Графология

Несколько разновременных свидетельств о графологии. Начнем с при­веденных в книге Г.Дьяченко «Простая речь о бытии и свойствах души человеческой...» (М., 1904).

«Жил недавно в Москве некий Чижов, честнейшая личность, искрен­не религиозный человек. У него был особый талант: узнавать людей по почерку. Раз был он в Киеве, заходит к преосвященному Теофилу и за­стает у него членов педагогического совета Духовной академии. «За­трудняемся, — рассказывают ему, — решить вопрос, кому из трех сту­дентов дать первый диплом: у всех одинаковые отметки». Чижов берет лежащие тут же на столе сочинения этих студентов, сличает почерки и говорит: «Автор этого белокурый, худой... Этого — красивый, живой, энергичный брюнет... Этому и дайте первенство, он стоит». — «Как это вы узнаете по почерку человека?» — приставали друзья и знакомые к Чижову. «Сам не знаю, — отвечал он, — сам не знаю, по наитию...»

В декабрьском приложении к журналу «Природа и люди» за 1896 год рассказано об убийстве в Брюсселе в 1882 году адвоката Бернея. Убийца как в воду канул. Удалось установить только, что он пользовался вы­мышленной фамилией Воган, да найти клочон бумаги, написанный его рукой. Полиция, исчерпав все средства, обратилась к графологу. Заклю­чение последнего было поразительно:

«...Темперамент горячий, пылкий, сангвинистическо-желчный, кость большая, мускулы развитые; возраст средний; обращение недру­желюбное; наклонность к гневу, к сплину, к мизантропии; в состоянии гнева Воган бледнеет; походка правильная; не любит споров; больше надменности, чем самолюбия; любит порядок во всем и считает хорошо; эгоист, гордец, честолюбец; говорит мало, тонкий дипломат; учился, понимает искусство; лишен всяких религиозных чувств; лицо смуглого цвета; глаза — скорее всего серые; нос слегка горбатый; руки маленькие с тонкими пальцами; зубы хорошие; прищуривает глаза; произносит не совсем чисто; на правой руке средний палец феноменально развит».

Через десять дней убийца был в руках правосудия!

Одна девушка-графолог призналась, что она лишь отчасти пользует­ся графологическими признаками. Во многих случаях она не в состоя­нии дать объяснения, она судит по тому настроению, которое вызывает­ся у нее общим впечатлением, производимым почерком, Она же утвер­ждает, что только что исполненную запись интерпретировать гораздо легче, нежели старую.

Создается впечатление, что графологи кроме собственно почеркове­дения используют запечатленную материальным телом информацию, словно бы впитывая се от организма писавшего.

Вообще же известны характерные нарушения почерка, обусловлен­ные разного рода психическими заболеваниями. Вот, например, что пи­сала газета «Комсомольская правда» 9 сентября 1990 года: «...как сооб­щил недавно американский журнал «Тайм», израильские разведслужбы представили на экспертизу графологам анонимный образец почерка Ху­сейна (речь идет о Саддаме Хусейне. — Ю.Р.). Заключение специали­стов: у автора тяжелая мания величия с ярко выраженными симптомами паранойи.

По заявлению самого Хусейна, предмет его поклонения — вави­лонский царь Навуходоносор, который прославился тем, что в 587 го­ду до н.э. разрушил Иерусалим и продержал в плену его жителей много лет».

Известна также связь почерка с эмоциональным состоянием лично­сти. А в некоторых зарубежных странах каждый поступающий на рабо­ту должен написать собственноручное заявление, подвергающееся гра­фологической экспертизе, которая определяет режим наиболее благо­приятного использования заявителя, с учетом склада его характера (ис- полнитель, руководитель, генератор идей) и характера предпочтитель­ной для него работы — кабинетная, разъездная и т.п.

Вот еще несколько примеров графологических экспертиз.

Редактор французской газеты «Юманите» Вайян Кутюрье в 1927 го­ду так отозвался о характеристике, данной по его автографу советским графологом Зуевым-Инсаровым:

«Анализ моего автографа, сделанный тов. Зуевым-Инсаровым, со­держит совершенно правильные элементы, и я не нахожу никакого тще­славия в этих лестных для меня выводах, ибо те, кто работает во имя ре­волюции, должны иметь нормальное и определенное 'представление о своих характерных качествах».

