Глава 8. Поток сознания Джеймса

К началу XX века Философия сознания, существовавшая по большей части как Психология сознания, так запуталась, что перестала понимать, чем она вообще занимается. Я приводил уже слова Освальда Кюльпе, наи­вно утверждавшего, что использует слово «сознание» в обычном для психоло­гов смысле. Никакого «обычного» и в силу этого общепринятого значения этого слова ни у психологов, ни у философов не существовало. Они не толь­ко понимали сознание по-разному и спорили об этом, но что еще хуже, по сути, считая каждый себя правым, никто из них не задал вопроса: а что же такое сознание? Не задал в научном смысле, как повод хоть к какому-то

Основное— Море сознания— Слои философии— Слой 7

исследованию. Они все заранее знали ответ и лишь свысока просвещали се­рую массу вокруг. Как ни странно, но читали их только ученые... Естествен­но, они обижались, поскольку привыкли считать серыми других.

В начале XX века одного из основоположников современной филосо­фии посещает гениальная мысль: а не разрубить ли нам этот гордиев узел одним движением меча — просто выкинув сам предмет споров?! Это пред­ложил один из основоположников американского прагматизма Вильям Джеймс (1842-1910).

В двадцатом веке конкретные ученые, простые парни от Науки победи­ли как раз за счет того, что упростили метафизику до аналитической фило­софии, разлагающей мир на столь же простые части. Эти парни очень высо­ко оценили это решение Джеймса. Вот как писал об этом Бертран Рассел в «Истории западной философии»:

«Доктрина радикального эмпиризма Джеймса была впервые провозглашена в 1904 году в очерке под названием "Существует ли сознание?" Основная цель этого очерка— отрицание отношения субъекта к объекту как основного прин­ципа. <...>

Что касается меня, то я убежден, что в этом вопросе Джеймс частично прав и уже из-за одного этого достоин занять почетное место среди философов <... > давайте рассмотрим его аргументы.

Сознание, говорит он, — "это название несуществующей вещи, оно не име­ет права занимать место среди основных принципов. Те, кто еще остается верным ему, цепляются просто за эхо, за слабый отзвук, оставляемый исчезаю­щим понятием "души " в воздухе философии ". Не имеется, продолжает он, "ни­какого первичного вещества или качества бытия, кроме того, из которого сде­ланы материальные объекты и из которого составлены наши мысли о них". Он поясняет, что вовсе не отрицает, что наши мысли представляют собой некото­рую функцию познания и что эта функция может быть названа "быть созна­тельным "(beingconscious). To, что он действительно отрицает, это, грубо гово­ря, взгляд на сознание как на "вещь ".

Он утверждает, что имеется "только одно первичное вещество или мате­риал, из которого состоит все в мире ", это вещество он называет "чистый опыт ". Познание, говорит он, — это частный вид отношений между двумя порциями чистого опыта. Отношение между субъектом и объектом есть про­изводное: "Я верю, что опыт не имеет внутренней двойственности ". Данная неделимая порция опыта может быть в одних условиях познающим субъектом, в других— чем-то познаваемым.

Он определяет чистый опыт как "непосредственный жизненный поток, представляющий материал для нашего последующего отражения ".

Можно видеть, что это учение упраздняет различие между умом и мате­рией, рассматриваемое как различие между двумя разными "видами " того, что Джеймс называет "Stuff"(вещество)» (Рассел. История..., с. 736).

Друг и соратник Рассела Альфред Уайтхед оценивал эту работу Джейм­са еще выше, приравнивая ее к Декарту:

Глава 8. Поток сознания Джеймса

«Без сомнения, Декарт сумел выразить в прозрачной и четкой форме идеи, которые уже витали в головах людей того времени. Подобно этому, приписывая Уильяму Джемсу торжественное открытие новой фазы в философии, мы ос­тавляем в стороне интеллектуальные влияния рассматриваемого периода. Но даже с учетом этого будет вполне уместным противопоставление его очерка "Существует ли сознание?", опубликованного в 1904 году, "Рассуждению о ме­тоде" Декарта, вышедшему в свет в 1637 году.

