Книга двадцать девятая

Осуждение Луцием Эмилием Павлом страсти римлян критиковать действия своих военачальников (1). Посольство от сената к Антиоху в Египте (2). Согласие Генфия воевать против римлян вместе с Персеем под условием получения от последнего определенной суммы денег; послы от Генфия к Персею и на Родос; посольства от Персея на Родос, к Эвмену, к Антиоху (3— 4). Скрываемые от римлян сношения Эвмена с Персеем с целью положить конец войне между ним и Римом и получить за это 1500 талантов от царя Македонии (5—7). Забавное состязание в алчности между хитрейшим из людей, Эвменом, и скупейшим, Персеем; ослепление обоих царей жадностью и скупостью (8—9). Усилия родосцев примирить между собою Рим и Персея: посольства с этою целью в Рим, к Персею и к консулу; посольства родосцев на Крит для возобновления дружбы с критянами (10). Послы Генфия и Персея на Родосе; готовность родосцев поддержать Персея (11). Соображения автора об особенностях изложения в частичной истории и в общей; особенности Полибиева изложения (12). К характеристике царя Генфия (13). Сципион Назика и Фабий Максим охотно соглашались командовать войском при обходе неприятеля; о том, что обойден римлянами, Персей узнал от перебежчика; его распоряжение ввиду известия (14—15). Лунное затмение в Македонии в Персееву войну (16). Замечание Луция Эмилия Павла о македонской фаланге; малодушие Персея после поражения (17). К характеристике Сципиона Африканского Младшего (18). Запоздалое вмешательство родосцев с целью кончить войну между римлянами и Персеем миром; суровый ответ сената родосским послам (19). Суждение Луция Эмилия Павла о превратности человеческого счастья (20). Суждение Деметрия Фалерского о непостоянстве судьбы автор переносит с персов на македонян; то же суждение оправдалось на судьбе Эвмена (21—22). Посольства от обоих Птолемеев к ахейцам с просьбою о военной помощи; разногласие в среде ахейцев между партией Калликрата и Ликорта; речи Полибия и Ликорта; отказ в помощи Птолемеям; принятие предложения о мирном вмешательстве в распрю между Антиохом и Птолемеем (23—25). Замечание автора об Антиохе по поводу войны его с Птолемеем и после примирения последнего с братом (26). Встреча Попилия с Антиохом близ Пелусия; решительное требование Попилия прекратить военные действия против Птолемеев; покорность Антиоха; очищение Кипра от сирийских войск по требованию Попилия (27).

1. Жалоба Эмилия Павла на римский народ....По его * словам¹, римляне, не трогаясь из города², только тем и занимаются в своих сообществах и на прогулках³, что определяют ход македонской войны, то порицая мероприятия своих военачальников, то обсуждая их упущения. Пользы для государства от подобных разглагольствований не бывает никогда, а вред получается часто и во многих делах. Иной раз несвоевременное празднословие⁴ сильно вредит, ибо дурная молва распространяется быстро, на далекое расстояние, вследствие чего неприятель начинает пренебрежительно относиться к военачальникам, против которых народная масса бывает предубеждена непрерывными пересудами⁵ (Сокращение ватиканское).

2. Римское посольство к Антиоху....Узнав, что Антиох утвердился в Египте и чуть не завладел Александрией⁶, и почитая дальнейшее усиление этого царя неудобным для Рима, сенат отправил к нему посольство с Гаем Попилием ** во главе, которому поручено было привести войну к концу и собрать сведения на месте о положении дел в тех странах вообще. Вот что происходило в Италии (О посольствах).

