Сектумсемпра

Измотанный, но довольный ночными трудами, Гарри на утреннем уроке заклинаний рассказал Гер­мионе и Рону обо всем, что случилось (предвари­тельно наложив заклятие Оглохни на всех, кто си­дел поблизости). Ловкость, с которой он вытянул воспоминания из Слизнорта, произвела на его дру­зей сильное впечатление, а когда Гарри поведал им о крестражах Волан-де-Морта и обещании Дамблдо­ра взять его с собой, если удастся найти хоть один из них, друзья и вовсе разинули рты.

— Ну и ну! — воскликнул Рон, когда Гарри закон­чил, и, забыв о волшебной палочке, нацеленной в по­толок, машинально взмахнул ею. — Вот это да! Ты и вправду собираешься отправиться с Дамблдором?.. И попытаешься уничтожить?.. Ну и ну!

— Рон, из-за тебя снег пошел, — страдальческим тоном произнесла Гермиона и, схватив его за за­пястье, направила палочку в сторону от потолка, с которого и вправду начали падать большие белые хлопья. От внимания Гарри не ускользнул свире­пый взгляд основательно покрасневших глаз, кото­рым сидевшая за соседним столом Лаванда Браунсмерила Гермиону, немедленно выпустившую руку Рона.

— Ах, да, — сказал Рон, с недоумением оглядывая свои плечи. — Прости... Глянь-ка, у всех такой вид, будто их жуткая перхоть одолела...

И он стряхнул с плеч Гермионы несколько сне­жинок Лаванда залилась слезами. Рон с безмерно виноватым выражением повернулся к ней спи­ной.

— Мы с ней порвали, — краешком рта сообщил он Гарри. — Вчера ночью. Когда она увидела, как я выхожу с Гермионой из спальни. Тебя-то она, по­нятное дело, видеть не могла, вот и решила, будто мы там были вдвоем.

— Ты ведь не особенно горюешь из-за того, что все наконец закончилось? — отозвался Гарри.

— Нет, — признался Рон. — Конечно, пока она на меня орала, приятного было мало, но мне хоть не пришлось самому объяснять ей, что между нами

все кончено.

— Трусишка, — сказала Гермиона, выглядевшая, впрочем, очень довольной. — Хотя, должна сказать, прошлая ночь вообще была неудачной для роман­тических отношений. Вон и Джинни с Дином тоже расплевались.

Гарри показалось, что, произнося это, Гермиона вперилась в него странно понимающим взглядом, но ведь не могла же она знать, что внутри у него все внезапно пустилось в пляс. Постаравшись, что­бы в лице его ничто не дрогнуло, а голос остался безразличным, он спросил:

— Это из-за чего же?

— Да ну, дурь полная. Джинни заявила, что Дин вечно норовит пропихнуть ее сквозь дыру в пор­трете, как будто сама она в нее пролезть не мо­жет. Правда, у них давно уже все шло вкривь и вкось.

Гарри глянул на сидевшего по другую сторону класса Дина. Вид у того был определенно несчаст­ный.

— Тебя это, разумеется, ставит в неудобное по­ложение, так?

— О чем ты? — поспешно спросил Гарри.

— О команде по квиддичу — ответила Гермио­на. — Раз Джинни с Дином перестали разговари­вать...

— А, ну да, — сказал Гарри.

— Флитвик, — остерегающе прошептал Рон.

К ним приближался своей прыгучей походкой крохотный преподаватель заклинаний, а между тем из всех троих только Гермионе удалось превратить уксус в вино. Стоявшую перед ней склянку заполня­ла темно-красная жидкость, а в склянках Рона и Гар­ри плескалось нечто мутно-коричневое.

— Так-так, юноши, — неодобрительно пропищал профессор Флитвик — Поменьше бы разговоров да побольше внимания. Ну-ка, попробуйте еще разок, а я посмотрю...

Оба подняли волшебные палочки, поднатужи­лись, сосредоточились и наставили их на склян­ки. Уксус Гарри превратился в лед, склянка Рона по­просту взорвалась.

— М-да... задание на дом, — сказал, вылезая из-под стола и стряхивая со шляпы осколки стекла, профес­сор Флитвик. — Практиковаться.

Поскольку на этот день приходились после уро­ка заклинаний редкие три свободных часа, все от­правились в гостиную. У Рона, развязавшегося нако­нец с Лавандой, настроение было самое беззабот­ное, Гермиона тоже выглядела повеселевшей, хоть на вопрос, чего это она так разулыбалась, ответила только: «День нынче хороший». Никто из них, по­хоже, не замечал яростного сражения, бушевавше­го в голове Гарри:

«Она сестра Рона. Так она же бросила Дина! Все равно она сестра Рона. А я его лучший друг! Тем хуже.

Если я сначала поговорю с ним... Он тебе в лоб даст. А если мне на это плевать? Он твой лучший друг!*

Гарри не заметил, как они прошли сквозь порт­ретный проем в залитую солнцем гостиную, да и группка столпившихся там семикурсников заце­пила лишь самый краешек его сознания. Но тут Гер­миона воскликнула:

— Кэти! Вернулась! Ну, как ты?

