Часть первая. Недолюди.

ПРОЦЕНТ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ

- Я сейчас принесу вам воды… - негромко произнес мужчина в белом халате. - Успокойтесь, пожалуйста. Вы еще молодая, у вас еще все впереди. Вы еще обязательно станете мамой… У вас хороший показатель… А это… Cлучайность.

Стакан в руках женщины дрожал, а покрасневшие глаза смотрели на плакат с веселым карапузом. Малыш с плаката улыбался беззубым ртом, а женщина кривила губы, чтобы сдержать слезы.

- Это - ваш первый ребенок. Я понимаю, трудно, но это было нужно…

Женщина напряженно молчала. В коридоре слышались детские голоса, топот маленьких ножек и окрики родителей.

- Вы же понимаете, что закон есть закон. Не я его придумал, но считаю его вполне гуманным.

- Гуманным… - эхом отозвалась женщина, и срывающимся голосом добавила:

– Гуманно отбирать у матери ребенка? Я любила его бы таким, каким он есть. Мой ребенок. Моя кровиночка... Мой малыш… И он никогда не назовет меня мамой.

Врач глубоко вздохнул.

- Понимаете, ребенок не вполне нормальный. Но в этом нет вашей вины. Повторяю вам. Вы ни в чем не виноваты. У вас показатель 91%, а у вашего мужа… - врач заглянул в личное дело – 86%.

- А почему у ребенка – 79? - женщина судорожно дышала, пытаясь справиться с подступающими слезами.

- Вы понимаете, что природа непредсказуема… Тут мы имеем дело с теорией вероятности. Ген может, как бы так выразиться, молчать в первом поколении, втором, третьем. Но в четвертом может проявиться. Ген человека – доминантный признак, модифицированный ген – рецессивный. У двух доминантов может родиться рецессивный ребенок, у рецессивных родителей ребенок с доминантными признаками не родиться никогда. Поэтому рецессивных мы стерилизуем.

- Я могу забрать ребенка? – понизив голос до шепота, спросила женщина. Она поставила стакан на стол.

- Нет. Есть закон, который это запрещает. Я вам об этом уже говорил, – врач отрицательно покачал головой.

- А если я заплачу вам, – женщина пристально смотрела врачу в глаза. - Сколько?

- Я не имею права. Тем более, я ничего не решаю. Все решает Комитет по чистоте человеческой расы.

- Любую сумму. Назовите ЛЮБУЮ сумму, - в глазах женщины горел безумный огонь. – Я готова отдать все. Хотите - кольцо? Платина … Можно его увидеть?

Врач молчал.

- Все, что угодно… Только скажите, – она попыталась снять с пальца обручальное кольцо.

- Нет. Я ничего не решаю. Можете оформить справку, что ребенок умер. Вам так будет проще… Родные вас поймут.

- Вы шутите? – выдохнула женщина, оставив кольцо в покое.

- Я серьезно. Но вы не беспокойтесь. Государство позаботиться о ней…

- Значит, у меня дочка… Я так хотела девочку… - женщина прикрыла рот рукой, захлебнувшись в беззвучных рыданиях.

- У вас все еще впереди…. – сказал врач, капая успокоительное в стакан. – Все будет хорошо. У вас еще будут дети. Они будут нормальными. Вы станете мамой. Ну, представьте себе, как бы вы жили с ТАКИМ ребенком? Как бы он ходил в обычную школу? Кто бы его потом взял на работу? Он будет для вас обузой. Вот. Выпейте. И поставьте роспись вот здесь и здесь.

Бумага легла на стол. Женщина взяла «дежурную» ручку. Она долго смотрела на пропечатанные буквы, пытаясь разобрать их сквозь слезы. Врач не торопил. За то время, пока он работал, он видел эту картину сотни раз. Кто-то подписывает сразу, пытаясь поскорее вычеркнуть из памяти этот тяжелый эпизод и начать все с чистого листа. Кто-то, как эта пациентка, долго не может осознать необходимость такого шага. Неловко, словно впервые держа ручку, женщина подписала все.

- Вот, – севшим голосом сказала она, направляясь к двери.

- Вы правильно поступили. Это нужно не только для вас. Это нужно для всего человечества. Чистота человеческой расы – это наша первостепенная задача. И я рад, что вы, наконец, это поняли.

***

- Опять реклама… - Фанни откинулась на ковре и потерла мохнатой ручкой нос.

- Подожди, воспитатель ушла – давай переключим, – шепотом сказала Элив, играя хвостом.

- А потом нас всех в подвал… - мрачно сказал Кэлл. У него на пушистом личике было большое белое пятно. Прямо на носу. За это его звали «Пятнашка».

Остальные молчали. Цаца, Мася, Рисс и Динка не проявляли особого интереса к большому экрану за решеткой и «переключению каналов». Разве что Цаце были интересны мелькающие картинки, она играла хвостом и поднимала уши, когда на экране кто-то бегал. Мася и вовсе боялась телевизора. Она сидела в углу и тихо скулила, поджав кисточку хвоста. Рисс и Динка играли в «покусайку», с радостными воплями валяли и друг друга по полу. Остальные сидели в игровой комнате по соседству и катали мяч. Дверь в игровую комнату была закрыта, но было слышно, как кто-то бегал по ковровому покрытию и громко визжал.

