Или что скрывал песок - 1

К тому времени, когда Олег заглянул в кузов видавшего виды военного грузовика, у него почти не осталось верных друзей, на кого он мог положиться. Из воинской части, расквартированной рядом с их микрорайоном, за последние три года перевели в другие города почти всех офицеров, с детьми которых Олег особенно дружил. Он пробовал заводить сетевые знакомства, играл в популярные онлайн-стратегии и бродилки, активно участвовал в обсуждениях на форумах, пытался создавать сетевые клубы и товарищеские коалиции, но все это не могло заменить ему настоящей крепкой дружбы в реале.

Правда, буквально вчера он познакомился с симпатичными ребятами Ромкой и Хайрой при совершенно смехотворных обстоятельствах. Кто-то легко разыграл их всех троих, пригласив на сбор участников якобы новой крутой игры про какие-то Кольца Силы. В результате они втроем проторчали допоздна в бесполезном ожидании организаторов игры, посмеялись собственной доверчивости, однако на этой почве почувствовали друг к другу взаимную симпатию и практически уже договорились вместе сходить на танцпол в «Грот». Там Ромка Макаров, новый знакомый Олега, когда-то даже играл собственные треки на студенческой дискотеке и, кажется, не без успеха.

Но сегодня ни Роман, ни Светка, довольно-таки крутая юная геймерша под ником Хайра, вообще не вышли в Сеть.

- Наверное, у всех какие-то неотложные дела, - с оттенком зависти философски констатировал Олегин. – Ну, что ж, будем до ночи сёрфить по Инету, а на «Воителей» больше не зайдем. Пусть теперь обходятся уж как-нибудь без меня, богатенькие буратины. А утром забуримся с Черепком за тритонами!

Из оставшихся в округе приятелей Олегина самым надежным был Серега Черепов из параллельного «В», живший в доме напротив. Этим летом Олег и Сергей решили собрать коллекцию обитателей ближайшего пруда и регулярно отправлялись на очередные поиск красивых бабочек, водяных жуков и живых тритонов.

Тритоны были общей страстью двух друзей. Эти грациозные и юркие водные ящерки в изобилии водились в трех прудах возле заброшенных каруселей между микрорайоном и военным городком. Олегин наловчился терпеливо поджидать их, сидя на большом, нагретом солнцем камне, выступающем из воды как спина бегемота. Тритон подплывал к берегу, и если это был гребенчатый самец, Олег ловил его ловким и быстрым движением руки. Самок, ленивых и апатичных, приятели чаще всего отвергали, в то время как самцы отчаянно боролись за свободу, а в аквариуме или стеклянной банке резво плавали, гонялись за живым кормом, ссорились и даже иногда всерьез дрались.

Мальчишкам было по тринадцать лет, и они, конечно, искоса посматривали на девчонок, но пока предпочитали настоящую мужскую дружбу, втайне немного завидуя более продвинутым в этом старшим ребятам. И, разумеется, у каждого были свои заветные тайны.

В тумбе массивного письменного стола, отданного ему в полновластное владение, Олег помимо дисков с играми и софтом как все офицерские дети хранил с десяток настоящих автоматных гильз, маленькую бомбочку из магния, пару капсюлей для самопала и еще кучу других несметных сокровищ, которые родители почему-то называли «всякой чепухой, да к тому же очень опасной». Туда же Олегин поместил на хранение и то, что нашел сегодня в куче песка, привезенной грузовиком-самосвалом из военной части в их микрорайон прохладным и полным сладких запахов утром в этот самый обычный день его тринадцатого года жизни. И кто это, спрашивается, придумал, что тринадцать – несчастливое число?

Боевая и потому секретная часть подразделения, в котором служил отец Олегина, стояла в лесу, и за офицерами каждое утро приезжал темно-зеленый армейский автобус, чтобы в семнадцать ноль-ноль привезти их обратно в военный городок. Там размещалась основная воинская часть со всеми ее обычными атрибутами: КПП, штаб, плац, стадион, столовая и клуб, куда мальчишки со всей округи бегали бесплатно смотреть кино для солдат. Стадион тоже был местом постоянного паломничества ребят, но здесь играли уже старшеклассники, да и то чаще всего – на одну половину поля, поскольку даже у звезд дворового футбола не всегда хватало дыхалки бегать от ворот к воротам по настоящему футбольному полю два, пусть и коротких, тайма.

