Часть III. «Черная Луна».

Красная Ночь была беззвездной и безлунной. Холодный ветер из бездны не утихая леденил многострадальную землю, высасывая из нее последние крупицы тепла, а свирепый зов нечеловеческих злобных сил, разгонял трусливую тишину. Властный призыв, не столько слышимый, сколько ощущаемый на самом краю восприятия как тихий шипящий смех, призывал темных созданий к убийству и кровопролитию. К жертвоприношению во имя Гекаты. И было этом звуке злорадное торжество, выраженное жуткими и тайными словами.

По иссиня-черному краю гор, служивших внутренним скальным ограждением Драсвении, трепетало ясно видимое зарево, окрашивавшее слои туч в малиновые тона, под которыми проступала багровая сердцевина. Клыки остроконечных утесов очень четко вырисовывались на фоне вздыбившегося над Драсвенией свечения, а всеми забытые каменные развалины, приткнувшиеся на крутом склоне горного хребта, выглядели обглоданным и окровавленными костям. Сквозь рваные раны окон внутрь нанесло песка и пыли, но под его слоем еще виднелась мощная кладка. Сквозь громадные гладкие плиты, которыми был вымощен пол, пробивались чахлые травы. Старые мощные перекрытия, которые время так и не смогло сокрушить казались ребрами скелетов.

Раньше в этих старых руинах селились лишь дикие звери, да мелкие птицы, гнездившиеся по верхушкам обрушенных стен. Но теперь здесь располагалась база Велада, низвергнутого Короля Драсвении, владыки Ока Айона. Сотни крылатых стригойев вились в вышине, словно стая демонических летучих мышей, оглашая окрестности пронзительными воплями. В лесах и дубравах ниже по склону сверкали желты глаза варколаков; эти темные звери торжественно выли, запрокинув острые морды вверх. Нестройный вой, издаваемый десятками волчих глоток звучал адской симфонией ужаса, от которой мороз продирал по коже. Полчища двергеров, которые едва ли кто-то взялся посчитать сновали по заваленному обломками крепостному двору и лопотали, протягивая когтистые лапки к алеющим небесам где величаво распахнув крылья парил дракон.

Порождения тьмы праздновали свою окончательную победу, наступление конца света, и лишь горстка людей, столпившихся в тени сломанной колонны, не разделяла общего веселья. Со страхом и непониманием старейшие из сторонников Велада опасливо переглядывались, в полголоса обсуждая зловещие события. Некоторые бросали короткие взгляды на своего короля, ожидая что он поддержит их и объяснит происходящее. Но Велад не обращал на них внимания. Он стоял чуть в стороне от всех остальных, на самом краю обрыва и смотрел вниз.

У самых его ног простирался гребень горного хребта, зазубренные пики которого вызывали неприятную ассоциацию с зубами какого-то жуткого зверя. Темно-красные всполохи, подсвечивавшие небо над развалинами крепости, окрашивали их кровью, усиливая эту ассоциацию. Рыцарь в гладких черных доспехах и истрепанном красном плаще стоял неподвижно, вглядываясь в даль. Холодный ветер развевал его длинные черные волосы, а правый глаз полыхал желтизной, позволяя наблюдать за хаосом, в который погрузила мир Красная Ночь, свободно парившая над землей, растянув через небо покрывало малиновой тьмы. И страх темными цветами распускался в сердцах тех, кто отваживался поднять взгляд и увидеть багровые небеса в малиновых разводах.

Первобытный, не поддающийся контролю страх перед темнотой. В каждой старинной легенде, в любой песне люди вспоминали о первобытной ночи. До сотворения мира, знали и чувствовали они, была лишь непостижимая тьма и беспредельная пустота, где не существовало ничего кроме черного хаоса и свирепого ветра. И все народы знали, что началом начал явилось сотворение света, изгнавшего эту тьму. И все же не вся первобытная тьма исчезла. Осколком, хранящим память о ней, осталась Красная Ночь, воцарившаяся в мире и давшая силу целому сонму ужасов, тут же накинувшемуся на род человеческий, чтобы терзать и угнетать его.

Мир погрузился во мрак и древние силы, слепые в своей злобе, запульсировали. Пробудились от тайной, скрытой от человеческого взгляда жизни к открытой агрессии. Красная Ночь дала им силу и могущество. Из тени леса, из тьмы пещер, из черных обводов скал и камней выползали ночные существа, жестокие и страшные, ищущие и подстерегающие свои жертвы. Порождения хаоса, осколки того бесформенного времени, когда люди еще не осознавали себя и не началось еще исчисление жизни человечества. С приходом Красной Ночи эти темные существа воспаряли к жизни, захватив эру человеческого рода, превратив этот мир в жертву своих кровожадных инстинктов. Стригойи и морои, варколаки и упыри, колдуны и ночницы – весь этот жутковатый выводок с приходом Красной Ночи с еще большим рвением накинулся на измученный народ Драсвении.

Одни кипя ненавистью к людям, нападали на них в неистребимом желании разрушения и убийства, опустошая целые села и города. Другие не смели, пока, вторгаться в пределы человеческих поселений и поджидали неосторожных путников, бредущих неверными тропами Красной Ночи. Порождения тьмы, ранее появлявшиеся только после захода солнца и наступления крадущейся, ползущей по земле темноты, обрели всю полноту власти над миром. Простые смертные коротали бесконечные часы в ужасе, за плотно закрытыми дверьми. Лорды и дамы запирались в своих крепостях и за´мках. Крестьяне, их жены и дети забивались в свои жалкие хижины. Двери закрывались, запирались на засовы, на защелки, на задвижки, на щеколды и замки´.

Но ни мощные дворцы, ни вздымающие к небу шпили и купола церквей, ни каменные стены процветающих городов, ни частоколы деревень не могли защитить от темноты, пришедшей на крыльях Красной Ночи и первобытного страха, порожденного ею. Чтобы как-то справиться с этой напастью в королевских дворцах и богатых домах зажигались свечи из пчелиного воска или из быстро тающего сала – прозрачного животного жира, чаще всего бараньего. Жир плавился быстро и обнажал фитиль, который часто приходилось подрезать.

Но у бедных людей не было даже этого. Они пользовались маленькими коптилками – полыми глиняными или бронзовыми сосудами, наполненными рыбьим жиром или оливковым маслом, в котором плавали фитили из скрученной пеньки. Коптилки эти дурно пахли, чадили, закапывали все вокруг жирными брызгами и быстро гасли по мере того, как кончалось масло. Встречались и тростниковые лампы. Устраивались они очень просто: очищенную трубочку тростника окунали в жир и укрепляли в неком подобии клещей. Все эти приспособления и слабы светильники дарили лишь ничтожные, блеклые язычки пламени, которые легко поглощала обширная, всеобъемлющая ночь. Однако, не смотря на то, что с тех пор, как погас дневной свет прошло уже двое суток, никто не отваживался и глаз сомкнуть. Ведь заснув в этой Красной Ночи легко можно было не проснуться.

Свободное от повседневных дел время люди уделяли молитвам. Большинство шли в церковь или молились у христианских алтарей, установленных в «красных углах» изб. Но самые умные отправлялись на перекресток. На распутье, место неуверенности и раздвоенности. Туда, где ясный и прямой путь раздваивается лукавыми дорожками. В Драсвении считалось, что именно на таких развилках чужие существа из потустороннего мира проникают в этот, населенный простыми смертными. И чтобы умилостивить их, люди зачастую ставили на развилке небольшой каменный столб. Что-то вроде языческого алтаря, места жертвоприношения черных волков, овец, рыбы, яиц, молока, меда и даже зубчиков чеснока. Эти жертвоприношения назывались Ужином Гекаты и предназначались чтобы умиротворить хозяйку самых страшных и злобных существ. Темную Богиню, такую могущественную, что страх перед ее безжалостным гневом дожил до христианских времен. В свете последних катаклизмов запретная вера в Гекату возрождалась и пышно цвела темным цветом.

И ничего удивительного в этом не было: боязливо шептавшиеся люди чувствовали, что Красная Ночь – это одушевленная тень ушедших во тьму веков. Они видели в малиновой темноте предвестие смерти этого мира и молили о помощи и защите ту богиню, которая, будучи основательно задобренной, могла их спасти.