Девушка на экране улыбалась белозубой улыбкой:

- Читайте в свежем номере журнала «Kitty Girl». Последние сплетни. Правда, что Лили Энджел Кейн, главная героиня фильма «Любовь к смерти», вышедшего на экраны в 2048 году, модификат? Советы. Что нужно делать, чтобы у тебя родился человек? Советы генетиков.

Ролики менялись один за другим.

- Пройди тест онлайн! Узнай больше о своей генетической карте! Нажмите кнопку «тест» на панели вашего телевизора…

- Скучно. Вот бы мультики показали. Или де-те-ктив. Вот это интересно, – сопел Кэлл, глядя на дверь.

- Ты же сам боишься переключать! – Фанни толкнула его в бок.

Через комнату прошли воспитатели Толстуха и Ханя,

Толстуха посмотрела на детей и равнодушно прошла мимо, шаркая стоптанными цветными тапками. А потом остановилась у двери, взявшись за ручку:

- Ты там идешь?

- Может, поставим мультики? - спросила Ханя, молодая женщина с короткой стрижкой. В отличие от Толстухи, она относилась к подопечным с какой-то нежностью. Она была готова часами играть с ними, рассказывать смешные истории, купать и укладывать спать. Даже глупая Мася, с дурацкой привычкой теребить хвост, любила прижиматься к зеленому халату Хани, чтобы та погладила ее мохнатую голову.

- Все равно они ничего не понимают. Им без разницы. Лишь бы картинки были. Картинки их успокаивают, – Толстуха поправила пучок черных волос, и вышла из комнаты. – Тем более у нас сегодня проверка. И гости. Меня обо всем предупредили заранее. Говорят, снимать будут. Нужно накраситься и туфли поменять. Тут луж на ковре нет?

- Да вроде нет, - ответила Ханя, гладя Масю по голове. Цаца тихо рычала. Она дико ревновала Ханю.

- И тебя погладить? – улыбнулась Ханя, когда Цаца подлезла под руку.

Цаца продолжала рычать на Масю, которая терлась щекой о халат Хани.

- Я должна идти, - Ханя убрала руку от головы Маси и та ушла на свое место. Цаца стояла и смотрела, как Ханя исчезла за дверью. Мася вильнула хвостом и снова принялась смотреть «картинки». Цаца, недовольно фыркая, уснула прямо на полу.

После рекламы были новости. Ухоженная дикторша, с гладкой прической сидела в синей студии. На множестве экранов за ней мелькали сюжеты, а на стене красовался блестящий, как фантик от конфеты, логотип.

- Смотрите в этом выпуске. Новая организация «NоМо», которая недавно устроила показательную казнь модификата, раздавала значки и наклейки на центральной площади города.

- Да таких, как они, надо истреблять! - орал молодой человек в камеру. На нем была футболка с эмблемой: перечеркнутый череп с кошачьими ушами.

- Человек – венец творенья! На х..й эти ответвленья! - скандировала толпа молодежи. Они цепляли значки к сумкам, привязывали ленточки на руку, надевали футболки, размахивая огромным флагом.

- Да – человеку! Нет - модификату!

Дикторша улыбалась в кадр, а на заднем плане, на одном из экранчиков, толпа продолжала скандировать и свистеть.

Мася, услышав шум и крики на экране, юркнула в угол и закрыла мордочку лапками. Она боялась, когда кто-то громко кричит.

- По нашим данным эта организация поддерживает одного из кандидатов на пост сенатора. Его имя Нил Говард. Эта акция, возможно, решит исход выборов в его пользу. Подробнее смотрите в проекции или на нашем сайте, – дикторша сделал паузу. Она прикоснулась к следующему экранчику.

- А теперь к другим новостям. Акция протеста против жестокого обращения с модификатами тем временем собралась у стен Сената, – продолжила девушка, нажимая на сенсорную панель.

На экране появилась картинка. Человек пятьдесят в масках животных стояли в тени деревьев. В руках у них были самодельные плакаты: «Это наши дети! Мы за них в ответе!»

- Их разогнали за нарушение общественного порядка, так как митинг был несанкционирован городскими властями. Митингующие вели себя агрессивно, позволяя критику и оскорбления в адрес действующей власти. Активисты были арестованы.

- Вы не имеете права! – кричал человек в съехавшей маске, когда представитель правопорядка заламывал ему руки. – Посмотрите, что делается на главной площади! Это их надо арестовывать! Это же расизм!

Плакаты ломали и бросали на землю, а полиция дубинками и водой разгоняла толпу. На земле лежали цветные маски и обрывки транспарантов.

- Я хочу вам напомнить, что сразу после выпуска новостей, на нашем канале будет самая рейтинговая передача: «За и против. Ваше мнение». Не переключайтесь. Мы - самый объективный канал «ForY ouTV».

За стеной послышались шаги. В комнату вошло много людей, в сопровождение воспитателей. В дверную щель игровой просовывались любопытные мордашки других детей. Цаца проснулась и беспокойно завертела головой.

- Закрой игровую, - шепнула Толстуха Хане. Ханя захлопнула дверь поплотнее и встала спиной к ней.

- У нас здесь модификаты могут смотреть телевизор, слушать музыку, играть, – сказала Толстуха, улыбаясь в камеру. Дверь в игровую дернулась, но Ханя подперла ее спиной.

Люди засуетились, стали снимать и фотографировать. Молодая, красиво одетая женщина с синими локонами подошла к Элив и Фанни.

- Сфотографируйте меня с вот этими.