Солдат и офицеров в этом районе встречалось немало, к ним давно привыкли, и к тому же люди в форме придавали особенный военный шарм уютному и тихому городскому микрорайону, окруженному со всех сторон кленами, березами и каштанами. К тому же военные давно приняли микрорайон под свое негласное шефство, особенно во всем, что касалось детей. Детские площадки в каждой «коробке» солдаты оборудовали каруселями, деревянными горками и песочницами, куда частенько заезжали темно-зеленые самосвалы или грузовики, в кузовах которых сидели загорелые и общительные солдаты с лопатами. Они тоже были рады в кои-то веки вырваться за ворота уже порядком опостылевшей им воинской части и весело шутили с мальчишками, дарили им эмблемы, старые шапки-«афганки» и пустые гильзы от патронов. Но величайшим счастьем для любого местного пацана было посидеть в огромной кабине, потрогать рычаги, а если повезет, и водитель окажется покладистым, то и покрутить немного руль настоящего армейского автомобиля.

С утра Серега с родителями отправился в лес за грибами. Олег, узнав о предстоящем походе приятеля, сразу погрустнел, представив себе перспективу до обеда слоняться одному в пустом дворе. В Инет лезть не хотелось, гонять старые игрушки – тем более. Но Сергей из лесных походов всегда приносил что-нибудь интересненькое: либо крупных кузнецов-пиратов, либо толстых мохнатых гусениц лесных бабочек-шелкопрядов, либо на худой конец –зеленых кобылок, любящих свиристеть в зарослях дикой малины. Поэтому с утра Олег посмотрел немного «Симпсонов» на DVD, сходил в магазин за порцией шоколадного мороженого и уселся пережидать уже подступавшую жару на детской площадке, возле песочницы, под деревянным «грибом». Соседние дворы словно вымерли – начался отпускной сезон, и Олег меланхолично поглядывал из-под сени «гриба» на бестолково порхающих капустниц, прикидывая планы на вечер, пока не вернется Серега. Домой идти не хотелось, двор был пуст, и Кисель буквально изнывал от тихого отчаяния.

Самосвал вывернул из-за дома с прерывистым натужным урчанием, как сытый тигр, вышедший к водопою тяжелой и уверенной поступью. Он был небольшой, с высоким кузовом, заляпанным давно высохшим раствором; над его бортами возвышалась гора чистого желтого песка. Солдат за рулем для порядка бибикнул и осторожно объехал «гриб», пристраиваясь над песочницей, основательно изрытой засохшими ходами деловитых бутузов, любивших строить здесь крепости, подземные гаражи и мосты для своих игрушечных разнокалиберных машинок. Песок в машине был удивительно яркого, плотного цвета, совсем как дорога, вымощенная желтым кирпичом на картинке в книжке «Волшебник Изумрудного города».

Олежка покосился на самосвал и приготовился смотреть, как водитель будет поднимать кузов. Это было хоть какое-то развлечение, к тому же песок явно из-за города, из какого-нибудь карьера, и в нем запросто могли оказаться «чертовы пальцы» – так мальчишки называли длинные каменные палочки, похожие на коричневую непрозрачную слюду, спекшиеся, как потом узнал Олег, от прямого попадания в землю и гравий еще доисторических молний.

Водитель, молоденький солдатик со вспотевшим лбом под выгоревшей «афганкой», что-то предостерегающе крикнул Олегу, который и так передвинулся на почтительное расстояние от машины, и стал ловко разгружаться точно в середину песочницы.

Олег заворожено смотрел, как песок высыпается из кузова.

За несколько секунд перед ним выросла настоящая гора, куда, честно говоря, здорово хотелось прыгнуть откуда-нибудь сверху, с восторгом утонув по колено в рыхлой, сыроватой, а главное, прохладной массе.

Водитель тем временем вышел из машины, аккуратно отстучал кузов длинным ломиком и, подмигнув Олегу, вернулся в кабину. Через минуту самосвал взревел двигателем и, довольно урча, выехал из двора. А Олег проводил его взглядом, потом опасливо обернулся – не видит ли случайно кто из малышни, взобрался на скамейку, уже наполовину засыпанную, отвел руки подальше назад, оттолкнулся и с наслаждением прыгнул в самую верхушку песочной горы!

В тот же миг он ощутил, как в кеды устремились прохладные ручейки песка, а в сердце - ощущения детского, щенячьего восторга, уже порядком подзабытого. Олег захохотал, с усилием вытягивая ногу из вязкой, оказавшейся неожиданно плотной массы песка. Со второй попытки ему удалось окончательно освободить ногу. Олег уже принялся вытягивать второй кед, когда внезапно увидел в отверстии, куда стремительно осыпался песок, край чего-то темного - какого-то предмета, или же это была просто черная, вымоченная в воде или подземной сырости деревяшка. Олегин быстро нырнул рукой, погрузив ее вглубь по локоть, и успел ухватить, уцепив растопыренными пальцами, то, что было в песке.