А вот и сама характеристика:

«Энергичная и деятельная натура, не останавливающаяся перед пре­пятствиями и первоначальными трудностями. Способен зажечься начи­нанием настолько, что в те часы совершенно отбрасывает слова «личная жизнь». Привык к постоянной напряженной работе мысли, хлопотам, заботам о ходе борьбы, привык настолько, что уже спокойная, ровно текущая жизнь показалась бы ему странною. В личной жизни непри­хотлив, не любит ничего лишнего и ненужного. В обращении с людь­ми чувствует уверенность, старается всегда быть ровным, простым, корректным (при внутренней нервозности и порывистости). Самолю­бив, ревнив. Трудно дает переубедить себя — привык оперировать фактами. Развитость познавательного комплекса. Увлечений не чужд, и увлечения могут достигать значительной силы, но когда речь идет о выполнении своих обязанностей, то в большинстве случаев ни­какие соблазны личного характера не в состоянии бывают сбить его с принятого им же пути. Защищая свои принципы, может быть очень жестоким».

Вот еще одно заключение Зуева-Инсарова по почерку:

«Пытливая и беспокойная мысль. Склонность к рефлексии, само­анализу. Когда требуются решительные меры, не останавливается пе­ред ними, но знаком с большими предварительными колебаниями, альтернативами. Многое, часто боясь остаться непонятым до конца, не высказывает. Самолюбив, способен заупрямиться. Временами'раз-дражителен, придирчив. Умеет сразу сделать многое в работе, на­стойчиво и интенсивно работает, но работает неровно. Моментами высокодаровит, моментами становится апатичным. Самообладания в серьезные минуты жизни не теряет. Глубоко с людьми сходится как-то редко: любит общество людей одного настроения. В личных отно­шениях скорее мягкохарактерная натура, хотя временами и «тяже­лый» человек. Впечатлителен. Приступы опасений, часто не имею­щие под собой реальной почвы. Трудно укладывается в рамки обы­денной жизни. Сложность личных переживаний, выражающаяся иногда в форме внутренних противоречий. Навязчивость отдельных представлений».

В ответ на этот характерологический этюд Всеволод Иванов, по чье­му почерку была проведена экспертиза, написал Зуеву-Инсарову:

«Ваша характеристика потрясла меня как веяние огромного талан­та!»

В тридцатые годы в СССР было проведено сравнение заключений двух графологов: Зуева-Инсарова и Зунделя. Результаты независимых экспертиз названных графологов при условии анонимности рукописных текстов совпали в 72 случаях из ста, что существенно превышает вели­чину, определяемую для случайных совпадений.

Совсем немного о френологии

Известно, что уже упоминавшийся нами основатель френологии Иоганн Каспер Лафатер в кругу своих интимных друзей частенько говорил: «Я умру не естественною, природой вызванной смертью, а приму смерть от руки низкого злодея, движимого алчными животными инстинктами». И в самом деле он был убит пьяным солдатом.

Рассказывают, что когда знаменитый френолог Франц Йозеф Галль, популяризируя свою теорию, ездил по городам и весям, ему в Париже представили совсем юного студента. Едва взглянув на череп молодого человека, Галль воскликнул: «Ах, какой гениальный лингвист!»

Шестнадцатилетний юноша, которого тогда представили Галлю, владел в то время, не считая латыни и греческого (и французского, ра­зумеется), по меньшей мере полудюжиной восточных языков! Это был Франсуа Шампольон!

V. И еще о получении информации с помощью аксессуаров

Отыскание конкретных примеров, свидетельствующих о различных способах получения информации с применением аксессуаров, является отнюдь не простым делом. Поэтому информацию о некоторых видах га­даний мы дадим со ссылкой на работы известного британского антропо­лога и этнографа Эдварда Тейлора. В работе «Первобытная культура» (М., 1939) он пишет: «Гаруспикация (гадание по внутренностям) среди малокультурных племен свойственна преимущественно малайцам, по­линезийцам и различным азиатским племенам. Имеется упоминание о применении ее в Перу инками. Рассказ капитана Бертона о Централь­ной Африке, по-видимому, вполне выясняет се символический прин­цип. Он описывает «мганга», или колдуна, который узнает суд божий, убивая и разрывая курицу и рассматривая ее внутренности. Если около крыльев оказывается чернота, то это предвещает измену детей или род­ственников. Спинная кость изобличает в преступлении мать или бабку, хвост указывает на винввность жены и т.д. В Древнем Риме, где это ис­кусство играло важную роль в общественных делах, употреблялся тот же способ толкования.' С течением времени гаруспикация исчезла из употребления в большей степени, чем все другие волшебные приемы. Однако даже и теперь можно указать характерный остаток ее в Бран-денбурге. Здешние крестьяне, заколов свинью, осматривают ее внутрен­ности. Они считают, что перевернутая селезенка предвещает и другой переворот, именно смерть в семействе.

