Январь 1817

Январским утром доктор Грейстил вышел из дома и остановился в дверях, чтобы натянуть перчатки. Подняв глаза, он заметил невысокого человека, который прятался от ветра в проеме двери напротив.

Дверные проемы в Венеции славятся своей живописностью – люди, которые скрываются в них, тоже порой выглядят весьма своеобразно. Незнакомец, несмотря на бедность костюма, казался щеголем. Он явно постарался придать некий лоск своему потрепанному наряду. Старые пожелтевшие перчатки человечек натер мелом так старательно, что на двери позади него остались белые отпечатки. Стороннему наблюдателю в глаза бросались все приметы заправского хлыща – длинная цепочка от часов, связка печаток, а также лорнет. Однако при дальнейшем рассмотрении цепочка оказывалась безвкусной золотистой ленточкой, аккуратно прикрепленной к пуговице, а печатки – всего лишь связкой оловянных сердечек и крестиков с изображением Святой Девы – уличные торговцы продают такие за пару франков. Однако и цепочку, и крестики затмевал лорнет – какой же щеголь без лорнета? Всем известно, что любой уважающий себя франт насмешливо смотрит на мир только сквозь лорнет. Очевидно, без этого предмета гардероба странный человечек ощущал себя не вполне одетым, посему на месте, где должен болтаться лорнет, он повесил большую ложку.

Доктор отметил про себя эти чудачества, чтобы пересказать друзьям, затем вспомнил, что у него вгороде один друг – Стрендж, которого подобные вещи давно не занимают. – Неожиданно незнакомец покинул свое убежище и подошел к доктору. Он склонил голову набок и спросил по-английски:

– Вы – доктор Грейфилд?

Доктор так удивился, что не сразу нашелся с ответом.

– Доктор Грейфилд? Приятель волшебника?

– Да, – удивленно ответил доктор. – Но меня зовут Грейстил, а не Грейфилд, сэр.

– Тысячу извинений, дорогой доктор! Один глупец ввел меня в заблуждение относительно вашего имени. Я почти уничтожен! Во всем мире вы – последний человек, которого мне хотелось бы оскорбить. Я преклоняюсь перед представителями вашей профессии! Должно быть, сейчас, забыв о припарках и измерении пульса, вы гадаете, кто этот чудак, посмевший обратиться к вам на улице? Позвольте же представиться. Я прибыл из Лондона, от друзей мистера Стренджа – они прослышали, как расстроено его умственное состояние, и, обеспокоившись, прислали меня разузнать все на месте.

– Хм, – пробормотал доктор Грейстил. – Честно сказать, на их месте я обеспокоился бы гораздо раньше. Я писал им еще в начале декабря – целых шесть недель прошло, сэр! Шесть!

– В самом деле? Весьма странно, не так ли? Какие бессердечные люди! Думают только о собственных удобствах! В то время как вы – именно вы – остаетесь в Венеции и поддерживаете его. Вы – его единственный настоящий друг! – Странный человечек помедлил. – Ведь это так? – спросил он совершенно другим тоном. – Кроме вас, у него нет больше друзей?

– Ну, есть еще лорд Байрон… – начал доктор.

– Байрон! – воскликнул человечек. – Неужели? Господи помилуй! Безумен, да еще и друг Байрона! – Казалось, человечек не может решить, какая напасть хуже. – Ах, дорогой доктор Грейстил, у меня к вам столько вопросов! Не побеседовать ли нам где-нибудь в тишине?

Доктор стоял рядом с дверью своего дома, но его неприязнь к странному человечку с каждой секундой возрастала. Он очень хотел помочь Стренджу и его друзьям, однако совершенно не собирался приглашать нового знакомого в дом. Доктор пробормотал что-то о слуге, который сейчас в отлучке. В то же время совсем недалеко есть маленькое кафе, и почему бы ни отправиться туда?

Человечек выразил радостную готовность последовать за доктором.

Путь их лежал по берегу канала. Новый знакомый шел справа от доктора, ближе к воде. Человечек продолжал болтать, а доктор смотрел по сторонам. Внезапно он заметил рябь на воде. Весьма странное обстоятельство, однако, то, что за ним последовало, оказалось еще чуднее. Выплеснувшись через каменную ограду канала, волна устремилась к ним – водяные щупальца словно пытались схватить и утащить с собой нового знакомого доктора. Когда вода достигла его ног, он с проклятием отпрянул. Однако казалось, человечек не придал этому особого значения, и доктор не стал ничего ему говорить.

Холодный и сырой январский воздух остался за дверями кафе. Внутри было тепло и накурено – немного темновато, но сумрак казался уютным. От времени и табачного дыма стены и потолок побурели, но винные бутылки, оловянная и керамическая посуда, а также зеркало в золоченой раме сияли в полумраке. Сомлевший от жара спаниель грелся у плиты. Он дернул головой, когда доктор нечаянно задел его по уху набалдашником трости.

– Должен предупредить, – заметил доктор Грейстил, когда официант принес им кофе и коньяк, – о мистере Стрендже по городу ходят, разные слухи. Говорят, будто он созывает ведьм и заставляет себе прислуживать. Конечно, вы не станете верить в этот бред. Однако вы найдете своего друга изменившимся, причем весьма печальным образом. Глупо обманывать себя. Впрочем, в глубине души он остался прежним. Все его превосходные качества, все достоинства остались при нем. Я нисколько в этом не сомневаюсь.