- Ага, попалась, - удовлетворенно пробормотал он и вытащил свою находку на свет.

В его крепком, слегка исцарапанном кулаке была зажата узкая и твердая коробочка длиной с мальчишескую ладонь. То ли дерево, то ли металл послужили материалом для ее изготовления, а может, черный эбонит или что-то в этом роде. На ее стенках не было ни узоров, ни царапин, хотя они вполне могли скрываться под тусклым зеленоватым налетом. Этакий маленький, наглухо закрытый пенал, испещренный пятнами сырости, очень холодный на ощупь, видимо, оттого, что пролежал в песке не один день.

«А, может, и не один год», - мелькнуло в голове у Олега, и его сердце сладко екнуло. Это было похоже на Настоящее Приключение, супер-квест. А самое захватывающее и непредсказуемое приключение - конечно же клад!

Мальчишка присел на край песочницы и принялся внимательно изучать странную коробочку, которая между тем никак не хотела открываться.

Поначалу она и в правду показалась Олегу похожей на пенал для ручек, и он даже осторожно встряхнул ее, приложив к уху. Но внутри ничего не загромыхало, не зазвенело, даже не зашелестело. Или коробочка была действительно пуста, хотя и плотно закрыта, решил он, либо ее содержимое так плотно уложено, что определить его можно, только открыв футляр. И Олег отправился за своим швейцарским перочинным ножиком, предметом зависти многих одноклассников из-за его множества лезвий, в том числе и таких экзотичных, как шильце, миниатюрная двузубая вилочка и плоская отвертка.

Прихватив дома для верности стамеску и молоток, Олег вернулся под «грибок». Но уже спустя четверть часа напряженных попыток вставить лезвие или хотя бы шильце в невидимый зазор, который просто обязан был быть между створками крышки и нижней ванночки, он с досадой отложил находку на край доски и задумался.

Затем встал, внимательно оглядел возвышавшуюся перед ним песчаную гору, осторожно прошел по своим следам и принялся сначала шарить рукой в глубине, а затем – отчаянно копать и рыть, выбрасывая наружу полные пригоршни песка. В скором времени Олег продвинулся довольно глубоко, продолжая расшвыривать песок в разные стороны. Пару бутузов в панамках, которые деловито направились в песочницу с совками и разноцветными ведерками, Олег так шуганул, что бутузы с ревом удрали за цветочную клумбу и теперь изредка посматривали оттуда со страхом и любопытством в круглых, наивных глазенках.

Увы, больше ничего в песке так и не нашлось, если не считать пары осклизлых веток и обломка белого кирпича. Тогда он вернулся к своей коробочке, примерился было молотком, но передумал и вновь несколько раз сильно встряхнул. Олег опять не расслышал ни звука, но рука вдруг почувствовала внутри коробочки очень вялое, еле уловимое движение. Ощущение было такое, словно находка плотно набита ватой или чем-то еще плотным, но не тяжелым, весом с пульт от телевизора. Что-то явно сдвинулось там, внутри, и, скорее всего, это шевельнулось все ее содержимое. Поняв это, Олег воодушевился и принялся трясти коробочку изо всех сил.

Через пару минут он уже отчетливо чувствовал, как внутри что-то движется. Однако свободного пространства там, по-видимому, было слишком мало, и больше ничего Олег, как ни тряс коробку, так и не добился. Ломать же ее совсем не хотелось, кроме того, интуиция бывалого геймера подсказывала Киселю, что этого делать не следует. Ведь пока нельзя было даже близко предположить, что может находиться в коробочке, невесть как оказавшейся в огромной куче песка. И Олег решил дождаться возвращения из леса Сереги и вместе решать, как поступить с этой странной штуковиной.

Вечером Черепок наконец вернулся из лесного похода. Его добычу составили бабочка-траурница, огромный черный жук-водолюб, неосторожно выставивший кончик брюшка подышать слишком близко от берега пруда, и маленький кулек земляники, которую друзья тут же разделили по-братски. После чего настал черед Олега хвастаться своей находкой.

Сергей в свою очередь тщательно обследовал позеленелую коробочку, аккуратно нажал на все плоскости и углы, чем вызвал скептическую усмешку Киселя, несколько раз потряс ее над ухом и, наконец, высказался безапелляционно: надо открывать любой ценой!

Олег покрепче ухватил находку, а Сергей принялся осторожно ковырять ее стамеской и постукивать молотком в поисках зазора. Оба приятеля были уверены, что коробочка состоит из двух частей, и нужно только найти, где соединяются обе половинки.