Джемс очистил сцену от старого реквизита, а может быть, он просто изменил ее освещение. Обратите внимание на следующие два предложения из его очерка:

"Решительное отрицание существования "сознания " выглядит таким аб­сурдным перед лицом сознания — ибо существование "мыслей " является несом­ненным, — что я боюсь, как бы некоторые читатели не отложили в сторону данную работу. Позвольте мне сразу же объяснить, что я выступаю против того, чтобы этим словом обозначалась некая сущность, и настаиваю на том, чтобы употреблять его для обозначения функции".

Научному материализму и картезианскому "эго " в одно и то же время был брошен вызов со стороны науки и стороны философии, которую представлял Уильям Джемс и его предшественники в области психологии; этот двойной вызов знаменовал собой конец периода, который продолжался около 250 лет» (Уайтхед, с. 203).

Этот интригующий очерк Джеймса в России не издавался, несмотря на всю свою эпохальность. Поэтому есть смысл заглянуть в него. Но сначала я бы хотел поглядеть на то, какими были более ранние представления Джей­мса о сознании.

Впервые он полноценно изложил свое понятие сознания в двухтомных «Принципах психологии» (The principles of Psychology), изданных в 1890 году. Через два года он сделал из них упрощенный учебник «Психология», сокра­тив «принципы» раза в 3—4. В том же 1892 году он отчитал несколько публич­ных лекций по психологии в Гарвардском университете. Поскольку читал он их для учителей, то старался излагать попроще и попонятнее.

«Принципы психологии» в России не изданы, и русский читатель знает Джеймса, в основном, по упрощенной «Психологии», хамски изданной в 1991 году. Хамски потому, что указано все, что не нужно — и то, что под редакцией Л. А. Петровской, и то, что научное издание, но без указания переводчика, хотя по некоторым намекам можно понять, что это перевод 1922 года, сделанный прекрасным русским философом, которого Комму­низм присудил забыть, — И. И. Лапшиным.

В любом случае есть смысл сопоставить исходные положения «Психоло­гии» с источником, то есть с «Принципами психологии». Обе книги в самой первой своей строке дают определение психологии. И перевод Лапшина та­ков, что из этого можно сделать вывод, что Джеймс — психолог сознания, но сам себе противоречит:

«Определение психологии лучше всего дал Ладд— как науки занимающейся описанием и истолкованием состояний сознания.

Основное— Море сознания— Слои философии— Слой 7

Под состояниями сознания здесь разумеются такие явления, как ощущения, желания, эмоции, познавательные процессы, суждения, решения, хотения и т. п.

В предлагаемом сочинении психологию должно излагать как естественную науку» (Джеймс, Психология, с. 17).

Поскольку научно издававшая эту книгу доктор психологии Л. Петров­ская уверяет, что текст они уточняли, то надо полагать, что это определе­ние сознания соответствует взглядам нашей Психологии. Дело в том, что в оригинале, я предполагаю, сознание не упоминалось, и это была всего лишь воля Лапшина, который принадлежал к философам сознания, понять Джей­мса говорящим о сознании. Во всяком случае «Принципы психологии», начи­наются так:

«Психология — это наука об умственной жизни (Mental Life),как о ее явле­ниях, так и ее условиях.

Феноменами ее являются такие вещи, которые мы зовем чувствами, жела­ниями, познаниями, рассуждениями, решениями и тому подобное...» (James, The Principles, v. 1, с. 1).

И далее Джеймс действительно на сотню страниц дает очерк нейрофи­зиологии, совершенно выпавший из сокращенного учебника. Все последо­вательно. Создав в 1875 году первую экспериментальную лабораторию в Аме­рике, Джеймс заявился как творец естественнонаучной психологии, и был им, пока все эти споры о сознании не надоели ему и он не сбежал в прагма­тизм. Так что Джеймс, вошедший в историю философии, как человек, от­крывший понятие «потока сознания», возможно, сознанием в действитель­ности и не интересовался. Кстати, не все чисто и с этим самым «потоком сознания».

В русском переводе «Психологии» предметный указатель указывает всего два места, где поминается сознание. Первое и главное, это знаменитая XI глава, называемая «Поток сознания». Приведу несколько выдержек, чтобы дать о ней представление. Начинается это так:

«Теперь мы можем приступить к изучению сознания взрослого человека по методу самонаблюдения.

