Примечания созерцателя 1 страница

беру деньги в долг, а потом скрываюсь

от кредиторов, и еще, якобы пользуясь

благосклонностью одной дамы из поч-

тенной семьи, я выманил у нее какие-то

паршивые драгоценности и снес их в

ломбард. Хуже всего, что вся эта клеве-

та исходила от наших же с тобой собу-

тыльников, которые вдобавок распуска-

ли свои вонючие языки относительно

не наших, а именно моих «похожде-

ний» по...ским тавернам. Сейчас я объ-

ясню, как все было на самом деле, и

пусть клеветники подавятся собствен-

ным дерь............

.....деюсь, мне удалось восстановить в

твоих глазах мое доброе имя. Из всего

вышесказанного можно еще раз понять,

насколько правы были предки нынеш-

них итальяшек, утверждая, что «magna

est Veritas, sed rara».

Теперь, с облегченной душой, я про-

должаю повествование.

В Швеции, в славном университете го-

рода Упсала, я еще два года изучал ме-

дицину, философию и право. И я бы

преуспел в науках, если бы роковые об-

стоятельства не заставили меня поки-

нуть этот город............

.....ой пьяной потасовке я тоже немного

участвовал, но не я проломил к кварто-

вой пивной кружкой пустую голову это-

го рыжего ублюдка, чтоб его... Постоян-

ное упование на господа нашего Иисуса

Христа — да святится имя его и веках! —

amen — и еще доброе знакомство (par

exellence!) с одной дамой из влиятель-

ной в Стокгольме помогли мне попасть

на секретарскую должность к послу Его

Величества Карла XII в России, а затем

в Иране, Людвигу Фабрициусу. Жизнь

среди персов, коих некоторые народы

Кавказа именуют «kizilbash», мне вско-

ре надоела, ибо не вызывала у меня ин-

тереса. К тому же в посольстве обнару-

жилась пропажа солидных казенных

сумм, а подозрение (чудовищное своем

свинстве) могло пасть и на меня. Сло-

вом, periculum in mora оказалась нешу-

точной, и твой покорный слуга, собрав

пожитки............

........емче нескольких лет мне пришлось

прослужить в качестве хирурга на про-

вонявшемся пряностями корабле гол-

1. Здесь есть нечто, наводящее на раз-

мышления.

2. Неразборчивое слово.

3. Обрыв рукописи.

4. Увы, это подмечено верно: «Великая

вещь — правда, но редкая».

5. Обрыв рукописи.

6. Кварта — объем жидкости, равный

1140 гр.

7. Грубое ругательство.

8. Par exellence — по преимуществу

(франц.). Этот Пфефферкопф сам не

замечает, как ханжество соседствует

у него с кощунством.

9. Pirlculum in mora — опасность в

промедлении (лат.).

10. Обрыв рукописи.

ландской Ост-Индской компании. (Мо-

лю бога, чтобы меня простили мои

бывшие пациенты, ведь им, наверное,

совсем недурно в раю).

И вот теперь, по прихоти судьбы, этой

продажной бабы всем времени и наро-

дов я вновь на шведской службе. Теперь

я агент короля в Крымском ханстве и на

Северном Кавказе. Не спеши осуждать

меня, ученый баккалавр — а ныне, воз-

можно, и магистр, в том, что я оказался

на стороне сегодняшних врагов нашего

милого сердцу faterland! Да, мое отече-

ство оказалось в коалиции тех госу-

дарств, которые воюют против Карла

XII. И, к великому моему (а возможно и

еще кое-кого из видных политиков Ев-

ропы) прискорбию, эти государства

оказались в союзе с Россией, широкая

длань которой простирается на Кавказ и

готова проникнуть в еще более отда-

ленные пределы. Но смотри, что полу-

чается дальше. Русский Питер уже по-

терпел сокрушительное поражение.