Много лет спустя, вспоминая этот день, Олег не раз ломал голову, почему в тот день он сам не разломал черный футляр, найденный в песке. Наверное, просто хотел продемонстрировать находку другу в целости и сохранности, чтобы разделить с ним радость открытия, от которого он, честно говоря, многого не ждал – ну, мало ли, что за коробка может лежать в песке. Где-то Олегин однажды вычитал, что на самом деле страшна не сама смерть, а ее ожидание. Наверное, так же обстоит дело и с сюрпризами, ведь куда слаще предвкушение, нежели шелест пустой обертки так и не осуществленной Мечты. Кисель не знал этого наверняка, но потом, уже став большим, не раз возвращался в воспоминания своего памятного тринадцатого лета.

Стамеска пробила дыру в боку коробочки, когда приятели уже отчаялись раскрыть ее, как выразился Кисель, «цивилизованным путем». Из отверстия тут же вырвалось облачко черноватой пыли, похожей на споры гриба-дождевика. Сергей поморщился: запах был как у потревоженной герани - горьковатой, застарелой пыли и еще чего-то. Тогда мальчишки еще не знали запаха тления.

Несколько ударов стамеской по периметру, и коробочка раскрылась сразу двумя створками, как диковинная мыльница.

Внутри она была плотно заполнена каким-то серо-зеленым веществом, сухим и ломким как высохший мох. Видимо, когда-то этот мох буйно разросся внутри и заполнил собой всю полость коробочки. Было похоже на несколько беспорядочно уложенных крохотных рыбацких сетей, сплетенных не то из водорослей, не то причудливых растительных нитей. На подушке из этого мха лежало несколько тонких и хрупких на вид косточек, как тростиночки. А выше, там, где сплетение сухих нитей и веточек было особенно причудливым, в мох был вдавлен маленький серый череп.

Больше всего это походило на высушенный и рассыпавшийся экспонат «скелет лягушки» из школьного кабинета биологии; во всяком случае, Олегу показалось, что это именно лягушка, только покрупнее обычной.

В их школе уже с пятого класса была кабинетная система обучения, но в кабинет биологии Олег с Серегой заглядывали и в младших классах благодаря учительнице биологии, которой друзья не раз приносили ящериц и ужей. Эту мелкую живность им порой случалось изловить под перевернутыми камнями во время путешествий по лесу. Учительница принимала их подношения с благодарностью, давая взамен читать книжки о животных Джеральда Даррелла. Мальчишки наперебой упивались «Гончими Бафута» и наизусть цитировали друг другу особо полюбившиеся места из «Трех билетов до Эдвенчер». Оба даже не подозревали, что собранные ими пресмыкающиеся и земноводные исправно пополняли арсенал экспонатов кабинета биологии; попросту говоря, шли под учительский ланцет на препараторском столе. А потом – в банки со спиртом.

- Жаба, - деловито заметил Черепок, озабоченно разглядывая черепушку.

- Угу, - задумчиво согласился Кисель. – Чей «секрет», как думаешь?

В их дворе возле клумб, сараев, кустов и прочих мест истинного обитания детей частенько можно было увидеть ямки с цветочками, разноцветными камешками, бусинками и прочей мишурой, аккуратно придавленные кусочками стекал. Это были так называемые «секреты», и устраивали их, как ни странно, не только девчонки, но и ребята, хотя, конечно, наполняя свои тайники совсем другим содержимым. Так или иначе, мода на «секреты», служившие верным способом передачи таинственной ребячьей информации, была весьма устойчива, и в качестве вместилищ для дружественных либо наоборот - враждебных посланий дворовой ребятни нередко использовались закопанные в условных местах пустые коробочки от «киндер»-сюрпризов, старые мыльницы, сломанные пеналы и пустые бутыльки из-под лекарств.

- Подумать надо, - откликнулся Сергей. После чего потребовал от Олега еще раз рассказать во всех подробностях, что за самосвал приезжал, глубоко ли была закопана коробка, и когда примерно грузовик уехал. Последнее обстоятельство особенно озадачило Олега.

- А машина-то тут при чем? – удивленно воззрился он на приятеля.

- А затем, - с важным видом заметил Сергей, - что можно запросто выследить эту машину, если она снова приедет в наш двор.

- А зачем ее выслеживать? – не понял Олег.

- Да ведь получается, что это никакой не «секрет», - убежденно сказал Сергей. – Неужели не понятно?

Олег тут же нахмурился: он терпеть не мог, когда в голосе Черепка появлялись вот такие вот покровительственные нотки. Олег не только заслуженно считался лучшим геймером и компьютерным гением в своем дворе, а, может, и во всем микрорайоне. Он еще был крепче Сереги физически, гораздо лучше играл в футбол, быстрее бегал и в редких дворовых стычках старался опекать Черепка, защищая и от крепких кулаков неприятеля, и от острых вражеских языков. Но во всем, что касалось рассуждений, мышления, умения делать выводы и предполагать, Серега считал себя на высоте и нередко этим пользовался для укрепления личного авторитета.