Гарри пригляделся: действительно, Кэти Белл, на вид совершенно здоровая в окружении ликующих подруг.

— Все отлично! — радостно ответила Кэти. — Из больницы святого Мунго меня еще в понедельник выписали, провела несколько дней с мамой и па­пой, а сегодня утром приехала сюда. Гарри, Лиан-на только что рассказала мне про Маклаггена и по­следнюю игру...

— Ну что ж, ты вернулась, Рон в отличной фор­ме, — сказал Гарри, — выходит, у нас есть все шан­сы расколотить Когтевран, а значит, мы все еще и на Кубок можем рассчитывать. Послушай, Кэти...

Он должен был выяснить все как можно быст­рее, от снедавшего его любопытства Гарри на вре­мя забыл даже о Джинни. Подруги Кэти, по-види­мому уже опаздывавшие на занятия трансфигура­цией, торопливо собирали сумки, и Гарри, понизив голос, спросил:

— То ожерелье... Ты теперь вспомнила, кто тебе его дал?

— Нет, — сокрушенно покачав головой, сказа­ла Кэти. — Меня уже все об этом спрашивали, но я никаких подробностей не помню. Последнее вос­поминание — как я подхожу в «Трех метлах» к жен­скому туалету.

— Но в туалет ты точно зашла? — спросила Гер­миона.

— Я помню, как толкнула дверь, — ответила Кэти. — Значит, тот, кто ударил меня Империусом, должен был стоять прямо за ней. А после этого в па­мяти пусто, не считая последних двух недель, когда я уже валялась в больнице святого Мунго. Слушай­те, я побегу, не хочется, чтобы Макгонагалл в пер­вый же день засадила меня писать строчки.

Она подхватила сумку с учебниками и пустилась вдогонку за подругами. Гарри, Рон и Гермиона усе­лись за стол у окна, размышляя над тем, что расска­зала им Кэти.

— Выходит, ожерелье должна была всучить Кэти женщина или девочка, — сказала Гермиона. — Кто еще мог оказаться в женском туалете?

— Или кто-то, принявший обличье женщины или девочки, — отозвался Гарри. — Не забывай, в Хогварт­се имеется целый котел Оборотного зелья. И мы зна­ем, что часть его кое-кто уже спер...

Перед его мысленным взором прошествовала, пританцовывая, целая колонна перевоплотивших­ся в девочек Крэббов и Гойлов.

— Пожалуй, придется мне еще разок глотнуть «Фе­ликса», — сказал Гарри, — и попробовать снова про­лезть в Выручай-комнату.

— Ну и потратишь его совершенно впустую, — произнесла Гермиона, опуская на стол только что извлеченный из сумки «Словник чародея». — Уда­чи тебе только на то и хватит, чтобы дойти до ком­наты. Со Слизнортом была совсем другая история, ты всегда мог убедить его, от тебя только одно и требовалось — слегка пришпорить обстоятельства. А прорваться сквозь мощное заклинание никакая удача тебе не поможет. Так что лучше не трать ос­таток зелья! Если отправишься с Дамблдором, тебе понадобится все везение, какое найдется... — Голос ее упал до шепота.

— А мы не можем сами его изготовить? — не слу­шая Гермиону спросил Рон. — Такую штуку не меша­ет и про запас иметь. Ты бы посмотрел в книге.

Гарри вытащил из сумки «Расширенный курс зельеварения», отыскал в нем «Феликс Фелицис».

— Ничего себе, составчик! — воскликнул он, про­бежавшись главами по списку ингредиентов. — Да и готовить его полгода придется, оно еще настаи­ваться должно.

— Вечная история, — буркнул Рон.

Гарри собрался уже отложить учебник, но тут за­метил загнутый уголок страницы и, раскрыв на ней книгу, увидел заклинание Сектумсемпра с пометкой: «От врагов», которое попалось ему на глаза несколь­ко недель назад. Он так до сих пор и не выяснил, как это заклинание действует, — главным образом, пото­му, что не хотел испытывать его в присутствии Гер­мионы. Впрочем, Гарри подумывал и о том, чтобы испробовать его на Маклаггене — как только удаст­ся застать того врасплох.

Единственным, кому возвращение Кэти Белл ни­какой радости не доставило, оказался Дин Томас, поскольку необходимость в нем, как в замене Кэти на месте охотника, отпала. Когда Гарри сообщил ему об этом, Дин принял удар стоически, лишь повор­чал немного да пожал плечами, но, отходя от него, Гарри ясно слышал, как Дин и Симус возмущенно перешептываются за его спиной.

В следующие две недели тренировки по квиддичу проходили просто замечательно — таких на памяти Гарри, как капитана, еще не бывало. Игро­ки до того обрадовались избавлению от Маклаггена, так были довольны возвращением Кэти, что ле­тали лучше, чем когда-либо прежде.