Датский Фридрих капитулировал, Сак-

сонский курфюст Август более силен и

дамских будуарах, нежели па поле бра-

ни. Дело идет к тому, что Европа рано

или поздно откажется от поддержки

русского медведя, и тогда Карл (не ис-

ключено, что в союзе с турками и

крымцами) загонит его в такую берлогу,

откуда он сто лет не вылезет! Московии

будет не до южных провинций. Кому-

то, ergo, придется заполнять освобо-

дившуюся пустоту, брать под благо-

склонную опеку здешних (прежде всего

северокавказских) дикарей. Кому-то? А

почему бы — в том числе — и не нашему

государству? Ведь одним шведам этот

кусок не по зубам, да не очень он далек

от их разинутой пасти. Теперь, надеюсь,

ясно, что ты имеешь (и нсегда имел) де-

ло с истинным патриотом, каковым и

надлежит быть доброму католику и по-

томственному дворянину. А добрым ка-

толиком, смиренным, искренним

и...........

.....ступаю наконец к описанию той зем-

ли, которая так потрясла мое воображе-

ние.

Страна эта населена черкесами, кабар-

динцами, адыгами, погаями и татарами

11. Сильное выражение, но...

12. Под Нарвой, в 1700 году.

13. Август имел прозвище «Сильный».

14. Ergo — следовательно (лат.).

15. Знаем мы эти «благосклонные опе-

ки».

16. Нам теперь ясно, что характери-

стика, которой «патриот» Пфеф-

феркопф одарил судьбу, больше подхо-

дит к его собственной персоне.

17. Обрыв рукописи.

18. А лучше сказать — пробудила алч-

ные устремления.

19. Всех свалил в одну кучу!

— все они вместе называют себя «ады-

ги».

Земля очень красива и изобилует хол-

мистыми равнинами, горами и пре-

красными лесами, растущими по бере-

гам рек, в коих, однако, нет рыбы. На

северо-западе адыги граничат с Черным

морем и Меотийским озером, на восто-

ке — с Каспийским, на севере — со сте-

пями, где кочуют ногайцы, называемые

еще казаками, а на юге — с высочайши-

ми горами и рекой Доном, за которыми

простирается Грузия. Адыги — строй-

ный и красивый народ, особенно хоро-

ши женщины, относящиеся к чужезем-

цам с любопытством и радушием. Они

общительны и чистоплотны. Почвы

здесь плодородные, но черкесы не сеют

ни ржи, ни овса, а только возделывают

в малых количествах ячмень и просо.

Страна богата серебряной рудой. Еще

недавно народ состоял большею частью

из идолопоклонников, хотя раньше ис-

поведовал христианскую веру греческо-

го толка. Теперь же здесь распростра-

нилось мусульманство. Правда, не в та-

ком строгом виде, как в Турции. Вообще

адыги к религии небрежны, зато строго

соблюдают старинные обычаи. Мужчи-

ны более всего ценят своих знаменитых

лошадей и оружие; и тем и другим они

владеют мастерски, однако неспособны

вести настоящие военные действия.

Они понятия не имеют о войсковом по-

строении и маршировке колонн.

Уздени и мурзы — т.е. здешние дворяне

— целыми днями ничего не делают, не

интересуются ни хозяйством, ни тор-

говлей, а собираются по вечерам в раз-

бойничьи шайки и отправляются в гра-

бительские набеги. Эти набеги произ-

водятся не только на соседские страны,

но и на свои же области, где похищается

все, что попадется. Хищники захваты-

вают даже людей, своих соплеменни-

ков, и продают их в рабство туркам,

персам и прочим. Черкесские рабы

весьма ценятся. Хочу, кстати, заметить,

что сами черкесы (и даже их князья) не

знают цену золотым и серебряным мо-

не...........

...добных эпизодов я мог бы привести

еще немало. A propos, когда я вынул ча-

20. С чего это он взял, что нет рыбы?

21. Меотийское озеро — это Азовское

море.

22. Давай, давай, вали всех в ту же ку-

чу!

23. Каким это образом туда попал

Дон?

24. А еще полбу...

25. Кто ему это сказал?

26. Вот уж точно! И, может быть,

хорошо, что не наоборот…

27. Опасное заблуждение.

28. А вот это подмечено верно.

29. Уздени и мурзы — слова неадыгские.

30. Увы, увы!

31. Обрыв рукописи.