Размышляя об этом, Велад чуть было не пропустил начало очередного видения. Око Айона полыхнуло ослепительно ярко, взорвавшись ворохом картин и образов…он увидел довольно приличную, по стандартам Драсвении, деревеньку. В ее центре расположилась группа деревянных построек, некоторые даже высотой в два этажа. Как и все в этой местности дома выглядели очень старыми, да и все вокруг, казалось, оставалось тут без перемен в течение веков. На другой стороне площади располагалась небольшая церковь, ворота которой были наглухо закрыты и заперты на засов. Местные жители сидели по домам и боясь выходить в Красную Ночь.

Небольшое селение было обреченное на смерть, ибо сама земля содрогнулась под ним, а по телам окружающих скал прорезались трещины; настолько глубокие, что сквозь них, казалось, можно было увидеть Подземный Мир. Однако их резкие очертания казались несколько сглаженными, как будто из глубины поднималось нечто полупрозрачное, сероватое, подобное ночным туманам. Дрожащие серые пятна лезли из трещин и вскоре все пространство между холмистой равниной и горами было заполнено сотнями призрачных тварей. Колдовской туман полз, ни на миг не задерживаясь, прямо к деревне, гоня перед собой волну липкого знобящего страха.

От их воя закладывало уши, а к горлу подступал тугой комок. Те, кто слышал его, уже не могли думать о сопротивлении. Вместо того, чтобы готовиться к обороне, крестьяне прятались по углам, на печах и под лавками, покорно ожидая смерти, словно скот на бойне. Кто-то терял человеческий облик, позорно визжа в пароксизмах ужаса, большинство иступлено молились, в свои последние мучительные мгновения взывая о помощи и заступничестве. Но тщетно – с приходом Красной Ночи добро и милосердие покинули эту землю.

А сонм серых теней все приближался: стремительно, бесшумно и неумолимо. Словно тень самой Смерти протянулась от гор к обреченной деревне. Постепенно в сплошном потоке стали выделяться отдельные фигуры, напоминавшие страшных, костистых птиц или сильно отощавших драконов. Четко обрисовывались длинные лапы с кривыми когтями, но ни глаз, ни клювов, ни пастей не удавалось рассмотреть. Все тонуло в мутно-сером мареве. Нападавшие казались скорее призрачными сгустками страха, чем существами из плоти и крови.

Велад усмехнулся, сквозь заполнявшие его разум видения. Морои[5] были самыми опасными тварями в его армии тьмы. Могущественные, хитрые и неуловимые они были одержимы единственной целью: истощить, испугать, уничтожить как можно больше смертных. Вооруженные целым арсеналом цепенящих, дурманящих и навевающих ужас заклинаний эти призрачные пришельцы из мира ночи бродили по лесам, полям и дорогам; шатались от деревни к деревне, с хутора на хутор в поисках жертв. Их скрипучий вой промораживал ужасом до глубины души, а простое прикосновение когтистых лап несло холод смерти, способный остановить сердце.

Единственной причиной, по которой морои до сих пор не опустошили Драсвению, был солнечный свет. Сила, которой эти жуткие создания не могли противостоять. С первым слабым утренним лучом ночные призраки исчезали, спасаясь бегством. Они ускользали, утекали, просачивались сквозь землю. Но с приходом Красной Ночи эта проблема отпала и морои всецело предались разрушению. С легкостью перелетев через жалкую преграду частокола они тсали носиться над деревней как кошмарные видения, завывая в предвкушении потехи.

Ни один, даже самый крепкий дом из прочных бревен с надежными запорами на дверях не оставался для них недоступным. Достаточно было щели между каменными стенами, прорехи в соломенной крыше, печной трубы чтобы умеющие стать струйкой дыма и клубом тумана ночные существа проникли, просочились в дом. Напоминавшие чудовищных, бескрылых птиц морои заполняли комнаты, в которых люди находили уютное убежище, и атаковали. Победно воя они кидались на крестьян, касаясь их длинными, многосуставчатыми лапами и несчастные падали замертво. Поседевшие, скрюченные от ужаса, с безумными гримасами на лицах.

К протяжному вою призрачных созданий добавились вопли страха и агонии умиравших людей, а через минуту все стихло. Деревня вымерла до последнего ребенка и лишь морои безмолвными тенями скользили между бездыханными людьми, касаясь их когтистыми пальцами и нашептывая черные заклинания, желая удостовериться, что все их жертвы действительно умерли. Смерть – вот что принесли они в деревню…

…Велад сморгнул, пытаясь прийти в себя после увиденного, но видение гибели крестьян почти тут же сменилось следующим… оказывает все еще находились люди, которые отваживались путешествовать по пустынным дорогам в Красную Ночь. Владыка Ока Айона увидел купцов, возвращавшихся с ярмарок и рынков с вереницами мулов и телег, груженных шерстью, кожами и всякими другими товарами. Увидел трубадуров, жонглеров и менестрелей, странствовавших от одного богатого двора к другому. Увидел он и солдат, устало плетущихся с очередной гражданской войны, каких в Драсвении было бесконечное множество. Все эти путешественники пересекали, горы, пустыни и леса. Попирали ногами дороги, дорожки и тропинки, сетью соединявшие разбросанные по бескрайним просторам маленькие деревушки и редкие крестьянские усадьбы.

Очень неумно поступали они, решившись продолжать свой путь в опустившейся на мир Красной Ночи. Велад отчетливо видел разгромленный варколаками караван: на дороге вповалку лежали мертвые тела – много, несколько десятков. Скорченные, истекающие кровью, недоеденные трупы… разгромленные повозки… зверски растерзанные мулы… Не обошел вниманием взгляд Ока Айона и убитых скоморохов: несчастные заплутали в Красной Ночи и не заметили, как темная земля вокруг них покрылась туманной пеленой ползущих вперед теней. Морои мигом растерзали несчастных, запугав их буквально до смерти и теперь король Драсвении с мрачным удовлетворением глядел в их испачканные дорожной пылью, сведенные судорогой предсмертного ужаса лица. В начавшие поволакиваться мутью широко распахнутые глаза. Весьма вдохновляющее зрелище…

…но самым ярким оказалось видение про бредущего пилигрима в истрепанном сером плаще, украшенном гирляндами свинцовых и оловянных амулетов, защищавших от неведомых опасностей ночи. Видимо, он свято верил в защиту своих оберегов и поэтому, когда Красная Ночь застала его на опушке заболоченного леса, расположенного в тени поросших вереском гор, он не стал искать приюта в старой церкви, а смело продолжил путь. И теперь лишь огонь, тлевший в дорожном факеле (железной корзинке с углями), оставался единственной защитой отважного странники. Но он не унывал и смело шел в ночь, где слышны были только его одинокие шаги, потрескивание пламени в дорожном светильнике, крики совы, сопение ежей, возня барсуков.

Впрочем, привычные звуки ночной жизни быстро умолки. В чаще воцарилась полная тишина – мелкие зверьки попрятались по норам и даже сверчки притихли, не желая нарушать напряженное молчание леса.

И тому могла быть только одна причина: где-то поблизости бродила темная сила, хищник, которого боялись все живые существа, обитающие в лесу. В тени, тянущейся от мрачно-малинового сияния в небесах, заблестели жадные глаза, зашевелились хищные когти, защелкали острые зубы, но пилигрим упрямо шел вперед.

Навстречу своей гибели. Ночные существа постерегли путника и, со злобным хихиканьем, превратили его во вьючное животное. Мужчина, шагавший по темной дороге, вдруг ощутил что начинает шататься, ноги его прилипли к земле, тело сковала деревянная судорога цепенящего заклятья. И тут, с покачивающейся над головой разлапистой ветки спрыгнуло странное существо. Небольшое, меньше полутора метров в высоту, оно было тонким, гибким и сильно походило на безволосую обезьяну с гладкой черной кожей, жутким лицом и на которым пламенели раскаленные, желтые глаза. Острые звериные уши чутко шевелились на лысой голове.

Странное ночное созданье, каких в Драсвении называли ошаэрт[6], выпрыгнуло из засады и вскочило путнику на спину, жестоко раздирая когтями и опаляя горячим дыханием. Оно давило, пригибало к земле, черные когти впивались в шею и плечи и уже не было никакой возможности скинуть, стряхнуть с себя это злобное существо. Ошаэрт заглядывал оседланному человеку в лицо, нашептывая на ухо всякие гадости и жуткие богохульства.