Со временем Олег понял, что это были всего лишь попытки компенсации того, что Сереге чаще всего приходилось играть «где-нибудь в защите», а в потасовках, пусть даже и наполовину дружеских, его всегда оттесняло назад плечо Олега, зорко следившего, чтобы Черепка, не ровен час, «не покалечили».

- Суди сам, - важно изрек Сергей. - Эту черепушку вместе с песком выкопали где-то за городом, может, возле реки – там песка до фига. Или в карьере – помнишь, там, где обрывы?

Олег кивнул.

- Поэтому никакой это не «секрет», - заключил Серега. – Это, - он указал на открытую коробочку, сиротливо лежавшую на лавке, - было глубоко в земле.

- В песке, - осторожно поправил его Олег.

- Ну, в песке, это все одно и то же, - отмахнулся Сергей. – Надо эту черепушку Зинаиде Васильевне отнести, она будет рада.

- Да я еще ее книгу не дочитал, что она в прошлый раз дала, - почесал в затылке Олег. – Пока не очень-то охота попадаться ей на глаза.

- Ну, так дочитывай и сам ей эту коробку отнесешь, - предложил Сергей, и тут же из окна почти до половины высунулся его отец – это было нестрашно, потому что Череповы жили на первом этаже – и обеспокоенным, чуть ли не плачущим голосом закричал:

- Сергей, домой скорее! Твоя ранатра съедает ракушку!

Ранатра – так назывался огромный водяной клоп, очень похожий на длинного сухопутного палочника, и, между прочим, чуть ли не самый крупный в своем семействе озерных членистоногих, в пол-ладони длиной. Ранатра была гордостью Сергея, изловившего этого чудовищного клопа после недельной охоты где-то за городом; она жила в отдельной трехлитровой банке с водорослями и специально подсаженными миролюбивыми представителями мелкой прудовой фауны, которых ранатра пожирала всех без разбора и с неизменным аппетитом. Серега очень беспокоился, что у клопа будет несварение желудка от неумеренного обжорства, поэтому он виновато развел руками и, высоко и неуклюже задирая ноги, помчался домой, успев, однако, выкрикнуть на бегу:

- Встретимся утром пораньше!

Олег пожал плечами, сунул коробочку с лягушачьей черепушкой в пакет с инструментами и побрел домой. Честно говоря, домой ему не очень хотелось, и он, убрав коробку в тумбочку и прихватив любимый ноутбук, вновь вернулся во двор. Над крышами с резкими криками весело носились стрижи, в воздухе толклась мошкара, и в этот теплый, удивительно мягкий июньский вечер нужно было решать самому, что делать с этой загадочной находкой дальше.

Наутро он решил отправиться в школу, к биологичке. Июнь – пора экзаменов и выпускных вечеров, поэтому большинство учителей-предметников первую половину дня сидели в школе по своим кабинетам, проводя консультации и успокаивая взволнованных родителей. Не была исключением и наука биология.

- Зинаида Васильевна, я вам, по-моему, жабу принес, - начал он, входя в кабинет, и сразу осекся. Биологичка тихо беседовала с могучей и представительной дамой в крепко скроенном костюме с огромными лацканами. Ее голову венчала высоченная прическа, и всем своим обликом родительница напоминала Снежную королеву, только предпенсионного возраста.

- Спасибо, Олежек, возле окна должен стоять свободный террариум, помести ее туда, - улыбнулась учительница, и Олег с облегчением подумал, что сейчас она занята разговором и вряд ли напомнит ему, что он уже полгода держит у себя пару ее книг. Олег замешкался и нерешительно кашлянул. Учительница обернула к нему красивое, тонкое лицо.

- Не знаешь, где искать?

- Нет, что вы, Зинаида Васильевна, - замотал головой Олег. – Просто эта… жаба… она неживая.

- Дохлая, что ли? – не поняла биологичка, а родительница посмотрела на Олега с ужасом, видимо, ожидая, что этот мальчик сейчас начнет вытаскивать из карманов и выкладывать перед нею на стол целые кучи дохлых и оттого еще более омерзительных бородавчатых жаб.

- Ну, не совсем, - окончательно смешался Олег и сделал шаг в направлении учительской кафедры, едва не вызвав тем самым панический крик дамы с прической. Зинаида Васильевна внимательно и строго посмотрела на даму, как это умеют делать только опытные школьные учительницы, даже если они не носят очков в роговой оправе, любезно улыбнулась ей и, извинившись, встала из-за стола.