Народ обступил сидящих на ковре детей, а она присела между ними.

Элив силой прислонили к изящной груди красавицы, а потом отпустили. Девушка пахла вкусно-превкусно. Наверное, она хороший человек. Плохие люди пахнут плохо. Тостуха пахнет чем-то горьким и кислым. Ханя пахнет сладким мылом, которым их раньше мыли перед сном. А после того, как Цаца попыталась его съесть, их стали мыть мылом, которое совсем-совсем не пахнет и капает из бутылочки.

- Интервью для «News Press»! - прокричал мужчина с камерой.

- Как вы относитесь к модификатам? - выкрикнула женщина в белом костюме.

- Мне очень жаль, что так получилось. Это страшная ошибка человечества. Она не должна повториться. Поэтому стоит сделать все, чтобы ее исправить, - ответила красавица улыбаясь.

- Как вы относитесь к статье в «Kitty Girl», о том, что вы – модификат после пластической операции? – крикнул мужчина в серой куртке.

- Я и мой продюсер уже подали в суд на это издание, – красавица продолжала улыбаться.

- И много вы надеетесь отсудить? Вы снова потратите деньги на благотворительность?

- Я хочу построить реабилитационный центр для женщин.

- Как вы относитесь к тому, что певица Кэтри Форс и актер Джереми Сью Дель, которые недавно поженились, собираются усыновить модификата?

- Это запрещено государством. Я его полностью поддерживаю!

- Еще один вопрос для «Daily Facts». За кого вы проголосуете?

- На сегодня интервью окончено, – к красавице подскочил толстый мужчина в очках, и, заслонив собой, помог встать. Они вместе вышли в сопровождении высоких и молчаливых людей в темной, одинаковой одежде. Они ни к кому не приставали со странными вопросами, а просто стояли и смотрели.

Тем временем журналисты набросились на воспитателей.

- Трудно ли вам работать с модификатами? – Толстуха раскраснелась и фальшивым голосом ответила:

- По- всякому бывает…. Пройдемте туда. У нас там спаленки.

- А можно дать им конфеты? – неуверенно спросила одна из женщин, шурша в большой сумке.

Конфеты… Конфеты – это здорово! А еще фантики! Ими можно играть, когда Толстуха опять соберет и закроет игрушки в шкафу. До следующей «проверки».

- У многих из них нарушен обмен веществ, поэтому не стоит. Передайте лучше нам. Мы потом им отдадим. За обедом, – нежным голосом пропела Толстуха, принимая цветной пакетик. Мася повела носом. Конфеты она любила больше всего на свете, но пакет просто впечатлил ее. Такой красивый, такой яркий. Все помнят, как у Маси пытались отобрать старый фантик, что она хранила под ковром, в «тайном» месте. Она так рычала, что даже у самых бойких и глупых не было желания с ней связываться. Элив прекрасно помнит, как ночью его утащила Цаца, и как потом нюхала и лизала, забившись под кровать.

Почему-то все вели себя по-разному. Фанни и Кэлл никогда бы не утащили что-то у Элив. Они не такие! Несмотря на то, что учат всех, Элив заметила, что разговаривают только некоторые. Цаца знает всего несколько слов. Мася все понимает, но почти не умеет разговаривать. Она умеет повторять некоторые слова и все. А Рисс умеет говорить, но не хочет. Он никогда не говорит перед воспитателями. А еще он какой-то странный. Его очень трудно растормошить. Ему нравится спать весь день. Иногда, когда его достанут, он играет с другими, как сегодня. Сначала бегает и прыгает, а потом тихо засыпает на ковре. Все к этому привыкли. Ханя говорит, что это такая болезнь. Рисс вообще не любит разговаривать. А с Фанни и Кэллом всегда можно поболтать. Они, так же как и Элив, пополняли свой словарный запас посредством телевизора. Телевизор – это тебе не мячик катать. Телевизор – это тебе не в «поскакайку –покусайку» играть. Элив когда-то играла в эти глупые игры. Мячик она катала, когда была совсем маленькой. А потом стало скучно, поэтому она стала смотреть телевизор с Кэллом и Фанни. Каждый вечер. И это было здорово!

- Мася! – прошипела Фанни. – Не ходи туда!

Маленькая черненькая Мася, одетая в голубенькое платьице, в больших белых мягких трусах, которые топорщились из-под юбки, шлепала в сторону спаленок. Эту штуку, которую Ханя называла «подгузник», одевали только тем, кто оставляет лужи на ковре. Ханя любила менять подгузники, купать малышей и мазать им всякие болячки. Стоит лишь подойти к ней, дернуть за юбку, и она наклоняется к тебе и проверяет, все ли в порядке. Толстуха не любила менять подгузники и старалась делать это как можно реже. Она противно морщилась, при виде очередной расчесанной болячки и могла ударить за мокрое пятно на полу или одежде.

Мася тем временем уверенно топала туда, где рядом со спальней была комната дежурных воспитателей. Масин хвостик вилял, а ушки забавно торчали.

- Фета… Фе-е-ета, - нудила Мася, толкая дверь.

- Мася! – Элив бросилась к ней, - Мася! Тебя накажут. Будет «бо!». Не ходи туда!

Фанни с силой захлопнула дверь.

- Фета… - удивленно повторила Мася, тыкая мохнатой лапкой в сторону комнаты дежурных.