– Неужели? Скажите, а правда, что он съел собственные туфли? Что он превратил нескольких человек в стекло, а затем стал кидать в них камнями?

– Туфли? – воскликнул доктор Грейстил. – Кто это сказал?

– О, многие говорят! Миссис Кендал-Блэр, лорд Поуп, сэр Галахад Денехи, мисс Андерхил… – Человечек выпалил имена английских, ирландских и шотландских семей, часто посещавших Венецию и окрестные города.

Доктор изумился. Зачем друзьям Стренджа понадобилось выведывать все это у незнакомых людей, когда они могли сразу обратиться к нему?

– Разве я непонятно выразился? Все это полный бред!

Человечек добродушно улыбнулся.

– Успокойтесь, дорогой доктор! Просто мой ум не поспевает за вашим! Когда вы заостряли свой упражнениями в анатомии и химии, мой пребывал в праздном бездействии. – Он снова принялся болтать о том, что никогда не мог заставить себя изучить какой-либо предмет до конца и приводил этим в отчаяние учителей.

Однако доктор Грейстил больше не слушал собеседника. Он задумался. Ему пришло в голову, что новый знакомый все собирался, но так и не назвал своего имени. Он как раз решился прямо спросить странного собеседника, но человечек опередил доктора. После его вопроса намерение узнать имя незнакомца совершенно вылетело у доктора Грейстила из головы.

– У вас ведь есть дочь?

– Простите?

Очевидно, человечек решил, что доктор глуховат, поэтому повторил вопрос громче.

– Есть, но какое… – начал доктор.

– Говорят, вы отослали ее из города?

– Говорят? Кто говорит? При чем здесь моя дочь?

– Ага, она ведь уехала сразу после того, как стало известно, что волшебник сошел с ума. Кажется, вы испугались, что он может ей повредить.

– Очевидно, вам рассказали об этом миссис Кендал-Блэр и прочие, – заметил доктор Грейстил. – Чего еще ожидать от этого сборища идиотов!

– Ну что вы, доктор! И все же вы действительно отослали ее из города?

Доктор промолчал.

Человечек покачал головой. Затем самодовольно улыбнулся, словно собрался поведать миру страшную тайну.

– Разумеется, вам известно, – спросил он, – что Стрендж убил свою жену?

– Что? – На мгновение доктор лишился дара речи. Затем рассмеялся. – Никогда не поверю!

– Нет, вы должны мне верить. – Человечек подался вперед. Глаза загорелись. – Все об этом знают! Ее брат, весьма уважаемый человек, священник – мистер Вудхоуп был там и видел все собственными глазами!

– И что же он видел?

– О, такая подозрительная история! Женщину заколдовали. Ее так опутали волшебными чарами, что бедняжка к вечеру уже не помнила, чем занималась с утра. Никто не мог объяснить ее состояния. И во всем виноват ее муж. Конечно же, он использовал магический дар, чтобы уйти от наказания, но мистер Норрелл, который принял судьбу бедной женщины близко к сердцу, еще выведет его на чистую воду. Он сделает так, чтобы правосудие настигло убийцу.

Доктор замотал головой.

– Вы не заставите меня поверить в подобную клеврету. Стрендж – человек чести.

– Неужели? Занятия магией сокрушали и не такие умы. В плохих руках магия становится разрушительным оружием, она способна растоптать в человеке все лучшее, а все худшее увеличить во сто крат! Стрендж бросил вызов своему учителю – человеку мудрейшему и благороднейшему…

Казалось, на мгновение новый знакомый доктора забылся, но под пристальным взглядом собеседника смешался. Доктор Грейстил фыркнул.

– Любопытно, – медленно протянул он. – Говорите, что вас послали друзья мистера Стренджа, однако не хотите назвать их имена. Что же это за друзья, которые на каждом перекрестке кричат, что Стрендж – убийца?

Человечек ничего не ответил.

– Наверное, сэр Уолтер Поул?

– Нет, – уверенно ответил незнакомец, – не сэр Уолтер.

– Стало быть, ученики мистера Стренджа? Забыл их имена.

– Их все забывают.

– Так они?

– Нет.

– Мистер Норрелл?

Человечек молчал.

– А ваше имя? – спросил доктор.

Новый знакомый склонил голову. Однако, не видя способа уйти от ответа, он выговорил:

– Дролайт.

– О нет! И вы еще обвиняете мистера Стренджа! Да что значит ваше слово против слова честнейшего человека, волшебника самого герцога Веллингтона! Кристофер Дролайт! Да во всей Англии не найдется большего лжеца, вора и негодяя!

Дролайт покраснел и возмущенно уставился на доктора.

– Вам ли обвинять меня? – прошипел он. – Стрендж богат, а вы хотите пристроить за него дочь! Вот и вся ваша честность, дорогой доктор! Вот так вот!

Доктор Грейстил возмущенно фыркнул и поднялся на ноги.

– Обещаю вам, что нанесу визит каждой английской семье, живущей в Венеции! Я предупрежу их, чтобы не слушали ваших лживых речей! Прощайте. – Он бросил на стол несколько монет и удалился.