Большинство психологов придерживаются так называемого синтетичес­кого способа изложения. Исходя от простейших идей, ощущений и рассматри­вая их в качестве атомов душевной жизни, психологи слагают из последних высшие состояния сознания — ассоциации, интеграции или смещения, как дома составляют из отдельных кирпичей.

Такой способ изложения обладает всеми педагогическими преимуществами, какими вообще обладает синтетический метод, но в основание его кладется весьма сомнительная теория, будто высшие состояния сознания суть сложные единицы. И вместо того, чтобы отправляться от фактов душевной жизни, не­посредственно известных читателю, именно от его целых конкретных состоя­ний сознания, сторонник синтетического метода берет исходным пунктом ряд гипотетических простейших идей, которые непосредственньш путем совершен­но не доступны читателю...» (Джеймс, Психология, с. 56—57).

Глава 8. Поток сознания Джеймса

Прекрасное рассуждение, которое, как мне кажется, не было услыша­но ни одним из академических психологов. Единственное направление, как-то приближающееся к этому требованию — культурно-историческая психо­логия — все же предпочитает мерить скорость реакций у представителей разных культур и вовсе не идет от того, что сами люди могли бы разъяснить психологу. Да это и недопустимо! Кто кого должен учить — ученый обычного человека или наоборот?!

«Основной факт психологии. Первичным конкретным фактом, принадле­жащим внутреннему опыту, служит убеждение, что в этом опыте происходят какие-то сознательные процессы. Состояния сознания сменяются в нем одно другим. Подобно тому, как мы выражаемся безлично: "светает ", "смеркается ", мы можем и этот факт охарактеризовать всего лучше безличным глаголом "думается ".

Четыре свойства сознания. Как совершаются сознательные процессы?

Мы замечаем в них четыре существенные черты, которые рассматриваем вкратце в настоящей главе: 1) каждое состояние сознания стремится быть частью личного сознания; 2) в границах личного сознания его состояния измен­чивы; 3) всякое личное сознание представляет непрерывную последовательность ощущений; 4) одни объекты оно воспринимает охотно, другие отвергает и вооб­ще все время делает между ними выбор» (Там же, с. 57—58).

Вот и вся теория потока сознания. Далее эти четыре свойства рассказыва­ются подробнее, но на них все заканчивается и Джеймс переходит к теории личности. Поэтому я добавлю к этому кусочек из «Бесед с учителями» в пере­воде А. Громбаха 1910 года. В них он тоже выделил главу «Поток сознания».

«В каждом из нас во время бодрствования (а так же часто во время сна) происходят некоторые сознательные процессы.

В нас бежит поток различных состояний сознания — чувствований, хоте­ний, размышлений и т. д., которые следуют друг за другом, как волны или поля, назовите это, как угодно. Из этих явлений, которые проходят в нас беспрерыв­ною чередой, состоит наша внутренняя жизнь.

Существование этого потока — вот главный факт, на который указывает наша наука; его природа и его происхождение — вот ее главнейшие вопросы» (Джеймс, Беседы с учителями, с. 13).

Как видите, в России существует целая философская традиция пони­мать Джеймса говорящим о потоке сознания. А между тем, по крайней мере, в «Принципах психологии» он говорит о Потоке мысли (The Stream of Thought). Вот как начинается эта глава:

«Теперь мы приступим к изучению ума (mind) изнутри. Большинство книг начинают с ощущений, как простейших фактов умственной жизни (simplest mental fact) и движутся синтетически, конструируя каждое более высокое со­стояние из тех, что ниже» (James, Principles, p.224).

В действительности, Джеймс поминает в своих рассуждениях и созна­ние (consciousness), но все же головное для него определение:

Основное— Море сознания— Слои философии— Слой 7

«Для нас, как для психологов, первым фактом является то, что думание определенного рода идет (thinking of some sort go on)» (Там же).

Теперь понятно, почему Уайтхед сравнивал Джеймса с Декартом, но откуда Лапшин и Громбах взяли, что Джеймс говорит о сознании? Да из самого Джеймса, конечно. Прямо из заявления, что мысль течет, он перехо­дит к описанию ее основных черт, используя слово сознание. Кстати, этих черт, свойств или характеристик в «Принципах» было 5, а не 4. Кто-то со­кратил лишнюю, поэтому приведу их все целиком:

«Пять особенностей мысли.