32. A propos — кстати (франц.).

сы, чтобы посмотреть который час, мои

проводники сгрудились вокруг меня и с

изумлением разглядывали диковин-

ную, по их мнению, вещь. Особенно их

поразило тиканье часов. Туземцы вос-

принимали это «нюрнбергское яйцо»

как живое существо и спрашивали, на

каком языке оно говорит. Потом у меня

еще допытывались, есть ли в тех краях,

откуда я родом, луна и светит ли там

солнце. Польше всего, однако, местное

туземное население занимал мой белый

напудренный парик, завитой в мелкие

букли. Они то и дело с меня «снимали

волосы» и надевали снова........

Постель состояла из аккуратно сшитых

вместе бараньих шкур, лежащих на ко-

жаном матрасе, набитом сухими аро-

матными травами. Одеялом также слу-

жили сшитые шкуры, и подушка из

тонкой кожи была туго набита шерстью.

Удивило меня и то, что каждый вечер

на подушку нашивался свежевыстиран-

ный лоскут белого полотна — в том мес-

те, где кладут голову. Не успевал я ут-

ром встать, как всю постель разбирали

и выносили во двор, где ее развешивали

на подпорках, похожих на те, что при-

меняют наши красильщики для про-

сушки тканей. Чуть ли не с самого рас-

света к моему временному жилищу сте-

кались любопытные туземцы. Кто хотел

просто поглазеть на меня, кто стремил-

ся пощупать сукно моего камзола и при

этом попытаться незаметно оторвать

пуговицу. Многие с помощью энергич-

ной жестикуляции зазывали меня в гос-

ти. Мальчишки указывали пальцем на

мою треуголку и покатывались со смеху.

Старшие на них прикрикивали и швы-

ряли в убегавших дьяволят комками су-

ой грязи. Не было отбоя от желающих

затеять со мной меновой торг. Кстати,

один мурза отдал мне хорошую вьюч-

ную кобылу за маленькую подзорную

трубу и два талера (в московских копей-

ках). А знаменитый кабардинский кин-

жал в ножнах черненого серебра с фи-

лигранным узором я выменял на про-

стую оловянную кружку, какие у нас в

городе стоят гроши. Для них обыкно-

венные стеклянные бусы.....

Черкесия и Кабарда заинтересованы в

33. Ходовая черкесская шутка тех

времен, принимаемая иностранцами

за чистую монету. Могли также

спросить, сколько ног у заморских ло-

шадей и не ядовиты ли там кошки.

34. Жаль, что не вместе с головой.

35. Обрыв рукописи.

36. Копейки тогда были и серебряны-

ми.

37. Обманывать детей — самое верное

дело.

38. Обрыв рукописи.

получении ружейных стволов, различ-

ных частей конской сбруи, удил и под-

ков с гвоздями, седельных ленчиков те-

беньков, хотя все это здесь прекрасно

умеют делать и сами, однако не всегда

делают из-за нехватки хорошего сырья.

Так же охотно они покупают, вернее,

выменивают луки и стрелы, порох, же-

лезо в брусках и полосках, всевозмож-

ные ткани — персидскую камку, ситец,

кисею для женских окрывал, ленты, га-

луны и прочее, следует иметь в виду и

многочисленные мелочи: иголки, на-

перстки, гребни (самшитовые и рого-

вые), растительные краски, пряности,

мокко, изюм, маслины и — не забыть

бы — мыло. Они неохотно пользуются

тем мылом, что делают крымцы из ба-

раньего и бычьего жира, так как оно хо-

тя и неплохо отстирывает белье, но ос-

тавляет после себя, неприятный запах.

За настоящее они ничего не жалеют.

Теперь о тех товарах, которые адыги

могут поставлять в изрядных количест-

вах. Во-первых, шерсть, причем обяза-

тельно мытая и хорошего качества. Ты-

сячи красных бычьих кож! Ежегодно

тысяч пять кинталов превосходного ме-

да! Далее — огромное количество воска.

Не менее четверти миллиона шкур ку-

ницы, лисы, волка и медведя — вот где

настоящее богатство! Полмиллиона

ежегодно — шкур бараньих. Это тоже

золотое дно! Не стоит сбрасывать со

счетов и сотню тысяч пар бычьих рогов.