- Ну, что там у тебя? – спросила она мягко, но с легкой ноткой раздражения, мол, не видишь, я занята, а ты со своими жабами так не во время. Учительница подошла, и Олег молча раскрыл перед ней свою коробочку.

Биологичка бегло оглядела ее содержимое, поджала губы, прищурилась.

- Странная жаба, Олежек… Где ты это взял?

Олег честно признался, что наткнулся на коробку случайно, возле дома. О том, что он прыгал в песочницу как какой-нибудь несмышленый второклассник, он, понятное дело, распространяться не стал.

- Вот что, Олежек…

Зинаида Васильевна на мгновение задумалась, а дама за столом тут же издала восклицание, говорившее о легком нетерпении, готовом очень быстро перерасти в серьезную досаду.

- Я, как ты понимаешь, сейчас немного занята. Нам с Ольгой Константиновной, – она обернулась на даму, а родительница опасливо покосилась на Олега, - сейчас необходимо на время уйти. Оставь свою находку в шкафу, ты же знаешь, там, где позвоночные… Завтра я уезжаю в отпуск, а вернусь к началу августа. Вот тогда приходи, и мы с тобой вместе посмотрим, что за косточки ты нашел. Договорились?

Олег кивнул, и учительница ласково улыбнулась ему.

- Надеюсь, к тому времени ты уже прочтешь книги, что брал еще в марте, верно?

Олег кивнул вновь, теперь уже совершенно устыженный, а Зинаида Васильевна вернулась к прерванной беседе с родительницей.

Он отворил створку огромного, до потолка, шкафа, набитого учебными плакатами и заспиртованными препаратами, среди которых его более всех интересовали наглядные пособия по анатомии, и быстро сунул злополучную коробочку куда-то в глубину нижней полки. Затем выпрямился и, невнятно бормоча на ходу какие-то извинения, торопливо направился к выходу. Сейчас Кисель был, кажется, готов, даже выпрыгнуть в окно, только бы не проходить снова мимо этой брезгливой тетки, благо окно было раскрыто, а кабинет биологии размещался на первом этаже школы.

Учительница рассеянно кивнула ему вдогонку, и Олег почти бегом выскочил на школьный двор, весь расписанный цветными меловыми «классиками». Через несколько минут он уже стоял на перекрестке и раздумывал, куда податься теперь, окруженный со всех сторон горячим летним асфальтом.

Поразмыслив, он дождался автобуса и поехал в ближайший супермаркет, просто поглазеть на новые игры и, быть может, приглядеть замену «Воителям» на ближайшие пару недель. Вот только зря он сел на этот маршрут!

Через пять минут Кисель уже всерьез пожалел об этом. Народу в салоне набилось как сельдей в бочке, порой ощутимо тянуло бензином, а едущие женщины оказались все как на подбор полные и неповоротливые. Так что когда кто-то пытался пробраться к дверям перед своей остановкой, весь салон приходил в движение, и в автобусе росло глухое недовольство, душное и затаенное, но готовое в любой миг прорваться словесной перепалкой, а то и настоящим скандалом, с руганью и тычками. Автобус тащился медленно, подолгу стоял на остановках, покуда двери не захлопывались окончательно, и тогда кондуктор устало объявлял очередную улицу, призывал пассажиров проходить вглубь салона, «обилечиваться» в течение одной остановки и прочую всех раздражающую ерунду.

Возле Олега сидела старушка в черном салопе, держа в сухоньком, птичьем кулачке клюку с изогнутой ручкой, которую никак не могла пристроить возле ног. Она поминутно что-то беззвучно шептала, и Олегу, уцепившемуся за верхний поручень возле старушкиного сиденья, было ее откровенно жаль.

В тот миг, когда автобус в очередной раз занесло на повороте, что само по себе было удивительным при его столь малой скорости, старушка ойкнула, больно ударила Олега рукоятью клюки прямо по костяшкам пальцев и, злобно оскалившись удивительно крепкими и здоровыми с виду зубами, мстительно прошептала:

- Понабьют народу, право слова… теснотищща, как в гробу… прости, Господи…

После чего подняла голову и неодобрительно поглядела на Олега, точно это он, а вовсе не она только что саданул ее палкой по руке.

Олег тоже посмотрел на нее. Но все вокруг вдруг дрогнуло, потихоньку поползло и закружилось. Набирая скорость, все быстрее и быстрее. Олег пошатнулся, и стоявший рядом крепкий парень в белоснежной рубашке с короткими рукавами и замком-«молния» придержал его сильной и горячей рукой.

- Все нормально, паря? – обеспокоенно спросил он, во все глаза глядя на Олега.

