Крест трансмутации

Важная эзотерическая доктрина также открывается при исследовании креста Тифарет – то есть четырех путей, идущих от Тифарет в форме косого креста. Два из этих путей – Айн и Нун, уже были рассмотрены нами до этого в контексте Треугольника Пана, однако сейчас они предстанут в новом значении.

Очень важно понять, что те противоречия, которые возникают при рассмотрении путей в разных контекстах – не более чем иллюзия. Точно так же, как одно и тоже сочетание букв может давать слова, разные по смыслу, различные комбинации путей древа помещают эти пути в различный контекст, создавая впечатление, что возникают противоположности.

Рассматривая пути Нун и Айн как нижнюю часть креста трансмутации, мы открываем важные алхимические доктрины.

Центром Креста трансмутации является модальность сфиры Тифарет, поэтому прежде, чем мы проанализируем четыре вектора косого креста, мы должны понять суть его центральной точки.

Как уже было сказано, модальность Тифарет – это реализация своей божественной природы, выраженная в познании своей истинной сущности, в разных традициях именуемой САХ, Самость, Даймон, Ангел Хранитель, Истинное Я. Мы увидим немного дальше, что эта реализация включает не только Тифарет, но и две высшие сфиры.

Предварительным условием этой реализации является уничтожение ложного Я в Треугольнике Пана, о котором мы говорили в прошлой главе и символом которого является лучезарная дельта и рыбная ловля, где в качестве наживки выступает Око. Отголосок последней мифологемы мы находим в мифе об Одине, отдавшем свой глаз Мимиру во имя познания высшей тайны Древа жизни, известного в скандинавской традиции как Игидрасиль. В связи со сказанным несложно понять, почему Тифарет отождествляется с мистерией умирающих и воскресающих богов – Озирис, Христос, Таммуз, Дионис.

Центральное положение сфиры Тифарет указывает на то, что она является модальностью абсолютного равновесия и баланса. Как центральная, Сфира Тифарет связана с максимальным количеством других модусов, что означает, что существует огромное количество инициатических сценариев после достижения этой модальности.

Тифарет именуется Сыном. Так же, как сын, будучи создан отцом и матерью, является не просто смешением родительских субстанций, но отдельным, третьим элементом, Тифарет, будучи эмманированно высшими дуальностями Хокмы и Бины, обладает своей собственной, неповторимой модальностью. Следует обратить внимание, что умирающие и воскресающие Боги – это практически всегда боги-сыновья – например, Таммуз был сыном-любовником Кибелы, а Дионис Загрей – сыном Зевса. Далее мы подробно рассмотрим последний символизм, затрагивающий высшую октаву малого лика – Хокму.

Окончательное достижение модальности Тифарет (воскрешение) означает интеграцию всех нижних и двух высших по отношению к Тифарет модусов. Речь идет о соединении шести в единство, которое именуется Малый Лик или Сын и имеет своим символом гексаграмму воды. Важно отметить, что образ божественного дитя также связан с Тифарет, на что указывает двойственность символов, соотносимых с этой сфирой (например, Христос-Младенец и Христос воскресший, или Гор Па Краат и Ра Гор Кхуит).

Таким образом, Тифарет как центральная точка малого Лика является великим алхимическим трансформатором и посредником. Следовательно, рассматривая крест трансмутации, мы идентифицируем два нижних вектора косого креста с прима материей, то есть исходным материалом трансмутации, трансформации, а два верхних вектора – с желанным результатом.

Поняв это, нам остается усвоить символизм этой трансмутации, исследовав четыре пути, представляющие косой крест.

На одной из прямых Креста путь Айн (Ату Дьявол) через Тифарет преобразуется в путь Йод (Ату Отшельник). Прежде всего следует заметить, что обе карты постигаются через сексуальный символизм: Айн представляет энергию эрекции, а Йод – семяизвержение и последующее зачатие. Особенно показательны здесь астрологические параллели – Фаллос-козерог оплодотворяет Деву, соответствующую пути Йод. Уже этого достаточно, чтобы понять, что определенная сексуальная образность используется не только на пути NOX в пересечении пропасти, но и уже на пути LUX в солнечном центре Тифарет. Это символическое зачатие есть самопорождение «золотого андрогина» или «божественного дитя», который символизирует новый уровень сознания. Герой становится отцом самому себе, окончательно замкнув колесо рождений-смертей. Повторим, что именно предвечный младенец предвечных времен и является символом Тифарет.