Наконец о кабардинских лошадях. Они

ценятся чрезвычайно. Особенно из-

вестными являются породы sholoc и

hara. Бывает, за одного скакуна дают по

восемь рабов. А сами же адыгские

рабы, как уже писал я ра......

Теперь я перехожу к заключительной

части своего послания: она, кстати, за-

служивает внимания не меньше осталь-

ных частей, ибо, как говорят эти над-

менные вездесущие британцы, last, not

least, последнее по счету, но не по важ-

ности.

Возвращаясь к вышесказанному, я

вновь хочу напомнить о скорой воз-

можности дать этой красивейшей и бо-

гатейшей земле настоящего хозяина.

Кто успеет раньше, тот и будет иметь

39. Вот где наш Пфефферкопф сел на

своего конька!

40. Кинтал — около 62 килограммов

(тур.).

41. Наверное, шолох и хоара.

42. И хорошо, что обрыв рукописи, а

то уж очень мерзко читать открове-

ния «просвещенного европейца», кото-

рый не постеснялся бы погреть свои

нечистые руки даже на торговле

людьми.

самый большой гешефт. Опоздавшему

на званый пир достаются одни объедки.

Уже сейчас надо подумать о тех людях,

которые возьмут на себя бремя управ-

ления и торгового посредничества. На-

до готовиться к тому, что губернатор-

ское место в Азове будет занимать не

Pedyr-pasha, а опытный, знающий и

решительный европеец. Дорогой друг

Иеронимус! Твой долг сейчас perfas et

nefas донести мою idee fixe до сильных

мира сего — до влиятельнейших ком-

мерсантов и военачальников нашего

любимого faterland, а в конечном счете

— и до нашего обожаемого монарха.

Надеюсь, сильные мира сего — особен-

но если они еще и справедливы — ценят

мое усердие по достоинству и honoris

causa, за неустанные труды свои я буду

соответствующим образом вознаграж-

ден. Я желал бы для себя....

...онченное и даже запечатанное сургу-

чом послание раскрыл снова и теперь

собавлю еще несколько страниц. Делаю

это из-за вынужденной задержки по пу-

ти к морскому побережью. Лишь одно-

му господу богу известно, сколько ча-

сов, а то и дней, придется мне еще си-

деть на этой крошечной сырой полянке,

окруженной непроходимыми заросля-

ми терновника. Из целого десятка

опровождавших меня людей со мной

остался один-единственный. Он прору-

бил в колючей чаще просеку к полянке,

затем, когда мы имели на травянистый

островок лошадей, он взял подрублен-

ные у самого основания кусты и вновь

водворил их на место, сделав тем самым

проход в зарослях совершенпо незамет-

ным. Это называется у туземцев «за-

шить тропу».

Скверная история, в которую я влип,

квк шмель в горячую патоку, началась

таким вот очень обычным для здешних

мест образом. Когда мы проезжали

равнинным редколесьем по берегу ка-

кой-то реки, то столкнулись с бандой

конных головорезов, которая значи-

тельно превосходила по численности.

Но самое ужасное то, что главарь

встречной банды оказался кровником

нашего достойного предводителя, чтоб

ему в преисподней было потеплее! Наш

43. Педыр-паша — это, наверное, цар-

ский губернатор Федор Апраксин.

44. Правдами и неправдами (лат.).

45. Навязчивую идею (франц.).

46. Это против его, Пфефферкопфа,

обожаемого монарха сейчас воюет

другой монарх, которому Пфеффер-

копф служит.

47. За заслуги (лат.).

48. Из-за очередного пропуска в руко-

писи мы так и не узнаем, что же

именно желал для себя рыцарственный

Пфеффер-копф. Можем только пред-

полагать, что желал он немало.

49. Очень любопытно: «другая банда

превосходит нашу». Что это такое?

На шутливую иронию не похоже. Про-

говорился от волнения? Неужели ре-

шил поучаствовать в грабительском

набеге?