3. ⁷...Посольство с Гиппием во главе⁸, отправленное Персеем к Генфию для заключения союза, возвратилось домой еще до зимы с известием, что царь охотно пойдет войною на римлян, если ему будет уплачено триста талантов и дано надлежащее обеспечение на случай окончания войны⁹. Посольство Персея у Генфия. Послы Генфия к Персею. Участие Генфия в войне представлялось Персею необходимым, почему он, выслушав Гиппия, выбрал в послы одного из своих ближних друзей, Пантавха, и отправил его к царю со следующими поручениями: во-первых, изъявив согласие относительно денег, дать клятву и принять таковую в подкрепление союза; во-вторых, позаботиться о том, чтобы Генфий немедленно отправил заложников, каких укажет Пантавх, и в свою очередь получить заложников от Персея, какие будут указаны в договоре¹⁰; наконец, условиться о доставке трехсот талантов. Тотчас Пантавх отправился в путь, а по прибытии в Метеон¹¹, что в Лабеатиде, явился к Генфию и легко склонил юношу действовать заодно с Персеем. Как только союзный договор был утвержден клятвою и записан, Генфий отправил к Персею заложников, указанных Пентавхом, а с ними вместе и Олимпиона для принятия клятвы и заложников от Персея и еще других лиц для попечения о деньгах¹². Равным образом Пантавх посоветовал Генфию отправить сверх поименованных еще несколько послов, дабы они совместно с послами от Персея отправились для заключения общего союза на Родос. Если случится так, что и родосцы не примут участия в войне, то одолеть римлян будет очень легко, доказывал Пантавх. Генфий последовал совету и назначил послами Пармениона и Морка, коим и повелел отправиться на Родос по принятии от Персея клятвы, заложников и после того, как состоится соглашение относительно денег.

4. Все¹³ послы направились в Македонию, а Пантавх остался при юноше и напоминал ему, что необходимо торопиться с военными приготовлениями, дабы заблаговременно¹⁴ обеспечить за собою местности, города и союзников; больше всего он настаивал на приготовлениях к морской битве. Так как римляне вовсе не имели флота у берегов Эпира и Иллирии, то, по словам Пантавха, Генфий и сам, и через своих уполномоченных мог бы выполнить эту задачу до конца, не прибегая к оружию. Генфий последовал советам Пантавха и занялся приготовлениями к сухопутной морской войне.

Когда послы от Генфия и заложники прибыли в Македонию, Персей покинул стоянку на реке Эльпей¹⁵ и со всею конницей вышел им навстречу в Дий. Здесь переговоры с послами он начал с того, что клятвою утвердил союзный договор в присутствии всей конницы: царю очень хотелось, чтобы македоняне достоверно знали о его союзе с Генфием, так как он рассчитывал поднять дух привлечением к делу новой силы; засим он принял заложников и передал своих Олимпиону; из заложников именитейшими были Лимней, сын Полемократа, и Балавх, сын Пантавха. Послы Персея к родосцам, к Эвмену, Антиоху. Потом тех иллирийцев, которые явились за деньгами, царь отправил в Пеллу, где они и должны были получить деньги, а послов, назначенных на Родос, отправил в Фессалонику к Метродору¹⁶, приказав им приготовиться к отплытию. Своими увещаниями он втянул в войну¹⁷ и родосцев. Когда эти распоряжения были сделаны, царь послал к Эвмену послом Герофонта, который ходил туда и раньше, критянина Телемнаста послал к Антиоху сказать, чтобы тот не пропустил удобного случая и не воображал себе, будто чрезмерные притязания римлян угрожают одному Персею, чтобы наконец дать ему понять, что его ожидает та же судьба, что и Персея, если еще и на сей раз он не примет участия в войне для того ли, чтобы примирить воюющих, — это было бы лучше всего, а в случае неудачи для того, чтобы оказать ему поддержку (О посольствах).

5. ¹⁸ Из переговоров Персея с Эвменом....Я был в большом затруднении, как поступить в этом деле: писать обстоятельно, со всеми подробностями о том, что было предметом тайных переговоров между царями, казалось мне чем-то предосудительным и явно ошибочным; с другой стороны, признаком крайней небрежности и величайшей робости почитал бы я полное умолчание о таких предметах, от которых больше всего зависел ход настоящей войны, и в которых находили себе вразумительное объяснение многие из последующих загадочных происшествий. Наконец я остановился на том, чтобы вкратце высказать свое мнение и представить те догадки и признаки, которые привели меня впоследствии к такому мнению. Дело в том, что я жил в то самое время, когда описываемые события совершались, и больше всякого другого вникал в их подробности.