Громкие слова доктора привлекли внимание официантов и посетителей кафе. Все с любопытством разглядывали Дролайта, в одиночестве сгорбившегося за столом. Он подождал, пока доктор отойдет на безопасное расстояние, и выскользнул из кафе. Когда Дролайт проходил по набережной, волны в канале, перекатываясь через каменную ограду, словно пытались его схватить. Однако он так ничего и не заметил.

Доктор Грейстил сдержал свое обещание. Он посетил английские семейства, живущие в Венеции, и рассказал о лживых речах Дролайта. Впрочем, тот ничуть не огорчился. Обманщик обратил свои старания на слуг, официантов и гондольеров. По опыту он знал, что представители этого класса зачастую знают куда больше своих хозяев, если же нет – что ж! именно он подбросит им парочку интересных сплетен. Вскоре уже многие говорили, что Стрендж убил жену, а затем пытался обвенчаться с мисс Грейстил в соборе Святого Марка против ее воли. Бедняжку спасло только вмешательство отряда австрийских солдат. Кроме того, говорили, что Стрендж и Байрон собирались делить своих жен и любовниц. Дролайт плел все, что приходило в голову, однако так как не-был слишком силен в искусстве убеждения, то радовался и тому, что смог заронить в души людей хоть какие-то сомнения.

Гондольер представил его любовнице Байрона Марианне Сегати – жене торговца тканями. Дролайт наговорил женщине комплиментов и рассказал множество скандальных секретов из жизни дам высшего лондонского света, попутно уверив ее, что ни одна из них не сравнится с ней красотой. Та, в свою очередь, нашептала Дролайту, что, по словам лорда Байрона, Стрендж не выходит из комнаты, пьет вино и творит заклинания. Кроме того, она поведала ему то немногое, что знала о чародее из поэмы Байрона – том самом, который общался с нечистым духом и бросал вызов Богу и человечеству. Дролайт, нимало не смущаясь, добавил и эти сведения к своим лживым домыслам.

Однако из всех венецианских жителей более всех Дролайта заинтересовал Фрэнк. Дролайт не простил доктору оскорблений и решил в отместку похитить верность его слуги. Он прислал Фрэнку записку, в которой предлагал встретиться в винном магазинчике. К его удивлению, Фрэнк согласился.

Фрэнк появился в назначенный час. Дролайт заказал кувшин крепкого красного вина и налил два полных стакана.

– Выслушайте меня, Фрэнк, – начал он мягким вкрадчивым голосом, – я разговаривал с вашим хозяином несколько дней назад – наверное, вы уже об этом слышали? Он показался мне человеком несговорчивым. Вы довольны своей службой, Фрэнк? Я спрашиваю об этом, потому что мой приятель – его имя Ласселлз – жаловался недавно на то, как тяжело найти в Лондоне хорошего слугу, и утверждал, что готов заплатить любые деньги тому, кто поможет ему найти верного малого.

– Ого! – заметил Фрэнк.

– А вы не хотели бы жить в Лондоне, Фрэнк?

Фрэнк задумчиво повозил пальцем по столу.

– Наверное, – протянул он.

– Если вы окажете мне парочку услуг, – воодушевившись, продолжил Дролайт, – я расскажу моему другу о вас и уверен, он вас тут же возьмет!

– Каких услуг? – спросил Фрэнк.

– Ах! Вам не придется делать ничего сложного! Уверен, вы со всех ног побежите выполнять мою просьбу, даже не рассчитывая на награду. Видите ли, Фрэнк, я подозреваю, что с вашим хозяином и его дочерью может случиться нечто ужасное. Волшебник хочет наслать на них порчу. Я пытался предупредить вашего хозяг ина, но он так упрям, что не стал слушать меня. Я ночей не сплю – все кляну свою тупость. Как же я не смог объяснить доктору, что за опасность ему грозит! Но вам, Фрэнк, он доверяет. Намекните ему или его сестре и дочери о злобных планах волшебника. – Затем Дролайт рассказал слуге о том, как была убита Арабелла Стрендж, и о том, что лорд Байрон и Стрендж делят любовниц.

Фрэнк осторожно кивнул.

– Нам всем следует держаться настороже, – сказал Дролайт. – Волшебник всех опутал сетями обмана, а вашего хозяина в особенности. Мы должны всячески противостоять его дьявольским козням. Итак, Фрэнк, расскажите мне все – возможно, какие-нибудь случайные слова, брошенные чародеем, возбудили ваши подозрения?

– Ну, раз уж вы об этом заговорили… – Фрэнк почесал голову. – Есть одна вещь.

– Правда?

– Я никому о ней не рассказывал. Даже хозяину.

– Превосходно! – улыбнулся Дролайт.

– Только я вряд ли смогу объяснить. Лучше покажу.

– Разумеется! Куда мы пойдем?

– Давайте выйдем отсюда. Вы сами все увидите.

Они вышли на улицу. Дролайт огляделся. Перед ним лежала обычная венецианская улица. Прямо – канал, сбоку – темно-желтая церковь. На пороге дома слуга ощипывал голубей – грязные белесые перья полукругом лежали на земле. Вдали возвышалась зловещая и непроницаемая Башня Тьмы.

– Ну, не совсем тут, – признался Фрэнк. – Дома загораживают вид. Несколько шагов – и вы все увидите сами.