- Вон! Смотри, какие картинки, - пропела Элив, отводя Масю на место. Мася, которая боялась телевизора села рядом с Цацей, и стала теребить хвост, причитая: «Фета…фета….»

Тем временем по телевизору показывали толстого дядьку, с лысиной и большим носом, который рассказывал что-то скучное. Динка и Рисс убежали в комнату играть. У телевизора остались Фанни, Кэлл, Элив, Мася и Цаца. Кэлл уснул прямо на полу. Он часто засыпал под телевизор. А ночью уснуть никак не мог, за что его часто наказывала Толстуха.

Телевизор монотонно гудел:

- Как известно, в конце двадцатого века появилось движение «Фурри». «Фурри» предусматривало полное перевоплощение человека в животное. Люди покупали себе специальные костюмы, как в театре, перенимали повадки и полностью отождествляли себя с выбранным зверем. Так же серьезное влияние оказала культура японского аниме, где были крайне популярны ушки и хвостики. Это считалось «кавай», что в переводе означает «мило». С развитием генной инженерии, каждый желающий мог себе позволить вмешательство генетическую карту организма, вызвав определенные мутации. Этим воспользовались тысячи людей, работающих в специфических условиях, модифицировав свое органы чувств. Изменения «для красоты» в свой организм внесли миллионы по всему миру. Эти эстетические операции были очень популярны и доступны. Ученые уверяли, что это безопасно, что ген не передается по наследству и запрограммирован на самоуничтожение в первом же поколении, – говорил лысый, толстый дядька в синем свитере.

- Да-да, - перебила его сухая старая тетенька в зеленой кофточке с большой черной брошью на груди. – Я помню рекламу: «Расскажу своей подружке! У меня кошачьи ушки!». Там еще такая блондиночка с кошкой.

- Да, – продолжил лысый толстяк. – Но ученые ошиблись. Люди не знали о последствиях. Неконтролируемые процессы, необратимые изменения… Ах, если бы мы знали, к чему это приведет.

- Мы немного отошли от темы. Как вы считаете, профессор Джейсон Голдман, - спросил худой мужчина в круглых очках, - модификаты способны жить в социуме?

- Вы знаете, это - спорный вопрос. Я сейчас изучаю социальный аспект жизни модификатов. Кто-то может, кто-то – нет. Тут трудно что-то сказать, - пожал плечами лысый дядя, которого назвали смешным словом «профессор».

- Но вы же получили какие-то результаты?

- Однозначного ответа мы так и не нашли. Они опасны тем, что фактически непредсказуемы, – лысый профессор откинулся в кресле. – Многие из них могут общаться посредством языка или жестов. Многие спокойно уживаются в мире людей. Они нужны людям. Вы ведь знаете, что существует определенный список работ, который утвержден свыше, для разнопроцентных модификатов… Минимальная и максимальная зарплата. Сейчас – от 100 евро до 150 евро в месяц. И это при условии, что для них созданы специальные отделы в магазинах. А для тех, кто не соображает, что с ней делать, зарплата на руки не выплачивается, а идет на полное содержание. Их кормит, одевает, обувает государство. Все продумано. Система работает. Они живут и служат на благо людям. На это способны 90% модификатов. Они живут в обществе себе подобных, а так же, в процессе работы, контактируют с людьми.

- Спасибо за ваш ответ, мистер Голдман. А у меня вопрос к Лидии Фрай, – мужчина в очках повернулся. Зеленая тетенька взбодрилась и положила руки на подлокотники кресла.

- Я Вас внимательно слушаю, – грудным голосом сказала она.

- Как вы относитесь к тому, что модификаты живут в социуме?

- Я категорично против этого. Они опасны. Опасны для себя и для нас, - с расстановкой начала старушка. - Я предлагала свой законопроект о том, чтобы прекратить учебу модификатов. Это сэкономит много миллионов из госбюджета. Ведь результата - нет. Я рада, что утвердили законопроект о стерилизации каждой особи. Я рада, что каждый из них стоит на учете. Я, вообще, за то, чтобы их уничтожать. Селективно. Начиная с 70% и ниже. Некоторых, самых сообразительных, можно оставить.

- У нас вопрос от зрителей, – перебил ее ведущий, - Почему продолжают рождаться модификаты? Почему бы их не убивать в утробе матери?

- Вам как по-научному или чтобы понятно было?

- Как вам удобнее, – улыбнулся ведущий.

- Хорошо. Большая часть тестов на модификацию не дают сто процентного результата. Помните, был случай, когда молодая мать подала на врачей в суд за то, что они убили здорового, нормального ребенка, приняв его за модификата. С тех пор рожают все. А государству нужны рабочие руки. Пусть даже эти руки блохастые и лохматые!

- Простите, - перебил старушку лысый профессор, - У вас есть собака?

Старушка надменно кивнула.

- Она тоже лохматая…

- Бог создал собаку собакой. А человека - человеком, – она скривилась, с брезгливостью глядя на оппонента.

- Так и будьте же человеком. Вы их создали. Вы и я. Мы все. Не отрицайте хотя бы этого. Перед лицом истории мы все виноваты. В равной степени, – выдохнул мужчина, поправляя очки, которые съехали на самый кончик носа.

Старушка чуть не задохнулась от гнева:

- Да как вы смеете…

- А теперь время для голосования… - вмешался ведущий. - Нажимайте единицу на проекции, если вы за то, чтобы модификаты жили в социуме или присылайте сообщения на номер ….