Несчастный пилигрим завертелся на месте волчком, невнятной скороговоркой бормоча слова молитв и пытаясь дотянуться до своих облаток, что несказанно позабавило темного наездника. Существо принялось погонять, «скакуна», чувствительно пиная его пятками по бокам и вдавливая когти в незащищенную плоть. Окончательно потеряв рассудок от страха мужчина принялся метаться по лесу, натыкаясь на деревья. В итоге жертва не протянула и нескольких минут и умерла от разрыва сердца. Выкатив глаза пилигрим повалился на траву, сотрясаясь в коротких предсмертных судорогах и изрыгая жирные кровавые сгустки.

Очень скоро агония кончилась и человек вытянулся на земле. Ошаэрт зашипел, призвав из тьмы ночного леса еще с полдюжины собратьев, и они принялись пожирать еще теплое мясо, хихикая и отталкивая друг друга…

…На секунду прикрыв глаза Велад удовлетворенно вздохнул. В отвергшей его стране воцарился настоящий ад. Бесконечная кровавая резня, ураганы разрушений и убийств. Жертвами становились все: мужчины, женщины, даже дети. Осознание последнего факта пришло к молодому королю вместе с очередным видением…

…на этот раз ему открылся мрачный предгорный ландшафт и пещера, рядом с которой рос огромный дуб. Древнее дерево, последнее оставшееся от доисторического леса, покрывавшего когда-то всю землю Драсвении. Оно было настолько высоким, что даже в ясный день его верхушку было не разглядеть, если не запрокинуть голову вертикально вверх. Оно выглядело корявым, изогнутым и со стороны могло показаться этаким, долговязым стариканом, рослым, сгорбленным и жутко злобным. «Еще одно Древо Зла» – подумал Велад.

Чуть левее корявого, поросшего зеленоватым мхом ствола чернел вход в пещеру, служившую логовом Черной Аннис. Могущественной Ночной Ведьме древнего мира и давней подруге Лизелотты. С помощью провидческой способности Ока Айона Велад сумел заглянуть внутрь и увидеть женщину, варившую в огромном чугунном котле человеческие кости. Ее длинные, спутанные черные волосы, в которых запутались хвоя и лесной мусор, мешали рассмотреть мертвенно-бледное лицо. Внешне Аннис немногим отличалась от обычной молодой женщины, если не считать наготы, почти кошачьей грации движений и острых как у пумы когтей.

То и дело причмокивая Ночная Ведьма помешивала омерзительное варево здоровенным скребком, сделанным из человеческой кости. Единственный темный глаз на ее изувеченном лице сверкал предвкушением аппетитной трапезы. Излюбленным лакомством Аннис были дети. С них, живых, своими загнутыми острыми когтями она сдирала кожу и жадно пожирала нежное мясцо. Предварительно отваренное в котле со специальными травами и колдовскими эликсирами оно поддерживало молодость этой женщины. Из подкожного жира своих жертв Ночная Ведьма варила зелье полетов на шабаши и черные мессы, устраиваемые служителями Гекаты. А тонкую кожицу вешала на холодных каменных стенах своей пещеры для просушки, чтобы впоследствии сделать из нее пергамент для свитков, в которых хранила секреты своих черных заклинаний и омерзительных ритуалов

Окинув взглядом мрачную пещеру Велад увидел, что все ее стены сплошь увешаны окровавленными клочками кожи маленьких детей. Все они были еще свежими, а значит их владельцы попали в лапы Аннис уже после наступления Красной Ночи. Кощунственные трофеи покачивались на легком сквозняке, словно празднуя победу древнего мрака над человеком. Некоторое время Велад, вопреки здравому смыслу любовался знакомой своей возлюбленной. «Красивая женщина, но странная… обладая такой колдовской силой она живет в пещере, словно дикарка, спит на тюфяке из соломы и ходит одетая лишь в волосы. Хотя… близость к природе и все такое».

…Видение оборвалось вспышкой малинового света и обрушившегося на его голову потустороннего гудения. Придя в себя, Велад немного поморгал, приноравливаясь к реальности. Получилось у него плохо. Мир вокруг содрогался, меняя цвета. Очертания зловещих скалистых пиков, вырисовывавшихся на фоне багряного зарева в небесах, начали расплываться, двоиться и размазываться перед глазами. Резкая боль в правом глазу согнула мужчину пополам. Пытаясь устоять на ногах Велад прижал к лицу холодный металл латной перчатки и судорожно осмотрелся. Другим людям из его маленькой армии было немногим лучше: многие попадали на пол, остальные стонали от боли. А вот темные создания чувствовали себя вполне комфортно в этом хаосе.

Продолжая держаться за лицо Велад заметил колоссальную вспышку черноты в небе. Непроницаемая тьма на мгновение затопила все вокруг, и лишь слабое малиновое свечение, обволакивавшее тела людей и поверхность окружающих предметов не давала потеряться во мраке. Еще один толчок и мир исчез. Совсем. Тело Велада тоже исчезло. Ничего. Темнота. Одинокий разум короля Драсвении висел в центре опустевшей вселенной и беззвучно вопил от ужаса. Еще один толчок и все прошло. Мгновенно. Вселенная вернулась. Тело тоже.

А тьма, затопившая мир, сконцентрировалась в одном месте и с оглушительным хлопком сплотилось в плотное небесное тело шарообразной формы, по размерам сопоставимое с полной Луной. Только непроглядно-черной, окаймленной тонким кольцом невнятного свечения имевшего мрачный, малиново-лиловый оттенок.

— Черная Луна… – восхищенное прошептал Велад распрямляясь и глядя в небеса. – Врата Тьмы скоро откроются! Затянутая в черный металл рука взлетела к багровеющим небесам и его кличу вторил нестройный вопль злобных созданий лающих, воющих, визжащих и тараторящих что-то на своем темном наречии.

Люди, однако, не разделяли общего восторга. Возглавляемые Кэмпфаром, пославшим королю исполненный мрачного вызова взгляд, они скрылись в относительной безопасности уцелевших строений старой крепости. «Мда… Не хорошо получается. Надо будет поговорить с ними. Объяснить им все перед тем, как…».

Додумать эту мысль Велад не успел. Каменные плиты пола под его ногами вспыхнули фосфоретично-зеленым пламенем. Волны ведьмовского огня стремительно растекались по развалинам, оставляя на камнях непонятные письмена. Король Драсвении некоторое время стоял неподвижно, вглядывался в очертания знаков. В них не было легкой воздушности рун дивмерлаик или искаженной прихотливости двергерских символов; стремительные, округлые, сливающиеся с многоичленными точками и завитками они не походили даже на вавилонскую письменность и казались застывшим ручейком, окруженным легчайшей кисеей мелких брызг.

— Неужели Лизелотта усиливает магическую защиту? – пробормотал Велад, массируя правый глаз.

— Ставила метки, благодаря которым нас распознают как своих – девочка-ведьма появилась за его спиной, шелестя складками развевающегося на ветру черного платья – Это позволит уцелеть во время катаклизма

— Что ты имеешь ввиду? – откинув назад черные волосы мужчина внимательно посмотрел на любимую. Та, прежде чем ответить, подошла к нему, и нежно обняла, доверчиво прильнув к широкой груди.

— Понимаешь Велад, Красная Ночь является частью Подземного Мира. Заключенная в Камне Пустоты кровь Гекаыты создала иную реальность-паразит, единственная цель которой заключается в том, чтобы слиться с миром смертных. А затем высосать из него всю самое ценное и перенести его в Подземный Мир. Когда это произойдет Врата Тьмы откроются и этот мир канет в небытие. Пустота поглотит его, разрушит ткань Реальности, разнесет ее в клочья, словно чудовищный взрыв. Все как ты и хотел, любимый.

Иными словами Красная Ночь является лишь первой фазой открытия Врат Тьмы. Появление в небесах Черной Луны знаменовало начало второй фазы. Не желая рисковать, подвергая нас с тобой опасности я создала в геометрическом центре крепости заклинание-метку, и распространила ее повсеместно, тем самым привязав нас к Красной Ночи. Когда наступит третья стадия разрушения и Врата Тьмы откроются мы преспокойно переместимся в Подземный Мир вместе со всеми темными созданиями и прочими прислужниками Гекаты.