мерзавец успел выстрелить первым и

навсегда избавил своего врага от сует

повседневной жизни, зато что началось

потом! О, святая дева Мария! Что нача-

лось потом! Мой так насыпаемый кунак

мог торжествовать по поводу гибели

кровника не более минуты — ему просто

снесли голову, причем так быстро и

ловко, что он не сразу это заметил и еще

футов сорок, пока не свалился наземь,

скакал верхом без головы. Резня шла

ожесточенная и беспощадная. И с той и

с другой стороны было уже по несколь-

ку убитых, когда нас загнали в реку. По-

среди стремнины вода доходила лоша-

дям до половины брюха. Несколько ре-

тивых всадников из неприятельского

отряда бросились в реку и, размахивая

клинками, сходясь с нами вплотную,

мешали переправиться на тот берег. Ос-

тальные головорезы, устрашающе ги-

кая, перезарядили ружья и стали це-

литься в меня и моих проводников. Еще

несколько трупов (или тяжелораненых

людей) с гулким всплеском низвергну-

лись в воду. Крепко досталось и некото-

рым нашим преследователям.

На тот берег мне удалось перебраться

первому и там я не щадил коня. Попоз-

же меня нагнал пожилой джигит, един-

ственный из нашей команды оставший-

ся (кроме меня) целым и невредимым.

Этот устрашающего вида старикан, со

злой и хитрой физиономией, испещ-

ренной десятками шрамов, в рукопаш-

ной схватке был самим дьяволом. На-

верное, потому-то он и остался живым

до сих пор. И все же поразительно —

как при жизни такой его не зарезали

гораздо раньше! Итак, мы сидим среди

зарослей терновника и боимся поше-

вельнуться. Нас ищут. Мы слышим, как

негодяи перекликаются, как ржут их

лошади. Наши кони помалкивают, не

отвечают. Приучены. Чувствуют, когда

хозяева не хотят выдавать свое присут-

ствие. Настоящие бандитские лошади.

Стоит пасмурная осенняя погода. Ноги

у меня мокрые: я набрал полные бот-

форты воды. Один сапог так и остался в

реке. Теперь я продрог и, кажется, под-

хватил насморк. Что же делать? Вот уж

действительно (ve vic...) дело — дрянь.

50. Теперь снова «проводники».

51. Теперь понятно, почему у того чер-

кеса хранился только один сапог!

52. Эти латинские буквы были зачерк-

Даже костер нельзя разжечь.

С этого островка посреди терновых

джунглей видны лишь облака да вер-

хушки высоких деревьев — лес тут по-

гуще, чем у реки. Виден шагах в трех-

стах отсюда и одинокий утес с плоской

вершинкой — кажется, это та самая

гранитная скала, мимо которой мы про-

езжали за пару минут до роковой стыч-

ки.

Только что преследователи проскакали

совсем рядом с нашим убежищем. Был

слышен не только топот копыт, но и

дыхание лошадей. Конечно, этих абре-

ков интересует не разбойничья рожа

моего спутника, а непосредственно моя

скромная персона. Уверены, конечно,

что тут найдется чем поживиться. О,

мой бог! Когда же им надоест и они уй-

дут? Найти нас, правда, так же трудно,

как пару мышей на огородной грядке.

Главное, нам нельзя и носа отсюда вы-

сунуть. Холодно. Слякотно. На душе —

будто крысы нагадили. Кончаются чер-

нила в моей старой бронзовой черниль-

нице, всегда висящей на поясе. Перо

приходится обмакивать чуть ли не по-

сле каждого слова... Что это?! Святите-

ли небесные! Не оставьте, защитите ра-

ба вашего преданного! Какой-то абрек

стоит на вершине утеса и указывает ру-

кой в нашу сторону...

нуты. Наверное, нашему рыцарю ста-

ло не до латинизмов и прочих броских

фраз, нахватанных им из разных язы-

ков. А впрочем, он, наверное, хотел

вспомнить крылатые слова vae victis!

— горе побежденным!

53. Все равно найдут.

54. Хоть о мертвых не говорят плохо,

но так ему и надо, нехорошему челове-

ку.

55. Конец рукописи.

ХАБАР ТРИНАДЦАТЫЙ,

утверждающий, что

Если на белом поедешь коне.

На себе привезешь белый волос.

Уорк, стоявший возле Кубати, выронил охапку дров и в растерянной задум-

чивости сел на мокрую речную гальку. Другой шогенуковский прихвостень — За-

риф, щедро наделенный аллахом богатырской силой и неустрашимостью, быстро

перебрался вброд через ручей и начал карабкаться вверх по каменистой круче, то

и дело срываясь со склона и скатываясь вниз.