6. Тайные сношения Эвмена с Персеем. Недовольство римлян Эвменом. Нами уже рассказано¹⁹, как критянин Кидас, служивший в войске Эвмена и пользовавшийся у царя величайшим почетом, прибыл сначала к Амфиполю и здесь вошел в переговоры с Химаром, одним из критских воинов Персея, потом явился под Деметриадою, подошел к городской стене и переговаривался сначала с Менекратом и вторично с Антимахом. Рассказывали мы и о том, как Герофонт дважды ходил послом от Персея к Эвмену; посему большинство римлян, не без основания, возымело подозрение против царя Эвмена, как это явствует из обращения их с Атталом²⁰. Атталу они дозволили явиться из Брентесия в Рим и высказать все свои пожелания, наконец отпустили его с дружеским ответом, хотя он и не оказал им значительной услуги ни до войны с Персеем, ни в самую войну. Эвмен, напротив, сделал для римлян очень много, наипаче помогал им во время войн с Антиохом и с Персеем; невзирая на это его не только не допустили в Рим, но еще отдали приказ покинуть Италию в середине зимы не позже назначенного срока. Из сказанного ясно, что Персей входил в какие-то сношения с Эвменом: это так и вооружило римлян против Эвмена. Остается рассмотреть, каковы были эти сношения и как далеко заходили они. 7. Готовность Эвмена играть роль посредника между Персеем и римлянами за деньги. Нетрудно понять, что Эвмен не мог желать торжества Персея, которое дало бы ему власть над миром. Помимо взаимного нерасположения и вражды, унаследованных от отцов *, самая однородность их власти порождала уже недоверие между ними, зависть и величайшую неприязнь; им не оставалось ничего другого, как обманывать друг друга и строить тайные козни, что оба и делали. Эвмен понимал трудное положение Персея, теснимого со всех сторон, и видел, что он готов на всякие условия, лишь бы покончить с войною, знал, что по этому предмету каждый год он поднимал через послов переговоры с римскими военачальниками; видел он также, что и римляне не меньше Персея тяготятся войною, ибо до передачи командования Павлу ** они вели войну без всяких успехов, а этоляне²¹ кичились над ними. Поэтому Эвмену казалось возможным, что римляне согласятся кончить войну миром, а себя почитал пригоднейшим посредником для примирения воюющих. 8. Алчность Эвмена и скупость Персея. Руководствуясь такими соображениями, царь еще в предшествующем году старался узнать через критянина Кидаса, какою²² ценою готов будет Персей купить себе мир. Вот каково было, я думаю, начало сношений между царями. Так как столкнулись здесь два человека, из которых один слыл за величайшего хитреца, а другой за такого же скупца²³, то состязание между ними получалось забавное. Эвмен был уверен, что ему удастся обольстить Персея обещаниями, ради чего он ласкал соперника всевозможными надеждами и подсовывал ему всякого рода приманку. С другой стороны, Персей охотно шел на приманку и поддавался искушению, хотя не желал проглотить ни одного из предлагаемых лакомств, чтобы не пожертвовать чем-нибудь из богатств своих. Ход торгов царей был приблизительно следующий: пятьсот талантов Эвмен требовал за то, чтобы в течение четырех лет не вмешиваться в войну и не помогать римлянам ни на суше, ни на море; а за приведение войны к концу требовал полторы тысячи талантов, причем обещал дать в скором времени заложников и обеспечение. Относительно заложников Персей соглашался, когда и в каком числе они будут отправлены и каким образом устроена будет над ними охрана у кносян. Что же касается денег, то срам будет, уверял он, если станут говорить, что один покупает невмешательство в войну, а другой, — что и того постыднее, — продает его за пятьсот талантов²⁴; но тысячу пятьсот талантов обязывался отправить через Полемократа в Самофракию на хранение в верном месте²⁵; между тем как Самофракия была в его власти. Однако Эвмен, подобно негодным врачам, предпочитал получить задаток, а не заработок, и потому, видя, что не может собственным коварством сломить скупость Персея, совсем отказался от задуманного плана. Так-то, ничем не решив состязания²⁶ в алчности, разошлись цари с равным успехом, как искусные борцы. Слухи о переговорах частью тогда же, частью немного спустя проникли в среду близких друзей Персея, из рассказов которых мы и убедились, что за корыстолюбием²⁷ следуют все пороки.