— То есть вещи паковать не надо? – пошутил Велад глядя в сияющие вдохновение зеленые глаза любимой.

— Нет. Я обо всем позаботилась. Нам даже не придется покидать эту крепость. В Подземном Мире она станет нашим опорным пунктом. Это не богиня весть что, но все же неплохо, для начала – начала объяснять Лизелотта, но потом осеклась. До нее внезапно дошло, что любимый шутит. И его гнусная улыбочка была ярким тому подтверждением. Можно было разозлиться, но с другой стороны… она так долго этого ждала.

— Рада, что к тебе возвращается чувство юмора – хмыкнула Вавилонская Ведьма, притопнув острым каблучком черного сапожка – Давно я не видела твоей улыбки и должна признаться она все так же красива.

Велад не ответил, продолжая смотреть на спутницу жизни с загадочным выражением лица и улыбаться.

— Что? – насторожилась Лизелотта. Велад улыбнулся еще шире и заключил хрупкое тело любимой в объятья. Их губы встретились. Сначала осторожное, ищущее прикосновение, затем глубокий долгий поцелуй, медленный, болезненно-нежный. Тонкие пальчики девушки заскользили по гладким пластинам его брони, желая удержать его, продлить это мгновение близости. Откинувшись назад Велад успел заметить легкий укор (за то что все закончилось так быстро) в зеленоватых глазах, почти растворившийся в любви, доверии, радости.

— Нежные пальчики, острые когти. – напел мужчина слова старинной песни – Ешь меня, ешь меня, делай что хочешь, ведьма и фея моя. Лизелотта вскинула тонкую белую бровь, оценив его музыкальные потуги.

— Решил заняться творчеством? Неплохо. Но пока ты дрых сегодня, я тоже кое-что набросала.

— Еще одну главу своего эротического эпоса? – тяжко вздохнул Велад, проводя ладонью по лицу.

— Напротив, кое-что поинтереснее – фосфоретические глаза Вавилонской Ведьмы довольно блеснули – Тебе, понравится. Я даже не сомневаюсь. Щелкнув пальчиками она привела в действие заранее подготовленное заклинание и музыка окутала Велада, мягким прикосновением лаская кожу. Было в этом ощущении что-то от ласки дорого меха – роскошь, мягкость, нежность и глубоко спрятанное, почти незаметное дыхание смерти.

Мурашки побежали по спине мужчины. Мелодия резонировала с какими-то скрытыми струнами его души, постепенно изменяясь, становясь все более тревожной, почти резкой. В тихий перезвон серебряных струн вкрались звуки дьявольских скрипок, заглушивших остальной фон. Музыка рыдала, излучая темно-малиновый свет, то взмывая к Черной Луне, то низвергаясь в глубочайшие бездны горных ущелий. Музыка шептала до боли знакомым голосом и не сразу Велад понял, что это Лизелотта напевает придуманные ею слова:

Я просыпаюсь, не могу узнать себя

Когда во тьме распахивает свои очи Ночь Красная

Боюсь заснуть я в этой вечной темноте,

Что заменяет свет здесь лунный

Все жарче разгорается огонь,

Сжигая все, что встанет на его пути

Но только ты верить не прекращай,

Что завтра мы найдем наших друзей

Словно камни драгоценные, украсят слезы меч

Душа твоя, что в море грусти и печали тонет,

В один прекрасный день избавится от пут

И засверкает ярче звезд

Небеса на осколки разбив,

Волею своей этот мир мы уничтожим

Музыка подхватила их, закружила в вихре своего мотива. Крепко сжав талию возлюбленной он увлек ее за собой, танцуя странный, немного неуклюжий танец, чем-то отдаленной похожий на вальс. Лизелотта чуть подлетела в воздух, чтобы компенсировать разницу в росте и позволила ему направлять себя. Их пальцы переплелись, взгляды встретились и на несколько минут мир перестал существовать для короля и его ведьмы, полностью поглощенный прекрасной музыкой, воспевающей разрушение и окончательную победу Темных Сил.

— Кажется, у меня появилась идея для очередной главы твоей книги – хрипло прошептал Велад после танца.

— Хм – мурлыкнула Лизелотта, сверкая бледно-зелеными глазами – Всегда мечтала предаться с тобой любви на фоне рушащегося мира. Только подправлю магическую защиту вокруг и … Очередной толчок, как при землетрясении, прервал их на полуслове, заставив отпрыгнут друг от друга и насторожиться. Черная Луна резко приблизилась увеличившись в четыре раза от своего первоначального диаметра. Стало заметно темнее.

— Лети, А я пока пойду и немного успокою людей. А то Кэмпфар на меня уже волком зыркает – подхватил Велад отпуская любимую и направляясь в сторону уцелевших строений легкой, пританцовывающей походкой.

— Да, и проведай за одно нашего «принца» из Шетлага – крикнула ему вслед девушка, выписывая в воздухе прихотливый узор оберега – А то этот темный эльф такой чопорный, что я опасаюсь заходить к нему. Чего доброго, еще спалю его магическим огнем, и прощай добрососедские отношения с Тенистым Лесом…

— Вернусь через десять минут – крикнул Велад скрываясь в сумраке коридора. Лизелотта посмотрела ему вслед и продолжила колдовать. Ведь она еще не знала, что видит любимого живым в последний раз.

А Велад, в приподнятом настроении, не спеша шел по коридору, напевая слова песни, звучавшей в его сердце:

Закрываю глаза и падаю в Красную Ночь

Лечу между мечтами и реальностью

Ощущая притяжение Черной Луны

Лечу между Прошлым и Будущим,

И небеса вокруг моря горят красным,

А Тьма заменяет свет здесь лунный.

Я закрываю глаза и падаю в Красную Ночь…

Так, в сиянии зеленоватых символов, покрывавших стенах король Драсвении добрался до зала для приемов, где его уже ждали воины, собравшиеся полукругом позади Кэмпфара. Некоторое время мужчины и юноши молча наблюдали за своим владыкой, а потом, одновременно сделали несколько шагов ему навстречу. Многие, как бы невзначай, выставляли напоказ свои ножи и кинжалы. Руки других лежали на рукоятях мечей. Через несколько секунд Велад уже был окружен плотным кольцом недоброжелательных рыцарей. Куда бы не бросал он свой взгляд повсюду наталкивался на недовольные лица. Даже старый капитан, казалось, отказал ему в поддержке.

— Это правда, ваше величество? – нарушил тягостное молчания Кэмпфар – То, что мы слышали, это правда? Про Осколки, что содержат невиданную разрушительную мощь и про черную Луну? Это правда?

— Боюсь что так мой друг – спокойно ответил Велад, оглядывая своих приближенных – Мощь Камня Пустоты поражает воображение. С ее помощью я смог исполнить свое желание. Разрушить этот мир!

— Разрушить мир..? – рыцари невольно попятились в страхе. Им такое и в голову не могло прийти.

— Именно – подтвердил король – скоро этот мир исчезнет вместе со всеми войнами, предательствами и бунтами. Исчезнут преступники, продажные чиновники, алчные монархи, думающие лишь о своей собственной гордыне. Исчезнут люди, которые в своем свинстве и невежестве готовы закрыть глаза на любое зло лишь бы им было хорошо! Чудовищная по своей силе волна разрушения смоет всю эту грязь прямо в Бездну! То, что вы

называете Черной Луной, на деле Врата Тьмы, также являющиеся входом в Подземный Мир. Я использовал Камень Пустоты, чтобы открыть их, и через несколько часов разрушение воцарится на этой земле!

— Другими словами, мир будет уничтожен...Верно? – пытаясь сохранять спокойствие уточнил Кэмпфар.

Велад кивнул, наслаждаясь произведенным эффектом. Рыцари окончательно потеряли волю к сражению.

— Вы ничего не говорили об этом… – почти жалобно произнес готовый вот-вот расплакаться юноша.

— У меня осталась семья в Вальдшере, а теперь они погибнут… – крупный мужчина сжал кулачищи.

— Я думал, вы просто хотите вернуть себе власть – потрясенно произнес один из самых здравомыслящих.