- Ушли, – сказала Фанни, прислушавшись. - Спустились вниз по лестнице.

- Фета… - фыркнула Мася, потянув носом.

- Толстуха не будет нас ругать? Как тогда, – мрачно спросил Кэлл, протирая глаза и громко зевая.

Элив тихо прокралась поближе к двери, ведущей в воспитательскую. Она стояла в шагах семи от нее, но благодаря нечеловеческому слуху прекрасно слышала все. Подняв рыжие ушки, она внимательно вслушивалась в каждый шорох. Раньше, таким образом, она узнавала, что их накажут за плохое поведение при «очень важных людях». В прошлый раз их наказали за то, что одна девочка схватила толстую тетю из «очень важных людей» за яркие бусы, когда та наклонилась «поиграть с детенышем». Тетя возмущалась, девочка рычала, сжимая в кулачке крупную бусинку, тянула на себя. Потом подоспела Толстуха. Она попыталась расцепить пушистые пальчики. Но «детеныш» держал добычу мертвой хваткой, а потом укусил Толстуху за руку. Бусы порвались. Они рассыпались по ковру, и все бросились их собирать. Девочка плакала, тетя возмущалась, а остальные радостно ползали по полу, сжимая в пушистых или полностью человеческих, как у Фанни и Элив, руках цветные стеклянные шарики. Толстуха, запыхавшаяся и злая, собиралась наказать всех, кто попадется под горячую руку. Тогда Элив пряталась. Тогда все прятались под кроватями или за шкафом с игрушками.

Элив не умела за себя постоять. Она боялась царапаться, как Фанни или укусить, как это делают другие. За это могли наказать еще сильнее. Иногда Элив не могла уснуть от того, что в голову закрадывались грустные мысли и плохие воспоминания. Как давным-давно ее наказывали, как ей было стыдно, за то, что она вела себя «как животное». Элив не хотела, чтобы ее считали «дикой». В отличие от многих она не мочилась на ковер, умела читать и даже немного рисовать. Жаль, что ручки в классе были приделаны к парте жесткой и прочной веревочкой, а порвать ее было невозможно. Перегрызть тоже. Даже если бы удалось заполучить ручку, то рисовать было бы не на чем. Раньше им давали большие листики бумаги. Но однажды, после того, как один малыш умудрился съесть ее, бумагу давать перестали. Никто сначала не заметил, как мальчик жевал ее, до тех пор, пока он не начал смешно кашлять. Его быстро увели из класса. А потом опустевшую кроватку отдали новенькой.

Та девочка, которая, порвала бусы «очень важной» тети, была наказана. Ханя заступилась за нее, поэтому ее не били. Девочку лишили обеда и ужина. Ее больше не пускали в комнату с телевизором, а вместо нее взяли Цацу.

Часто за хорошее поведение «при людях» давали конфеты или печенье. В этот раз конфет не дали. Значит, что-то не понравилось. Нужно просто слушать очень внимательно, чтобы разобраться во всем, не обращая внимание на шум телевизора, на возню в игровой. Если что-то не понимаешь, то нужно стараться запомнить непонятное слово и ждать, когда услышишь его по телевизору и сам догадаешься, что оно такое или тихонько спросить у Хани.

Элив умела подслушивать. Она не считала это чем-то плохим, потому что ей это много раз помогало. А еще всегда было немного любопытно узнать что-то новое.

Из-за двери раздавались голоса. Писклявый и скрипучий – Толстухин. Тихий и неуверенный - Ханин.

- Ешь конфеты, дурочка. Не бери в голову. Облизнуться. Их и так на государственные деньги кормят - одевают… - что–то прошуршало, и Толстуха невнятно добавила:

- Мм…. Нафинка вкуфная. Вот эти желеные – просто прелефть!

- Ты некрасиво поступаешь… Твои дети дома конфеты каждый день едят, а эти… - Ханя говорила тихо, едва слышно.

- Дались тебе эти нелюди… Да, знаю, знаю… Ты рассказывала… С кем не бывает. Год прошел, а ты все убиваешься. У меня тоже такое было. Почти все через это прошли.

- Я отпуск беру. Пока на месяц. А там, как сложится. С завтрашнего дня. Муж подал на развод. Предложила еще одного родить, а он отказался. Сказал, что и одной попытки с него хватит,– голос Хани дрогнул.

- Нужно было все по-умному делать. Справка о смерти и все. А там пусть думает, – небрежно сказала Толстуха. – Лучше поговорим о сегодняшнем дне. Кто знал, что приедет сама Лили Энжел Кейн! Я у нее автограф попросила. Принесу своим. Дочка давно хотела... Ты здорово придумала. Если надо красиво – Фанни и Элив. Если надо жалостливо – Мася. А если отталкивающе – пусть Цацу берут. Она страшненькая. А остальные для массовки.

- Я просто не хочу, чтобы о них думали плохо. А тут как назло на каждом углу кричат: «Нет – модификатам!» Мне их жалко. Я работаю здесь, чтобы хоть как-то компенсировать пустоту.

- Нашла кого жалеть! - фыркнула Толстуха. – Я работаю здесь, потому как здесь хорошо платят. А мне еще двух детей поднимать.

Толстуха развернула еще одну конфету. Ханя конфеты не ела.

