы там учились?

— Я? — удивился Назаров. — А впрочем, Действительно, эта школа называется именем Ушинского.

— Вы же химик?

— Не отрицаю, — подтвердил он.

— И учились вы у Василия Васильевича?

На лице хозяина вдруг появилось озабоченное, почти тревожное выражение.

— Да, да. А что с ним такое?

— С ним? Ничего… У него будет скоро юбилей. Вот мы как раз и пришли…

— Ах вот в чем дело! Пройдемте сюда, девочки. Снимите ваши калоши. Сюда прошу! — говорил он, открывая дверь в комнату. — У меня там праздник. Елка для внучат.

Они вошли в кабинет хозяина. Большое дубовое бюро закрыто гофрированной крышкой, шкафы с книгами, три кожаных кресла, две картины, шторы на окнах…

Все на месте, везде чисто прибрано, и кажется, что в комнате нет ничего лишнего.

— Садитесь! Рассказывайте. Как он себя чувствует? Я давно его не видел. Какой же у него юбилей?

— Сорок лет педагогической деятельности… Тамара предупредила о тайне и коротко сообщила о том, как они задумали провести юбилей учителя.

— Вам приходилось писать? — спросила она под конец.

— Вообще-то да… Я грамотный, — пошутил Андрей Трофимович.

— Я не точно спросила, — смутилась Тамара. — Вы не могли бы написать для юбилейной стенгазеты статью? Может быть, какой-нибудь снимок у вас есть? А потом отдельно поздравительное письмо на дом?

— Да, да. Это хорошо… — задумчиво кивая головой, говорил Андрей Трофимович. — Я обязательно приму участие… Но вы меня застали врасплох, девочки. Надо подумать. Вы не могли бы еще раз зайти?

— Сколько угодно! — охотно согласилась Тамара.

— Запишите мой служебный телефон, и мы условимся о встрече.

В это время в полуоткрытых дверях появилась нарядно одетая, светловолосая девочка лет шести, с громадным белым бантом на голове.

— Деда, ты здесь? Зачем ты ушел?.. Майя стихотворение не хочет без тебя декламировать. Пойдем!

— Сейчас, детка. Видишь, ко мне пришли. Девочка подошла к деду, прислонилась к нему и с любопытством уставилась на девушек. Тамара записала телефон и встала.

— Я хотела еще узнать у вас адреса других учеников Василия Васильевича, — сказала она.

— Это можно. Надо вспомнить… В Ленинграде я знаю двух химиков…

— Не обязательно химиков! И пожалуйста, чтобы он ничего не узнал.

— Хорошо, хорошо…

Попрощавшись, девушки вышли на улицу.

— Ты только подумай, Тамара! — взволнованно говорила Катя, широко шагая. — Внуки! Это значит, он сам вырос и кончил школу. Андрей Трофимович! Потом у него дети выросли и кончили школу. Андреевичи! А потом внуки… Ты только подумай! А Василий Васильевич все учит и учит…

РАБОТА

У проходной, как было условлено, школьниц встретил Михаил Сергеевич.

Новый, построенный перед войной, но заброшенный цех был расположен в глубине территории завода. Идя мимо других корпусов, девочки с любопытством смотрели по сторонам. Где-то пронзительно визжали пилы; что-то глухо и ритмично ударяло в землю так, что отдавалось в ноги; шипел выходящий из трубок пар. В одном здании от гула дрожали стекла. Когда они приблизились к цеху, где должны были работать, их догнал молодой человек и пошел рядом с Михаилом Сергеевичем.

…В заброшенном корпусе холодно и темно. Стекла так грязны, что совсем не пропускают света. Посредине узкий проход, а по бокам навалены кучи всяких отходов. Остановившись в этом проходе, девочки с недоумением оглядывались, не понимая, что они должны здесь делать.

— Никто не отстал? — спросил Михаил Сергеевич. — Ну вот, девочки! Это все… — он сделал широкий жест рукой, — нужно отсюда убрать. Потом вымоем пол, натрем и можно танцевать. Сейчас придут грузовики, и вы их будете нагружать.

— А разгружать? — спросила Катя.

— Они сами разгружаются. Лопаты вам принесут. Василий Иванович, — кивнул он в сторону молодого человека, — будет вами руководить. Со всеми вопросами обращайтесь, пожалуйста, к нему. А меня прошу извинить. Мне нужно побывать сегодня во многих цехах.