Забегал взад-вперед по берегу речушки и возбужденный Джабой Келеме-

тов, однако не решался войти в воду.

Алигот-паша требовательно выкрикивал какие-то приказания пополам с

грубой бранью.

Шогенуков, жалевший, что он вначале оказался таким несдержанным, те-

перь молча кусал ногти и пытался унять мелкую дрожь. Он яростно сверкнул жел-

тыми своими глазами на сидевшего у ручья уорка и повелительным жестом ука-

зал на скалу. Тот испуганно помотал головой и резво пополз на четвереньках по-

дальше от князя. Алигоко выхватил пистолет из-за пояса. Уорк вскочил на ноги и

бросился бежать вверх по ручью. Вдогонку ему грянул выстрел. Уорк, не останав-

ливаясь, бежал дальше и вот уже он скрылся в чаще прибрежных кустарников.

Его никто не преследовал. Да было сейчас и некому это делать.

— Ответишь мне, предатель! — крикнул Вшиголовый. — Весь твой род...

Но тут на князя накинулся Алигот-паша.

— Что за скоты твои люди! — брызгал слюной сераскир. — Одни бегут, дру-

гие не могут на камень залезть! А ты что мельтешишь перед глазами! — заорал

наша на Келеметова. — Слушай сюда, бараний таубий! Давай... Это... живо на тот

берег и вместе с тем олухом заходите сбоку скалы и лезте! Ну!

Как прирожденный горец Джабой сразу определил ют участок склона, по

которому взобраться на гребень обрыва было бы не очень сложно. И он, человек

грузный и, казалось бы, неуклюжий, довольно легко полез по склону, осторожно

минуя глинистые осыпи и недоверчиво обходя камни, которые грозили обру-

шиться. Последний из шогенуковских подручных, оставшийся при своем госпо-

дине, встал после очередного падения и полез за Келеметовым.

Солнце уже опускалось за кромку горного хребта, желтое пятнышко на пан-

цире сверкнуло прощальным лучиком и погасло. Кубати, ничем не выдавая своего

полнения, напряженно следил за Джабоем и Зарифом. Они уже добрались до се-

редины склона, им оставалось подняться еще на три-четыре десятка шагов, когда

С гребня вдруг отвалилась глыба величиной с лошадиную голову и покатилась

вниз, увлекая за собой груды камней помельче. Джабой испуганно взвизгнул и

метнулся поперек склона в сторону. Там он попал на рыхлую глинистую осыпь и

благополучно съехал вниз. Зариф оказался не таким расторопным. Один увеси-

стый гранитный обломок ударил его по колену, повалил набок. Он сразу же вско-

чил на ноги и понесся под горку огромными шагами. Остановился он только в во-

де, плашмя плюхнувшись в самую стремнину быстрого потока и с ног до головы

окатив холодными брызгами Алигота-пашу: сераскир стоял ближе всех к месту

падения неудачники.

— Чтоб тебя водянка раздула, уздень ты навозный! — бесновался Алигот. —

Да я тебя каждый день буду водой поливать, а сохнуть не давать!

Молодой Хатажуков украдкой давился от смеха, князь Алигоко с ненави-

стью уставился на смущенного и робкого Джабоя, который с замиранием сердца

ощупывал на штанах сзади изрядную прореху.

Один Зариф почти не потерял душевного равновесия. Он выбрался снова на

тот берег и, сильно хромая на правую ногу, двинулся опять к началу своего бес-

славного пути.

— Вот этим железом клянусь... — он вынул саблю из ножен, грозно посмот-

рел вверх и вдруг осекся...

Все остальные тоже устремили взоры на вершину скалы: никакого панциря

там не было.

Первым опомнился от немого изумления Алигоко Вшиголовый. Он бросил-

ся к Кубати:

— Где панцирь? Ведь ты знаешь! Ведь знаешь!

— Панцирь? — удивился юноша.

— Да, да, панцирь! — шипел Шогенуков. — Куда он девался?

— Так вот зачем они туда полезли...

— А зачем же еще! Или там, на скале, еще что-то было?