Элив бесшумно двинулась обратно в комнату. Ее хвост мягко вздрагивал в такт шагам. Он был рыжим и пушистым. Не таким длинным и тонким, как у Маси, и не таким лысым обрубочком, как у Фанни. Ушки у Элив были аккуратными, они забавно торчали, когда у нее было хорошее настроение, и прижимались, когда она напугана или переживает. У Фанни ушки висят. Они темные и смешные. А еще они у нее постоянно болят. Все остальное, кроме взгляда, у Элив было человеческим. Взгляд выдавал всех модификатов.

- Ханя уходит. Какой-то развод. Наказывать не будут, – прошептала Элив, проскользнув в комнату.

- Лучше бы Толстуха. Лучше бы у Толстухи был развод, – недовольно сказал Кэлл.

- Фета… - Мася протягивала пушистую ладошку к Элив.

- Нет конфеты, – сказала Элив и села, обхватив колени руками.

Мася долго стояла посреди комнаты и с надеждой смотрела на дверь, а потом жалобно скулила всю ночь в темноте, бормоча что-то себе под нос. Элив, спавшая через четыре кровати, даже сквозь сон слышала всхлипывающее: «Фета…Фета…».

***

- Смотри, что у меня есть… - Фанни тихонько тянула Элив за рукав. – Они потеряли, а я положила на нее руку и они не заметили… Пошли, покажу.

Они прошли через игровую комнату и быстро юркнули за шкаф.

- Ах! – выдохнула Элив, - Это же ручка!

- Ага. Она пишет. Смотри! Я рисую в уголочке. Смотри! Моя ладошка! Красиво? Я специально так долго хранила ручку. Потому, что сразу доставать нельзя. Как в детективе, – с гордостью сказала Фанни, обводя вторую ладошку.

- Здорово! А можно я попробую! – Элив взяла ручку и наклонилась к обоям.

За шкафом послышались шаги. В маленькое убежище двух художников заглянула пушистая мордочка.

Фанни быстро заслонила собой рисунки. Мордочка исчезла, и они продолжили рисовать.

С тех пор, как Ханя ушла, прошло больше двух месяцев. Порядки поменялись. Теперь телевизор можно было смотреть только раз в три дня, а спать ложится на час раньше. Теперь за каждую провинность жестоко наказывали. Самым страшным наказанием был подвал. В подвале было холодно и сыро. А еще в подвале были крысы. Большие, голодные и злые. Фанни придумала, как избежать их маленьких коготков и острых зубов. В день наказания нужно спрятать немного еды, а потом бросить ее крысам. Пока они едят, нужно сидеть тихо-тихо. Там есть большой ящик, и если на него забраться, то можно пересидеть. Фанни наказывали часто, поэтому она лучше всех знала о крысах. На ее руке до сих пор не зажили царапины, а на ноге кровоточил укус, потому как Фанни его постоянно расчесывала и ковыряла, когда делать было нечего. Элив подвалом не наказывали ни разу. Она всегда старалась вести себя хорошо. Она не лезла в драки, не воровала еду, не шумела и не кусалась. Даже когда у нее пытались что-то отобрать, она отдавала это сразу. А потом тихо плакала под одеялом. Последний раз у нее отобрали цветную бусинку. Фанни тогда утешала Элив, подарив ей вместо бусинки два фантика. Красный и голубой.

- Если кто-то узнает, то нас накажут, - сказала Элив шепотом во время просмотра телевизора.

- Я знаю, но это так здорово. Сегодня я нарисую солнышко. По телевизору показывали, как его рисовать. Там была передача про детей. Ты как раз спала, – Фанни шмыгнула носом.

- Научишь?

-Ага! - гордо сказала Фанни. - Ой! Смотри тут опять этот противный дядька с разными глазами. Его почему-то стали показывать часто-часто.

На экране мужчина с разноцветными глазами жал руки людям, а они фотографировали его и поздравляли.

- У него какой-то праздник, – сказал Фанни. - Давай послушаем.

- Сенатор Нил Говард сегодня озвучил свою программу. Часть программы посвящена модификатам. В нее входит новый перечень работ для модификатов и условия получения заработной платы. Так же он отменил специальные отделы в общих магазинах. Теперь для модификатов будут созданы специализированные магазины и аптеки. Созданы так же первые резервации для проживания модификатов. Для них введен комендантский час. Для тех, кто работает в ночное время суток, разработан специальный пропуск. Так же внесена поправка о том, чтобы каждый месяц модификаты отмечались в специальных пунктах регистрации. Ужесточилось законодательство для модификатов с того времени, как произошел печальный случай убийства и изнасилования 56% модификатом маленькой девочки, игравшей на детской площадке, недалеко от дома. Насколько известно, модификат насиловал и убивал ребенка на глазах других детей. Сенатор просто не мог не отреагировать на этот инцидент. В связи с этим были внесены поправки почти во все законы, касающиеся модификатов. Большая часть избирателей поддержали изменения. Нил Говард заявил о том, что это только начало.

- Странный и неприятный, – буркнула Фанни, почесав ухо.

- Я его тоже не люблю. Давай переключим, – предложила Элив.

- Ты забыла про решетку. Как только стали показывать этого дядьку в комнате появилась решетка, которая отделяет проход и телевизор от нас. Мы как в этом…. Как его…. Мы смотрели, тебе понравилось… Ты еще сказала, что там одна на Масю похожа.

- В зоопарке. Я специально запомнила слово. Может еще покажут.