Дролайт шагнул вперед.

– Здесь? – спросил он, оглядываясь.

– Да, – ответил Фрэнк и столкнул Дролайта в канал.

Раздался всплеск.

Фрэнк еще постоял над водой, выкрикивая замечания относительно моральных качеств Дролайта, называя его лжецом, подлецом, грязным псом, трусливым мерзавцем, коварным змеем и грязной свиньей. Эти замечания, бесспорно, облегчили душевное состояние Фрэнка, однако для Дролайта пропали втуне – все это время он находился под водой и слышать их не мог.

Вода накрыла его, лишила дыхания. Дролайт падал в мрачные водные глубины. Он не умел плавать, и был уверен, что утонет. Однако сильное течение через несколько мгновений подхватило его и вытолкнуло на поверхность. Дролайт смог вдохнуть. Мгновения проходили в ужасной тревоге. Наконец вода вынесла его к свету (местности он не узнавал). Дролайт видел, как водный поток пенился, разбиваясь о пристань, женщины стирали белье, дома нависали над водой. Он замечал изумленные взгляды. Дролайт понимал, что поток толкает его вовсе не в сторону моря, и что сам этот поток крайне подозрителен. Временами течение энергично несло Дролайта в одном направлении, иногда он и сам не понимал, в какую сторону плывет, только чувствовал, что конец его близок. Внезапно Дролайту показалось, что течение выдохлось. Его выбросило на каменные ступени. Дролайт не понимал, куда он попал, и почти не ощущал холода.

Он глубоко, до дрожи, вдохнул и только тут понял, какой ледяной была соленая вода в канале. Долгое время Дролайт просто лежал, закрыв глаза, словно на груди возлюбленной. Он ни о чем не думал. Все желания покинули его. Не скоро Дролайт осознал, что лежит в грязи и замерз до полусмерти. Он удивился, что вокруг так тихо и никто не торопится его спасать.

Дролайт сел и открыл глаза.

Вокруг нависла темнота. Тоннель? Подвал? Подземелье! Любая из этих возможностей пугала – он не знал, как попал сюда и как отсюда выбираться. Шеей Дролайт почувствовал легкий ветерок и поднял глаза. Над ним сияли яркие зимние звезды. Ночь!

– О нет, нет, нет! – Он с хныканьем пополз наверх.

Дома стояли вокруг молчаливые и темные. Созвездия казались Дролайту гигантскими сияющими буквами неизвестного алфавита. Он был уверен, что волшебник специально расположил созвездия в виде букв заклинания, обращенного против него. Кругом царила ночь, молчаливо сияли звезды. В домах не горели огни, да и если верить слухам, людей там тоже не было – разве что волшебник мог находиться где-то поблизости.

Дролайт с трудом поднялся на ноги и осмотрелся. Узкая улочка заканчивалась мостиком, перекинутым через канал. С обеих сторон улочку скрывали тени домов. Дролайт мог бы пойти по ней или по мостовой вдоль берега канала. В холодном свете звезд вода выглядела зловеще. Дролайт выбрал улочку и темноту.

Он пересек мостик и пошел мимо домов. Почти сразу же улочка привела его на площадь. Несколько узких переулков расходились от площади в разных направлениях. Какой выбрать? Дролайт подумал о тенях, что скрываются в переулках, о молчаливых подворотнях. Что, если ему никогда не выбраться отсюда? От страха Дролайта замутило.

На площади стояла церковь, величественная при свете звезд. Фасад украшали колонны и статуи. Ангелы расправили крылья, поднеся трубы к губам. Темная фигура раскинула руки под каменным балдахином. Из мрачных арок на Дролайта глядели слепые лица.

«Как знать, не прячется ли среди них волшебник?» – подумал Дролайт. Он принялся внимательно разглядывать каждое изваяние. Теперь Дролайт уже не мог остановиться – ему мерещилось, что, если он отведет глаза, фигуры немедленно начнут двигаться. Когда он почти убедил себя, что может спокойно повернуться к церкви спиной, что-то привлекло его внимание – что-то чернело в проеме церковной двери. Дролайт вгляделся пристальнее. Что-то – или, скорее, кто-то лежал на ступенях церкви. Человек раскинулся прямо на каменных ступенях, словно в глубоком обмороке, обхватив голову руками, лицом вниз.

Несколько мгновений – однако они показались ему вечностью! – Дролайт ждал, но ничего не происходило.

Наконец он понял – волшебник мертв! Безумие наконец-то прикончило его! Дролайта переполнили облегчение и радость. Он громко рассмеялся – в полной тишине смех прозвучал зловеще. Темная фигура на ступенях не сдвинулась с места. Дролайт подошел поближе и наклонился. Казалось, человек не дышит. Дролайт пожалел, что с ним нет трости.

Внезапно человек перевернулся на спину.

От ужаса Дролайт взвизгнул.

Наступило молчание.

– Я тебя знаю, – прошептал наконец Стрендж.

Дролайт попытался рассмеяться. Он считал, что смех успокаивает, поэтому всегда пользовался им, как оружием. Однако на сей раз смешок вышел слабым и резким.