— Этот мир прогнил насквозь! – Велад, взмахом руки оборвал поток причитаний – Мне не нужен трон королевства, раздираемого гражданской войной! Я не желаю править народом, который отрекся от меня! Долгое время пытался я навести порядок в царстве хаоса. Долгое время выпалывал сорняки, вместо того, чтобы выжечь их к чертовой матери! Долгое время не понимал, что единственный способ спасти страну – очистить ее от тех, кто ее сейчас населяет! Постепенно отчаяние на лицах мужчин начало сменяться гневом.

— А затем придет эра этих тварей?! – на скулах Кэмпфара заиграли здоровенные желваки.

— Ну разумеется – голос Гларимэля вклинился в спор, заставив людей обернуться. Мистическая аура, окружавшая темного эльфа, окутывала его угловатые плечи рваным плащом жути благодаря чему он выглядел представительно даже не смотря на свой жалкий вид. Ранение определенно не прошло для него даром: волосы слиплись от пота и свалялись, вся грудь была перевязана бинтами, порозовевшими от крови. Он морщился и скрипел зубами при каждом шаге, но раскосые красные глаза все так же сияли на осунувшемся лице.

— Теперь власть принадлежит Гекате и ее детям! Радуйтесь уже хотя бы тому, что вам позволят жить.

— Высокомерный ублюдок! Да я тебя… – скрипнул зубами Кэмпфар, готовый броситься на темного эльфа, но Велад удержал его. Гларимэль подарил собравшимся одну из своих насквозь пропитанных ядом улыбочек.

— Он прав, мой друг, теперь они хозяева положения и единственное, что мы можем сделать это гармонично вписаться в их темный мир. – слова короля не вызвали у рыцарей ничего, кроме ужаса и отвращения.

— Ваше величество, что вы такое говорите?! – вскричал Кэмпфар, сбрасывая руку Велада – Заключить союз с темными созданиями ради своей выгоды это я понимаю, это одно. Но уйти к ним, стать одним из них…

— Это же страшный грех..! – чей-то испуганный, на грани шепота возглас прорезал тишину.

— Мы будем прокляты! Мы все будем прокляты! – вторивший ему паникер даже не пытался скрываться, проталкиваясь сквозь ряды товарищей. В его глазах не было ничего, кроме тупого религиозного ужаса.

— Кем? Единым Богом?! – зло процедил Велад – Ныне для нас есть лишь одна богиня! Великая Геката, так, кто держит в своих руках ключи от Врат Подземного Мира! И мы должны принять ее или умереть!

— Богохульник! Еретик! – на этот раз возгласы прозвучали более стройно и гнев в них все нарастал.

— Это все ты! Это ты во всем виноват! – продолжал бесноваться тип, начавший эту свару. Оказавшись в первом ряду он бросил в лицо своему монарху гневные слова – Это ты погубил всех нас! Ты предался тьме и хочешь нас за собой утащить! Будь ты проклят! Будьте вы оба прокляты, предатель и его шлю…!

Острый черный меч снес голову мерзавца раньше, чего его грязный рот успел закончить оскорбление.

— Кто еще так думает? – оскалился Велад, обводя взглядом обступивших его людей. Мгновение-другое рыцари молчали, глядя на убитого товарища, на лужу скапливающейся в пыли алой крови, на отрубленную голову, уставившуюся в потолок мертвыми глазами; а потом подняли мечи на своего короля. Впрочем, проку от этого было не слишком много, ведь Велад, благодаря Оку Айона, знал что они собираются это сделать.

— Предатели! Вы не достойны того, чтобы стать частью моего нового мира! – вскричал он, круговым взмахом клинка снося головы двоих рыцарей, решивших что оказавшийся в одиночестве, в окружении, король окажется легкой добычей – И я поубиваю вас всех, словно щенков! Вы умрете в этой Красной Ночи!

— Даже если это будет стоить нам жизни, мы не дадим твоим мерзким планам осуществиться! – вскричал Кэмпфар командуя наступление. В этот раз четверо бросились на Велада с разных сторон, но тот и здесь не ударил в грязь лицом. Бесстрашно устремившись навстречу к одному из нападавших, и подрубив ему ноги он резко прыгнул в сторону, втиснувшись в брешь, образовавшуюся в плотном кольце оцепления. Мечи и кинжалы заскрежетали по черной поверхности лакированного доспеха, но не смогли пробить заговоренный металл.

Коротко усмехнувшись низвергнутый (на этот раз последними из своих человеческих подданных) король Драсвении проткнул еще одного рыцаря и закрылся его телом, как щитом от пущенных по команде Кэмпфара стрел. Затем, пихнув обмякшее человеческое тело под ноги трем его товарищам, Велад легко вспрыгнул на поваленную колонну и быстро пробежал в темный конец зала. Стрелы свистели вокруг него, враги, яростно рыча, преследовали его по пятам, пытаясь достать мечами. Он уклонялся, продолжая иронически ухмыляться.

Спрыгнув с другой стороны поваленной колонны, он, тем самым, обеспечил себе временную защиту от стрел и небольшое преимущество в освещенности. Ведь ему не нужно было видеть противников, чтобы реагировать на их движения. Разумеется, Велад в любой момент мог позвать на помощь (используя хотя бы тот же нож Волчьего Пастыря). Но он не собирался делать этого. «За предательство я покараю их своею рукою!».

Рыцари опять напали с трех разных сторон. Четверо вспрыгнули на колонну, натягивая тетивы луков. Еще шестеро, по трое с каждой стороны, набегали на него крича и размахивая мечами. Действуя согласно череде последовательных видений, он с легкостью уклонился от стрел и изрубил в капусту двоих. Оставшиеся пятеро попытались взять его в кольцо, но… оказались сожжены темным пламенем. Гларимэль вступил в бой.

— Что, шавки, не по рту кусок отхватили?! – закричал Велад вновь вспрыгивая на поваленный столб колонны, чтобы схватиться с взобравшимися на нее противниками. Стрел он не боялся, зная, что Кэмпфар не позволит подчиненным ранить друг друга. И тут произошло то, чего не могло предвидеть даже Око Айона.

Мир содрогнулся на волне разрушения, исходящей от Черной Луны. Сапог Велада заскользил и он, не сумев удержать равновесие, свалился вниз, грохоча доспехами по пыльному полу. Черный меч раскололся от удара об камень. Мужчину бросило сначала в жар, а потом в холод. Его меч, реликвия его семьи сломан. Оружие, с которым он оттачивал мастерство основанного на провидении боя, с которым прошел через десятки военных компаний было уничтожено! Велад уже вскакивал на ноги, когда его накрыло последнее в жизни видение…

…король Драсвении увидел, себя, поднимающегося с пола… слитый с густыми тенями силуэт Кэмпфара, скользнувший ему за спину… кажется он попытался отшатнуться, но поздно – молнией, прямо ему в спину ударил меч старого капитана, рассекая доспехи, точно они были из легкой ткани, и выставил из груди окровавленное острие… в ушах зазвучали пророческие слова Гларимэля, сказанные, им еще в Шетлаге

— Я же говорил тебе, будь осторожен, человек… знать намерения своего противника порой бывает недостаточно – кажется, прижатый к стене и вновь истыканный стрелами темный эльф повторил это вслух прямо сейчас, перед тем, как топор раздробил его грудную клетку. Гларимэль умер как и подобает истинному представителю расы темных эльфов, прозванных дивмерлаик – с презрительным проклятьем на устах.

Велад дернулся в сторону, понимая, что уже не успеет, и оказался насажан на огромный меч Кэмпфара. Странно, но боли почти не было. Только тяжесть в груди, холодная гнетущая тяжесть. Он попытался вздохнуть, но не смог. Горло было не в состоянии пропустить воздух. Он хотел проклясть предателя, но не смог выговорить ни слова. Только кровь брызнула с, онемевших губ. Кэмпфар усмехнулся и выдернул меч из раны.

Чувствуя, как его тело соскальзывает с клинка Велад мучительно выгнулся и захрипел. Боль обрушилась на него. Нет, это ощущение было не болью даже, а сводящей с ума агонией, избавлением от которой могла стать только смерть. «Гларимэль знал. Гларимэль с самого начала это знал и пытался предупредить меня, но я его не послушал. Как глупо, умереть не увидев своего триумфа» – подумал Велад во время короткого падения.