- Не переключайте «ForYouTV». Сразу после рекламы вы увидите нашу постоянную передачу «За и против. Ваше мнение». В этом выпуске обсуждаются внесения изменения в законодательство страны по поводу модификатов. У нас в студии присутствует Алекс Кэнси, активист движения «NоМо». Смотрите и не переключайте.

- Что я пропустил? – спросил, усаживающийся поудобнее, Кэлл.

- Сначала маленький мальчик долго рассказывал про какую-то баночку. Потом красивая тетя гладила что-то пушистое. Она называла его «сынулей». Наверное, это ее ребенок. А потом она кормила его из желтого пакетика. А еще говорили о той тете, что приходила к нам, когда еще была Ханя. Ну…Та, которая вкусно пахла, и еще волосы синим… – начала Фанни, тряся головой.

- Лили Энджел Кейн! Почему меня не позвали? - обиделся Кэлл.

- Ее показали совсем чуть-чуть, – оправдывалась Элив. – Там что-то говорили о каком-то иске. Она что-то выиграла.

- Класс! А я пропустил, – надулся Кэлл.

- Может, еще покажут. Смотрите телевизор, пока Толстуха не выключила, – сказала Фанни и легла, подперев голову руками.

- Кэлл! Ну не трогай мой хвост! Прекрати! - Элив взмахнула руками.

- Это тебе за то, что не позвала, когда показывали Лили.

- Хватит! Пусти! – Элив готова была разреветься. Она прижала хвост к ноге и сморщила нос.

- Я пошутил! Только не плачь.

- Тише! Из-за вас ничего не слышно! – сказала Фанни, внимательно смотря на экран.

В красивой студии, напротив дяди в очках сидел молодой, красивый парень в белой футболке с рисунком. На диване разместился толстый, лысый, знакомый по многим передачам мужчина, которого очкарик называл профессором.

- Скажите, пожалуйста, Алекс, вы давно являетесь противником модификаций?

- Я ненавижу их с детства. Понимаете, для меня они хуже животных…

- Но животных вы любите? - прервал его профессор.

- Простите, я считаю ваш вопрос некорректным. Мы все любим животных. Но модификаты хуже животных во много раз! Это ложная ветвь эволюции. Мы против того, чтобы им дали статус человека. Или хотя бы приравняли к нам. Это - оскорбление человеческой расы. Мы за чистоту расы. Представьте, что скоро по земле будут ходить одни модификаты! А человечество, как таковое, вымрет. Этого нельзя допустить!

- Молодой человек, не могли бы вы, как студент престижного вуза, представить, что именно ваши предки виноваты в модификациях?

- Если это ошибка моих предков, то ее тем более нужно уничтожить. Я готов ее исправить. Мне противно идти по улице, зная, что здесь минутой раньше прошел модификат! Я готов встать на защиту человеческой расы. Я за то, чтобы решить проблему модификаций раз и навсегда!

- Вы не подумали, что вас просто используют? Вас, таких как вы, чтобы отвлечь страну от надвигающегося экономического кризиса? Мы уже в полной, простите, дыре. У нас сплошные проблемы. У нас заканчивается все… В том числе деньги на гранты, на исследования. Мне стыдно за наше время. Мы ничего не достигли. Мы просто остановились. Один кризис. Другой кризис… Третий, наконец! Мы не живем. Мы – выживаем. И при этом пытаемся соблюсти хорошую мину при плохой игре. Лучше ненавидеть модификатов, чем рассматривать анализировать и шаги правительства. Вы искали врагов! Тех, кто виноват в том, что уровень жизни неуклонно падает. В том, что постоянно рушится очередная финансовая пирамида. Сначала упал доллар. Потом ввели золотой стандарт. Мы вернулись в середину двадцатого века! Когда спонсировалась хоть одна исследовательская программа? Вы просто ищете виновных в том, что довели страну до такого! Когда-то это были контрреволюционеры, врачи-убийцы, инженеры-вредители, капиталисты. А сегодня – модификаты. К вашему сведению, молодой человек, они работают на нас. Они работают, чтобы облегчить жизнь человека. А мы за это им даже нормальные условия не можем создать! Зарплату им снизили до 60 евро. В среднем. Кем они работают? Уборщики, грузчики, расфасовщики, штамповщики, курьеры, носильщики. У нас - полная рецессия, а вас используют, как основную движущую силу регресса. Отвлекающий маневр от насущных проблем.

- Профессор Голдман, вы сами сказали, что они работают. Они забирают рабочие места у людей! Люди без работы, зато модификат с работой! И все при таком уровне безработицы! Не будь модификатов, мы бы давно осваивали космос! Если бы не они - у нас была бы возможность жить лучше! Они забирают у нас рабочие места, они «жрут» деньги из бюджета! - молодой человек загибал пальцы.

- Ни один нормальный человек у нас в стране не пойдет работать за 60 евро! Вы идете по чистой улице почему? Потому, что ее с утра подмели модификаты.

- Они забирают наши рабочие места! Они убивают наших детей! Они…

- Молодой человек, успокойтесь. Вы находитесь не на митинге. Дело об убийстве может быть простой провокацией. Для таких, как вы. Помните, как быстро его закрыли, какой противоречивой была информация?

Экран внезапно погас. По ту сторону решетки стояла Толстуха. Она провела пальцем по сенсорной панели и отключила телевизор вовсе. А потом рявкнула:

- Быстро спать!

