Глава XXXVI. Длинны коридоры Чека, да не метрами длинны, а ожиданием

Длинны коридоры Чека, да не метрами длинны, а ожиданием. Как ведут нового арестанта, гадает он, куда его — на допрос, али сразу к стенке ставить? Разное промеж людей про Лубянку рассказывают, кто говорит, что там подвалы чуть не десятиэтажные, да все под землей, что под потолком крюки торчат, куда людей подвешивают, кожу с них лоскутами спуская, и что есть машины особые, в коих стреляных офицеров и прочую контру в порошок толкут, да после, чтоб следов не оставить, по ветру рассеивают.

А так ли то али нет — поди узнай. Кто там бывал, назад не ворочается. А кто вышел — тот будто рыба молчит!

Как Мишеля с Валерианом Христофоровичем и Пашей-кочегаром по этажам вели, они невольно о россказнях тех вспомнили! И хоть не верили в них, да все одно не по себе им было! Теперь не как в прошлый раз, не милиционерами они сюда вошли, а не понять кем! И не понять — выйдут ли...

— Погодьте тут! — приказал конвоир. Да за дверь зашел.

А другой, что позади был, остался, да привычно руку к раскрытой кобуре опустил.

Ждали долго. Конвоир от скуки зевать стал, на арестантов поглядывая.

Открылась дверь. Высунулась голова. Выкрикнула.

— Который тут Фирфанцев будет?

— Я! — привычно ответил Мишель.

— Ну тогда ступай сюды — коли ты.

Мишель пошел, хоть ноги его плохо слушались. Валериан Христофорович сопроводил его тревожным взглядом.

За дверью была комната с несколькими одинаковыми столами и старым, с вензелями, сейфом.

За столом сидел совсем молодой парнишка в гражданском платье.

— Садись! — указал он на стул. Мишель сел.

Парнишка уставился на него колючим взглядом, да так, что у Мишеля мурашки по спине побежали.

— Это твое? — поднял следователь за уголок какой-то листок.

— Да! — кивнул Мишель, узнав выданный ему когда-то мандат.

— Сам его нарисовал али помог кто? — строго спросил следователь. — Коли повинишься — отпустим, а нет — в расход пойдешь!

— Ничего я не рисовал, — возмутился Мишель.

— Все вы так, контрики, сперва говорите! — криво усмехнулся следователь. — А опосля, как надавишь, во всем винитесь.

И вдруг неожиданно, без всякого на то основания и предупреждения, грохнув кулаком по столу так, что стакан в подстаканнике, звякнув, подскочил, крикнул, брызгая в самое лицо слюной:

— Не врать мне тут — не врать!!

Но Мишель после крика его, вместо того чтобы испугаться, вдруг совершенно успокоился. Коли кричит, коли глоткой на испуг берет — значит, нет у него ничего. Иные жандармы так же поступали, криком да угрозами нужные показания добывая.

— Ежели вы меня в чем-то подозреваете, так, сделайте такое одолжение, проведите почерковую экспертизу или позвоните Троцкому, — спокойно сказал Мишель, выдерживая направленный на него злобный взгляд. — А я в свою очередь, как все выяснится, обязательно на вас подробный рапорт подам, где укажу на недозволенные методы ведения следствия.

При этих его словах следователь обмяк, перестав вращать глазищами.

— Ладно ты, не кипятись. Это я так, больше для порядку спросил, — уже вполне миролюбиво сказал он. — Может, ты верно контрик, откель мне знать?

И руку протянул.

— Медведев я, Мишка. Видал как — дважды медведь выходит! Да и ты тоже Мишель — значит, три уже! Три медведя в одной берлоге — а говорят, будто два не вмещаются.

И, довольный собой и шуткой своей, захохотал. Тут только Мишеля отпустило.

— Ты это, сядь да напиши все как есть, — вполне миролюбиво попросил следователь, — где и зачем мандат получал и про все остальное тоже. Да со всеми подробностями, коли жить хочешь! Мы бумажку твою проверим и, если все сойдется, — выпустим. Иди — гуляй, к чертовой бабушке! А коли нет — не взыщи, спросим по всей строгости революционного времени!

И протянул Мишелю несколько листов бумаги и чернильницу с пером.

— Где мне сесть? — спросил Мишель.

— А где хочешь, там и садись — да хоть вон там. Мишель сел и стал писать.

Про мандат, про Троцкого, про сокровища Романовых, из-за которых все так закрутилось и запуталось...

Написал да отдал.

После чего их сопроводили в камеру, где и без них было уже по меньшей мере человек двадцать.

Дверь с грохотом растворилась, и монолитная человеческая масса, сидящая и лежащая на полу, зашевелилась.

Все это было Мишелю уже знакомо, а для Валериана Христофоровича и Паши-матроса внове.

— Никак нашего полку прибыло! — громко сказал кто-то. — Представьтесь, господа.

— Фирфанцев, — сказал Мишель.

— Валериан Христофорович...

На Валериана Христофоровича все глядели с интересом. Его комиссарская кожаная тужурка и порты среди засилья серых офицерских, хоть и со споротыми погонами, шинелей и гражданского платья выглядела более чем экзотично.

— А вы, господин, никак товарищ? — хмыкнул кто-то. — Как же вы в наше общество попали — или проворовались?

— Какой я товарищ, — растерялся Валериан Христофорович, нежданно-негаданно угодив в своем маскарадном костюме в общество господ офицеров...

Неладно вышло! Видно, не прост следователь, не иначе как специально их сюда поместил, дабы офицеры, прознав, кто они такие, их по-тихому прибили, от лишней работы его избавив.

— Валериан Христофорович до октябрьского переворота, так же, как я, служил в охранном отделении, — пришел на помощь старому следователю Мишель. — По уголовной части.

— Да-с, — согласно кивнул тот. — С вашего позволения, ловил воров и душегубов.

— Не тех вы, господа полицейские, ловили, — вздохнул кто-то. — Большевичков ловить надобно было да вешать их вдоль Тверской на фонарях. А первого — Ленина их. Не сидели бы ныне здесь. А мы все либеральничали!

— А это кто? — воззрились все на Пашу-кочегара. — Матросик с Балтфлота?

И многие глаза сверкнули недобро.

— Кочегар он, — ответил Мишель. Притихший Паша-матрос кивнул. Кто-то пододвинулся, освобождая место.

— Садитесь, господа, в ногах правды нет. А в чем она есть — правда-то?

Все затихли. Только Валериан Христофорович все чего-то возился... Наконец, не выдержав, спросил:

— Господа, а когда здесь кормить будут?

— А не будут! — ответили ему.

— Как не будут?.. Разве здесь не положено кормить? — возмутился порядками, царящими в советских тюрьмах, Валериан Христофорович.

— А зачем кормить-то? Тут долго не засиживаются. Чик — и готово, — ответил ему кто-то. — Я тут, можно сказать, старожил, но тоже менее недели сижу. Остальные уж после меня пришли. Так за все это время только раза четыре баланду давали, и то пустую. Не за тем большевички власть брали, чтоб контру вроде нас откармливать. Да вы не переживайте так, долго мучиться не придется — не сегодня, так завтра вас выкликнут...

И верно, уже через день имя Мишеля выкликнули...

Дата добавления: 2015-08-21