Он сошел вниз и, сказав что-то Ане, вышел. Школьницы растерянно поглядывали друг на друга.

— Ой, девочки! Это нам на целый год хватит! — со страхом сказала Надя.

— Уже струсила! — засмеялась Женя. — А ты лучше подсчитай! За один раз ты можешь взять килограмм? Можешь! Значит, все мы возьмем пятьдесят килограммов. За двадцать раз уже тонна… А что такое поднять и бросить двадцать раз? Ерунда! Пять минут…

— Это хорошо говорить…

Светлана, Аня, Лена Мельникова с группой девочек из девятого и восьмого классов деловито прошли в конец цеха.

— На три дня работы, — уверенно заявила Светлана, вернувшись назад.

Пришел грузовик и привез лопаты. Как-то, само собой, все девочки разбились на две неравные части. Большинство из них без всяких разговоров деятельно и бодро принялись выгружать и разбирать лопаты, а некоторые в нерешительности стояли в проходе и роптали. Им казалось, что работа для них непосильная и не стоит за нее приниматься: все равно ничего не получится.

Расчистили снег перед воротами в цех и с трудом их открыли. С улицы ворвался свет, шум и свежий воздух. Грузовик, деловито фырча, начал пятиться, пока колесами не уткнулся в мусор. Водитель заглушил мотор и вышел из кабины,

— А ну, давай веселей! — крикнул он. — Народу-то сколько!

Катя увидела, что группа ее одноклассниц во главе со Светланой энергично взялась за дело, и присоединилась к ним. Тут работали Аня, Лариса, Женя, Тамара, Лида, Таня, Клара и Нина Шарина. Остальные были из других классов.

— Надежда! Вызываю тебя на соревнование! — крикнула Аня,

Надя нерешительно отделилась от недовольных и по дошла к сваленным в углу лопатам.

К воротам цеха шумно подошли еще два грузовика и остановились в ожидании.

С первой машиной возились почти полчаса. Девочки облепили грузовик со всех сторон, толкались, мешали друг другу, и дело подвигалось медленно. Надя, а за ней и другие выбрали себе лопаты, но включиться в работу не могли. Не было места.

— Учись, Надя! Потом у себя в комнате будешь хорошо убирать! — крикнула Аня.

— Что ты глупости говоришь…

— У тебя же не меньше мусору!

От этой шутки Надя вспыхнула и обиженно закусила губы. Она чувствовала, что подруга на нее рассердилась и лучше ей не возражать.

Рита Крылова без конца выбирала себе лопату. Присоединившись, наконец, к подругам, она делала вид, что работает, а на самом деле больше суетилась и мешала всем.

Когда нагруженная машина выехала из цеха, Василий Иванович подошел к Кате.

— Товарищ Иванова, надо бы придумать какую-нибудь систему, организацию, а то получается бестолковщина, много времени зря уходит.

— Знаете, что я думаю… Разбить на бригады…

К ним подошли оживленные и раскрасневшиеся Светлана и Женя.

— Катя, мы предлагаем каждую машину закрепить за классом. Машины у нас три, а в каждом классе приблизительно одинаковое число девочек. Пока одни нагружают, другие будут отдыхать.

Катя вопросительно взглянула на молодого инженера. Тот энергично кивнул головой.

— Вот, вот. Предложение хорошее.

— Так и решили! Светлана, ты будешь нашим бригадиром, — назначила Катя и закричала во весь голос: — Девочки! Внимание! Идите все сюда! Все до одной!

Пока она разговаривала с девятым и восьмым классами, Светлана собрала десятиклассниц и распределила места.

— Мы разделимся на три стороны: правая, левая и задняя. Аня, ты командуй на правой стороне, Женя на левой, а я на задней. Остальные так… Надя, Лариса, Таня пойдут к Ане. Нина Шарина, Лида, Тамара и вторая Нина — к Жене. Нина, ты сможешь работать? — спросила она Косинскую, одетую «как на гулянье».

— Конечно, — ответила Нина, сильно смутившись.

— Так и решили! Остальные со мной. Да! А где же Логинова?

Десятиклассницы только сейчас обнаружили, что Раи среди них нет.

— Не явилась.

— Запишем прогул.

— А ну ее. От нее толку — как от козла молока, — проворчала Лариса.

— Бригадка у меня подобралась ничего… для столовой, — вполголоса заметила Женя, переходя на левую сторону прохода. — Бригада, за мной!