— Да не видел я там ничего, — спокойно сказал Кубати. — Ни панциря, ни

наручей, ни налокотников...

— Стой! Ты над кем насмехаешься?

Подошел, а вернее, снизошел, не сдержав любопытства, чванливый ханский

баскак.

— Это кто тут насмехается? Это кто тут ничего не видел? — стал грозно во-

прошать Алигот-паша. — Это где тут... эта... налокотники? Хорошие налокотники

или дрянные? Э?

— Мы тут спорим о том, сиятельный паша, куда мог пропасть панцирь, —

уклончиво ответил Алигоко, не желавший посвящать сераскира в тайны своих

взаимоотношений с юным Хатажуковым. — Да и вообще откуда он, этот панцирь,

взялся там, на скале?

— А не тебе ли, князь, знать об этом лучше других, — сузил глаза Алигот. —

Кто кричал на все ущелье: «Мой! Мо-о-ой!» Что ж ты теперь молчишь? Говори!

Зариф и Джабой развели тем временем большой костер и сушились у огня.

От их одежды клубился пар. В наступивших густых сумерках оранжевые отсветы

пламени заиграли на обращенном в сторону костра жирном лице Алигота, и те-

перь оно казалось более злым и капризным, чем при дневном свете.

— Мне просто почудилось, что это бывший мой панцирь, — хмуро пробор-

мотал Шогенуков.

Но Алигот, как и все не умные, но по-своему хитрые люди, был недоверчив

и подозрителен:

— Мутишь, князь, воду в своем роднике!

— Чем прогневал я...

— Ладно, ладно, доблестный и прямодушный черкес. После поговорим. А

может, завтра панцирь появится снова? — Паша неожиданно обратился к Кубати:

— Ты как считаешь, юнец лукавый, э? Появится или нет?

— Если будет на то воля аллаха, — скромно ответил Кубати.

Алигот озадаченно уставился на парня — никак, он его не мог понять.

— Ну ладно, — сказал паша после некоторого раздумья, — если будет на то

воля аллаха и если пши Алигоко поторопит своих дармоедов, мы сможем наконец,

утолить голод.

Трапезничали молча и без удовольствия. Потом запалились спать в наспех

выстроенном шалаше. Поставленный на ночное дежурство Зариф связал Кубати

руки и прилег рядом с ним на брошенную на землю бурку. Скоро он спал безмя-

тежным сном праведника. Во сне улыбался. Ему снилось, как он снимает богатые

доспехи с целого войска убитых врагов. Снимает и по-хозяйски складывает на те-

легах, вытянувшихся длинной вереницей по краю широкого поля. В одну телегу

Зариф луки складывает — добрые луки, из тиса вырезанные, тисненой кожей, кос-

тяной и перламутровой инкрустацией украшенные. В другую телегу — сабли в;

ножнах роскошных с серебряной чернью, с золотой филигранью, а клинки — в

Дамаске сделаны или у румов где-то, а еще и паленом русском городе Златоусте. В

третью телегу — ружья и мушкетоны замковые, пистолеты, в четвертую — мисюр-

ки с бармицами, ну и там дальше, в остальных арбах, повезет Зариф кольчуги и

панцири, зерцала и щиты, груды одежды хорошей и зелье огнестрельное — порох.

А ко всему да к этому — целый табун лошадей погонит Зариф к себе, на лесистые

берега Куркужина. Покончено теперь будет с его захудалым житьем, побогаче са-

мого Вшиголового станет...

Доблестному сераскиру снилось, как он ползет на четвереньках по пыльным

и душным коридорам ханского дворца в Бахчисарае. Он уже устал, поясницу раз-

ламывало на части, но кто-то страшный и упорный все время подбадривал Алиго-

та пинками в зад, заставляя двигаться быстрее. Паша знал, что его ждет грозный

хан, и спешил изо всех сил, отчаянно потея и задыхаясь, но коридоры, галереи,

лестницы — все это превратилось в какой-то немыслимый лабиринт, конца пути

не было, а пинки в зад становились все чувствительнее...

Самый глупый сон оказался у Джабоя. Он увидел себя голым, но обросшим

Дата добавления: 2015-08-13