Колосья на изображении карты указывают на мистерии, связанные с природным циклом. А связь этого пути с зодиакальным знаком Девы (Персефоны) конкретизирует этот вывод, связывая этот путь с тайной Элевсинских мистерий. Еще один намек на таинство Элевсина – изображение трехголового пса Кербера, который охранял врата подземного царства, куда была похищена Персефона. Лампа в руках старца символизирует долгожданное обретение интеллектуальной интуиции, которая побеждает хтонического стража и открывает врата к зачатию новой жизни. Это дает нам дополнительный ключ к кресту трансмутации – Ату 15 оказывается связан с похищением Персефоны Аидом и потерей девственности, которая приводит к Ату 9, то есть к зачатию новой жизни.

Следует сказать, что в отношении сексуального символизма встречаются две противоположные ошибки, от которых мы должны предостеречь добросовестного соискателя. Сексуальной образности придают непропорционально большое значение, либо она отрицается как нечто непристойное. В обоих случаях происходит подмена понятий.

Основная ошибка заключается в том, что высшие векторы и модусы начинают считаться символами сексуального взаимодействия, тогда как на самом деле все в точности наоборот, и сексуальность является символом тонких процессов, происходящих в высших модальностях. Сексуальные действия происходят на плане Малкут, как и любая физическая деятельность, и уже поэтому сексуальность может быть символом высших модальностей, но никак не наоборот, в силу самой структуры древа жизни.

В отношении второго заблуждения следует сказать, что вся традиционная мифология (начиная от древнеегипетского Атума) изобилует сексуальной символикой. И эта символика не воспринималась как «нечто непристойное» и не вызывала преувеличенного интереса к области пола (как это происходит в любой системе подавления).

Далее, вектор Йод упирается в Хесед – высочайшую модальность из существующих под пропастью. Хесед – сфира Юпитера, соответствует Небу как чистой интеллектуальности, предельной духовной реализации, окончательному завершению малых мистерий и полному восстановлению изначального состояния.

Здесь возникает некоторый парадокс, над которым я размышлял очень долгое время. Если наши выводы верны, то семя (Йод), извергнутое из фаллоса (Айн), должно оказаться в матке для нового рождения. Но модальность Хесед – это абсолютно мужская модальность, как в соответствиях планеты (Юпитер – отец богов), так и по местоположению на древе (середина мужской колонны милосердия – Яхин). На первый взгляд, получается абсурд и перверсия. Однако, будучи последовательными в наших рассуждениях, мы поймем, что речь идет о небесном «втором рождении», которое начинается с вхождения в треугольник Пана и заканчивается в модальности Хесед, где герой произносит слова из евангелия «я и отец – одно», а рождение происходит «от неба».

Малая мистерия может быть названа «рождением героя». Герой – не бог, но уже полубог, и практически всегда Сын высшего Бога, то есть тот, кто обрел второе рождение в модальности Хесед. Вспомним: практически все герои греческой мифологии были сыновьями Зевса. В понятиях Адвайта Веданты это соответствует осознанию целостной «души живой».

Это «душа живая» обретается реализацией «малого лика», высшей точкой которого является первоотцовство Хесед. Известно, что греческий миф описывает историю, когда Отцу Богов приходилось не только зачинать, но вынашивать и родить божественное дитя. По одной из версий мифа Зевс донашивал в своем бедре Диониса (Дионис как умирающий и воскресающий бог соответствует модальности Тифарет). Богиня Афина родилась из головы Зевса.

Афина – очень интересное божество, чей символизм весьма парадоксален. Считающаяся исключительно «светлым» божеством, Афина имеет своими символами Змею и Сову, что указывает на её связь и с ночной стихией. Точнее сказать, мудрость Афины помещает её между днем и ночью, в точке перехода.

Может показаться, что наши рассуждения ушли в сторону от обсуждаемого вопроса, однако на самом деле это не так. Дело в том, что во всех колодах прошлого Эона картой Афины была Сила, которая соответствует вектору Тет, связывающему Хесед и Гебуру. Изменения, внесенные Кроули, несколько корректируют символизм Богини, помещая на место Афины Бабалон. Это уточняет суть взаимодействия Хесед и Гебуры – будучи более высшими модальностями по отношению к Нецах и Ход, они не находятся во вражде, но напротив, страстно стремятся к соединению, потому название карты в новом Эоне уже не «Сила», но «Вожделение»

Но введя фигуру Бабалон, мог ли Кроули пожертвовать столь важной для инициации сущностью, как Афина? На пятом Ату мы неожиданно находим образ Афины в виде «женщины с мечем». Кроули указывает, что «она больше не является сосудом для мужчины, но вооружена и воинственна». Воинственная богиня в мифологии – не Венера, но Афина, и очевидно, что Кроули дает намек именно на нее. В пользу нашей правоты говорит и тот факт, что пятый Ату также связан с модальностью Хесед – это путь Вау, связывающий Хокму с Хесед. Афина с атрибутами Венеры, несомненно, еще одно указание на мистерию соединения противоположностей.

