Идейно-художественное своеобразие комедии Гоголя «Ревизор».

В октябре 1835 г. Гоголь обратился к Пушкину с просьбой дать ему какой-нибудь «чисто русский анекдот» в качестве сюжета для комедии. Пуш­кин поделился с Гоголем сюжетом о чиновнике, который в про­винциальном городе был принят за важную государственную осо­бу. Перо Гоголя превратило анекдот (в основе которого лежали действительные происшествия) в комедию огромного обобщаю­щего смысла. Писатель работал над нею исключительно интен­сивно и вдохновенно. В декабре «Ревизор» был закончен, а в ап­реле 1836 г. поставлен на сцене Александрийского театра.

Действие комедии происходит в глухом провинциальном го­родке, но порядки, в нем действующие, и происходящие события показаны не как частное явление, а как следствие крепостничес­кой и бюрократической системы России. Нарисованный Гоголем мир отражает важнейшие части этой системы: суд, народное обра­зование и просвещение, больницы, полицию, почту... Писатель ука­зывал на концентрацию и укрупненность художественного мира своей комедии: «Это сборное место. Отовсюду, из разных углов России, стеклись сюда исключения из правды, заблуждения и зло­употребления, чтобы послужить одной идее: произвести в зрителе яркое, благородное отвращение...». Было бы упрощением видеть в «Ревизоре» иносказательный смысл и прямые намеки на петербургские сферы. По наблюдению Ю.В. Манна, мир гоголевс­кой комедии тяготеет к «крайнему обобщению», и уездный город становится эквивалентом общерусской, общегосударственной жиз­ни. Миру злоупотреблений Гоголь (в отличие от авторов обличи­тельных комедий XVIII в.) не противопоставляет никакого другого, положительного мира; из комедии неизбежно следует вывод, что изоб­раженные в ней явления — норма, закон действительности.

Гоголь отмечал, что бытовая комедия с непременной любовной завязкой устарела. В меркантильный век «сильней завязывает дра­му стремление достать выгодное место, блеснуть и затмить во что бы то ни стало другого... Не более ли теперь имеют электричества чин, денежный капитал, выгодная женитьба, чем любовь?». Действие «Ревизора» основано на общественных конфликтах. Предметом осмеяния выступают власти города, ожидающие в свя­зи с приездом ревизора расплаты за свои темные делишки. По мысли Гоголя, комедия «должна вязаться... всей своей массою в один большой, общий узел. Завязка должна обнимать все лица, а не одно или два». Исходной ситуацией Гоголь сумел гениально объединить всех персонажей, создать крепкий «узел» завязки.

Вместе с тем Гоголь подчеркивал, что «испуг каждого из дейст­вующих лиц не похож один на другой, как не похожи их характе­ры». «Ревизор» — отнюдь не комедия о взяточничестве и злоупот­реблениях. «Общественная» комедия Гоголя — это также и гени­альная комедия характеров. Огорченный во время первого пред­ставления «Ревизора» тем, что ряд ролей не был понят актерами, Гоголь впоследствии написал «Предуведомление для тех, кото­рые желали бы сыграть как следует "Ревизора"», где настаивал на уяснении психологической сущности каждого характера. Тончай­шими психологическими оттенками в «Ревизоре» восхищался Бе­линский, а Немирович-Данченко считал, что сценическое движе­ние Гоголь находил в «многогранности человеческой души, как бы примитивна она ни была». Связанные круговой порукой, чи­новники города неповторимы в своих индивидуальных особен­ностях. Это, например, карикатурное «вольтерьянство» судьи Ляпкина-Тяпкина, прочитавшего на своем веку пять или шесть книг и «потому несколько вольнодумного», чрезвычайного охотника до «глубокомысленных догадок» и подводящего под свое взяточни­чество некое «идейное основание»: «Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем?., борзыми щенками. Это совсем иное дело». Это и циничное отношение Земляники к вверенным ему бого­угодным заведениям («Чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет, если выздоровеет, то и так выздоровеет»), низость, пре­дательство, доносы на «своих», измышления явной лжи. Это и духовное убожество, робость, смирение смотрителя училищ Луки Лукича Хлопова: «Я, признаюсь, так воспитан, что заговори со мною одним чином кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет, и язык как в грязь завязнул». Гоголь настаивал на психологическом различии даже таких похожих друг на друга персонажей, как Добчинский и Бобчинский.