Рядом с гаруспикацией можно поставить искусство гадания на кос­тях. Североамериканские индейцы, например, кладут на огонь плоскую кость дикобраза и по цвету ее судят, будет ли успешна охота на этого животного. Главным приемом является гадание по кости лопатки-, назы­ваемое скопулимантией, или омоплатоскопией. Прием этот, связанный с древним китайским гаданием по треску щита черепахи (так в тексте, вероятно, это ошибка переводчика, ибо речь идет о растрескивании кос­ти при ее обжиге в костре, что видно из текста, приводимого ниже. -Ю.Р.), особенно в ходу в Монголии, где он существует с древних времен и откуда, быть может, он распространился на все другие страны, где от­мечено его применение. Простой символизм этого гадания хорошо виден из обстоятельного рассказа Палласа, к которому приложены чертежи. Кость лопатки держат на огне, пока она не растрескается по различным направлениям, и затем длинная трещина вдоль кости считается «путем жизни», а поперечные трещины в правую и левую стороны означают различные хорошие или дурные предзнаменования. Если предвещание требуется только относительно какого-нибудь определенного события, продольные трещины означают удачу дела, а поперечные — препятст­вия. Белые отметки предвещают много снега, черные — умеренный ве­тер и т.д.».

Чтобы отыскать это оригинальное гадание в новейшее время в Евро­пе, лучше всего обратиться к Англии. В английском языке существует даже специальное выражение, которое буквально означает: «читать по лопаточной кости». В Ирландии существует гадание, когда смотрят на лопаточную кость барана. Дрэйтон в своем «Полиальбионе» таким обра­зом воспевает это искусство:

Будущее они узнают при помощи плеча барана, отделенного

. от правой стороны, Которое они обыкновенно варят, обнажая при этом кость

лопатки;

Когда колдун берет ее и вмотрит на нее, Он провидит вещи, которые должны случиться в далеком будущем, так же как и вещи давно прошедшие.

Однако следует отметить, что существует ряд свидетельств о прояв­лениях значительно больших информативных возможностей способа га­дания на обугленной лопатке овцы, описанного Эдвардом Тейлором. Весьма вероятно, что это может быть отнесено хотя бы отчасти за счет высокого профессионализма гадающего, его интуиции, качества или свойства, сходного с тем, что отмечают графологи по поводу времени написания письма.

Приводимое ниже сообщение будет лучше понято читателем после предварительного ознакомления с двумя описанными в нем чрезвычай­но интересными персонами.

Первый из них — один из главарей контрреволюции в Сибири, гене рал-лейтенант барон Роман Федорович Унгерн фон Штернберг (1886 — 1921) в 1919— 1920 годах бывший диктатором Монголии.

Второй -- сын врача из города' Опочка Псковской области Антон Мартынович Оссендовский (1878 -- 1945), получивший образование в Петербургском университете, затем в Сорбонне, работавший инжене­ром в Сибири и на Дальнем Востоке. За участие в революционном дви­жении 1905 года Оссендовский находился в заключении. Свое знакомст­во с тюрьмами России он описал в книге «Людская пыль», первое изда­ние которой было уничтожено цензурой. Занимался литературной дея­тельностью. В 1920 году в Монголии он встретился с бароном Унгерном,

События тех далеких лет детально описаны в работе Анджея Милоша, фрагментарно опубликованной в «Литературной газете» от 15 и 22 ок­тября 1969 года под заголовком «Тайна сокровищ барона Унгерна».

В номере от 15 октября 1969 года читаем:

«Неизвестно, кто был инициатором, но встреча Оссендовского с Уигерном наконец со­стоялась в кочующем монгольском монастыре Вангхур на берегу реки Орхон. Разговор, видимо, был дружеский, так как Оссендовский гостил потом у Унгерна более недели — с 3 по 11 мая 1921 года. В это время они нанесли совместный визит ламе Джелубу в монасты­ре Нарабанчихур или Чандан, где лама на обугленной лопатке черной овцы предрек Ун-герну, что ему осталось жить всего 130 дней. Оссендовскому лама предсказал, что «он ум- рет, когда Унгерн ему напомнит, что пришло время расстаться с жизнью». Ни Унгерн, ни Оссендовский не приняли всерьез этого предсказания и вскоре о нем забыли.