Стрендж поднялся и сделал несколько шагов по направлению к Дролайту. Бедняга отпрянул. Теперь он смог разглядеть волшебника и узнал знакомые черты. Стрендж был бос. Сюртук и сорочка расстегнуты, к тому же волшебник явно не притрагивался к бритве много дней подряд.

– Я тебя узнал, – снова прошептал Стрендж. – Ты… ты… – Он провел рукой по воздуху, словно чертил магические символы. – Ты – Левкрота!

– Лев… что? – эхом отозвался Дролайт.

– Волк Сумерек! Ты преследуешь мужчин и женщин! Ты происходишь от гиены и львицы! Тело твое как у льва, а копыто раздвоено. Ты не способен смотреть назад. Во рту твоем, лишенном челюсти, – единственный зуб. Ты принимаешь человеческое обличье и соблазняешь путников человеческими голосами!

– Нет, нет! – взмолился Дролайт. Он хотел сказать, что не имеет никакого понятия обо всех этих ужасах, что Стрендж ошибается, но горло пересохло. От слабости и ужаса он не мог вымолвить ни слова.

– А теперь, – спокойно промолвил Стрендж, – я верну твое истинное обличье! – Он поднял руку и прокричал: – Абракадабра!

Дролайт осел на землю и заскулил, а Стрендж зашелся смехом – жутким, безумным смехом, который эхом отразился от стен.

Постепенно веселье волшебника иссякло, да и Дролайт немного успокоился. Он понял, что безумец не собирается превращать его в кошмарное ночное создание, а Стрендж перестал смеяться и посуровел.

– Левкрота, – приказал он, – встань.

Все еще хныкая, Дролайт поднялся на ноги.

– Левкрота, зачем ты пришел сюда? Нет, постой! Я знаю. – Стрендж прищелкнул пальцами. – Из-за меня. Скажи, почему ты шпионишь за мной? Разве я что-нибудь скрываю? Почему ты просто не пришел ко мне и не расспросил обо всем? Я бы все рассказал тебе, Левкрота!

– Это они меня заставили. Ласселлз и Норрелл. Ласселлз заплатил мои долги и вызволил меня из тюрьмы суда королевской скамьи[158]. Я всегда был вашим другом. – Дролайт замялся – вряд ли даже безумец поверил бы такой наглой лжи.

Стрендж поднял глаза и вызывающе посмотрел на Дролайта, однако во тьме Дролайт не заметил выражения его лица.

– Я был безумцем, Левкрота! – прошипел волшебник. – Разве тебе не сказали? Что ж, это правда. Я был безумен и скоро вновь впаду в безумие. Однако в одиночку я не мог… я не смог справиться с одним заклинанием. Поэтому, когда я увидел тебя, то снова стал собой. Прежним. Я знаю, что должен сказать тебе. Тьма многому меня научила, Левкрота, и главное, что я понял, – я не справлюсь с этим в одиночку. Я призвал тебя, чтобы ты помог мне.

– Да что вы! Я так рад! Я все сделаю! Благодарю вас, о, благодарю! – лепетал Дролайт, прикидывая про себя, сколько Стрендж собирается продержать его здесь.

– Как… как… – Казалось, Стрендж с трудом собирается с мыслями. Волшебник водил руками по воздуху. – Как зовут жену Поула?

– Леди Поул?

– Нет, не то, ее другое имя?

– Эмма Уинтертаун?

– Вот оно. Эмма Уинтертаун. Где она сейчас?

– Ее отправили в сумасшедший дом в Йоркшире. Хоть это и большой секрет, но я все разузнал. Я нашел человека, сын которого влюблен в портниху. Девушку наняли, чтобы шить леди Поул одежду – в Йоркшире холодные зимы. Ее, портниху, а не леди отослали в место, называемое Старкросс-Холл.

– Мне знакомо это название.

– Да-да, знакомо. Арендатор дома – ваш друг. Он был волшебником в Ньюкасле или Йорке, где-то в одном из этих северных городов, однако я не знаю его имени. Кажется, однажды мистер Норрелл обидел его, поэтому, когда леди Поул сошла с ума, Чилдермас решил загладить обиду и рекомендовал его сэру Поулу.

Наступило молчание. Дролайт гадал, понял ли его безумец? Наконец Стрендж заговорил:

– Эмма Уинтертаун не безумна. Она только кажется таковой. Это вина Норрелла. Он призвал духа, чтобы воскресить леди Поул, и в уплату позволил ему завладеть ее душой. Тот же дух пытался навредить королю и заколдовал, по меньшей мере, еще двух королевских подданных, мою жену в том числе! – Волшебник помедлил. – Первое поручение, которое я дам тебе, Левкрота, таково: ты должен рассказать все это Джону Чилдермасу.

Стрендж вынул что-то из кармана и протянул Дролайту. На вид предмет походил на табакерку, только длиннее и уже. Дролайт взял коробочку и положил в карман.

Стрендж глубоко вздохнул. Необходимость связно излагать свои мысли, казалось, изнуряла его.

– Второе поручение… Ты должен передать послание всем волшебникам Англии. Ты меня понял?

– Да-да, понял, но…

– Что но?

– Но ведь волшебник всего один.

– Один?

– В Англии только один волшебник. Раз вы живете в Венеции, значит, в Англии остался только один волшебник.

Стрендж на мгновение задумался.

