Негаданный приезд

С портфелем и тетрадками под мышкой

Галина быстро шла по переулку.

Она спешила: как-то там сынишка?

Ходил ли с тетей Шурой на прогулку?

Надет ли шарф? Накормлен ли малыш?

Вот так всегда: уходишь на работу,

А в сердце бесконечная забота,

И целый день торопишься, спешишь.

Но скоро, видно, кончится тревога.

И мама рада, и Сережка рад.

Через неделю – первая дорога:

Малыш пойдет к ребятам в детский сад.

Пока же мать, по сторонам не глядя,

Спешит, земли не чуя под собой.

В руке – портфель, под мышкою – тетради

И детский синий шар над головой.

В прихожую вошла, заторопилась,

Поспешно пробежала коридор,

Но возле двери вдруг остановилась,

Услышав непривычный разговор.

Мгновенно сердце сжалось и упало,

Охвачено волненьем и тоской.

Два голоса Галина услыхала,

Два голоса: Сережкин и мужской.

Андрей пришел? Ах, нет… Ошибка. Где там?

Но чей же это голос? Чей же? Чей?

И вдруг мгновенно нестерпимым светом

Пронзили душу тысячи лучей!

Рванула дверь, и вдруг ослабли ноги,

Как будто кто-то налил в них свинец,

И, тихо покачнувшись на пороге,

Она чуть слышно крикнула: – Отец!

Все закружилось в странной карусели…

Шагнуть хотела – не хватило сил.

Померкло солнце… Окна почернели…

И пол куда-то медленно поплыл…

Упал портфель, рассыпались тетради…

Цветистый шар взлетел под потолок,

И видел сын, как незнакомый дядя

Мать, подхватив, к груди своей привлек.

Значит, жив он! Жив и снова дома!

Это все действительность, не сон!

Здесь вот, рядом… Настоящий он!

Как же все до боли в нем знакомо!

Все такой же рослый и плечистый,

Та ж привычка гладить жесткий волос.

Тот же взгляд, внимательный и быстрый,

И все тот же басовитый голос.

Только стал сутулиться сильнее,

И морщин прибавилось у рта.

Стал весь как-то строже и белее,

Молчаливей (новая черта).

– Говоришь, надеялись и ждали?

Что ж, как видишь, буря улеглась.

Вновь мы вместе. И долой печали!

Жаль, вот только мать не дождалась…

Слышал… Знаю… Помолчи, не надо…

Это после… Расскажи-ка вот,

Что за внук здесь у меня растет

И дорос уж даже до детсада?

Он, брат, мне тут все порассказал,

Дал понять, что он в душе пилот. –

Николай Васильевич привстал

И легонько внука ткнул в живот.

Внук смущенно к матери прижался

И сказал: – А я и не боюсь.

– Не боишься? Ну, коли не трус,

Мы друзья. – И дед заулыбался.

От улыбки и веселой фразы,

Оттеснивших хмарь минувших дней,

В комнате Галины как-то сразу

И уютней стало и теплей.

Льется мягкий свет от абажура,

Внук уснул, сказав: – Спокойной ночи! –

На стене колышутся фигуры,

Тихо чайник на столе бормочет…

Галю нынче просто не узнать:

Щеки пышут, голос стал звенящим.

Как ей много надо рассказать

О плохом и светлом, настоящем.

Было все: хорошая любовь

И обида, острая, как жало.

Но хоть вся любовь и не пропала,

Да былому не вернуться вновь.

Что ж, права пословица о том,

Что друзей познаешь лишь в беде,

И они находятся везде,

Там, где мы их даже и не ждем.

У отца завороженный взгляд:

Как в кино, проходят перед ним

Педагоги, шумный класс ребят,

Тетя Шура, Варя и Максим.

– Знаешь, папа, в день, когда Сережа

Должен появиться был на свет,

У меня вдруг холодок по коже –

Вдруг беда, а близких рядом нет?!

Вдруг беда… Но, честное же слово,

Дня того мне в жизни не забыть.

Нам с тобой Максима Рыбакова

Нужно, право, век благодарить.

Так и вышло: в трудную минуту

Не случилось рядом никого,

Только вдруг как ветром почему-то

Занесло мне именно его.

Знаешь, как мы мчались на «Победе»?!

В нитку – светофоров огоньки…

Красный свет! А мы несемся… Едем!

В стекла – ветер… Позади – свистки…

По когда мы вышли из машины,

Мне вдруг стало худо… Мир качался…

А шофер… – И тут, смеясь, Галина

Показала, как он растерялся.

– Знаешь, он большой такой, забавный,

Топчется, а щеки побурели.

«Можно мне, Галина Николавна,

Вам помочь?.. Мы вот уже… У цели…»

Я шепчу: «Спасибо… Где же вам?..»

Но уж он меня, как нянька, обнял,

Мягко, будто перышко, приподнял

И понес к распахнутым дверям.

А ведь у него, я говорила,

Нет ноги. Ты умный, ну скажи:

Разве тут физическая сила?

Тут не то. Тут красота души.

И вот так всегда, я убедилась:

В трудный час повсюду есть друзья.

Впрочем, я совсем заговорилась,

Только о себе все: я да я!

Главное – ты дома! Ты вернулся!

И отныне вместе мы навек!.. –

Николай Васильевич улыбнулся:

– Верно, мой хороший человек!

Я же обещал вам, что приеду.

Даже время указал: в обед. –

Дочь вздохнула: – И пришел к обеду

С опозданьем на семнадцать лет…

Он собрал морщины возле глаз

И сказал: – Мы шли к огромной цели,

Но не все в дороге разглядели.

Что ж, не раскисать же нам сейчас!

Что скрывать: куда как горько было

Знать, что зря нагрянула беда…

Только верь мне: ленинская сила

Нас не покидала никогда!

Завтра точно жди меня к обеду.

Утром мне вручают партбилет.

Что глядишь? Теперь-то уж приеду.

Ни на миг не опоздаю. Нет!

Дел у нас теперь невпроворот.

Даром, что ли, мы с тобой Ершовы?

Завтра ж из райкома на завод.

Отдыхать? Забудь ты это слово!

Кстати, вот что я хотел спросить:

Ты теперь ведь не Ершова, знаю.

Ну а он? Как он-то хочет жить?

Ты прости, коль что не понимаю.

Про него ты только намекнула.

Мой характер – все сносить молчком.

Что ж, вы разошлись или подуло

Просто в сердце зимним холодком?

Дочь качнула тихо головой

И оказала, отстранись от света:

– Он для нас совсем теперь чужой.

Был и нет… И кончено про это.

– Ну, а вдруг (ты потерпи немного),

Вдруг потом развеется гроза? –

И, как в детстве, ласково и строго

Посмотрел ей пристально в глаза.

– Жизнь сложна: порой одно лишь слово –

И от всех барьеров только след…

Вдруг, представь, увидитесь вы снова.

Сердце дрогнет? Дрогнет или нет?

И отметил с гордостью невольной

В синем взгляде легкий блеск свинца.

Да, такая, пусть ей очень больно,

Твердой быть сумеет до конца!

– Знаешь, папа, да, меня тревожит

Мысль о встрече где-нибудь в пути…

Ну а сердце… Кто ж предвидеть может,

Как оно начнет себя вести?

Только нет, не жду я перемены.

Наша встреча? Есть ли в ней нужда?

Впрочем, он и сам-то в эти стены

Не придет, пожалуй, никогда.

Дата добавления: 2015-09-02