Неделю спустя Унгерн оставил Ургу (Улан-Батор.—Ю.Р.) и направился с 10-тысячной армией на север, намереваясь добраться до южного берега Байкала и отрезать Дальневосточ­ную Республику от Советской России. 8 августа 1921 года в бою у Гусиного озера, который длился весь день, барон был разбит. А 22 августа кавалеристы 35-го полка сибирской дивизии Красной Армии взяли его в плен. Военный суд в Новониколаевске (ныне — Новосибирск.— Ю.Р.) приговорил его к смертной казни. Приговор был приведен в исполнение 13 сентября 1921 года, по редчайшему совпадению точно на 130-й день после визита к ламе Джелубу.

Оссендовский находился в это время уже в Японии. Узнав о смерти Унгерна, он вспомнил предсказание ламы, и в первую минуту его охватил страх. Но потом он успоко­ился: ведь уже не было в живых того, кто должен был напомнить о расставании с жизнью, и, значит, на этот раз лама ошибся.

В 1922 году Оссендовский возвратился в Польшу и с тех пор безвыездно жил в Варшаве. Свои путешествия и приключения на Дальнем Востоке он описал в изданной в 1925 году кни­ге «Через страну богов, людей и зверей».

Однако оказалось, что в своих размышлениях о предсказании Оссендовский допустил ошибку. Об этом в номере «Литературной газеты» от 22 октября 1969 года сказано:

«В 1944 году, после поражения Варшавского восстания Оссендовскому удается вы­рваться из подожженной гитлеровцами Варшавы и укрыться в пригородном местечке Под-кове Лесной...

И вот теперь мы подходим к наиболее сенсационному повороту всей этой истории. Не так давно на страницах «Жиче Варшавы» была опубликована серия статей Витольда Ми­хайловского, где описывается жизнь Оссендовского и событие, которое произошло в Под­кове Лесной в одну из январских ночей накануне освобождения польской столицы Совет­ской Армией.

10 января 1945 года перед виллой, где нашел убежище Оссендовский, остановился во­енный «оппель». Из него вышел лейтенант Доллерт из контрразведки армии нацистского военного преступника генерала фон дем Баха-Желевского и потребовал немедленного сви­дания с писателем.

Беседа продолжалась до утра. Никто не знает о ее содержании, так как гитлеровец пригро­зил домашним, что за малейшую попытку подслушивания они будут подвергнуты самому суро­вому наказанию. Известно только, что перед уходом Доллерт получил от писателя экземпляр его книги «Через страну богов, людей и зверей». А так как Оссендовский не имел собственного эк-земпляра, Доллерт получил книгу, принадлежавшую другу писателя — Борисевичу.

Через день 67-летний писатель скоропостижно скончался. А вскоре выяснилось, что в ко­решке переплета книги, отданной Доллерту, зять Борисевича — доктор Ягельский — спря­тал микрофильм с описанием открытия, позволяющего предотвратить коррозию металла.

Сразу же после войны было сделано все, чтобы найти лейтенанта Доллерта. Но Дол­лерт, который разыскивался как военный преступник, исчез бесследно. Между тем выяс­нилось, что его настоящая фамилия... барон фон Унгерн и он племянник и единственный наследник кровавого барона!»

Существование поистине бесконечного разнообразия аксессуаров лишает нас возможности проиллюстрировать применение даже основных их разновидностей. Безусловно, беглое рас­смотрение отдельных методов получения информации с помощью аксессуаров не дает нам пра­ва оценивать всю массу известных методов. Однако интересно несомненное существование ра­циональной основы в ряде методик, их незаурядная эффективность и надежность, позволяющая надеяться на возможность их изучения методами и средствами ортодоксальной науки.

Нелепо и далее пребывать в положении, ярко охарактеризованном в XV веке удиви­тельным Франсуа Вийоном, сказавшим: «Я знаю все, но только не себя!» Печально, но по­ложение с той поры изменилось мало.

Не пора ли перейти к плановому изучению свойств и возможностей человека, к ис­пользованию наследия предков, кроме самой жизни одаривших нас путями подхода к по­трясающим источникам информации, которые мы умудрились забыть?

Дата добавления: 2015-09-03