Гулина тайна

Ещё весь дом спал, когда Гуля проснулась.

«Что за последнее время случилось хорошего? – подумала она. Такая уж у неё была привычка: просыпаясь утром, оглядываться на вчерашний день. – Письмо от Эрика? Нет, письмо принесло только огорчение. Катание на коньках? Нет, не то… Ах да! Мой план! Моя тайна…»

И Гуля начала быстро одеваться.

«С сегодняшнего дня всё пойдёт по-другому».

Она вскочила, открыла форточку. В комнату ворвался поток свежего воздуха.

Гуля тихонько запела:

Нас утро встречает прохладой,

Нас ветром встречает река…

Кудрявая, что ж ты не рада

Весёлому пенью гудка?

Это была песенка из нового кинофильма.

Сделав зарядку, Гуля принялась стелить кровать. Покрывая подушку вышитой накидкой, она постаралась придать своей белой кроватке самый аккуратный и строгий вид.

Она и на столе своём прибрала так, что он стал неузнаваем.

Раньше книжки лежали на нём вперемешку с тетрадями, тут же валялись обломанные карандаши, чернильница стояла боком, угрожая залить чернилами библиотечные книги. Теперь же всё стало на свои места: книги перешли на свою постоянную квартиру – на полку, а тетради аккуратной стопочкой скромно разместились в сторонке. Чернильница, накрытая металлическая крышечкой, взобралась на верхнюю площадку своей мраморной лестницы. Наконец очередь дошла и до карандашей. Гуля их все отточила, и теперь из высокого деревянного бокала весело выглядывали их заострённые кончики. На самом почётном месте, на мраморной площадке, рядом с гордой чернильницей, приютились и Гулины часики.

Испуганная всей этой возней, белка взобралась на самую верхнюю полку и, спрятавшись за толстый словарь, недоверчиво поглядывала вниз на непривычный порядок.

Гуля погрозила ей пальцем и уселась за чистый, спокойный, уютный стол.

В квартире царила та благодатная утренняя тишина, при которой так приятно думается, так просто и легко всё запоминается.

Незаметно прошло утро. Впереди ещё предстоял целый день, а Гуля уже успела решить с десяток задач по алгебре и прочесть всё, что было пройдено по истории за целую неделю.

«Если так пойдёт, – думала она по дороге в школу, – ещё, чего доброго, выйду наконец в отличницы. Тогда уж наверно добьюсь своего».

Прошло несколько дней. Мать смотрела на Гулю и удивлялась. Что с ней такое? То еле-еле удавалось выпроводить её вовремя в школу, а тут она вскакивает ни свет ни заря. Прежде, бывало, убежит и оставит постель неубранной, на столе творилось такое, что и подойти к нему нельзя, а теперь после её ухода и убирать не нужно. Приходит из школы – занимается, да и по хозяйству успевает помочь домашней работнице Фросе.

«Старается заработать поездку в Москву», – думала мама.

А Гуля о поездке совсем и забыла. У неё была теперь совсем другая забота.

Во Дворце пионеров она записалась в группу прыгунов в воду.

«Займусь водным спортом, – думала Гуля. – Как следует потренируюсь, тогда уж обязательно примут. Только надо лохмы свои подстричь».

Она сунула в портфель свой купальный костюм и по дороге во Дворец пионеров забежала в парикмахерскую.

– Подстригите меня «под мальчика», – попросила она парикмахера, усаживаясь в кресло.

Парикмахер взял в руки гребёнку и ножницы и сказал, качая головой:

– А жалеть не будете, гражданочка? Лучше бы к лету подстриглись…

– Ничего, – ответила Гуля, – к лету второй раз подстригусь.

И под острыми ножницами рассыпались по простыне, накинутой Гуле на плечи, светлые крупные пряди волос.

«Не так уж плохо, – подумала она, увидя в зеркале задорную мальчишечью голову, – только шее прохладно».

И Гуля помчалась во Дворец пионеров.

Она представляла себе, что, как только войдёт в зал бассейна, её сразу же поведут на вышку.

Но оказалось, что до прыжков ещё далеко. Прежде чем попасть в зал, где находился бассейн, новички обычно проходили несколько этапов: их осматривал врач, потом они принимали душ и делали гимнастику. Гуля узнала, что множество очень сложных гимнастических упражнений, которые ей пришлось преодолеть, служат для развития мышц.

Свежая, бодрая, в купальном костюме с белой чайкой на груди, Гуля вошла наконец в залитый светом зал бассейна. За окнами падали хлопья снега, а здесь было лето – настоящее лето с мягким теплом и плеском воды.