Кажется он ненадолго потерял сознание, когда ударился головой о каменный, пол, потому, что когда смог открыть глаза, над ним уже склонялись рыцари, лица которых он не мог разглядеть как ни старался. Зрение затуманивалось пеленой смерти, сквозь которую он сумел разглядеть кусочек Красной Ночи и самый краешек Черной Луны, отчетливо видимый сквозь пролом в крыше. И тогда Велад улыбнулся сквозь боль агонии.

«Я победил. Я открыл Врата Разрушения… и теперь этот ненавистный мир наконец-то затопит тьма… но похоже… за все самые неодолимые желания, нам, в конце концов, приходится платить…». Его тело начало леденеть и содрогаться в конвульсиях, которых он почти не чувствовал. Сознание уплывало куда-то далеко, в туманную дымку небытия, из которой на мгновение выглянуло затененное капюшоном лицо женщины с молодым лицом и необычайно старыми, горящими темным, заманивающим путников в трясину, огнем, глазами. Велад узнал ее сразу. У нее было много имен ибо она оставила свой след в бесконечном большом числе культур. Ее называли Собирательницей, Костяной Женщиной, Царицей Тьмы и Смерти, Старой Провидицей, Темной Богиней, Матерью Ведьм и Королевой Призраков. Но более всего она была известна под именем Геката. Она протягивала ему сотканную из мглы руку, маня за собой в Подземный Мир, в загробное царство…

Видение рассеялось и последним, что увидел Велад III Король Драсвении стал меч Кэмпфара, капитана его стражи и старинного друга, вонзившийся аккурат в Око Айона, и пригвоздивший череп к холодному камню.

Выдернув клинок из содрогавшегося в конвульсиях тела, капитан обвел собравшихся воинов жестким взглядом

— Нам осталось только одно – прикончить Вавилонскую Ведьму! Рыцари согласились и дружно кивнули…

…А Лизелотта тем временем занималась своим любимым делом – а именно колдовала, серебристым голоском начиная нараспев читать заклинание, древнюю колдовскую песнь. Пламя в кострах и факелах, освещавших внутренний двор крепости, из рыжего сделались бледно-зеленоватым. С последним словом огни ярко вспыхнули, рассыпая в красном сумраке зеленые искры. Девушка легким движением зачерпнула колдовского огня. Подержала его на ладошке некоторое время, наслаждаясь ощущением, а затем продолжила ритуал.

Точно рассекая воображаемым мечом невидимого врага Лизелотта начертила первый штрих магического рисунка. Зеленое пламя на ее ладони вытягивалось в нитку. Казалось ее палец превратился в кисть, а воздух перед ней в плотный холст. Ноготок оставлял за собой светящийся, зеленоватый след, и он не гас. А девушка стремительно наносила остальные штрихи. Последние мазки в свой огненный рисунок Вавилонская Ведьма внесла когда мир потряс очередной толчок. Вокруг стало заметно темнее. Черная Луна ощутимо приблизилась закрывая теперь четверть мрачно-малинового небосклона. Пламя на ее ладони заколебалось, угасая, и последим его светом она очертила круг, ограждая замок от потрясений, порожденных нестабильностью пространства.

Мир содрогнулся еще несколько раз, но каменные строения остались практически неподвижными. Разве что пол под ногами слегка завибрировал, да пыль посыпалась с разрушенных стен и остатков колонн. Лизелотта удовлетворенно вздохнула. На ее лице выступили капли пота, сотворение защитного заклинания такой силы потребовало полной концентрации и теперь Вавилонская Ведьма дрожала от напряжения и усталости.

«Все. К черту, пришло время наслаждений и отдыха; и пусть этот мир провалится в бездну. В прямом смысле!» – посмеявшись над своим собственным каламбуром Лизелотта вихрем пронеслась по коридорам крепости, каким-то чудом не заметив рыцарей, стоявших над телом Велада по другую сторону перегородившей зал поваленной колонны, и замышлявших разделаться с ней. Миновав все препятствия она слетела в спальню.

Окинула комнату критическим взглядом и, сочтя атмосферу недостаточно романтичной взялась наводить красоту. Для начала быстро провела ладонью над пламенем, пылавшим в двух железных чашах, сменив его цвет обратно с зеленоватого на рыжий. Щелчком пальцев разожгла расставленные возле кровати прошлой ночью ароматические свечи. Затем, поправив покрывала и шкуры, завалилась на кровать, приняв соблазнительную позу: устроилась но боку, согнув одну ногу в колене, а вторую вытянув вдоль ложа. Чуть откинулась на подушки опершись нежной щечкой о согнутую в локте ручку, а второй чуть ослабила завязки корсета, позволив ему сползти, приоткрыв скромную округлость бледной груди. Подумав немного Лизелотта скинула сапоги и чуть приспустила кружевную подвязку. Придав себе максимально эротичный вид девушка приготовилась ждать.

И, спустя несколько минут, в коридоре раздались тяжелые шаги и звон рыцарских доспехов. «Приди же ко мне, мой король, и мы увидим, сможешь ли ты выдержать любовное испытание, приготовленное мной сегодня».

Однако, вместо пылкого любовника в ее опочивальню вошел Кэмпфар, сопровождаемый бледным как полотно, испуганным юношей. Ни слова не говоря усатый капитан вышел на середину комнаты и положил на пол некий предмет. И когда Лизелотта чуть привстала с ложа и рассмотрела обломанные черный меч, в котором живым огнем горели алые камни, страх охватил все ее существо. «Словно возвращают меч убитого воина…».

— Велад! Что с ним? Убит?! – зеленоватое пламя ее кошачьих глаз костром осветило темную комнату.

— Он погиб в сражении, госпожа Лизелотта. Темные создания предали нас. – произнес Кэмпфар не поднимая головы. Девушка скатилась с кровати и встала на колени перед сломанным мечом, пытаясь не упасть. Горе подкосило ее, но не смогло сломить окончательно. В полированном клинке отразилось бледное лицо

— Невозможно… просто невозможно. Я не верю в это! Вы лжете! – прокричала Лизелотта, окутываясь фосфоресцирующим туманом силы. – Это вы убили его! Не прощу! Ни за что не прощу! – затем последовала короткая фосфоретическая вспышка, вырвавшаяся из ладони Вавилонской Ведьмы. Рефлекторно Кэмпфар метнулся в сторону и скрыться в коридоре. А юный рыцарь сгинул, охваченный туманной вспышкой силы.

Превратился в пепел, огласив коридоры крепости пронзительным, на пределе слышимости, воплем. Даже не посмотрев на убитого ею человека, даже не попытавшись преследовать капитана-предателя, Лизелотта оторвала, наконец, взгляд от сломанного меча. По ее лицу ручьями катились слезы, но она не стыдилась их. Ведь возлюбленный был ее слез, достоин вех слез мира! Кошачьи глаза загорелись силой и яростью. Выражение красивого лица сделалось таким страшным, что могло бы, наверное, испугать дюжину огненных змеев.

Бессильно протянув руки к небу Лизелотта издала жуткий крик смертельно раненного зверя, в котором не было ничего разумного, ничего человеческого. Ее голос, отразившийся от стен королевской опочивальни, освещенной двумя железными чашами, потряс багровые небеса. Ей было больно, и чтобы не сойти с ума, она сосредоточилась на этой боли, на тяжести, на режущем ощущении в груди. Не отрицая но принимая ее.

Некоторое время убитая горем Лизелотта билась на полу в истерике, выражая свою скорбь реками слез, проклиная все и клянясь исполнить желание любимого во что бы то ни стало и чего бы ей это не стоило:

— Я не смогу жить без тебя, Велад… не смогу… я уничтожу… этот ужасный… грязный мир… таково было желание Велада, а теперь и мое, Лизелотты! В коридоре раздался неуклюжий топот. Убийцы короля шли закончить свое грязное дело. При мысли об этом у Вавилонской Ведьмы все закипело внутри и невыносимая боль, терзавшая ее душу превратилась в гнев. Стала темным, всепожирающим пламенем, зеленоватыми язычками заплясавшим на ее теле, рванувшимся наружу, разнося стены и перекрытия старинной крепости.