- Да… - тяжело дыша, ответил Кисель. Он повернул голову к дверям, судорожно глотнул воздуха и сдавленно прошептал:

- Мне надо выйти… Пожалуйста…

- Понял, - с готовностью крякнул парень. – Эй, народ, прижмитесь малёхо к левому борту – парнишка выйдет!

На его призыв подвинулся лишь какой-то дошколенок, который стоял с пожилым отцом, отгородившимся от всего салона широченной газетой. Больше не шевельнулся ни один пассажир. Но парень оказался настойчив.

- Между прочим, его сейчас вырвет, - доверительным тоном и совсем не громко сообщил он ближайшей к задним дверям половине автобуса.

Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Народ тут же отхлынул от них, причем – в разные стороны, как круги от упавшего в воду камня. И когда парень лениво крикнул водителю, чтобы открыл заднюю дверь – «человеку плохо», к нему тут же присоединился целый хор мужских и женских свидетельских голосов. Водитель невнятно огрызнулся в микрофон, резко затормозил машину, заскрипевшую, кажется, всем кузовом, и узкая гармошка дверей с лязгом раскрылась.

Олег выпал из них как куль с мукой, еле удержавшись на ногах, а автобус тут же дал газ и умчался с несвойственной ему еще минуту назад прытью. В заднем окне прочно впечаталось лицо давешнего дошколенка, во все глаза, смотревшего на Олега, который, пошатываясь, бледный, стоял на тротуаре, борясь с непреодолимым желанием опуститься прямо здесь на придорожный бордюр и блаженно закрыть глаза.

«Теснотищща…», - услышал он вновь шелестящий, щекочущий в ушах шепоток старухи. «Как в гробу… прости, Господи…»

«В гробу», - произнес в его голове кто-то спокойно и рассудительно, и теперь Олег понял, что это его собственный голос.

«Не склеп, не саркофаг, и даже не гроб… Просто очень маленький такой. Гробик. Но уж слишком маленький. Чересчур…»

И пока этот неведомый, внутренний голос говорил, убеждал и доказывал что-то, в голове Олега понемногу прояснялось, приходили в прежний порядок мысли, причесывались и уже не отдавались в мозгу, как в пустом и гулком баке.

Он с усилием оторвался от ствола невысокой липы, на который, сам того не ведая, все это время опирался. Неподалеку тянулись аккуратно подстриженные кусты маленького скверика, а за их стеной стояли скамейки, перемежаемые урнами. В такую урну Олега и вырвало. чем-то тягучим и едким. Сплевывая полынную горечь с губ, он подумал, что это, наверное, и есть тот самый хваленый желудочный сок, которого так подчас не хватает добрым людям всей земли.

Потом он посидел немного в скверике, после чего другая мысль ослепительной молнией буквально обожгла его мозг. Тогда он вскочил как безумный и бросился бежать обратно, в направлении центра города. В пять минут Олег пересек мост, но тут же как-то слишком уж быстро выдохся, перешел на нервный, сбивчивый шаг и остановился только у киоска с минералкой. Он бросил в окошко мелочь, схватил полиэтиленовую бутылочку, осушил залпом, хотел сгоряча и еще, но передумал – время было дороже. Теперь Киселю уже казалось, что у него каждая минута на счету. Так, наверное, думает каждый, когда хоть раз, пусть на одно единственное мгновение, ему случается ненароком прикоснуться к разгадке Большой Тайны.

«Если она уже ушла, то завтра ее точно не будет. И послезавтра. И почти целых полтора месяца. Что тогда?»

Мысли в голове бились одна о другую, как камешки в стакане, в котором Олежка однажды привез с юга целую россыпь разноцветной прибрежной гальки вперемешку с обломками и завитками ракушек-рапан, чтобы они напоминали ему о море. Он опять начал задыхаться, но до школы осталось уже недалеко.

Двор пустовал, если не считать парочки старшеклассников, нарядных, взволнованных, торжественных. Олег только покосился на них и с ходу завернул за угол.

Он знал, куда выходят окна кабинета биологии, потому что разок даже выскочил из них прямо во двор, увертываясь от соперников в одной из шумных мальчишечьих проказ. Но одно дело вылезти из окон, и совсем другое – влезть в них, и не куда-нибудь, а в школьный кабинет. Тут уже пахло хулиганством, если не покруче.

Все это стремительно пронеслись в голове Олега, когда он увидел: окно кабинета биологии по-прежнему открыто. Значит, Зинаида Васильевна все еще беседует с той надутой дамой, или же она ушла, но обязательно вернется.

Олег подошел к стене, огляделся и осторожно заглянул в окно.

В кабинете никого не было.