– Я говорю о моих учениках, – пояснил он. – Моих учениках–волшебниках. Обо всех тех, кто хотел учиться у Норрелла. Чилдермас. Сегундус. Хонифут. Подписчики магического журнала. Члены старейших магических обществ. Англия просто кишит волшебниками. Их сотни! Возможно, тысячи! Норрелл не ставит их ни во что, замалчивает их существование! И все же они остаются волшебниками. Передай им это. – Стрендж провел рукой по лбу и тяжело вздохнул. – Дерево говорит с камнем. Камень говорит с водой. Все совсем не так сложно, как нам казалось. Пусть читают то, что написано в небе. Пусть спросят у дождя. Все старые союзники Джона Аскгласса на месте. Я призываю камни, небо и дождь вспомнить о древних обещаниях. Скажи им… – И снова Стрендж не смог найти нужных слов. Он взмахнул рукой. – Я не могу объяснить, – промолвил он. – Левкрота, ты понял меня?

– Да-да, понял, – отвечал Дролайт, хотя в голове его было пусто.

– Хорошо, тогда повтори, что я сказал.

Дролайт повторил. Долгие годы выведывания чужих секретов заострили его память. И если с первым поручением он справился превосходно, то второе превратилось в его изложении в невнятный рассказ о волшебниках, стоящих под дождем, глазея на камни.

– Что ж, – промолвил Стрендж, – когда я покажу тебе, ты все поймешь. Левкрота, если ты исполнишь все три поручения, я оставлю тебя в покое. Я не причиню тебе вреда. Доставь три сообщения и возвращайся к своей ночной охоте.

– Благодарю, благодарю! – радостно воскликнул Дролайт, хотя в глубине души не слишком рвался исполнять поручения безумца. – Три! Сэр, а ведь вы назвали только два!

– Три поручения, Левкрота, – устало вымолвил Стрендж. – Ты должен исполнить три поручения.

– Вы же не сказали мне, в чем заключается третье! Стрендж не ответил и отвернулся, что-то бормоча про себя. Несмотря на страх, Дролайт с удовольствием бы хорошенько встряхнул волшебника. Если бы только это помогло! Слезы жалости к самому себе заструились по лицу Дролайта. Теперь Стрендж убьет его за то, что он не выполнил третьего поручения, хотя он, Дролайт, в этом совсем не виноват!

– Левкрота, – неожиданно сказал Стрендж, – принеси мне воды!

Дролайт огляделся. В центре площади стоял колодец. Он направился к нему и обнаружил отвратительную железную кружку, привязанную ржавой цепью. Дролайт нагнулся над колодцем, зачерпнул бадьей воды, затем окунул туда кружку. Он с трудом заставил себя прикоснуться к ней. Удивительно, но после всех переживаний сегодняшнего дня Дролайт еще мог ощущать омерзение при виде отвратительного куска ржавого железа. Всю жизнь он любил красивые вещи, но сейчас все, что окружало его, выглядело ужасно. И в этом виноваты волшебники! О, как же он их ненавидит!

– Сэр? Господин волшебник? – позвал Дролайт. – Вы должны подойти. – Он показал на цепь, которой была привязана кружка.

Стрендж подошел, но не взял предложенную кружку, а вместо этого вынул из кармана крошечный пузырек и подал его Дролайту.

– Капни в воду шесть капель.

Дролайт открыл крышку. Руки тряслись – он боялся пролить содержимое пузырька. Несколько капель упали мимо кружки. Стрендж ничего не заметил.

Волшебник взял кружку и выпил воду. Кружка выпала из его рук. Внезапно Дролайт ощутил – хотя и не смог бы описать как – что Стрендж изменился. Темная на фоне звездного неба фигура как-то осела, голова волшебника упала. Дролайт решил, что Стрендж пьян. Однако разве несколько капель могут опьянить? Кроме того, от Стренджа спиртным не пахло. Волшебник пах как человек, который много недель не мылся и не менял белья. Внезапно появился новый запах – запах старости и сотен кошек.

Дролайт вспомнил – нечто подобное он уже испытывал, когда при нем вершилось колдовство. Словно открылись невидимые двери, и сквозь них ветер принес запахи леса, вереска и болота. Непрошеные видения кружились вокруг. Дома больше не казались пустыми. Дролайт мог видеть сквозь стены. Комнаты заполнились, но не людьми, а некими существами, некими древними Духами. Вот они: Огонь, Камень, Дождевой Поток, Стая Птиц, Склон Холма, Крошечные Создания с Темными и Загадочными Мыслями и прочие, прочие, прочие.

– Кто они? Что это? – изумленно прошептал он, чувствуя, что все волосы на голове встали дыбом.

Затем Дролайта захватило новое ощущение – он словно падал вниз, в то же время оставаясь на ногах, ибо на самом деле падал вниз его разум.

Англия. Он стоит на склоне холма. Идет дождь, словно серый призрак. Дождь падает сквозь него, и сам он становится тонким, как дождевые струи. Дождь смывает все мысли, хорошие и дурные. Он уже не помнит своего имени. Все смывается дождем, словно грязь с камней. Дождь наполняет его новыми мыслями и новой памятью. Дождь опутывает холм изысканным кружевом, потоки струятся по склону, словно кровь по венам. Забыв, что он человек, или когда-то был им, он и сам становится дождевым потоком. Он падает на землю вместе с дождем.