Наиболее разносторонне раскрыт характер городничего. Здесь проявилось подлинное реалистическое мастерство Гоголя, способ­ность показать человека, «созданного» существующими обстоя­тельствами.

В отличие от героев комедии классицизма, городничий не зло­дей по натуре. По словам Гоголя, он «более всего озабочен тем, чтобы не пропускать того, что плывет в руки». И хотя «злобного желания притеснять в нем нет», «из-за этой заботы он стал притеснителем, не чувствуя сам, что он притеснитель». Ему вверен город, и он распоряжается в нем полновластно, сделавшись гла­вой целой корпорации мошенников. Он считает взяточничество вполне естественным явлением, почти что узаконенным, опреде­ляемым только чином и общественным положением взяточника. «Смотри! Не по чину берешь!» — говорит он квартальному. Не брезгуя ничем, городничий предпочитает, однако, срывать круп­ные куши, он спокойно кладет себе в карман деньги, отпущенные на строительство церкви, представив ложный рапорт, что она «на­чала строиться, но сгорела». «Очень неглупый по-своему чело­век», он предстает чрезвычайно опытным и хитрым мошенником. Поэтому в ожидании ревизора он вначале держится достаточно бодро, надеясь обмануть и его. Панический страх охватывает го­родничего лишь при вести, что ревизор инкогнито живет в городе две недели. Гоголь достигает замечательного комического эффек­та, показывая поспешные старания «отца города» кое-как прикрыть «дыры и прорехи». Созданная Гоголем ситуация страха велико­лепно раскрывает незаурядные «дипломатические способности» городничего: угодничая перед мнимой «государственной особой», он ловко «ввертывает» Хлестакову вместо двухсот рублей четы­реста, а затем подпаивает его за завтраком с целью выведать о его истинном положении и полномочиях.

Ситуация страха, вызывая у городничего постоянное эмоцио­нальное напряжение, обнаруживает грубость и неразвитость его натуры. Самый напряженный момент в развитии действия — ког­да почтмейстер приносит перехваченное письмо Хлестакова к Тряпичкину и городничий в присутствии многочисленных гостей уз­нает, что был обманут. Охватившее его исступление придает его положению в конце комедии некие трагические черты, которые, однако, отнюдь не возвышают его образа. Его злоба переходит на «бумагомарак», «щелкоперов», которые могут «вставить» его в комедию на посмешище всему свету. Это типичная ярость реак­ционера, боящегося и ненавидящего прогрессивную мысль «либе­ралов проклятых». При всем этом в сознании городничего собст­венный позор связывается с позором всего русского общественно­го порядка, и знаменитая фраза, обращенная не только к другим персонажам, но и к зрительному залу: «Чему смеетесь? — Над собой смеетесь!.. Эх, вы...» — великолепно раскрывает адресата гоголевских обличений.

Гоголь предостерегал от понимания своих персонажей как ка­рикатурных и гротесковых: «... никто из приведенных лиц не ут­ратил своего человеческого образа». И «оттого еще глубже сер­дечное содрогание» зрителя. Сам писатель считал, что самым сложным и «трудным» в комедии является образ того, кого приняли за ревизора. «Хлестаков сам по себе ничтожный чело­век... Никогда бы ему в жизни не случилось сделать дела, способ­ного обратить чье-нибудь внимание, но сила всеобщего страха соз­дала из него замечательное комическое лицо». Хлестаков вначале даже не догадывается, что его приняли не за того, кем он являет­ся. Он живет минутой и всецело отдается «приятности» нового положения. И его главное качество: стремление порисоваться, пус­тить пыль в глаза — проявляется в полной мере. Он вдохновенно сочиняет небылицы о своем положении в Петербурге. По замыс­лу Гоголя «Хлестаков вовсе не надувает; он не лгун по ремеслу, он сам позабывает, что лжет, и уже сам почти верит тому, что говорит». Хлестакову начинает казаться, что он действительно де­лал то, что так красноречиво описывает (и департаментом управ­лял, и во дворец ездил, и «с Пушкиным на дружеской ноге»). Ма­ленький чиновник, он чувствует особенное удовольствие, изобра­жая строгого начальника, «распекающего» других. Упиваясь не­ожиданным счастьем, Хлестаков не отдает себе никакого отчета в своих поступках, у него «легкость необыкновенная в мыслях». У чиновников он берет взаймы деньги — и эта просьба неожиданно для себя срывается у него с языка. Его поведение лишено всякой логики, он попеременно влюбляется в жену и дочку городничего и просит руки Марьи Антоновны, совершенно забыв, что только что объяснялся в любви ее маменьке.