- Пошли, порисуем, - тихо сказала Фанни на ухо Элив. Элив подняла уши и завиляла хвостиком.

- Пошли, - шепнула она в радостном предвкушении.

Они юркнули за шкаф в игровой комнате.

- Смотри. Кружоооок. А потом – па-лоч-ки… - сосредоточенно шептала Фанни.

- Дай попробую…. Кружоооочек… А потом – па-лоч-ки! Я могу еще облачко нарисовать, – Элив закусила губу от старания. Ее рыжий пушистый хвост ударял в такт каждому движению руки.

- Не похоже. Какая-то краказября, – фыркнула Фанни. - Дай ручку. Я нарисую…Что бы такое нарисовать?

Фанни опять чесала свои висячие уши. Они снова болели. Если бы была Ханя, она бы закапала в них лекарство и засунула ватку. А потом они бы были почти здоровыми. Но Хани не было. И без Хани было очень плохо.

- А вот …. – начала Фанни, и тут на разрисованные обои упала большая тень. Элив обернулась и увидела Толстуху. Она стояла прямо над ними. Элив испугалась так, что непроизвольно заскулила, поджав хвост и прижав уши. Фанни просто широко-широко раскрыла глаза и выронила ручку. За Толстухой стояла Мася. Она показывала лапкой на испуганных маленьких художников. Мася дернула Толстуху за юбку, сделала лапки лодочкой и жалобно проскулила:

- Фета…. Фета…

- Молодец, Мася, - погладила ее Толстуха. – А я - то думала, чего ты меня тащишь сюда. А тут оказывается…

- Фета… - настойчиво требовала Мася.

- Возьми, – Толстуха достала из кармана цветной фантик.

Мася схватила его и показала застывшим Фанни и Элив.

- Фета... Мя фета… - а потом развернула и быстро съела.

Элив почему-то подумала, что нужно было бы ее пососать и снова положить в фантик. А потом, когда плохо, можно пососать еще. Так конфетку можно есть много дней…

- Ах вы, мерзавки! - Толстуха схватила Элив и Фанни за волосы и вытащила из убежища.

Фанни успела укусить ее за руку.

- Ах ты, мразь, нечеловеческая, – Толстуха схватила Фанни за больное ухо и ребенок пронзительно закричал. Толстуха упивалась, дергая бедное ухо во все стороны.

Элив хотела вмешаться, но знала, что тогда достанется еще и ей. Ее тоже больно накажут. Ее и так накажут, но если вмешается, то накажут сильнее. Фанни тем временем яростно вырывалась, а Толстуха впивалась ногтями ей в лицо. Девочка царапалась и пыталась укусить, тогда Толстуха стала бить Фанни ногами. Ребенок уже не вырывался, а просто хрипел. Когда Толстуха закончила Фанни просто лежала на ковре, свернувшись клубочком, прижимая руки к животу. Толстуха толкнула ребенка ногой. Фанни не шелохнулась. Глаза ее были почему-то открыты. Толстуха нагнулась и стала зачем-то трогать ее шею. А потом спешно отдернула руку.

- А с тобой, выродок, я еще поговорю. Будешь сидеть в подвале не два часа, а четыре. И никакого телевизора. Ты меня слышишь!

Толстуха схватила Элив за руку и поволокла в подвал. Напоследок Элив увидела, как изо рта Фанни на ковер вытекает кровь… Она вспомнила, как когда-то порезала руку, и как они с Фанни, по очереди, зализывали рану. Кровь была соленая и невкусная, но рана зажила быстро.

- Сиди, скотина, тут. И не думай о ящике. Я его убрала. Думаешь, я не знаю, как вы ловко придумали на него залазить, – дверь закрылась и Элив оказалась в кромешной темноте. Вокруг послышались шорохи, и ребенок со всех сил забарабанил в дверь. Шорохи приближались, и Элив уже почувствовала пушистые прикосновения к своим ногам. Она заплакала и еще сильнее стала биться об дверь. Крысы уже царапали ей ноги. Главное – не упасть. Так говорила Фанни. Если упадешь, они тебя съедят. Выгрызут глаза, как у одного мальчика. Или съедят палец, как у кого-то из новеньких. Главное - двигаться. И Элив пошла по ступенькам вниз, в надежде найти еще один ящик. Она шла по грязному полу, в темноте. Она видела лишь смутные очертания предметов. Вокруг стояли какие-то коробки. Но коробки были картонные и громко шуршали, поэтому трогать их было страшно. Она долго брела в темноте, периодически наступая на что-то живое и пушистое. Живое выворачивалось и визжало. И тут, в затхлости помещения, она почувствовала свежий ветерок. Когда-то их выводили на прогулку, а теперь почти не выводят, но Элив помнит этот запах. Она подошла к стене и увидела какую-то деревяшку. Она схватила ее двумя руками и потянула на себя. Деревяшка упала, больно ударив по ноге… Элив прыгала и плакала. А потом, всхлипывая, посмотрела на стену. В стене была дырка. Небольшая, пролезть было можно. И оттуда дул ветерок. Можно было подождать, когда откроют дверь, а потом вести себя хорошо. Тогда снова разрешать смотреть телевизор. А может, телевизор ей не разрешат смотреть никогда-никогда. Крысы уже кусали ее голые ноги, и Элив решила, что дырка в стене станет ее спасением от их острых зубов.

Дата добавления: 2015-08-13