Он лежит под землей, под английской землей. Прошли долгие годы – холод и дождь просочились сквозь тело, камни сдавили его. В темноте и молчании он растет вширь. Он становится землей, он становится Англией. Звезды смотрят на него и разговаривают с ним. Камни задают вопросы, и он отвечает им на их языке. Река струится сквозь него, холмы набухают меж: пальцев. Он открывает рот, и с выдохом на землю приходит весна.

В темном зимнем лесу он становится чащей. Деревья вокруг, бледный, робкий солнечный свет падает между темными стволами – колоннами. Он смотрит вниз. Юные ростки протыкают его здесь и там, они прорастают сквозь тело, сквозь руки и ноги. Глаза больше не закрываются, потому что из них тянутся сучья. Насекомые ползают в ушах, пауки свили паутину во рту. Он понимает, что уже долгие годы врастает в лес. Он знает лес, и лес знает его. И больше не осталось вопросов – что есть лес? что есть человек? Тишина. Падает снег. Он кричит…

Темнота.

Словно всплыв из темных глубин, Дролайт пришел в себя. Кем он только что был – Стренджем, Лесом, самой Англией – какая разница? Главное, теперь он снова вернулся. Древние духи покинули его. Его мысли и ощущения снова сжались и стали вполне человеческими. Вспомнив недавние переживания, Дролайт почувствовал головокружение. Он внимательно осмотрел свои руки, откуда совсем недавно пробивались юные ростки. Руки снова стали целыми, но до чего же они болели! Он всхлипнул и оглянулся на Стренджа.

Волшебник прислонился к двери, что-то бормоча про себя. Он ударил рукой по стене – камень изменил форму и превратился в ворона. Птица расправила крылья и взмыла в ночное небо. Стрендж ударил снова – еще один ворон поднялся в небо. Еще и еще, одна за другой птицы взлетали вверх, пока черные крылья не закрыли звезды.

Стрендж поднял руку и снова ударил…

– Господин волшебник… – задохнулся Дролайт. – Вы не сказали, в чем заключается третье поручение.

Стрендж оглянулся. Неожиданно он схватил Дролайта за шиворот и притянул его к себе. Бедняга ощутил несвежее дыхание волшебника и впервые заглянул ему в лицо. Звезды сияли в яростных безумных глазах, в которых уже не было ничего человеческого.

– Скажи Норреллу, что я иду! – прошипел Стрендж. – Теперь ступай!

Дролайт не нуждался в повторном приглашении. Он помчался прочь в темноту. Ему казалось, что вороны преследуют его. Он не видел их, но ощущал, как, закручивая потоки воздуха, бьют позади крылья. На середине моста Дролайт внезапно выскочил из тьмы. Вокруг пели птицы, звучали голоса. Мужчины и женщины гуляли и оживленно беседовали. Никакого ужасного колдовства – только солнечный свет – только яркий и прекрасный обычный мир.

В холодной морской воде Дролайт промок до нитки. Он не узнавал города. Никто не предложил ему помощь, и довольно долго, потерянный и несчастный, он в одиночку блуждал по улицам. Случайно он набрел на знакомую площадь и добрался до таверны, где снимал комнату. Дролайт ослабел и дрожал. Он разделся и смыл с себя соль, затем улегся в постель.

Два дня он лежал в лихорадке. Его терзали сны, навеянные темным колдовством и долгими годами под холодной землей. Просыпаясь, Дролайт всякий раз с ужасом ждал, что окажется закопанным глубоко под землей или распятым древесными ветками в зимнем лесу.

На третий день ему стало лучше. Дролайт оделся и отправился в гавань. Он отыскал английский корабль, идущий до Портсмута, и показал капитану письмо Ласселлза, заверенное самыми известными банковскими домами Европы. В нем судну, которое доставит Дролайта в Англию, обещалось щедрое вознаграждение.

Тонкий слой холодного тумана опустился на Лондон. Стивену казалось, что туман отражает призрачность и печаль его теперешнего существования. В последнее время чары давили сильнее, чем обычно. Он редко ощущал радость, волнение или успокоение. Чувства, которым удавалось пробиться сквозь магический барьер, скорее печалили и тревожили – Стивена терзали гнев, раздражение и досада. Непонимание и отчуждение между ним и его английскими друзьями возрастали с каждым днем. Стивен больше не мог выносить их гордость и самомнение. Даже тоскливые залы «Утраченной надежды» казались ему в такие мгновения убежищем от высокомерия и злобы англичан. Здесь Стивен не чувствовал вины за то, чем стал. Только здесь его встречали как почетного гостя.

Однажды зимним днем Стивен зашел на конюшню. К огромному удовольствию своих слуг сэр Уолтер купил пару превосходных щенков-грейхаундов. Отлынивая от своих обязанностей, мужчины стекались на конюшню, где обсуждали охотничьи стати собак. Стивен понимал, что должен прекратить безобразие, но ему было все равно. Когда лакей Роберт предложил дворецкому посмотреть на собак, Стивен и не подумал выбранить его, а покорно надел пальто и отправился на конюшню. Он смотрел, как Роберт и конюхи суетятся вокруг щенков. Стивен ощущал, что от прочих людей его отделяет толстое мутное стекло.