В это время вторая машина заслонила свет в воротах и стала медленно пятиться в цех.

— Лида, засекай время! — крикнула Светлана и бросила первую лопату.

Погрузка началась. Мусор гулко застучал о настил кузова. Работа сразу же пошла лучше — исчезла сутолока. И появился еще один важный стимул — соревнование. Чей класс закончит погрузку быстрее.

— Девочки, не посрамим чести нашего класса! — выкрикнула Тамара, потрясая лопатой.

Из кабинки выскочил молодой парень и с удивлением уставился на девочек. Таких рабочих ему еще не приходилось здесь встречать.

Машину нагрузили в пятнадцать минут. Тамара передала свою лопату Лиде и полезла в кабинку.

— Тамарка, ты куда?

— Я с водителем поеду. Потороплю! — крикнула она, захлопывая дверцу.

Машина ушла, и сейчас же на ее место стала пятиться новая. Грузить ее должны были девятиклассницы.

— Идите, отдыхайте! Наша очередь! — заторопили они, спускаясь в проход.

Работа снова закипела. Девятиклассницы, возглавляемые Леной Мельниковой, работали дружно, и всем казалось, что они закончат погрузку быстрее. Светлана ревниво наблюдала за работой, поминутно справляясь о времени. Шофером машины оказалась немолодая женщина. Когда она взялась за лопату, чтобы помочь девочкам, Светлана подбежала к ней.

— Послушайте, не надо! Вы, пожалуйста, делайте свое дело, а мы свое.

— Почему же?

— У нас идет соревнование, — пояснила Светлана.

— Вот что! Ну, извиняюсь. Не знала.

Светлана беспокоилась напрасно. Несмотря на то, что девятиклассниц было больше, они грузили машину дольше на три минуты.

Когда машина ушла, делать стало нечего.

Свет из ворот падал на развороченный мусор, и девочкам показалось, что его заметно убавилось. Первая это заметила Надя.

— Девочки, смотрите! Поменьше стало, — обрадовалась она.

— А ты боялась.

— Я тоже боялась, — созналась Нина Косинская.

— Ой, девочки! На кого мы похожи… — ахнула Надя, взглянув на Нину.

Действительно, перемазались они сильно, и больше всех Нина.

— Невелика беда! Вычистимся, вымоемся, — успокоила Женя.

Вернулась первая машина.

— Давайте сюда, давайте! — в один голос закричали восьмиклассницы.

— Что вы так долго? — спросила Катя.

— А я не торопился, — сказал шофер. — Думал, что вы еще копаетесь. Неужели погрузили? Ну молодцы!

Восьмиклассницы принялись за погрузку. Разделение работы по классам и соревнование возбудило хороший азарт. Девушки, глядя на работу других, подмечали удачи, учитывали ошибки.

— Смотри, Женя, вон те двое правильно стоят и пережидают одна другую, у них появился ритм, — заметила Светлана.

— Это случайно!

— Неважно. Надо нашим показать. А те, вон сзади, все время сталкиваются лопатами.

Лида стояла далеко в стороне, сердито кусая губы. Ее раздражала эта пыль, грязь, и она уже каким-то образом поцарапала руку. Самолюбие заставляло ее молчать, хотя внутренне она была уверена, что с этой затеей у них ничего не получится и завтра на работу не придет половина девочек. Непонятно ей было и поведение Светланы, Ани, Тамары, Жени и Кати, которые работали так, словно они получали от этого какое-то удовольствие. «В чем дело? — думала Лида. — Прикидываются они или им действительно нравится эта грязная работа?»

Восьмиклассницы закончили погрузку за двадцать минут. Вероятно, сказывался возраст. Не успела их машина уехать, как за воротами зашумела другая, и Тамара с сияющим лицом вбежала в цех.

— Порядок! Половину дороги я сама вела… Петя у нас толковый! — сказала она и заорала во весь голос: — Давай, Петя! Не задерживай!

Петя за шумом мотора, конечно, ничего не слышал, но для Тамары сейчас это и не имело значения.

— Катя, а мы все-таки лишний рейсик сделаем, — сказала она тихо. — Вот увидишь! Я по дороге местечко заметила. Вытряхнем — и назад!

Когда машина была нагружена, Тамара направилась к кабинке.

— Поехали, Петя! — сказала она на ходу.

— Ого! Какую себе помощницу отхватил!