Джинни разрыв с Дином, похоже, нисколько не огорчил, напротив, она теперь стала настоящей ду­шой команды. Джинни страшно веселила игроков, изображая, как Рон беспокойно подскакивает вверх-вниз перед шестами или как Гарри сердито дает Мак-лаггену указания, пока тот вышибает из него дух. Гар­ри, хохотавший вместе со всеми, был только счаст­лив тому, что у него имеется совершенно невинный повод подолгу не спускать с Джинни глаз. В итоге, поскольку выискивать снитч ему во время трени­ровок стало некогда, Гарри еще пару раз зашибли бладжером.

Сражение, бушевавшее в его голове, — Джинни или Рон? — так и не утихло. Временами ему казалось, что Рон после пережитого им с Лавандой не станет особенно возражать, если попросить у него разре­шения ухаживать за Джинни. Но тут Гарри вспоми­нал лицо Рона, увидевшего, как его сестра целует­ся с Дином, и проникался уверенностью в том, что, если он хотя бы коснется руки Джинни, Рон и это сочтет гнусным предательством.

И все же Гарри ничего не мог с собой поделать — он смеялся вместе с Джинни, возвращался с ней в замок после тренировок Как ни мучила его совесть, он то и дело ловил себя на мысли о том, как можно было бы остаться с ней наедине: если бы Слизнорт снова устроил вечеринку, это было бы идеально, по­скольку Рона туда не приглашали. К сожалению, Слиз­норт, судя по всему, махнул на них рукой. Раз или Два Гарри прикидывал, не попросить ли помощи у Гермионы, но приходил к заключению, что не смо­жет снести самодовольного выражения, которое не­пременно появится при этом на ее лице. Ему каза­лось, что порой, когда Гермионе случается заметить, как он смотрит на Джинни или хохочет над ее шутками, именно такое выражение на лице ее и возни­кает. А в довершение ко всему Гарри мучило беспо­койство, что если он не назначит Джинни свидание так очень скоро это сделает кто-то другой — по край­ней мере, в том, что чрезмерная популярность Джин­ни не доведет ее до добра, он был с Роном полно­стью согласен.

Так или иначе, искушение глотнуть еще разок «Феликс Фелицис» донимало его с каждым днем все сильнее. Разве это не был именно тот случай, когда требовалось, по выражению Гермионы, «пришпорить обстоятельства»? Тихо проплывали душистые май­ские дни, но всякий раз, как Гарри встречался с Джин­ни, бок о бок с ним непременно торчал Рон. Гарри все ждал, когда же ему повезет, когда Рон вдруг возь­мет да и поймет — ничто не сулит ему, Рону, боль­шего счастья, чем любовь, соединившая его лучшего друга и сестру? Поймет и оставит их наедине друг с другом дольше, чем на несколько секунд. Однако до окончания последнего в сезоне матча по квид-дичу надежд на это, судя по всему, не было никаких: Рон все время обсуждал с Гарри тактику игры и ни о чем другом не думал.

В этом отношении Рон был не одинок. Острый интерес к игре Гриффиндор — Когтевран обуял всю школу — игра определяла чемпиона этого года, на­звать которого наверняка пока было невозможно. Если Гриффиндор побьет Когтевран с преимущес­твом в триста очков (дело непростое, но, с другой стороны, Гарри никогда еще не видел, чтобы коман­да его летала так хорошо), то именно он и попадет в чемпионы. Если преимущество будет несколько меньшим, первым окажется Когтевран, а Гриффин­дор — вторым; проиграв сотню очков, он займет третье место, за Пуффендуем, а проиграв больше сотни, — четвертое, и тут уж никто, думал Гарри, ни­кто и никогда не позволит ему забыть, что именно он был капитаном Гриффиндора, когда тот впер­вые за двести лет съехал в самый низ турнирной таблицы.

Подготовка к решающему матчу обладала все­ми характерными для такого события особенностя­ми: ученики соперничающих факультетов пытались при каждой встрече с противниками посильнее их застращать. Стоило кому-то из игроков показаться в коридоре, как он тут же натыкался на компанию, во весь голос репетирующую оскорбительные для него куплеты. Выбор у игроков был невелик — либо идти себе с важным видом, снося подобные знаки внимания, либо прятаться между уроками в туале­тах, где их от всего пережитого нередко выворачи­вало наизнанку. В сознании Гарри исход предстоя­щей игры запутанным образом связался с успехом или неудачей его планов в отношении Джинни. Он не мог отогнать чувство, что, если Гриффиндор по­бедит с преимуществом в три с лишним сотни оч­ков, всеобщий восторг и шумная гулянка после игры смогут дать ему не меньше шансов, чем добрый гло­ток «Феликс Фелицис».

Впрочем, за всеми этими тревогами он не забы­вал о другой важной задаче — выяснить, чем зани­мается Малфой в Выручай-комнате. Гарри продол­жал заглядывать в Карту Мародеров и, поскольку Малфоя на ней нередко не оказывалось, думал, что тот по-прежнему проводит кучу времени в комна­те. И хотя Гарри понемногу утрачивал надежду на то, что ему удастся проникнуть в Выручай-комна-ту, всякий раз, проходя мимо нее, он предприни­мал такую попытку. К сожалению, в какие бы слова ни облекал он свою просьбу, дверь в комнату упор­но не появлялась.