Заходясь в приступе истерического хохота Лизелотта взлетела вверх и зависла прямо под разломом в потолке на фоне приугасшего в небесах малинового сияния. Она должна была бы выглядеть невысокой, хрупкой и уязвимой, однако вбежавшим в комнату рыцарям так не показалось. Вся ее поза, жесты, линия плеча и наклон головы выражал неисчерпаемую, рвущуюся наружу энергию. Вавилонская Ведьма походила на плотно сжатую пружину, готовую распрямиться в любое мгновение, чтобы смести все на своем пути. Длинные пепельные волосы не спускались свободным водопадом, а взлетали вверх, подобно обжигающей ярости мертвенного факела. Тонкую фигуру обрамляли язычки колдовского огня, насыщенного переливами всех оттенков зеленого. По бледной коже лица, рук и шеи вились и переливались маленькими язычками огненные узоры оберегов.

— Ничтожества! – вскричала Лизелотта воздев пламенеющую ладонь – Вы погубили Велада и сейчас умрете за это! Все ваши надежды на спасение тщетны! Вы умрете, познав настоящее страдание! Вихрь колдовского огня испепелил рой стрел, пущенных столпившимися на пороге разрушенной комнаты рыцарями, и ударили в них. Раздались истошные крики сгоравших заживо людей, которые почти тут же заглушил оглушительный раскат очередного взрыва. В воздух поднялись огромные клубы пыли и дыма заслонившие собой красное небо.

— Пришествие этого ада на землю, что погрузит мир в вечную тьму… я не допущу этого! – воскликнул Кэмпфар, командовавший отрядом копейщиков со двора – Я уничтожу тебя, Вавилонская Ведьма! Сгинь!

По его команде десяток копий взмыли в воздух и устремились к зависшей над руинами девушке, угрожающе сверкая наконечниками. Но ни один из них так и не коснулся девичьего тела испарившись в окружавшем ее зеленоватом тумане. Вавилонская Ведьма раскинула руки крестом и захохотала как безумная, стреляя в носившихся по двору рыцарей цилиндрическими вспышками силы, разрушавшей человеческую плоть.

— Ничтожества! Умрете лишь вы! Сопротивление бесполезно! Неважно, сколько еще бесполезных предметов вы швырнете, меня, Лизелотту, вам не удастся и пальцем тронуть! Сожрите их, мое крылатое воинство!

Стригойи, в возбуждении кружившие над полем боя, но не решавшиеся приблизиться без прямого приказа, только того и ждали. Пронзительно крича в Красной Ночи они низринулись вниз. Охваченные жаждой крови чудовища отрывали рыцарям головы, пропарывали когтями стальные нагрудники и выгрызали сердца. Самые «веселые» поднимали своих жертв в воздух и сбрасывали с высоты, разбивая свои жертвы о камни. Люди пытались отстреливаться и рубить стригойев мечами, но бесполезно – крылатых тварей было слишком много.

Бой очень быстро превратился в бойню, при виде которой на красивое лицо Лизелотты вернулась свирепая улыбка. Кошачьи глаза полыхали фосфористо-зеленым огнем, жадно впитывая сцены насилия и жестокости.

В считанные минуты отряд королевской стражи был разбит и обращен в бегство. Отчаянно отмахиваясь от пикировавших с темных небес чудовищ люди спешно сбегали по склону, надеясь найти укрытие в чаще леса. Но там их уже ждал высокий, худой старик в темно-сером полушубке и с желтыми волчьими глазами. Все это время он наблюдал за кровавой сварой с холодной, жесткой усмешкой, ожидая момента, когда добыча сама придет в его лапы. Пусть Волчьему Пастырю не удалось отплатить Веладу за унижения рабства, но зато он мог сполна отыграться на его рыцарях. Волки и варколаки, выстроившиеся за его спиной словно почетный караул, зарычали, чуя поживу. Бегущие со всех ног люди застыли как вкопанные, во все глаза разглядывая стаю.

Кто-то закричал от страха и обреченности. Кто-то выпустил из рук оружие, не видя смысла продолжать борьбу. Самые отчаянные бросились наутек, петляя среди темных стволов. Варколаки быстро настигали их и разрывали на части. Даже тренированный, прошедший не одну тяжелую битву Кэмпфар не пробежал и мили. Одно из темных созданий предательски ударило его в спину, сбив с ног. Откатившись в сторону рыцарь извернулся и увидел, что зверь уже совсем близко. На расстоянии нескольких метров и готов прыгнуть на него.

Рефлексы бравого капитана сработали отменно и он выставил перед собой меч прежде, чем варколак нанес смертельный удар. Двухсоткилограммовая туша напоровшегося на клинок зверя придавила его к земле, лишая дыхания, грозя погасить сознание. Борясь с наплывом черноты, застилавшей глаза, Кэмпфар напрягся, и кое-как спихнул с себя умирающего зверя. Тяжело дыша, он с трудом поднялся на ноги и осмотрелся.

Ситуация была – хуже не придумаешь. Со всех сторон его окружали желтые точки волчьих глаз, горящие в темно-красном сумраке леса. Капитан едва держался на ногах и, судя по боли в груди, у него было сломано несколько ребер. Прижавшись спиной к шершавому стволу огромной ели Кэмпфар сжал меч, готовясь подороже продать свою жизнь. Пусть тот, кому он безоговорочно верил, и кого поклялся защищать предал и обманул его; пусть весь мир сотрясали толчки предсмертной агонии, но черт возьми он не собирался сдаваться без боя.

Казалось, варколаки почувствовали его решимость, потому что не спешили нападать. Видя их сомнения Кэмпфар усмехнулся сквозь разрывающую грудь боль и выставил перед собой меч, обводя тварей взглядом:

— Ну? Чего встали? Смелее! А уж я найду способ прикончить пару-тройку из вас, ублюдки! – Волчий Пастырь на мгновение задержал взгляд на лице человека, презрительно усмехнулся, продемонстрировав внушительные острые клыки и… отступил, предоставляя более опасному хищнику разделаться с человеком.

Вавилонская Ведьма спланировала с темных небес так быстро, что Кэмфар не успел ничего сделать. Свирепо усмехнувшись Лизелотта, пронзила грудь мужчины обломком черного меча Велада. Удар был такой сильный, что тупое лезвие проломил железную пластину нагрудника, прошло сквозь тело человека и вышло из спины. Старый капитан захрипел, судорожно хватая ртом воздух и выронил меч, звякнувший о корень дерева.

— А теперь давай прогуляемся в бездну вместе! – светским тоном предложила Вавилонская Ведьма, стискивая пальчиками кадык Кэмпфара и увлекая его вверх, навстречу закрывшей пол неба Черной Луне.

— Я все равно... убью тебя! – прохрипел Кэмпфар, пытаясь дотянуться до Лизелотты кинжалом. Черный меч, пробивший его легкие все еще торчал из его тела, причиняя невыносимую боль. Он задыхался отрешенно глядя как удаляется от него земля. Мгновение и казавшиеся огромными сосны стали не больше булавочных иголок, руины замка сделались похожими на игрушечный домик, а они все продолжали подниматься.

— Надежда есть всего лишь глупое мечтание, после которого обязательно приходит отчаяние – философски ответила Лизелотта, проворачивая обломанное лезвие у него в ране. Кэмафар заскрипел зубами, силясь не потерять сознание. В глазах потемнело от боли. А может, это тревожные малиновые сполохи, пляшущих по небу чуть приугасли под наплывом тьмы, сочившейся из Черной Луны? Бросив затуманенный взгляд вниз мужчина понял, что Красная Ночь ушла. Исчезла, забрав с собой все темные создания, всех ведьм и колдунов, всех тварей и животных, посвященной темной богине и даже те сокровища, которые они успели добыть для нее.

— Сейчас этот мир, наконец, погрузится во тьму! Наконец-то его мечта исполнится! Она исполнится прямо сейчас! – засмеялась Лизелотта, стискивая горло Кэмфара так, что кадык захрустел под ее пальцами.

Еще несколько секунд вертикального подъема и человек уже не мог увидеть собственной вытянутой руки. Тьма становилась все плотнее, все гуще. Это царство вечной ночи не мог развеять даже фосфоретический зеленоватый свет, исходящий от тела Вавилонской Ведьмы. Они оказались у границы тьмы и красного света.