– Начнём с высоты одного метра, – сказала черноволосая девушка в синем купальном костюме.

Это была Олеся, тренер женской группы.

Гуля поднялась вместе с ней на несколько ступенек по крутой металлической лестнице. Почти у самых ног тихо плескалась вода.

Первые прыжки дались Гуле легко и просто: ведь она не раз уже прыгала в воду со скал в Артеке.

– А теперь, – сказала Олеся, когда Гуля немного отдохнула, – будешь прыгать с трёх метров.

И она повела Гулю ещё на несколько ступенек выше. Гуля посмотрела с площадки вниз.

«Ничего, не так уж страшно», – подумала она, вспоминая, что скалы на артекском берегу были ненамного ниже.

– Ну вот, – сказала Олеся.

И она объяснила Гуле, что первые прыжки, с которых начинается тренировка, называются не прыжки, а «спады» и что они служат подготовкой для прыжков в воду.

Олеся стала лицом к воде.

– Нужно вот так выпрямиться, – сказала она, – и, не сгибаясь, упасть вперёд. Тогда ты обязательно войдёшь головой в воду.

– Я так не смогу, – проговорила Гуля. – Это очень страшно – падать вниз головой.

– Научишься – и не будет страшно, – сказала Олеся.

И, не сгибаясь, словно ей это ничего не стоило, она легко, всем корпусом, наклонилась вперёд и полетела… Миг – и она вошла головой в воду.

– Ой! – вскрикнула Гуля и даже зажмурилась.

Но Олеся уже выходила из воды как ни в чём не бывало. Теперь прыгать нужно было Гуле. «Сверну шею, убьюсь!» – подумала она, но сдержалась и ничего не сказала. Выпрямившись, она замерла в ожидании команды.

– Прыгай! – крикнула Олеся.

У Гули задрожали колени. С шумом и плеском врезалась она в воду.

– Ничего, неплохо, – сказала Олеся, когда Гуля, отряхиваясь на ходу, поднималась наверх из бассейна. – Только не надо отталкиваться ногами, когда падаешь. Ну-ка давай ещё разок.

И тренировка началась. Когда Гуля научилась входить в воду не сгибаясь и без толчков, Олеся сказала:

– А теперь будешь прыгать солдатиком.

– Как – солдатиком? – удивилась Гуля и подумала: «Вот хорошо! Это, наверно, как раз от меня и потребуется».

Олеся снова стала лицом к воде, приложила руки к бокам так, как если бы руки у неё были припаяны к туловищу, и прыгнула в воду ногами вниз.

Гуля опять на мгновение закрыла глаза. Но Олеся, живая и невредимая, уже выходила из воды.

Гуля молча подошла к краю площадки. Выпрямившись, она застыла, словно вылитая из металла, и, как только раздалась команда «прыгай», она оторвалась от площадки и полетела вниз…

– Добре, – сказала Олеся, встречая Гулю на ступеньке бассейна. – Научишься – будешь прыгать ластивкой.

– Ласточкой! – обрадовалась Гуля. – А скоро это будет?

– Что, не терпится? Всему своё время. И птицы тоже не разом научаются летать.

– А мне бы нужно разом, – сказала Гуля.

Но «разом» ничего не делается. Дни проходили один за другим в спортивных упражнениях и в подготовке к экзамену. И всё это надо было делать незаметно, между прочим, чтобы никто не догадался о Гулиной тайне.

И вот наконец наступил долгожданный день. Выйдя из дому, Гуля сама почувствовала, что держится теперь как-то по-другому, чем прежде. За последний месяц она выпрямилась и подтянулась.

На углу её ждала Мирра Гарбель. Мирра была единственным человеком, которого Гуля посвятила в свою тайну.

– Ну почему им меня не принять? – рассуждала Гуля, шагая рядом с Миррой и по-мужски поддерживая её под руку. – Как ты думаешь, Мирра, ведь примут? Здоровье – слава тебе господи. Мама говорит, что, когда мне исполнился всего один год, я уже получила премию за здоровье.

– А ты же потом болела, – напомнила Мирра.

– Ну когда это было! – сказала Гуля. – Было, да прошло. В санатории меня всё-таки славно подлечили, спасибо Ольге Павловне. А выносливость у меня сама знаешь какая. Трусостью тоже как будто не отличаюсь. Да и с учёбой теперь стало хорошо, почти отлично.

– Ну конечно, примут, – успокоила её Мирра, но почему-то вздохнула.

Гуля пристально посмотрела на неё.

– Ты, видно, против?.. Не одобряешь?