Около трех часов пришел Михаил Сергеевич и, взглянув на проделанную работу, заулыбался.

— Молодцы! Не ожидал. Устали, девочки? — спросил он.

В ответ послышались голоса:

— Ну что вы…

— Нисколько.

— На сегодня довольно, — сказал инженер.

— Можно еще часок поработать.

— Мне машины нужны. Милости просим завтра. Охрану я предупредил.

Домой возвращались довольные, веселые, не переставая шутить по всякому поводу.

Только Нина Косинская, шедшая с Таней, никак не реагировала на ее веселую болтовню.

— Ты что хмуришься? — спросила Таня.

— Мне дома, наверно, попадет, — созналась Нина,

— За что?

— Вообще… Видишь, как запачкалась.

— Ну, уж не знаю!.. Почиститься бы, конечно, надо. Знаешь что, зайдем ко мне.

Нина согласилась. Она чувствовала, что дома будут неприятные разговоры.

— Что такое? Таня! — всплеснула руками мать, увидев перемазанную дочь. — Андрей! Иди сюда! Полюбуйся на дочку! — сказала она пришедшему на ее крик мужу.

Андрей Петрович строго посмотрел на девушек.

— Что это значит, Татьяна?

— Я не понимаю, папа, зачем ты панику устраиваешь, — сказала Таня. — Мы были на работе.

— На какой работе? Говори толком!

Таня коротко сообщила отцу, где они были, зачем и что делали. По мере ее рассказа лицо матери хмурилось все больше и больше.

— Грузчики! Боже мой! Опять ногу сломает! — воскликнула мать.

Андрей Петрович подошел к дочери и взял ее за подбородок.

— Очень хорошо, Танюша! Работайте! — одобрил он. Нина Косинская привела себя в порядок и вернулась домой как ни в чем не бывало, но одна из бабушек увидела на спине пальто грязь и пристала к ней с вопросами. Когда Нина сказала, где она была и что делала, бабушка чуть не упала в обморок. Через пять минут все стало известно матери, и начался разговор.

— Нина, это правда, что ты где-то на заводе работаешь? — едва сдерживая себя, спросила мать.

— Да.

— И что же вы делаете?

— Грузим на машины всякий мусор.

— Это кто же вас заставил?

— Никто. Мы сами.

— Кто это «мы»?

— Ну мы… девочки трех старших классов.

— Зачем?

— Мы хотим заработать деньги на подарок Василию Васильевичу.

— А ты думаешь о том, что делаешь?

— Я не одна…

— Что значит не одна? Если все начнут кидаться с крыши вниз головой, то, значит, ты тоже…

— Но, мама…

— Помолчи! — строго остановила ее мать. — Неужели ты не понимаешь, как это нелепо! Заработать деньги на подарок и погубить свое здоровье! Ты же можешь там заразиться чем-нибудь, и вообще, бог знает, что может случиться! Неужели ты не могла попросить у меня? Разве мы тебе отказываем?

— Но, мама… Ведь мы решили заработать сами.

— Глупости! Ты, кажется, не маленькая. Нет!.. Этого дела я так не оставлю! Заставлять детей грузить на каком-то заводе всякую грязь…

— Никто нас не заставляет, мама. Я комсомолка, и если мы…

— Это не оправдание! Если ты комсомолка, то это не значит, что ты должна ходить вниз головой! Ну что это такое! Что это такое!.. — Она трагически подняла руки и забегала по комнате. — Ниночка, почему же ты не спросила меня? Почему ты не щадишь мои нервы? Надеюсь, что больше ты никогда этого не сделаешь, — продолжала она умоляющим голосом. — Подумай, что скажет папа! Если тебе нужны деньги, то, пожалуйста, скажи. Ну, будь умницей, и забудем этот неприятный случай…

Мать ушла к себе, а Нина осталась в полном смятении: «Как ей сейчас быть?». Сказать подругам, что ей запретили работать, — стыдно и неудобно за родителей. Что плохого в том, что она работает? Разве она не слышала от своего же отца слов о том, что нет позорного труда и что труд — это самое главное в жизни человека! Да и мать говорила ей о том же. Почему же у них слова расходятся с делом?

Не находя выхода из создавшегося положения, Нина, привыкшая всегда говорить правду, вынуждена была солгать. На другой день, отправляясь на работу, она сказала, что идет к Тане. Подруга одобрила эту ложь и помогла ей тем, что дала для работы старое пальто и платок на голову.