Как она идет (течет)? Мы немедленно замечаем пять особенностей этого процесса, рассказать о которых в самом общем виде будет долгом этой главы:

1. Любая мысль стремится быть частью личного сознания (consciousness).

2. Внутри любого личного сознания мысль постоянно меняется.

3. Внутри любого личного сознания мысль ощутимо непрерывна.

4. Она постоянно оказывается имеющей дело с вещами от нее независящими.

5. Она заинтересована в некоторых частях этих вещей, из-за чего исключа­
ет другие, и приветствует или отвергает, так сказать, — выбирает из них —
все время» (Там же, с. 225).

Как видите, мой перевод отличается от перевода Лапшина. Это из-за буквальности моего подхода. В общем и целом, Лапшин прав, но до тех пор, пока вопрос не встает об определении понятия сознания. Тут оттенки значе­ний обретают ценность и их нельзя стирать некими обобщенными именами.

Но как только я попытался перевести Джеймса буквально, как понятие «сознание» перестало быть столь уж естественным для Джеймсовского тек­ста. Оно там вообще оправдано лишь в том случае, если его читает излишне образованный человек, прекрасно помнящий историю европейской фило­софии, начиная с Декарта. Для него не надо быть точным, он и сам все поймет правильно, как и понимал Лапшин. Да и сам Джеймс тоже был таким философским культуристом. Это видно по предшествующим главам, где он погружен в бесконечные споры о природе умственной субстанции, о том, чем в действительности должна быть психология и т. д. и т. п.

Слово сознание мелькает там постоянно, как искры при столкновении мечей. Но вот что плохо, слово-то используется постоянно, но так же, как в переведенном мною отрывке, — внезапно и без попытки дать определение или толково или научно объяснить, что имеется ввиду.

Конечно, вычленить какое-то значение можно и по косвенным данным. К примеру, если речь идет о «потоке мысли», затем говорится, что «мысль течет», а потом заявляется, что «любая мысль стремится (или тяготеет) к тому, чтобы быть частью личного сознания», ты мы можем сделать вывод, что все сказанное является описанием сознания. А сознание — это некая вещь, состоящая из множества текущих мыслей. Что за вещь, в этой главе не говорится, значит, придется поискать в предшествующих.

Вопрос о сознании ставится Джеймсом, в сущности, в самой первой главе «Принципов психологии». Но для того, чтобы понять Джеймса, нужно

Глава 8. Поток сознания Джеймса

не забывать, что он живет во времена естественнонаучной революции, и поток силы, вливающийся в Науку в то время, захватывает его и заставляет смотреть на вещи из научной картины мира. Поэтому, когда он задает воп­росы, он задает их вполне разумно, но так, что они не противоречат науч­ным взглядам. А те вопросы, которые возможны, но не научны, он просто не видит.

Итак, дав определение психологии как науке о жизни ума (Mental Life), что вполне можно было бы понять и как науку о сознании, Джеймс рас­сматривает основные психологические подходы предшественников. По сути, их только два: психология — это наука о душе, и «психология без души», какой она стала уже у ассоцианистов. Не делая пока еще выбора, он просто перебирает возражения, которые, на его взгляд, делают одно из направле­ний невозможным:

«...есть что-то гротескное и иррациональное в предположении, что душа оснащена простейшими силами столь изобретательно сложного вида. Почему наша память должна легче вспоминать ближнее, чем дальнее?Почему она дол­жна ослаблять свою хватку собственных имен быстрее, чем абстрактных? <...> Очевидно, что эта способность не существует абсолютно, но работает при определенных условиях; исследование этих условий и становится интересней­шей задачей физиолога» (James, Principles, p.3).

Исследование же это «показывает, что явления (внешнего мира — АШ) не обладают ни малейшей силой воздействия на наши идеи, если сначала не произведут впечатления на наши органы чувств и мозг» (Там же).

«...если мозг поврежден, сознание исчезает или изменяется, даже если лю­бые другие органы будут готовы играть свою обычную роль» (Там же).

Итогом этого вполне последовательного рассуждения оказывается для Джеймса экскурс в физиологию нервной деятельности. Он вообще-то не ощущается ярым сторонником нейрофизиологии. Он даже постоянно пыта­ется отделить предмет психологии от предмета нейрофизиологии. Но это никак не отменяет для него то, что сознание возникает как некая чувстви­тельность нервной ткани или даже клеток. Впрочем, иногда его высказыва­ния звучат весьма неоднозначно:

«Было бы неплохо немного рассказать о работе полушарий мозга, поскольку они прямо содействуют (subserve) сознанию» (Там же).