– Я не хочу тебе мешать. Раз ты так решила, поступай. Но я бы на твоём месте пошла лучше в театральную школу. У тебя, наверно, талант…

– Вот ещё! Какой там талант!

Гуля тряхнула головой и взялась за ручку большой, тяжёлой двери. Мирра крикнула ей вдогонку:

– Ни пуха ни пера!

Поджидая Гулю, Мирра долго ходила по тротуару. Был яркий, солнечный день. Началась оттепель, и дворники лопатами сгребали с панелей потемневший мокрый снег.

Мирре было чуточку грустно.

«Вот так люди на свете и расходятся, – думала она. – Теперь у Гульки начнётся совсем другая жизнь. Пожалуй, и видеться не будем, не то что дружить. И почему её так тянет к самому трудному?»

И Мирре вспомнились строчки из лермонтовского «Паруса»:

А он, мятежный, просит бури,

Как будто в бурях есть покой…

Прошло больше часу. У Мирры озябли ноги. Солнце перешло на другую сторону, и повеяло вечером.

Наконец тяжёлая дверь опять открылась. Со ступенек, стуча каблуками и весело переговариваясь, сбежало несколько юношей. Они зашагали по улице, чётко отбивая шаг.

«Вот этих наверно приняли, – подумала Мирра. – А девочек что-то не видно. Неужели одна Гуля поступает в военную школу?»

И вот наконец дубовая дверь снова скрипнула, и на пороге показалась Гуля.

– Ну что? – спросила Мирра одними губами. Гуля махнула рукой.

– Нашли в глазах что-то, – сердито буркнула она. – Всю жизнь видела замечательно, даже в театр бинокля не брала, а тут заставили чуть ли не за целую версту какую-то бессмысленную чепуху читать – набор букв «а»… «щ»… «ы»… Даже «ять» и «фита», кажется… Знала бы, что эти таблицы там вывешены, вызубрила бы их заранее наизусть… И всё тут.

– А где бы ты их взяла? – засмеялась Мирра.

– Ну, где-нибудь раздобыла бы. У любого глазника – у Остроухова или у Финкельштейна.

– Да ведь у каждого глазника может быть своя таблица, – сказала Мирра. – Я-то это хорошо знаю.

– А ты, кажется, радуешься, что меня не приняли? Вон, даже повеселела. Хороша подруга!

– Не сердись, Гуля, – сказала Мирра. – Я не то чтобы рада, но, по-моему, совсем не обязательно девочке учиться в военной школе. Ну подумай сама, почему тебе непременно нужна военная карьера?

– Да нет, совсем не в этом дело, – сказала Гуля. – Но ты понимаешь, мне иногда так трудно бывает жить. Я надеялась, что эта школа мне поможет… Приучит меня к настоящей дисциплине.

В это самое время мимо девочек быстро прошёл военный в больших роговых очках.

– Видишь, видишь? – сказала Гуля так громко, что прохожий обернулся. – Военный – и в очках. Почему ему можно, а мне нельзя? Я говорила: «Если так, выпишите мне очки и примите в школу». А врач упёрся – и ни за что.

Придя домой, Гуля легла в постель. Фрося звала её обедать, но Гуля сказала только:

– Потом, Фросенька, – и повернулась лицом к стене.

К вечеру она уснула и свозь сон чувствовала, как мамина рука осторожно щупает ей лоб. Гуле на минутку показалось, что она опять стала совсем маленькой и мама сейчас возьмёт её на руки.

– Ничего не болит, мамочка, – ответила Гуля, не дожидаясь вопроса, – не беспокойся. Полежу – и пройдёт.

А что именно «пройдёт», она и сама не знала.

«Как мне дальше жить? – думала Гуля, плотнее закрывая глаза и натягивая на плечи старый вязаный платок. – Мне уже пятнадцать лет, а я ещё ничего, ничего не сделала хорошего, полезного. Сил хоть отбавляй, а куда их девать? Неужели опять на коньках, как проклятая, гонять все вечера? Уж лучше бы сниматься в кино. Всё-таки настоящая работа. И потом, так трудно держать себя в руках, не срываться… Что бы такое придумать?

Если маме сказать, что мне хочется настоящего дела, она сразу же посоветует помогать Фросе по хозяйству. А Фрося ворчит: «Да ты ж и так скильки чашек побила! У тебя руки не таки». Вот и получается, что садишься за стол, как барышня. Всё тебе подают. Даже совестно».

Гуля уснула одетая. А на другой день случилось такое событие, которое сразу сняло как рукой все её огорчения и тревоги.

Дата добавления: 2015-08-21