9. Только еще прибавлю от себя вопрос: неужели алчность не делает из человека глупца? Так, кто может отрицать безумие обоих наших царей: Эвмена, когда он без всякого основания при сильнейшей вражде с Персеем рассчитывал на доверие Персея и на возможность получить от него большую сумму денег, хотя сам не мог дать Персею достаточного обеспечения в том, что деньги будут возвращены, если обещания останутся невыполненными? Потом, каким образом он думал скрыть от римлян получение столь большой суммы? Как он мог не подумать, что, если не тогда же, то впоследствии это должно было обнаружиться? Наконец, он должен был бы ценою полученных денег приобрести себе непременно вражду римлян, и тогда должен был бы, как явный враг их, потерять вместе с полученным богатством и царство, если не самую жизнь. Если теперь, когда он не пошел дальше желания и не совершил никакого деяния, Эвмен навлек на себя величайшие напасти, то что было бы с ним тогда, если бы замысел его был осуществлен до конца? С другой стороны, что касается Персея, можно ли удивляться тому, как он не понял, что для него не было ничего полезнее и благотворнее, как дать деньги Эвмену и предоставить ему проглотить приманку? Если бы Эвмен сдержал слово и своим участием помог окончанию войны, то деньгам дано было бы правильное назначение; если бы надежда его и была обманута, он, по крайней мере, наверное вселил бы римлянам вражду к Эвмену, ибо в его власти было бы разгласить повсюду свое подношение. Легко видеть, в какой тесной зависимости от этого дара были для Персея и победа, и поражение. Виновником всех зол, на него обрушившихся, Персей почитал Эвмена, и он не мог ничем другим отмстить в такой мере своему врагу, как вооружив против него римлян. В чем же источник столь явного безрассудства? В корыстолюбии, и ни в чем другом. Один, лишь бы ему стяжать неправедное богатство, забывал все остальное и на все соглашался; другой, лишь бы не давать денег, готов был претерпеть все невзгоды, закрывая глаза на все прочее. Корыстолюбием внушены были и действия Персея относительно галатов и Генфия²⁸... (Сокращение ватиканское).

10. Послы родосцев в Рим, к Персею, на Крит....При голосовании остались в большинстве те из родосцев, которые предлагали отправить посольство для примирения воюющих²⁹. Так разрешило народное собрание борьбу партий (что изложено в сочинении о государственном красноречии³⁰). При этом обнаружился значительный перевес тех родосцев, которые принимали сторону Персея, над согражданами, желавшими спасти родину и сохранить в целости законы. Тут же пританы назначили послами в Рим Агеполида, Диокла, Клеомброта, а к консулу и Персею Дамона, Никострата, Агесилоха и Телефа; те и другие обязаны были озаботиться прекращением войны. В следовавших за сим мероприятиях родосцы совершили новые ошибки, уже ничем не оправдываемые, именно: они немедленно отправили уполномоченных на Крит для возобновления ранее существовавших дружественных отношений со всеми критянами; послы должны были убедить критян в необходимости зорко следить за обстоятельствами и положением дел, действовать заодно с родосским народом, иметь одинаковых с ним врагов и друзей; послам было поручено также при посещении отдельных городов обращаться к населению их с теми же увещаниями (О посольствах).

11. Раздоры в среде родосцев. Перевес македонской партии....Когда на Родос прибыли послы³¹ от Генфия с Парменионом и Морком во главе и с ними вместе Метродор, и когда был созван народ, собрание было очень бурное, ибо Дамон и его единомышленники не стеснялись более выражать открыто свое сочувствие Персею, тогда как Теэтета и друзей его удручали последние события. Появление членов, большое число павших в битве всадников³² и поворот в поведении Генфия смущали их. В согласии с вышесказанным был исход народного собрания, именно: родосцы постановили дать дружественный ответ обоим царям *: уведомить, что ими решено стараться о примирении воюющих и просить самих царей быть сговорчивыми. И послы Генфия были приглашены к общественному столу и приняты с большим радушием (там же).