А дальше Олег даже сам не понял, как все произошло. Он проворно вскочил на подоконник, белкой пробежал вдоль окон, в два счета распахнул шкаф, нагнулся и принялся лихорадочно шарить рукой в глубине полки, выгребая оттуда все подряд.

Выудить из кучи упаковок с мелом, старых тряпок и запыленных книг его коробочку было делом нескольких секунд. Затем он бросился к окну и вдруг с замиранием сердца услышал, как скрипнули двери кабинета – кто-то вошел. Но к тому времени Олег был уже на асфальте и во весь дух мчался за угол здания школы. В руках он крепко, но осторожно сжимал свою коробочку. Правда, теперь Олегу хотелось как можно скорее выпустить ее из рук.

Мама еще не вернулась с работы, а для отца было и вовсе рано. Олегин торопливо сунул спасенную коробочку в пакет, положил на стол, после чего ужом скользнул в кухню, на ходу приложился к чайнику и только тогда немного успокоился. Теперь дело было за книжными полками.

В свое время все та же биологичка, видя увлечение ребят жуками и тритонами, отдала Олежке с Серегой давно списанные старинные, еще советских времен, учебники по зоологии и биологии вплоть до десятого класса. Олегин быстро приметил в книжном шкафу потертый корешок, выдернул учебник, уселся за стол и, опасливо поглядывая на коробочку, принялся спешно листать учебник.

До последней минуты он опасался, что в старом учебнике, который и без того был порядком исчеркан идиотскими рожицами с рогами и автоматами, окажется вырванной самая нужная страница. Но к счастью, она оказалась на месте, и Олег принялся внимательно изучать скелет лягушки – непременную иллюстрацию всех старых школьных пособий по зоологии позвоночных.

Череп лягушки был и похож, и не похож на то, что лежало сейчас в его коробке. Такой же широкий и плоский с виду, но у лягушки очень большие глазные впадины, а у черепушки из коробки они были гораздо меньше и не занимали такую значительную площадь головы. Другие же косточки, что лежали возле черепушки, вообще невозможно было определить, во всяком случае, по этой учебной таблице.

Из рисунка Олег так и не понял, есть ли у лягушек и жаб ярко выраженные зубы, в то время как в ротовом отверстии черепушки зубы были очень даже заметны – остренькие, желтоватые, по бокам рта почти треугольной формы. Так что если это и впрямь крупная лягушка или там жаба, то какого-то весьма необычного вида, просто мутант какой-то.

А самое главное – кому понадобилось класть жабу в гробик? В том, что эта коробочка, и сама по себе странная, непонятно из чего сделанная, была маленьким гробиком, Олег верил с каждой минутой все сильнее. И посматривал на эту коробочку уже с откровенной опаской: одно дело, пенал, футляр или мыльница, и другое дело – настоящий гроб в твоем столе, пусть и совсем крохотный. А в нем – тело какого-то неизвестного существа!

Так он просидел за столом долго, размышляя, прикидывая, словно решаясь на что-то. После чего закрыл книгу, но не стал убирать ее на полку, оставил на столе.

Коробочку Олег вновь спрятал в тумбочку стола, но теперь уже поглубже, подальше от случайных родительских глаз. Для верности он завернул ее в еще один пакет, затем пошел на кухню, тщательно вымыл руки и, захватив большой теплый огурец, вышел во двор. Там Олег присел на край песочницы, под тем же «грибком», с хрустом откусил огурца и поежился, несмотря на откровенно палящее солнце. На душе у него сейчас было странно: и таинственно, и увлекательно, и как-то очень серьезно, словно он все еще рассматривал учебник и шептал про себя названия разных косточек из лягушачьего черепа. Олег еще пока до конца даже не осознал, что в его столе теперь лежит не просто плоская черная коробочка, которую он случайно откопал в песке, а самый настоящий гробик с косточками какой-то фигни, пусть и очень маленькой.

В доме у Олега в последнее время постоянно лежали спичечные коробки с беспрестанно скребущимися там майскими жуками, коробки с мумиями насекомых, банки с водяной живностью; а между страниц его любимых и самых зачитанных книг можно было порой найти неудачно засушенную бабочку-адмирала или большую стрекозу-коромысло.

Но сейчас его больше всего интересовало, откуда взялись эти косточки в куче песка, и где их мог загрузить давешний самосвал. Олег смотрел на песок, поеживался от легкого нервного озноба, а в голове вертелась одна и та же странная и не очень-то приятная мысль. Он думал, как должно быть холодно, просто смертельно холодно лежать в толще такого вот песка где-нибудь на глубине, под землей.

Лежать и знать, что ты не выберешься отсюда уже никогда.

Дата добавления: 2015-09-03