В один из последних перед матчем дней Гарри пришлось отправиться на ужин в одиночестве. Рона опять затошнило, и он понесся в ближайший туалет, а Гермиона убежала, чтобы поговорить с про­фессором Вектор насчет ошибки, прокравшейся, как она полагала, в ее последнюю письменную работу по нумерологии. Скорее по привычке, чем по другой какой-то причине, Гарри избрал окольный путь по коридору восьмого этажа, начав просматривать на ходу Карту Мародеров. В первые мгновения найти Малфоя ему не удалось, и Гарри решил, что он навер­няка снова засел в Выручай-комнате, но тут же об­наружил крошечную точку, помеченную «Малфой», в мужском туалете на седьмом этаже, причем в ком­пании не Крабба или Гойла, а Плаксы Миртл.

Гарри на миг остановился, вглядываясь в эту не­мыслимую парочку, а двинувшись дальше, тут же врезался в стоявшие у стены рыцарские доспехи. Громовый лязг вырвал его из забытья, он поспешил убраться подальше, пока не явился Филч, торопли­во спустился по мраморной лестнице на один этаж и понесся по коридору. Добежав до туалета, он при­жался ухом к двери. Слышно ничего не было. Гарри тихо-тихо открыл дверь.

Спиной к нему стоял, вцепившись руками в ра­ковину и склонив над ней светловолосую голову, Драко Малфой.

— Ну не надо... — раздался из кабинки проникно­венный голосок Миртл. — Не надо... Расскажи мне, что тебя мучает... Я тебе помогу...

— Никто мне не поможет, — ответил, содрогаясь всем телом, Малфой. — Я не могу этого сделать... не могу... не получается... А если не сделаю поскорее, он сказал, что убьет меня.

Гарри замер на месте от потрясения — он понял, что Малфой плачет, плачет по-настоящему, что по щекам его льются, стекая в грязную раковину, сле­зы. Малфой задыхался, давился слезами, но затем, после нового содрогания, поднял взгляд к растрес­кавшемуся зеркалу и увидел за своей спиной выта­ращившего глаза Гарри.

Резко повернувшись, Малфой выхватил волшеб­ную палочку. Гарри инстинктивно вытащил свою. За­клятие Малфоя промазало мимо Гарри на несколь­ко дюймов, разбив лампу на стене. Гарри метнулся в сторону и, подумав: <Левикорпус!» — взмахнул па­лочкой, но Малфой блокировал заклинание и под­нял палочку, собираясь выпалить собственное.

— Нет! Нет! Погодите! — взвизгнула Плакса Миртл, и по туалету разнеслось громкое эхо. — Стой­те! СТОЙТЕ!

За спиной Гарри с громким «ба-бах!» взорвалась мусорная урна; Гарри выкрикнул заклятие Обезно-живания, оно ударилось в стену прямо за ухом Мал­фоя, отлетело и разбило туалетный бачок, на кото­ром сидела Плакса Миртл. Миртл громко взвизгнула, все вокруг мгновенно залила вода, Гарри посколь­знулся и упал, а Малфой с искаженным до неузна­ваемости лицом закричал:

— Круци...

— СЕКТУМСЕМПРА! — бешено взмахнув палоч­кой, взревел с пола Гарри.

Кровь выплеснулась из лица и груди Малфоя, словно их рассекли удары невидимого меча. Мал­фоя качнуло назад, и он с громким плеском рухнул на покрытый водой пол, выронив палочку из обмяк­шей правой руки.

— Нет... — задохнулся Гарри. Оскальзываясь и шатаясь, он поднялся на ноги и бросился к Малфою, лицо которого уже покрасне­ло, а белые ладони скребли залитую кровью грудь.

— Нет... я же не...

Гарри и сам не знал, что говорит; он упал на ко­лени рядом с Малфоем, неудержимо сотрясавшим-ся в луже собственной крови.

Плакса Миртл истошно завопила:

— УБИЙСТВО! УБИЙСТВО В ТУАЛЕТЕ! УБИЙСТВО!

Сзади хлопнула дверь, Гарри в ужасе оглянулся: в туалет ворвался смертельно бледный Снейп. Грубо отпихнув Гарри, он тоже опустился на колени, вы­тащил волшебную палочку и прошелся ею по глубо­ким ранам, нанесенным заклятием Гарри, бормоча при этом похожие на какие-то песнопения магиче­ские формулы. Кровь начала униматься, Снейп стер остатки ее с лица Малфоя и повторил заклинание. Раны стали затягиваться прямо на глазах.

Гарри, пораженный ужасом от того, что он натво­рил, наблюдал за Снейпом, едва сознавая, что и сам он весь пропитан кровью и водой. Где-то вверху ры­дала с подвываниями Плакса Миртл. Снейп, произне­ся заклятие в третий раз, поднял Малфоя на ноги.

— Вам нужно в больницу. Кое-какие шрамы, ве­роятно, останутся, но если немедленно воспользо­ваться бадьяном, возможно, удастся избежать даже этого. Пойдемте.