12. Рассуждения автора о всеобщей и частной истории....опять³³ другие о сирийской войне, причина которой объяснена была нами подробно. Кто из писателей берется за предметы мелкие и несложные и желает стяжать себе имя и видимость историка не рассказом о самих событиях, но написанием большого числа книг, для того неизбежно придавать мелочам большую важность, короткие по содержанию известия приукрашать и распространять многословием, иные побочные случаи возводить в подвиги и события, величать битвами и правильными сражениями такие схватки, в которых пало десяток или около того пеших воинов и еще меньше конных. Невероятное многословие вносят они в описание осад, местностей и тому подобных предметов. Противоположными приемами пользуется писатель, составляющий всеобщую историю. Поэтому я не заслуживаю хулы за небрежность изложения, когда события, рассказанные у других пространно и с прикрасами, я или обхожу молчанием, или только коротко упоминаю. Нет, читатель пускай верит, что я каждому событию отвел в моей истории столько места, сколько ему подобает. Так, например, когда те историки во всем своем сочинении имеют дело только с осадой Фанотеи или Коронеи, или Але <...>³⁴ то чувствуют себя вынужденными подробно излагать все употребительные при осаде хитрости, вылазки и приступы, а также все положения воюющих сторон. Сверх этого они имеют обыкновение растягивать описания и в них вносить еще кое-что от себя, когда говорят о взятии Тарента, Коринфа, Сард, Газы, Бактр, а также об осаде Карфагена; напротив, они не совсем довольны, когда о подобных предметах мы даем не больше как правдивый, точный рассказ³⁵. То же самое объяснение я предложил бы и по вопросу об описаниях правильных сражений, о речах в народных собраниях, равно как и о всех прочих частях истории. Мы заслуживаем того, чтобы читатели относились снисходительно ко всем нашим предшествующим сообщениям, равно как и к предстоящим, если³⁶ <...> окажется, что мы пользуемся не такими доказательствами, как те историки, не такими приемами изложения и оборотами речи, а также в тех случаях, когда попадаются у нас ошибки в названиях гор или рек или в определениях местностей: во всем этом достаточным оправданием для нас служит обширность нашей истории, разве только уличили бы нас во лжи намеренной или корысти ради. Этого рода ошибки непростительны, в каковом смысле мы много раз уже высказывались в нашем сочинении (Сокращение ватиканское).

13. Бесчинства и жестокости Генфия....Он же ** в двадцать девятой книге рассказывает, что царь иллирийский Генфий имел страсть к вину и через то предавался часто бесчинствам, пьянствуя непрерывно днем и ночью; что он лишил жизни брата своего Платора³⁷, который собирался жениться на дочери Монуния, и сам женился на невесте убитого, и что с подданными обращался жестоко (Афиней).

14. Сципион Назика с войском проник в Македонию из Перребии....Из числа присутствующих *** Сципион³⁸ по прозванию Назика, зять Сципиона Африканского, впоследствии влиятельнейший член сената, вызвался³⁹ первый командовать войском, когда нужно было обойти неприятеля. Вторым предложил свои услуги с большою готовностью Фабий Максим, старший сын Эмилия, тогда еще юноша. Обрадованный Эмилий предоставил в их распоряжение такое число войска, какое называет не Полибий, а сам Назика, его получивший, в письме об этих событиях к одному из царей (Плутарх).

Римляне мужественно сопротивлялись под защитою легкого щита⁴⁰ и щитов лигурийских (Свида).

15. От перебежчика Персей узнает, что обойден римлянами....Персей видел, что Эмилий остается на месте, и потому вовсе не догадывался о случившемся⁴¹. Но к нему явился бежавший с пути перебежчик-критянин и сообщил, что римляне обошли его стан. Встревоженный этим известием, Персей, однако, не тронулся со стоянки, но послал под начальством Милона десять тысяч наемных иноземцев и две тысячи македонян и отдал им приказание возможно поспешнее занять перевалы⁴².

По словам Полибия, римляне напали на это войско, когда оно было погружено в сон, а Назика рассказывает, что на вершинах гор произошла горячая смертоносная битва (Плутарх).

16. Затмение Луны 21 июня 168 г....Когда в царствование Персея в Македонии случилось лунное затмение, в народе стали говорить, что оно предвещает гибель царя⁴³. Это подняло дух римлян и привело в уныние македонян. Вот насколько верна поговорка, что в войне много случайного (Свида).