Были неприятности и у Нади. Увидев ее в помятом и испачканном пальто, Мария Ивановна рассердилась:

— Выбрось эту дурь из головы! Не для того я тебя в школу отдавала!

— Мама, ты хочешь из меня какую-то белоручку воспитать, а я тебе категорически заявляю, что это не выйдет! Я никакая не барышня! Я комсомолка!

— Это ничего не значит. Грузчиком ты работать не будешь.

— Нет, буду!

— Надежда! Как ты смеешь так разговаривать?

— А вот смею! Потому что это мои политические убеждения — и, значит, смею. Я должна подчиняться большинству, а не тебе. У тебя не коммунистические взгляды…

— А большинство тебе купит новое пальто?

— Покупать пальто не надо, а надо только почистить, а вообще это совершенно другой вопрос. Имей в виду, что я буду учиться на инженера и на практике мне придется работать еще хуже. Даже кочегаром…

Пришла Аня и поддержала Надю. Марии Ивановне пришлось уступить. Она согласилась, что позорного труда нет, хотя в профессии грузчика ничего завидного не находила.

— А ты знаешь, сколько мы заработаем? — спросила Надя.

— Сколько?

— Три тысячи рублей!

— Без ноля.

— Ой! Аня, ты слышишь? Мама не верит! Я тебе официально заявляю, что три тысячи… со всеми нолями.

— Но ты-то хоть работаешь или так, для вида болтаешься? — примирительно спросила мать.

— Конечно, работаю! По-твоему, я какая-то ненормальная!

На второй день явились на работу не все. Из десятого класса не пришла Крылова, у девятиклассниц не хватало троих, а у восьмиклассниц — четверых. Это нисколько не смутило девочек и мало отразилось на работе. Первые минуты с непривычки болели все мускулы, но уже через час девушки разогрелись и боль исчезла.

Через четыре дня цех был чист. Пол оказался цементным, и хотя его нельзя было натереть, как обещал Михаил Сергеевич, но танцевать было можно, что девушки и делали, когда оказывался вынужденный простой из-за отсутствия автомашин.

Наконец, ушел последний грузовик, провожаемый восторженными криками. Лопаты сложили в угол, и Василий Иванович повел девушек в заводоуправление. Войдя в просторный кабинет директора, девушки расселись по стульям. Ждать пришлось недолго. Вошел директор, высокий, широкоплечий человек с густыми бровями и прямым носом. Они видели, как он раза два вместе с Михаилом Сергеевичем заходил посмотреть на их работу, но даже и не подозревали, что это директор. Вместе с ним пришел старичок кассир, а вскоре появились и Михаил Сергеевич с Ольгой Николаевной.

— Ну что, Анюта, наработались? — спросила Ольга Николаевна с улыбкой.

— Да. Закончили. Даже не верится!

Директор постучал карандашом по стакану и обратился с короткой речью:

— Ну, дорогие помощники… Не знаю, как вас назвать иначе. С работой вы справились хорошо. На день раньше. А значит — план перевыполнили. Такая уж традиция установилась в советской стране — перевыполнять план! Я хотел поблагодарить вас за помощь. Вы принесли большую пользу заводу, потому что рабочих у нас пока еще не хватает. Теперь остается пожелать вам успехов в ученье. А когда закончите школу, техникумы, институты, курсы, то милости просим к нам на завод работать. Евграф Спиридонович, где ведомости?

Старичок засуетился, достал нужные бумаги и разложил их на столе. Затем вынул несколько пачек десятирублевых бумажек и передал директору.

— Я попрошу вас расписаться в ведомости. Мы никого не выделяли, а просто расписали всю сумму поровну на всех работавших. Деньги я передам вашему комсомольскому секретарю. Вы уже сами делите их.

— Можно мне сказать? — попросила Лена Мельникова.

— Пожалуйста!

— Девочки! Мы решили сделать так… Каждому классу по тысяче рублей. Деньги я передам представителям юбилейной комиссии, а вы согласуйте между собой и покупайте… Катя просила сообщить, что десятый класс покупает часы. Расписывайтесь!

С чувством глубокого волнения и радости подходили девочки к столу. Против каждой фамилии стояла цифра первого в жизни заработка — 63 рубля 70 копеек.

С сияющими глазами, стесняясь своих счастливых улыбок и сдерживая их, они робко брали перо и расписывались.

Дата добавления: 2015-09-03