Он довел Малфоя до двери, но, подойдя к ней, остановился и сказал через плечо полным холод­ной ярости голосом:

— А вы, Поттер... вы ждите меня здесь.

Гарри и на миг не пришло в голову, что Снейпа можно бы и ослушаться. Он медленно, подрагивая, поднялся на ноги, окинул взглядом пол. По его по­верхности, точно багровые цветы, плавали пятна крови. У Гарри не было сил даже на то, чтобы уго­монить Плаксу Миртл, которая продолжала завывать и рыдать, причем с удовольствием, становившимся все более очевидным.

Снейп вернулся через десять минут. Вошел в туа­лет, прикрыл за собой дверь.

— Уйди, — велел он Миртл, и она мгновенно скрылась в унитазе, оставив после себя звенящую тишину.

— Я не нарочно, — сразу сказал Гарри. Голос его эхом отозвался в холодном, залитом водой про­странстве туалета. — Я не знал, как действует это заклинание.

Но Снейп оставил его слова без внимания.

— Похоже, я вас недооценивал, Поттер, — не­громко сказал он. — Кто бы мог подумать, что вам известна столь Темная магия? Кто научил вас это­му заклинанию?

— Я... прочитал о нем где-то.

— Где?

— Это была... библиотечная книга, — наобум вы­палил Гарри. — Не помню, как она называлась.

— Лжец! — сказал Снейп.

У Гарри тут же пересохло в горле. Он понимал, что собирается проделать Снейп, и помнил, что ему никогда не удавалось этому помешать.

Туалет словно замерцал; Гарри постарался вы­бросить из головы все мысли, но, несмотря на от­чаянные усилия, перед глазами у него неторопливо поплыл «Расширенный курс зельеварения», принад­лежавший Принцу-полукровке.

А потом он снова смотрел на Снейпа, стоя посре­ди разгромленного, залитого водой туалета. Смот­рел в черные глаза Снейпа, надеясь, вопреки всему, что тот не проник в его страхи, однако...

— Принесите мне вашу школьную сумку, — спо­койно потребовал Снейп. — И все ваши учебники. Все. Принесите сюда. Немедленно!

Спорить было бессмысленно. Гарри мгновенно повернулся к двери и, расплескивая воду, выскочил из туалета. Оказавшись в коридоре, он бегом понесся в башню Гриффиндора. Большая часть тех, кто по­падался ему по пути, двигалась в противоположном направлении; все изумленно таращились на залито­го водой и кровью шестикурсника, но Гарри проле­тал мимо, не отвечая на вопросы.

Он был оглушен, как если бы любимый домашний зверек обратился вдруг в лютого зверя. О чем только думал Принц, переписывая в свою книгу подобное заклинание? И что произойдет, когда Снейп увидит ее? Расскажет ли он Слизнорту — мысль эта обожг­ла Гарри желудок, — каким образом Гарри добивался весь год таких успехов в зельеварении? Отберет ли, а то и уничтожит книгу, которая столькому научила Гарри? Книгу, заменившую ему наставника и друга? Этого Гарри допустить не мог... он не мог...

— Где ты был? Почему такой мокрый? Это что, кровь?..

Рон стоял наверху лестницы, недоуменно вгля­дываясь в Гарри.

— Мне нужна твоя книга, — задыхаясь, ответил тот. — Учебник по зельеварению. Скорее... давай его сюда...

— А как же Принц-полу...

— Потом объясню!

Рон вытащил из сумки свой экземпляр «Расши­ренного курса», протянул его Гарри, и тот промчался мимо него в гостиную. Здесь он схватил свою сумку и, не обращая внимания на изумленные взгляды не­скольких уже вернувшихся с ужина учеников, сно­ва бросился к проему в портрете и побежал по ко­ридору восьмого этажа.

У гобелена с танцующими троллями он затор­мозил, закрыл глаза и начал прохаживаться взад-вперед.

«Мне нужно место, чтобы спрятать мою книгу... Мне нужно место, чтобы спрятать мою книгу... Мне нужно место, чтобы спрятать мою книгу...»

Три раза он прошелся вдоль голой стены. А когда открыл глаза, то наконец увидел дверь в Выручай-комнату. Гарри рывком растворил ее, влетел в ком­нату и закрыл за собой дверь.

И замер в изумлении. При всей его спешке, всей панике, всех опасениях, связанных с тем, что ожи­дало его в туалете, увиденное внушило ему благо­говейный страх. Он находился в комнате величи­ною с большой собор, свет из высоких окон падал на город, окруженный высокими стенами, — сложе­ны они были, как догадался Гарри, из вещей, кото­рые прятали в Выручай-комнате многие поколения обитателей Хогвартса. Здесь были проулки и широ­кие улицы, уставленные шаткими грудами развалив­шейся мебели, которую убрали сюда для того, чтобы скрыть свидетельства неудавшихся попыток волшеб­ства, или принесли жившие в замке эльфы-домови­ки. Здесь были тысячи и тысячи книг — вне всякого сомнения, запрещенных, либо исчерканных, либо ук­раденных. Здесь были крылатые рогатки и кусачие тарелки, в некоторых еще теплилась жизнь, и они робко парили над грудами другого запретного хла­ма. Здесь были треснувшие пузырьки с загустевшими зельями, шляпы, драгоценные украшения, мантии, нечто смахивающее на драконьи панцири, закупо­ренные бутылки, чье содержимое еще продолжа­ло зловеще поблескивать, несколько ржавых мечей и тяжелый, заляпанный кровью топор.

