ДУХ СОПЕРНИЧЕСТВА 71

На слушании дела мы с Джоуи свдели рядом с матерью. Я смот­рел по сторонам в обшитом деревянными панелями зале суда, где юристы в темных костюмах щелкали своими портфелями и выкла­дывали из них папки и юридические документы. Я помнил, что, когда в зал войдет судья, надо встать прямо, как учил меня отец. С ударом молотка судьи мы опустились на скамью. Мы с Джоуи уста­вились на судью, сложив руки на груди. Никаких действий, кроме ерзанья на стульях, мы совершить не могли.

"Ваша честь, — начал адвокат отца, - Вы меня знаете. И вы зна­ете, что обычно я не привожу детей на заслушивание приговора". Он жестом указал на нас. Мы с Джоуи сели, немного выпрямив­шись.

"Но Тони Борселино не похож на остальных подзащитных, про­ходивших через этот зал". Адвокат вкратце рассказал историю жиз­ни моего отца. Он был водителем грузовика, ходил на работу каж­дый день, но оказался связан с плохими людьми. Он уже отбыл за свое преступление три года в Левенворте, в течение которых был примерным заключенным. Адвокат рассказал, что отец прошел курс Дэйла Карнеги, создал банк донорской крови и писал статьи в тюремную газету. Мой отец даже помогал организовывать визиты в Левенворт приглашенных лекторов, среди которых был Рокки Марчиано.

"Ваша честь, — завершил свою речь адвокат, — Это человек, ко­торого, очевидно, можно реабилитировать".

Судья посмотрел вниз со своей скамьи и сложил свои руки. По­смеиваясь он сказал: "Если Тони Борселино такой, как вы его опи­сали, почему я должен лишать исправительное учреждение такого хорошего человека?"

Судья приговорил моего отца к 13 годам тюрьмы с зачетом трех лет, которые отец уже отсидел. Я знал, еще 10 лет приговора отцу означают: когда он вернется домой, мне будет 22 года. В тот момент мне казалось, что отец будет находиться в тюрьме всю мою остав­шуюся жизнь.

На следующее утро появился проблеск надежды. Адвокат моего отца позвонил нам и сказал, что судья назначил еще одно заседа­ние суда на утро понедельника. У нас появилась надежда, возмож­но, приговор будет смягчен. Вместо этого судья согласился дать от­цу "А" номер. Это означало, что он должен регулярно представать перед советом по условному освобождению. Но мой отец всегда был реалистом. Несмотря на присвоение этого "А" номера, у него

72 ДЕЙТРЕЙДЕР: КРОВЬ, ПОТ И СЛЕЗЫ УСПЕХА

был и другой код — ОС на его тюремной робе, означавший принад­лежность к организованной преступности. Отец знал, что при на­личии кода ОС "А" номер приобретает совсем другое значение. Он мог означать, что отцу придется отбывать весь свой срок.

Я не плакал в те первые месяцы, когда отец попал в тюрьму. Мне удавалось не плакать во время праздников, проходивших без него. Я выдержал первые слушания о выполнении условий досрочного освобождения, состоявшиеся через шесть месяцев после отказа в его освобождении, и я пережил следующие слушания через год, и следующие через полтора года. Дома жизнь продолжалась. Мама работала юристом у Маури Кравитца, а затем поступила на вторую работу официанткой, а позже фитнесс-инструктором в оздорови­тельном клубе, которым управляла ее подруга. После средней шко­лы я пошел в Католическую среднюю школу Монтини в Ломбарде. Поступив в эту школу, я начал понимать, как долго отец находился вдали от нас и какую большую часть моей юности он пропустил. Когда я был на первом курсе, отец снова предстал перед советом о досрочном освобождении, и ему снова отказали. На этот раз выне­сти это оказалось для меня тяжелее, чем раньше. Когда я услышал новости, то ушел в свою комнату и разрыдался. Мама пыталась ус­покоить меня. Раньше она никогда не видела, чтобы я плакал так сильно. Но это было недолго, и больше никто этого не видел. Отец был в тюрьме, и мы не знали, сколько продлится его отсутствие. В тот момент я решил, что никогда больше не буду плакать из-за от­сутствия моего отца. Я должен жить своим умом, как это делал отец, и быть морально стойким, чтобы блокировать эту боль.

Тем временем я осознал: лучшее, что я мог бы сделать, — это то, чего хотел от меня отец. Я ходил в школу каждый день, выполнял просьбы мамы, играл в футбольной команде средней школы. Заня­тия спортом помогали мне чувствовать себя ближе к отцу, хотя его не было рядом. Я никогда не связывался с наркотиками. Я не хотел огорчать своих родителей и считал употребление наркотиков про­явлением слабости. В школе я состоял в команде жокеев и участво­вал в зональных соревнованиях по другим видам спорта. В этом от­ношении я был почти как мой отец. Я был спортсменом и имел друзей в очень разных кругах. В Монтини я мог общаться с детьми богатого и среднего класса, а в районе Сикеро с плохой репутаци­ей мог дружить с итальянскими детьми из бедных кварталов.

Со временем я доказал, что могу нести ответственность, возло­женную на меня отцом — быть главой семьи в его отсутствие. Я по-

---

Дата добавления: 2015-08-13