В зоне нестабильности, прошиваемой хаотическими разрядами лиловых молний. Их волосы встали дыбом от наполнявшей воздух энергии. Одежда мгновенно наэлектризовалась и затрещала. Чувствуя кусачее покалывание во всем теле Кэмпфар понял, что у него осталось от силы пара секунд. И тогда, мобилизовав все силы, он изловчился и вогнал кинжал прямо под ребро девушки, с наслаждением ощущая, как холодное лезвие проникает сквозь ее магическую защиту, разрезает одежду, плоть и скрежещет по ребрам, добираясь до сердца

— Отдохни в вечном сне, Вавилонская Ведьма! – эти слова капитан кровью выплюнул ей в лицо.

— Сгинь! – Лизелотта размахнулась и зашвырнула его в самое средоточие тьмы, где свирепые вихри мгновенно превратили его тело в пыль. Кэмпфар погиб, исчез из мироздания. Перестал существовать.

Резко прекратив подъем Лизелотта опустилась пониже, туда где пространство не было таким беспокойным и небрежно выдернула кинжал из своего тела. Ни оружие, ни магия смертных не могла оборвать жизнь, той, кто первая во всем мирепостигла секрет бессмертия. А боль… что боль? Как может сравнить боль израненной плоти с муками души потерявшей самое главное: смысл, саму суть, основу своего существования.

Пока она была с Веладом мир для нее ничего не значил. Мир заключался лишь в спутнике ее души. Даже темная магия, даже эта страсть, неотъемлемая часть ее натуры стала казаться всего лишь прекрасными приложением к его политическим планам. И в устремленных на нее глазах Лизелотта видела отражение той же страсти, того же отречения от себя в пользу нее… а теперь осталось лишь боль. Лишь чувство потери, невосполнимой, мучительной, сминающей все мысли и чувства. Пустеющие небеса огласил еще один вопль.

В отчаянии Лизелотта посмотрела наверх. Черная Луна надвигалась. Она закрыла собой уже почти все небо и готова была проглотить сотрясавшийся в предсмертных судорогах мир. По краю окаймленного малиновым сиянием черного диска вспыхивали фиолетовые молнии, издававшие оглушительный сухой треск. Под действием ее притяжения от земли уже отрывались камни. Целые пласты плодородной почвы улетали во тьму и разряды статического электричества превращали их в пыль. В воздухе вокруг Вавилонской Ведьмы закружились перевернутые пылевые воронки – Врата Тьмы начали со свистом засасывать в себя атмосферу.

Считанные минуты отделяли мир от гибели и Лизелотта, чувствуя это, рефлекторно усилила свою защиту, но тут же задумалась: «А зачем? Ведь Велад погиб. Убит одним из самых своих доверенных сторонников. – ее глаза сделались пустыми от горя, по щекам вновь покатились крупные слезы – Велад… когда-то, пересекая океан, я встретила его и влюбилась. Для меня, одинокой бессмертной изгнанницы из давно забытого и разрушенного города-государства эти несколько лет, проведенные рядом с ним, были счастливейшими в моей бесконечной жизни… а теперь он мертв! Велад, тот, кому я отдала себя и свою жизнь, тот, ради кого терпела эти бесконечные пять тысяч лет одиночества мертв!» Истерический смех сорвался с ее дрожащих губ, перекрывая оглушительный треск молний и гудящий свист, атмосферы стремительно улетающей в никуда.

Черная Луна все приближалась к земле, почти касаясь зубчатых вершин гор, Еще один мощный толчок и древние скалы начали крошиться под действием разрушительного притяжения и разлетаться на мелкие осколки. Ураганный ветер тут же подхватывал их и уносил прочь; во тьму, разрезаемую бледно-багровыми вспышками, сквозь которые проступали неясные образы и видения того, что лучше бы никогда не видеть.

«Без Велада, мне нет никакого смысла жить дальше – спокойно размышляла Лизелотта, чувствуя, что ее тоже начинает неуклонно сносить вверх. Даже магии Вавилонской Ведьмы было недостаточно, чтобы долгое время противостоять натиску такой мощи. Вокруг стремительно проносились огромные куски скальной породы и кружились вихри неистовых смерчей – Уж пускай я лучше сгину! Пускай все будет уничтожено!» – последние слова она произнесла вслух, срываясь на крик и уже не замечая катящихся по щекам слез.

Ее кошачьи глаза в последний раз вспыхнули болью, невыносимой мукой и мертвой, нет – самоубийственной решимостью. Раскинув руки в стороны Лизелотта убрала защиту и, истерично хохоча, полетела навстречу своей смерти, кружимая свирепыми вихрями и прошиваемая сотнями темных молний, грохочущих в небе.

Вращаясь и перекувыркиваясь Вавилонская Ведьма падала вверх, во тьму по кривой, изломанной спирали, отмечая, что невыносимая боль потери постепенно сменяется холодным отупением, параличом души, ледяной неподвижностью смерти. «Я умерла? – равнодушная спросила себя Лизелотта и сама же себе ответила – Да я уже умерла. Ведь не может быть живым это неподвижное, бессмертное тело, которое подбрасывают и кружат адские вихри… Моя душа умерла вместе с ним. Осталась только эта оболочка. Но ничего, сейчас и она умрет».

Врата Тьмы разверзлись перед ней и за ними ждала ночь, вековечная ночь, что не знает ни границ ни пределов колышущееся море мрака. Окаймленная мрачно-малиновым светом, наполненная бесчинством молний пасть слепого ничто распахнулась перед ней и Лизелотта поразилась непроглядностью открывшегося ей. Но прежде, чем тьма окончательно поглотила ее, девушке было явлено чудовищное в своей невообразимости видение

Море мрака озарила исполинская багряная вспышка, разорвавшее покрывало ночи, скрывающее жуткий мир хаоса. На миг Лизелотта смогла заглянуть в самое сердце тьмы, откуда к поверхности поднималась величественная женщина настолько же омерзительная, насколько и прекрасная. Темная Богиня, Мать Ведьм, Королева Призраков завораживала своей сверхъестественной мощью. Прозвище Агриопа[7], данное ей в былые века устрашившимися греками, подходило Гекате как нельзя лучше. Один ее вид вызывал неподдельный страх, леденящий даже мужественное сердце Лизелотты. Голову богини венчала остроконечная корон, а в длинных струящихся в потоках тьмы черных волосах корчились и извивались огромные змеи, каждая из которых была способна запросто проглотить взрослого быка. Лица не было видно в густой тени капюшона, но в глубине ее темных глаз сиял зловещий красный свет. Так же мерцали складки свободного ритуального балахона, непрестанно колебавшиеся, словно крылья на легком ветру, хотя вокруг бушевала буря чудовищной силы. разрушавшую мир смертных. И такова была сила ветра, что земля задрожала и раскололась при появлении Гекаты. Огромные куски каменной породы, размером с целые континенты отрывались и исчезли во мраке.

Нечеловеческая фигура Гекаты источала бледное сияние; она была окутана вьющимися вокруг бледно-светящимися, невнятно бормочущими, кричащими и страшно гримасничающими душами умерших. По ее рукам сновали своры злобных черных псов и других тварей, сотворенных ею во мраке бесчисленных веков. И вся эта вопящая, воющая и лающая толпа вилась, образуя бледное облачко, кружащееся вокруг исполинской фигуры.

Внезапно Темная Богиня протянула к Вавилонской Ведьме сотканную из мглы руку, словно приглашая ее присоединиться к этому нечестивому шабашу. Геката, существо из Космоса, удаленное от ничтожного мира людей; сопровождаемая призрачной толпой древняя Царица Тьмы и Смерти покинула этой ночью свой Подземный Мир специально, чтобы прийти за ней! Даже умирая Лизелотта почувствовала себя польщенной.

— Отринь свою жизнь, лишись всего, навеки пребывая со своей любовью – сказала богиня свистящим шепотом, который проникал в самые глубины сознания, суля покой и избавление от боли. Вавилонская Ведьма нашла в себе силы кивнуть, принимая смерть из рук Гекаты не как наказание, но как благословенный дар.

Резкий порыв черного ветра погасил остатки полыхавшего на теле Лизелотты колдовского огня Поток темноты, холодной, словно сама смерть, сомкнулась вокруг нее, стремительно сжирая плоть … и ее не стало…

Дата добавления: 2015-09-02