Гарри торопливо зашагал по одному из прохо­дов этой тайной сокровищницы. У огромного чуче­ла тролля он повернул направо, пробежался немно­го, повернул налево у разломанного Исчезательно-го шкафа, в котором сгинул в прошлом году Монтегю, и остановился перед огромным буфетом, филенки которого пузырились, словно их облили кислотой. Гарри открыл одну из его скрипучих две-рец; буфет уже использовали однажды как укрытие для какого-то давно скончавшегося существа — у скелета его было пять ног. Гарри сунул книгу Прин-ца-полукровки за скелет и захлопнул дверцу. Мгно-вение он постоял, оглядывая кучи мусора; сердце гулко колотилось. Удастся ли ему снова найти буфет среди всего этого хлама? Сняв со стоявшего побли­зости ящика оббитый бюст какого-то волшебника Гарри установил его на буфет и, чтобы сделать из­ваяние поприметней, нахлобучил ему на голову ста­рый, пыльный парик и потускневшую тиару. Затем со всей скоростью, на какую был способен, помчал­ся по проходам между гор сокровенного сора — назад, к двери и в коридор, выскочив в который, за­хлопнул за собой дверь, и та мгновенно вновь об­ратилась в ровный камень.

Гарри побежал прямиком к расположенному эта­жом ниже туалету, на бегу запихивая в сумку отоб­ранный у Рона «Расширенный курс зельеварения». И через минуту уже стоял перед Снейпом, молча про­тянувшим руку за его сумкой. Гарри отдал ее, зады­хаясь, ощущая в груди жгучую боль, и замер в ожи­дании.

Снейп вынимал книги одну за одной и просмат­ривал их. Наконец в сумке осталась самая послед­няя — учебник по зельеварению, его Сней изучил очень внимательно.

— Это ваш «Расширенный курс», Поттер?

— Да, — сказал все еще не отдышавшийся Гарри.

— И вы совершенно в этом уверены, не так ли?

— Да, — немного вызывающим тоном подтвер­дил Гарри.

— Вы купили его в магазине «Флориш и Блоттс»?

— Да, — твердо повторил Гарри.

— Тогда почему же, — поинтересовался Снейп, — на внутренней стороне обложки значится «Рундил Уозлик»?

Сердце Гарри замерло.

— А это у меня прозвище такое, — ответил он.

— Ваше прозвище, — повторил Снейп.

— Ага, так меня друзья называют, — подтвердил Гарри.

— Значение слова «прозвище» мне известно, — сказал Снейп.

Холодные черные глаза его снова сверлили Гар­ри, который старался в них не глядеть. «Изолируй свое сознание... изолируй свое сознание...» Он так и не научился по-настоящему делать это.

— Знаете, что я думаю, Поттер? — совсем тихо произнес Снейп. — Я думаю, что вы лжец, проходи­мец и заслуживаете того, чтобы до конца семестра проводить каждую субботу в школе, со мной. А что думаете вы, Поттер?

— Я... я не согласен с вами, сэр, — ответил Гарри, по-прежнему отказываясь глядеть Снейпу в глаза.

— Ну хорошо, посмотрим, что вы станете думать после того, как отбудете наказание, — сказал Снейп. — Суббота, десять утра, Поттер. У меня в кабинете.

— Но, сэр... — Гарри в отчаянии уставился на него. — Квиддич... финальная игра сезона...

— В десять, — прошептал Снейп, обнажая в улыбке желтые зубы. — Бедный Гриффиндор! Боюсь, в этом году его ждет четвертое место.

И без дальнейших слов он вышел из туалета. Гар­ри уставился в треснувшее зеркало, его тошнило, тошнило так сильно, как Рону наверняка никогда и не снилось.

— Я не стану повторять: «А что я тебе говори­ла?» — произнесла Гермиона час спустя в общей гос­тиной.

— Перестань, Гермиона, — сердито сказал Рон. Ужинать Гарри не пошел, не было аппетита. Он

только что закончил рассказывать Рону Гермионе и Джинни о случившемся, хотя особой нужды в этом не было. Новости разносятся быстро; судя по всему, Плакса Миртл взяла на себя труд обежать все туале­ты замка и в каждом насплетничать; Пэнси Паркинсон успела навестить в больнице Малфоя и теперь обливала Гарри грязью, где только могла, а Снейп подробно рассказал обо всем преподавателям. Гар­ри уже пришлось один раз покинуть гостиную, что­бы провести крайне неприятные пятнадцать минут в обществе профессора Макгонагалл, которая объ­яснила, как ему повезло, что его не выгнали из шко­лы, и выразила самое сердечное согласие с наказа­нием, наложенным Снейпом, — ежесубботней отсид­кой в школе вплоть до окончания семестра.