Внезапно все собравшиеся в конюшне почувствовали странное напряжение и один за другим выскользнули на улицу. Стивен задрожал. По опыту он знал, что произойдет дальше.

И вот появился джентльмен с волосами, словно пух от чертополоха. В тесном темном помещении его шевелюра сияла, синие глаза горели, а зеленый сюртук казался невыносимо ярким. Джентльмен искрился весельем, он и мысли не допускал, что Стивен не рад встрече. Джентльмен, совсем как слуги до него, восхищался собаками и призывал Стивена разделить с ним радость. Он разговаривал с собаками на их языке, а они прыгали и радостно лаяли, словно встретили любимого хозяина.

– Помню один случай году в 1413, когда я навещал короля Южной Англии. Король, великодушный и отважный человек, представил меня своему двору. Он отозвался обо мне весьма лестно, упомянув о моих обширных королевствах и рыцарских достоинствах. Однако один из его придворных совсем не слушал эту поучительную и хвалебную речь. Вместе со своими спутниками Он стоял в стороне – они продолжали смеяться и злословить. Ты, конечно же, понимаешь, что я был оскорблен подобным обращением и решил научить наглеца хорошим манерам. На следующий день он охотился на зайцев у опушки Хэтфилдского леса. Мне в голову пришла счастливая мысль обратить людей в зайцев, а зайцев – в людей. Сначала гончие разорвали своих хозяев в клочья, а затем зайцы – в обличий людей – жестоко отомстили собакам, ранее преследовавшим их. – Джентльмен замолчал, ожидая, что Стивен выскажет похвалу его находчивости, но не успел дворецкий вымолвить и слова, как джентльмен воскликнул: – Ах! Неужели ты не чувствуешь?

– Чувствую что, сэр? – спросил Стивен.

– Как дрожат двери!

Стивен посмотрел на двери конюшни.

– Да не эти! – вскричал джентльмен. – Я говорю о дверях, что ведут из Англии в неведомое! Кто-то пытается открыть их. Кто-то говорит с Небом, и этот кто-то – не я! Кто-то слушает Камни и Реки, и это не я! Кто он? Вперед!

Джентльмен сжал руку Стивена, и дворецкому показалось, что они взмыли в воздух, и в следующее мгновение уже глядели на мир с вершины горы или высоченной башни. Конюшни исчезли из виду, и перед глазами Стивена замелькали все новые пейзажи. Лес мачт в порту – казалось, они скользят по их вер-767 хушкам. Внезапно внизу показалось серое зимнее море и корабль, борющийся с ветром. Вот перед ними возник город со шпилями и прекрасными мостами. Удивительно, но Стивен совершенно не ощущал движения. Казалось, что кружится все вокруг, в то время как они остаются неподвижными. Мелькнули заснеженные горы – еле видные с высоты люди добывали руду, затем – гладкое, словно стеклянное озеро, окруженное темными холмами, и равнина с крошечными городами и речушками, беспорядочно разбросанными, словно детские игрушки.

Впереди что-то показалось – какая-то черная линия, перерезавшая небо напополам. Вблизи Стивен увидел, что Башня Тьмы начинается на земле, а вершина ее теряется из виду.

Стивен и джентльмен остановились над Венецией (Стивен предпочитал не задумываться над тем, куда они направятся потом). Солнце уже садилось, поэтому на дома и улицы опускалась тьма, но небо и море переливались и сияли розовым, молочно-голубым, темно-желтым и жемчужным. Город парил в сияющей пустоте.

Внизу Башня Тьмы выглядела гладкой, словно обсидиан, однако над крышами домов темные спирали вздымались вверх и, казалось, рассеивались в воздухе. Стивен никак не мог понять, из чего состоит Черная Колонна.

– Сэр, это дым? Город горит?

Джентльмен не ответил, но когда они приблизились, Стивен все понял. Множество черных воронов устремлялись прочь, от Башни. Тысячи и тысячи черных птиц. Вороны покидали Венецию, они летели в том направлении, откуда появились Стивен и джентльмен.

Одна стая летела прямо на них. Воздух наполнился шумом тысяч крыльев и низким Монотонным гулом. Тучи пыли забивали глаза, уши и рот. Стивен нагнулся и зажал нос и рот ладонью.

Когда стая миновала, Стивен изумленно воскликнул:

– Что это было, сэр?

– Создания волшебника, – отвечал джентльмен. – Он гонит их в Англию – они несут его послания Небу, Земле, Рекам и Холмам. Он созывает старых союзников Короля! Он собирает всех английских чародеев. А как же я? – Джентльмен издал приглушенный стон, исполненный гнева и отчаяния. – Я наказал его так, как не наказывал еще ни одного из моих врагов! И все же он сопротивляется! Почему он не покорился своей судьбе? Почему не отчаялся?

– Я слышал, что мужества ему не занимать, – заметил Стивен. – В войне на Пиренейском полуострове он показал себя героем.

– Мужества? О чем ты говоришь? Разве это мужество? Это злоба, просто злоба! Ах, Стивен, как же мы были беспечны! Позволили английским волшебникам перехитрить нас! Мы должны сражаться! Отныне мы удвоим наши усилия! Ты должен стать королем!

Дата добавления: 2015-09-03