Хлестаков — гениальное открытие Гоголя. В заостренной фор­ме раскрыты неумеренные и необоснованные претензии, стремле­ние казаться «чином выше», способность «блистать» при полней­шей умственной и душевной пустоте и легкомыслии. В голово­кружительном превращении ничтожества в значительную «персо­ну» сказалась бессмыслица общественных порядков, культ «чина». Характер существующих отношений в соединении со страхом, ко­торый испытывают чиновники, заставляют всех поверить нелепой логике Добчинского и Бобчинского: «Помилуйте, как не он! И денег не платит, и не едет — кому же быть, как не ему?.. Ей-богу он... Такой наблюдательный: все обсмотрел... и даже заглянул в тарелки наши полюбопытствовать - что едим». Поэтому так глу­бок комизм сцены в гостинице, когда городничий уверяется, что приезжий чиновник — «тонкая штучка», и восхищается его блес­тящей игрой: «А? — и не покраснеет! — говорит городничий в сторону. — О, да с ним нужно ухо востро». Но все дело в том, что именно здесь Хлестаков простодушно высказывает о себе правду.

Парадоксальность центральной ситуации в том, что всеобщий страх творит нечто фантасмагоричное, создает мнимого ревизора. Хлестаков не имеет ничего общего с традиционными комедийны­ми плутами и играет роль ревизора бессознательно. Она ему как бы подсказана, навязана перепуганными чиновниками. Но имен­но в этой роли Хлестаков является центром комедии.

Развязка «Ревизора» так же гениально проста и лаконична, как и завязка. Гоголь создает сложнейший по реалистической глуби­не финал, где веселая комедия начинает отсвечивать трагедией.

Сатирическая острота комедии, глубина социальных разобла­чений вызвали яростные нападки на Гоголя публики и литературной критики. Возгласы возмущения раздавались во время пред­ставлений «Ревизора» в Петербурге и Москве. В статьях Булгарина и Сенковского комедия трактовалась как произведение бессо­держательное и нехудожественное, основанное на «невероятнос­ти». Ф.Ф. Вигель в письме к Загоскину называл Гоголя олицетво­рением «юной России во всей ее наглости и цинизме». В защиту Гоголя выступили Вяземский, Андросов, указавшие на глубокую правдивость комедии и увидевшие в ней явление, чрезвычайно важное для русской литературы.

В «Молве» «Ревизор» был назван пьесой «всероссийской» и глубоко современной, которая смешна только внешне, но в дей­ствительности исполнена глубокой горечи. Белинский, восторжен­но откликнувшийся на появление «Ревизора» в ряде заметок 1836—1838 гг., дал его детальный анализ несколько позже, в ста­тье о «Горе от ума» Грибоедова. В гоголевской комедии критик увидел замечательный пример единства содержания и формы, це­лостный, «замкнутый в самом себе мир».

Борьба вокруг комедии, непонимание и ожесточение приви­легированной публики удручающе подействовали на Гоголя. С горечью он писал, что против него «восстали все сословия».

Литература:

1. Гоголь Н.В. Театральный разъезд после представления комедии. Наставления господам актерам... (любое издание).

2. Докусов А.М., Маранцман В.Г. Комедия Гоголя “Ревизор” в школьном изучении. Л., 1975.

3. Вишневская И.Л. Гоголь и его комедия. М., 1976.

4. Войтловская Э.Л. Комедия Гоголя “Ревизор”. Комментарий. Л., 1971.

5. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. М., 1989. С. 293-325.

6. Манн Ю.В. Комедия гоголя “Ревизор”. М., 1966.

7. Прозоров В.В. Внесценические персонажи в комедии Гоголя “Ревизор” // От Карамзина до Чехова. Томск, 1992. С. 163-168.

8. Н. В. Гоголь: Книга для ученика и учителя. М., 1996

9. Манн Ю. В. Поэтика Гоголя. М., 1988

10. Храпченко М. Б. Н.В. Гоголь. Литературный путь. Величие писателя. М., 1984

Дата добавления: 2015-08-13