— Говорила я тебе, что-то с твоим Принцем не­ладно, — упрямо продолжала Гермиона. — И была права, не так ли?

— Нет, не так, — возразил Гарри.

Ему было тошно и без нотаций Гермионы. Вы­ражение, появившееся на лицах игроков его коман­ды, когда он сообщил, что в субботу играть не смо­жет, стало для Гарри худшим наказанием. Сейчас он чувствовал на себе взгляд Джинни, но не решал­ся встретиться с ней глазами, опасаясь увидеть в них разочарование или гнев. Он только что сказал Джинни, что в субботу ей придется играть за лов­ца, а Дин возвратится в команду, чтобы занять ос­вобожденное ею место охотника. Возможно, если они победят, Джинни и Дин на радостях помирят­ся после игры. Эта мысль пронзила Гарри, как ле­дяной кинжал...

— Гарри, — сказала Гермиона, — как ты можешь по-прежнему защищать его книгу, когда это закли­нание...

— Да отцепись ты от книги! — выпалил Гарри. — Ну, занес Принц в нее заклинание, ну и все! Он же не рекомендовал его использовать! Откуда мы зна­ем, может, он просто отметил то, что использова­ли против него!

— Я в это не верю, — сказала Гермиона. — Ты просто оправдываешь...

— Я не оправдываю того, что сделал! — мгновен но откликнулся Гарри. — Я жалею, что сделал это и не из-за одной только дюжины отсидок. Ты пре­красно знаешь, я не воспользовался бы таким закли­нанием даже против Малфоя, но и Принца винить не в чем, он же не написал: «Попробуйте, отличная штука» — он просто делал заметки для себя, не для ого-нибудь другого...

— Ты хочешь сказать, — произнесла Гермиона, — о собираешься вернуться назад и...

— И забрать книгу? Да, собираюсь, — с силой ответил Гарри. — Послушай, без Принца я никогда не получил бы «Феликс Фелицис». Не узнал бы, как спас­ти Рона от яда. Не смог бы...

— Обзавестись репутацией блестящего мастера зельеваренья, которой ты не заслужил, — ядовито добавила Гермиона.

— Угомонись, Гермиона! — сказала Джинни, и Гар­ри изумился, почувствовал такую благодарность, что даже поднял на нее взгляд. — Похоже, Малфой со­бирался применить непростительное заклятие, ну так радуйся, что у Гарри имелось в запасе кое-что почище.

— Конечно, я рада, что Гарри не был оглушен за­клятием! — воскликнула явно уязвленная Гермио­на. — Но нельзя же называть заклинание Сектумсемпра «чистым», Джинни, посмотри сама, к чему оно привело! А уж если подумать о том, что оно сде­лало с вашими шансами на победу...

— Ой, только не делай вид, будто хоть что-ни­будь в квиддиче понимаешь, — оборвала ее Джин­ни. — Сама потом стыда не оберешься!

Гарри с Роном смотрели на них во все глаза: Гер­миона и Джинни, у которых всегда были прекрас­ные отношения, сидели теперь, сложив на груди руки и гневно глядя в разные стороны. Рон нервно взгля­нул на Гарри, потом схватил со стола первую попав­шуюся книгу и спрятался за ней. Гарри же, хоть он и считал, что совсем этого не заслуживает, вдруг стало весело, даром что до самой ночи никто из них не обменялся больше ни словом.

Но долго веселиться ему не пришлось. Весь сле­дующий день Гарри вынужден был сносить колкос­ти слизеринцев, не говоря уж о недовольстве това­рищей по Гриффиндору впавших в окончательное уныние из-за того, что капитан их команды ухит­рился добиться отлучения от финального матча се­зона. К субботнему утру Гарри, что бы он ни говорил Гермионе, готов был с радостью обменять весь «Фе­ликс Фелицис» в мире на возможность выйти вместе с Роном, Джинни и остальными на поле для квидди-ча. Почти с нестерпимым отчаянием откололся он от вытекающего под солнечный свет потока учени­ков — все со значками и флагами, в шапочках и шар­фах своих команд, — спустился по каменным ступе­ням в подземелье и шел по нему, пока не утих шум далекой толпы, шел, сознавая, что ни слова коммен­тария, ни единого крика, восторженного или горест­ного, он отсюда расслышать не сможет.

— А, Поттер, — произнес Снейп, когда Гарри, стук­нув в дверь, вошел в неприятно знакомый кабинет, который Снегг, хоть он и преподавал теперь наверху, так и не освободил.

Освещен кабинет был, как и всегда, тускло, и все те же разноцветные банки со слизистыми мертвыми существами стояли по его стенам. Еще более злове­ще выглядела груда оплетенных паутиной коробок, сваленных на столе, за которым явно предстояло си­деть Гарри, — от них так и веяло нудной, тяжелой и бессмысленной работой.