Содействовать или поддерживать работу сознания может и орган, от которого сознание независимо, но без которого не может появиться в теле. Кстати, чуть дальше Джеймс сам будет издеваться над возникшим в 60-е годы XIX века в Германии убеждением в важности фосфора для работы ума! Нет фосфора, нет мысли! Так же можно сказать: нет жидкости, нет мысли или нет солей, нет мысли, — смеется он.

Но ведь, в сущности, утверждение: нет мозга, нет мысли, — того же порядка. Скажите: нет сердца — нет мысли, или нет тела — нет мысли, — и вы не ошибетесь. Мозг, безусловно, важнейшее условие мышления. Но он ли думает?

Основное — Море сознания— Слои философии — Слой 7

Как бы там ни было, но сам Джеймс исходит из того, что в любом действии присутствуют три составляющие: рефлексы, полурефлексы и со­знательная часть. Он говорит об этом в начале II главы, вводя понятие «со­путствующего сознания», то есть сознания, сопутствующего действию. Что входит у него в это понятие? Осознание цели и воля. Это он выводит из простого самонаблюдения, а затем переходит к науке:

«Этот факт сейчас повел к двум противоположным теориям об отноше­нии к сознанию нервных функций.

Некоторые авторы, обнаружив, что важные волевые функции, похоже, тре­буют руководства чувствами, заключают, что и какие-то такие же чувства руководят и низшими рефлексами, хотя это могут быть чувства, которых мы не осознаем.

Другие, обнаружив, что рефлекс и полуавтоматические действия <...> мо­гут быть бессознательными, <...> бросились в противоположную крайность и придерживаются мнения, что свойства даже волевых действий никак не зави­сят от сознания» (Там же, с. 13).

Из этого последует вывод, который меня не интересует. Но пригляди­тесь к тому, как Джеймс говорит в нем о сознании, и его понятие сознания станет очевиднее:

«Все (нервные — АШ) центры у всех животных, хотя сейчас в одном отношении механизмы, возможно, являются, или, по крайней мере, когда-то были, органами сознания в другом отношении, хотя сознание без сомнения значительно больше развито в полусферах, чем где-нибудь в других центрах» (Там же, с. 78).

Although the consciousness much more developed in the hemispheres... Если он считает, что сознание значительно развитее в полусферах мозга, то ста­новится ясно, что вся его психология укладывается вот в это короткое ут­верждение: «Даже спинной мозг, возможно, имеет небольшую силу воли в этом смысле и возможность совершать усилие по приспособлению поведения в соот­ветствии с новым опытом чувствительности» (Там же).

На деле и привязывание сознания к развитию нервов, видимо, не было так уж однозначно для Джеймса. Ведь утверждение, что сознание есть функ­ция нервной системы, порождает вопрос: а на каком этапе развития не­рвной системы мы можем говорить о том, что родилось сознание? Переби­рая множество научных мнений, Джеймс заявляет:

«Если эволюция работает гладко, сознание в каком-то виде должно было присутствовать при самом происхождении вещей» (Там же, с. 149).

Иначе говоря, если даже мы принимаем точку зрения эволюции созна­ния от простого к сложному, сознание как таковое должно было появиться с первой же нервной клеткой. А раз так, значит, вся нейрологическая тео­рия сознания не отвечает на вопрос: что же такое сознание? Говоря, что сознание — это есть свойство нервной системы, нейрология говорит лишь о том, как развивается сознание от простейшего к человеческому. Но что та­кое сознание?

Глава 9. Джеймс: существует ли сознание?

Как вы помните, в «Принципах», то есть в 90-е годы, Джеймс сбежал от ответа на этот проклятый вопрос в расписывание тех «состояний созна­ния», которые даны любому из нас в простом самонаблюдении, как поток мысли. Но в начале следующего века он вынужден был еще раз вернуться к этой загадке и разразился сакраментальным вопросом: да существует ли это проклятое сознание, из-за которого мы ломаем копья, вообще?!

Дата добавления: 2015-09-03