17. Замечание Луция Эмилия о македонской фаланге....Консул Луций *, никогда раньше не видавший фаланги⁴⁴, впервые видел ее теперь у Персея и впоследствии неоднократно признавался в беседах с римлянами, что не знает строя грознее и ужаснее македонской фаланги, а он больше всякого другого не только наблюдал сражения, но и участвовал в них (там же).

Замечание автора о непрактичности замыслов....Многие планы, пока их обдумывают, кажутся удобными и исполнимыми; но как скоро доходит до исполнения, последствия не оправдывают первоначальных ожиданий, как бывает с поддельными монетами при испытании их огнем⁴⁵ (Сокращение ватиканское).

Малодушие Персея....Тот самый Персей, который решился было победить или умереть, потерял присутствие духа и оробел, как разведчики из числа конных воинов⁴⁶...

...Потратив время и труд, Персей потом пал духом, подобно негодному борцу: когда опасность надвинулась и предстояло окончательно решить дело, он утратил самообладание (Свида).

...Македонский царь, как передает Полибий, оробел при самом начале битвы и ускакал на лошади в город⁴⁷ под предлогом принести жертву Гераклу, хотя от труса Геракл не принимает приношений трусости и не внемлет нечестивым мольбам (Плутарх).

18. К характеристике Сципиона Африканского Младшего....Хотя он ** был очень молод и в военном деле не опытен, хотя он лишь незадолго до того удостоился высокого звания, но был отважен, честолюбив и жаждал занять первенствующее положение⁴⁸ (Свида).

19. Родосские послы в римском сенате приняты недружелюбно....Персей уже потерпел поражение и бежал, когда римский сенат определил позвать в собрание родосских послов, прибывших в Рим с целью положить конец войне с Персеем: судьба как бы намеренно выставила на позор⁴⁹ безрассудство родосцев, если следует называть родосцев, а не тогдашних только заправил⁵⁰ на Родосе. Войдя в собрание, посольство Агеполида заявило, что цель его прибытия — кончить войну миром. Родосский народ, говорили послы, пришел к такому решению, потому что война чересчур затянулась и родосцы увидели вред ее не только для всех эллинов⁵¹, но и для римлян, коих она вводила в огромные расходы. Но теперь война кончилась, чего желали и родосцы, и посольству остается засвидетельствовать римлянам свою радость. После этой краткой речи Агеполид с товарищами удалился. Однако сенат воспользовался случаем для того, чтобы покарать родосцев и дать послам ответ следующего содержания: снаряжая это посольство, родосцы преследовали выгоды не эллинов и не римлян, но Персея. Если бы они посылали посольство ради эллинов, то выбрали бы для этого более удобное время, когда Персей разорял эллинские поля и города, в течение чуть не двух лет оставаясь с войском в Фессалии⁵² <...> Это время родосцы пропустили и явились ходатайствовать о прекращении войны теперь, когда наши легионы проникли в Македонию, когда Персей оцеплен римлянами и утратил почти всякую надежду на спасение⁵³. Отсюда для людей здравомыслящих совершенно ясно, что посольство отправлено родосцами не потому, что они желали кончить войну миром, но для того, чтобы выручить Персея из беды⁵⁴ и спасти его, если это возможно. Вот почему на сей раз мы не обязаны, говорили сенаторы, ни оказывать милость родосцам, ни давать им дружеский ответ. Такой прием оказан был сенатом послам от родосцев (О посольствах).

20. Суждения Публия Эмилия о непрочности человеческого счастья....Он * на латинском уже языке обратился к членам совета, обсуждавшим тогдашние дела, с увещанием не возноситься сверх меры удачами, ни с кем не поступать нагло и беспощадно, вообще никогда не доверяться счастливому настоящему: в пример он приводил Персея. Напротив, на вершине удачи в частной ли то жизни или в общественных делах необходимо наипаче памятовать обратную долю, говорил он. Только⁵⁵ при этом условии поведение человека в счастии может оказаться правильным. Тем-то и отличается глупец от мудреца, что первого научают собственные невзгоды, а второго невзгоды ближних (Сокращение ватиканское).