— Мистер Филч давно уж подыскивал помощни­ка, который смог бы привести в порядок эти старые архивные дела, — ласково сказал Снейп. — В них со­держатся записи о правонарушителях Хогвартса и понесенных ими наказаниях. Нам хотелось бы, что­бы вы заново переписали карточки, на которых вы­цвели чернила, а также те, что погрызены мышами, и в алфавитном порядке разложили копии по ко­робкам. Магию использовать запрещается.

— Разумеется, профессор, — сказал Гарри, вло­жив в последнее слово столько презрения, сколь­ко смог.

— Думаю, вы могли бы начать, — злорадно улы­баясь, продолжал Снейп, — с коробок от тысяча две­надцатой до тысяча пятьдесят шестой. Вы встрети­те в них знакомые имена, что сделает вашу работу еще более интересной. Вот, гляньте-ка...

Он театрально вытащил карточку из верхней ко­робки и прочитал вслух:

— «Джеймс Поттер и Сириус Блэки уличены в при­менении незаконных чар к Бертраму Обри. Голова Обри вдвое увеличилась в размере. Двойное задержа­ние в школе». — Снейп глумливо оскалился. — Прият­но, должно быть, думать, что вот они нас покинули, а хроника их великих деяний остается с нами.

Гарри почувствовал под ложечкой знакомое жже­ние. Прикусив язык, чтобы не сказать ничего в от­вет, он уселся перед коробками и потянул к себе первую.

Работа, как и предвидел Гарри, была бесполезной и нудной, перемежавшейся лишь (как это наверняка и было задумано Снейпом) еканьем в животе, которое возникало всякий раз, как Гарри натыкался на име­на отца или Сириуса, обычно соединенные каким-нибудь пустяковым бесчинством; время от време­ни к ним присоединялись Римус Люпин с Питером Петтигрю. Копируя записи о всевозможных проступ­ках и наказаниях, Гарри не переставал гадать о том, что творится снаружи, где уже должен был начаться матч, где Джинни играла ловцом против Чжоу

Гарри снова и снова поглядывал в сторону тикав­ших на стене часов. Казалось, стрелки их движут­ся вдвое медленнее обычного — может быть, Снейп заколдовал их, чтобы они замедлили ход? Не мог же он просидеть здесь всего только полчаса... час... полтора...

Когда часы показали половину первого, в животе у Гарри заурчало. Снейп, не произнесший ни слова после того, как задал Гарри работу, поднял на него взгляд только в десять минут второго.

— Думаю, этого будет достаточно, — холодно ска­зал он. — Отметьте место, на котором вы останови­лись. Продолжите в следующую субботу, в десять.

— Да, сэр.

Гарри наобум втиснул помятую карточку в ко­робку и поспешил к двери, пока Снейп не передумал. Он взлетел по каменным ступеням, прислушиваясь, не доносится ли с поля какой-либо шум, — нет, все тихо. Выходит, игра закончилась.

Гарри помедлил у заполненного народом Боль­шого зала, потом помчался вверх по мраморной лест­нице — побеждал ли Гриффиндор или проигрывал, у команды принято было праздновать либо горевать в своей гостиной.

— Quid agis (Как дела? (лат.))? — поинтересовался он на всякий случай у Полной Дамы, гадая, что его ожидает.

Понять что-либо по лицу Дамы, ответившей: «Сам увидишь» — было невозможно.

Она отступила в сторону, открывая Гарри дорогу.

Из-за спины Полной Дамы вырвался торжеству­ющий рев. Едва увидев разинувшего рот Гарри, все, кто только был в гостиной, завопили; сразу несколь­ко рук втянули его внутрь.

— Мы победили! — проорал Рон, который возник прямо перед ним, размахивая Кубком. — Победили! Четыреста пятьдесят против ста сорока! Победа!

Гарри огляделся: Джинни летела к нему, на ее си­яющем лице застыло решительное выражение, она обвила Гарри руками. И он, ничего не успев подумать, забыв о том, что на них смотрят человек пятьдесят, не успев даже понять, что делает, поцеловал ее.

Прошло несколько долгих мгновений или, может быть, полчаса, а то и несколько солнечных дней, пре­жде чем они оторвались друг от друга. В гостиной стояла полная тишина. Но вот кто-то присвистнул, откуда-то донесся нервный смешок Гарри, взглянув поверх головы Джинни, увидел Дина Томаса с трес­нувшим бокалом в руке, и Ромильду Вейн, которую, казалось, подмывало чем-нибудь в него запустить. Гермиона сияла улыбкой, однако взгляд Гарри искал Рона. И наконец отыскал: он еще сжимал Кубок, но выглядел так, точно его ахнули дубиной по голове. Долю секунды они смотрели друг другу в глаза, по­том Рон слегка дернул головой, что Гарри истолко­вал как «Ну, раз уж без этого не обойтись...»

Существо, обитавшее в груди Гарри, торжествую­ще взревело, он перевел взгляд на Джинни, улыбнулся ей и молча повел рукой в сторону портрета. Обоим, безусловно, требовалась долгая прогулка по окрест­ностям замка — надо же было поговорить о прошед­шей игре. Если они найдут для этого время.

Дата добавления: 2015-09-02