На противоположной линии креста трансмутации мы видим, что Ату 13, Нун, после Тифарет продолжается Ату 8. Это наиболее очевидный и понятный момент с точки зрения доктрины. Если Ату 13 представляет идею смерти, а Ату 8 – идею кармы, то мы можем увидеть здесь весьма конкретное родство. Однако символом кармического закона является Маат, которую Кроули называл «женщиной удовлетворенной», что исключает негативную интерпретацию. Речь опять же идет о трансформации восприятия, ибо если до достижения Тифарет смерть воспринимается как проклятие, то после завершения малых мистерий происходит понимание того, что умирает только иллюзия.

Достигший центра креста трансмутации – Тифарет, способен изменять модальности. То, что было смертью, оборачивается жизнью. Владычица Ату 9 Маат, богиня суда и справедливости, указывает на идею кармы. Маат – это не просто вселенная как вещь в себе, но глиф одного из законов, который управляет вселенной – закон причинно-следственной связи, суть которого – совершенный баланс и равновесие в движении (танце). Как это ни парадоксально, но одним из символов пути Ламед является Танец. Символизм, имеющий к этому отношение, мы можем встретить в танце Кали, которым она пробуждает своего супруга к жизни, в танце семи покрывал Саломеи и в танце Лилы в индийской традиции. Инициатические танцы Дервишей имеют своей целью уподобление недвижной оси мира. Для дервиша танцует не он, но весь мир вокруг него, подобно тому, как Кали в своих миллиардах проявлений танцует вокруг Шивы.

В сакральном искусстве танца главной идеей является достижение совершенного равновесия, реализуемого в динамике. Каждое движение должно быть уравновешено его противоположностью, иначе танец не будет пропорционален, и танцор, попросту говоря, упадет. Повторим, что именно танцы дервишей соотносятся с инициацией Ламед, связанной с достижением совершенного равновесия и постижением закона причины и следствия.

Непредвзятому мыслителю очевидно, что все наблюдаемые нами причины и следствия – это ничтожно малая часть общих закономерностей бытия. В модальности Малкут мы видим только физические причины и следствия, которые познаются как «законы природы». Модальность Йесод открывает нам ряд этических последовательностей. Поверхностное представление о карме обычно сводит кармический закон к закону этического воздаяния. Не отрицая факт существования подобного закона, следует отметить, что и он представляет ничтожно малую часть закономерностей, входящих в понятие кармы, постигаемых в инициации Ламед. Элиафас Леви, пытаясь показать всесвязность, говорил, что сломанная спичка может быть причиной взрыва далекой звезды, и в этом образе гораздо больше смысла, чем кажется на первый взгляд. Однако до достижения Тифарет любой разговор о постижении закона Кармы, по сути, бессмысленен, поскольку только интеграция модальностей в «малый лик» открывает адепту понимание всей полноты причинно-следственных закономерностей.

В жизни танец Маат наиболее ярко проявляется в законе синхронистичных совпадений, который доказывает несостоятельность любой теории, утверждающей, что вселенная представляет собой изолированные объекты. Юнгом было написано достаточно важной информации и примеров для объяснения и описания принципа синхронистичности, мы же остановимся исключительно на его эзотерическом символизме.

Синхронистичность начинает появляется вокруг некоего архетипического образа. Образ становится неподвижным центром, вокруг которого происходит наслоение совпадений. Это может быть идея, символ, поэтический образ или интеллектуальная концепция. Например, в знаменитом примере Юнга такой осью был образ рыбы. Образ может относиться к любой из сфирот или циннарот, однако факт, что его начинают сопровождать осмысленные совпадения – то есть вокруг него начинается танец – указывает нам на то, что именно в этой фазе сознание испытывает на себе непосредственное влияние модальности Тифарет. Впрочем, это влияние в большинстве случаев остается бессознательным и не несет «инициации в Тифарет», однако даже минутное переживание единства Времени и Пространства, коренящихся в одном источнике, способно оказать трансформирующее воздействие.

Путь Ламед идет от Гебуры в Тифарет, и очень важно, что ату Регулирование, наиболее связанный с идеей суда и баланса, берет свое начало в модальности Гебуры, которая именуется как Суд или «жестокость бога». Но жестокость, о которой идет речь, не имеет отношения к популярному представлению о «божьем наказании», как возникает соблазн считать. Речь идет об особого рода принципе пассионарности, уровне чистой Воли, которая открывается в контексте влажного пути алхимиков.

Дата добавления: 2015-08-21