21. Суждения Деметрия Фалерского....Очень часто приходится мне вспоминать изречение Деметрия Фалерского, именно: желая показать людям в своем сочинении о судьбе⁵⁶ нагляднейший пример ее неустойчивости, он останавливается на том времени, когда Александр разрушил персидскую державу, и говорит следующее: «Нет нужды вам брать бесконечно долгое время, ни даже огромное число поколений; достаточно оглянуться назад не более как за пятьдесят лет, чтобы познать жестокость судьбы. Думаете ли вы, что персы или царь персидский, македоняне или царь македонский поверили бы божеству, если бы за пятьдесят лет до сего⁵⁷ оно предсказало будущую судьбу их, что к нашему времени не останется самого имени от персов, которые были тогда господами чуть не всего мира; что надо всей землей будут властвовать македоняне, самое имя которых раньше того не существовало. Однако безжалостная⁵⁸ к нам судьба, которая все перестраивает наперекор нашим расчетам, обличает свою мощь необычайными событиями, научает всех людей, как я думаю и теперь, когда счастье персов перешло на македонян, что им она предоставила такие блага в пользование до тех пор, пока не примет иного решения», — что и наступило при Персее. Как бы по внушению божества Деметрий угадал⁵⁹ эту перемену в будущем. Со своей стороны, доведя рассказ до тех времен, когда македонское царство было разрушено, и будучи очевидцем этого события, я решил не молчанием обойти его, но заключить повесть о нем подобающим суждением и привести на память слова Деметрия, которые, по-моему, обличают скорее божеское, нежели человеческое дарование: в них чуть не за полтораста лет⁶⁰ угаданы грядущие события (Сокращение ватиканское).

22. Победа Эвмена над галатами....По завершении борьбы между Персеем и римлянами царь Эвмен попал в положение чрезвычайное, по народным понятиям; оно же было обыкновенным, если памятовать, как в большинстве случаев природа распоряжается нашими делами. Ведь судьба достаточно сильна для того, чтобы все наши расчеты сокрушить какою-либо неожиданностью, и если она кому-нибудь помогла и своею рукою склонила весы в его пользу, зато как бы в приливе раскаяния спешит бросить гирю на другую чашку весов и тем уничтожить достигнутые успехи. Такая превратность и постигла в наше время Эвмена, именно: в ту самую пору, когда собственную власть он считал наиболее обеспеченной, когда будущее сулило ему большие выгоды, ибо Персей и вместе с тем все македонское царство были потрясены до основания, именно теперь он стоял лицом к лицу перед величайшими опасностями, потому что азиатские галаты⁶¹, пользуясь обстоятельствами, вторглись в его владения (там же)⁶².

23. Посольство Птолемеев в союзном собрании ахейцев....Была еще зима, когда в Пелопоннес явилось посольство от обоих Птолемеев царей ** с просьбою о помощи⁶³; по этому случаю у ахейцев происходили частые и весьма оживленные совещания⁶⁴. Калликрат, Диофан и с ними Гипербат высказывались против подания помощи; напротив, Архон, Ликорт и Полибий предлагали помочь царям по силе существующего союза. Побуждаемый опасным положением царства, народ провозгласил уже царем Птолемея Младшего, а Птолемей Старший⁶⁵ возвратился из Мемфиса и делил власть с братом. Они сильно нуждались в посторонней помощи, и потому отправили к ахейцам послов Эвмена и Дионисодора с просьбою прислать тысячу человек пехоты и двести конницы, причем Ликорту должно было принадлежать командование всем войском союзников, а Полибию — конницы. Кроме того, они послали в чужие земли сикионца Теодорида с поручением набрать тысячу наемников. Что касается причин, по которым цари довольно близко знали поименованных ахейцев, то мы объяснили их раньше. На собрании ахейцев в Коринфе⁶⁶ прибывшие послы возобновили тесные дружественные отношения ахейцев к царству, напомнили о трудном положении царей и убеждали помочь им. Ахейский народ готов был делить опасности с царями, если это нужно, всеми своими военными силами, а не какою-либо частью их. Но Калликрат и его сторонники возражали против этого, говоря, что ахейцам надлежит во всякое время воздерживаться от вмешательства в чужие дела, наипаче необходимо сохранить свободу действия теперь, чтобы иметь возможности пособить римлянам: так как Квинт Филипп * имел зимнюю стоянку в Македонии, то теперь больше, чем когда-нибудь, следовало ожидать решительной битвы. 24. Пререкания в союзной думе ахейцев. Народ колебался в страхе, как бы не быть заподозренным в безучастии к римлянам⁶⁷. Тогда на смену Калликрату выступили с речами Ликорт и Полибий. Между прочим они указывали на то, что в предшествующем году ахейцы определили предоставить в помощь римлянам все свое ополчение, и дали им знать об этом через посла Полибия; Квинт поблагодарил ахейцев за их ревность, но от помощи отказался на том основании, что путь в Македонию он уже себе проложил. Поэтому указание на потребность римлян в войске, говорили они, служит только предлогом к тому, чтобы воспрепятствовать оказать помощь царям. Ликорт и Полибий убеждали ахейцев во внимание к тяжелым обстоятельствам, в каких находилось тогда царство, не пропускать удобного случая и поступить согласно договору, памятуя принятые на себя обязательства, царями оказанные услуги и в особенности клятвы. Большинство присутствующих снова стало склоняться к мнению о необходимости отправить вспомогательное войско. Тогда Калликрат и его сторонники приостановили обсуждение⁶⁸ дела, запугав власти напоминанием, что по закону собрание на рынке не уполномочено обсуждать вопрос об оказании помощи⁶⁹. Немного спустя созвано было чрезвычайное собрание⁷⁰ в городе сикионян, в котором участвовали не только члены думы, но все ахейцы, начиная с тридцатилетнего возраста. Здесь после долгих пререканий Полибий старался прежде всего доказать, что римлянам помощь не нужна, что он говорит это не наугад, за то ручается его пребывание прошлым летом у Филиппа ** в Македонии. Потом, если бы даже римляне и попросили союзнической помощи, то, говорил Полибий, предполагаемая отправка в Александрию двухсот конных воинов и тысячи пеших не лишит ахейцев возможности послать помощь римлянам, ибо ахейцы могут без труда⁷¹ выставить тридцать, даже сорок тысяч войска. Речь Полибия принята была сочувственно, и народ решил отправить вспомогательный отряд царям. На следующий день, в который, согласно законам, желающие обязаны были вносить свои предложения для голосования, Ликорт и его сторонники требовали отправки подкрепления; партия Калликрата предлагала снарядить посольство, которое постаралось бы примирить царей с Антиохом. Внесенными предложениями снова вызваны были жаркие пререкания, в которых перевес имели сторонники Ликорта. Ибо разница между двумя царствами⁷² при сличении получилась огромная: вообще редки были проявления дружбы со стороны Антиоха к эллинам, в прежнее конечно время, ибо щедрость последнего царя была хорошо известна эллинам⁷³. Напротив, Птолемеем оказаны были в прежние времена ахейцам столь многочисленные и важные услуги, что нельзя было бы и требовать больше. Своею речью Ликорт произвел на слушателей сильное впечатление, так как разница между царями из сопоставления их выступала со всею очевидностью. И в самом деле: если нелегко было исчислить все услуги, оказанные царями александрийскими, то в такой же мере невозможно было доказать, что ахейцы извлекли значительную⁷⁴ выгоду из дружбы с царством Антиоха (О посольствах).

25. Римская партия одержала верх на союзном вече в Сикионе в отношении Антиоха и Птолемеев....Антронид и Калликрат с их единомышленниками говорили еще некоторое время в пользу мирного посредничества, но так как никто не поддерживал их, то они прибегли к хитрости, именно: прямо с дороги вошел в театр⁷⁵ вестник с письмом от Квинта Марция, в котором содержалось увещание попытаться примирить царей, что согласно было бы с видами римлян. Действительно, случилось так, что и сенат отрядил посольство с Немезием⁷⁶ во главе для той же цели. Однако это последнее обстоятельство говорило против предложения Андронида и Калликрата: посольству Тита не удалось примирить воюющих, и оно решительно ни с чем возвратилось в Рим. Во всяком случае Полибий и его единомышленники во внимание к Марцию не желали возражать против письма и уклонились от дальнейших прений. Таким образом, вопрос об отправке войска царем решен был отрицательно, и ахейцы определили отрядить послов для мирного посредничества, для чего выбраны были Архон из Эгиры, Аркесилай и Аристон из Мегалополя. Когда послы от Птолемея потеряли надежду получить вспомогательное войско, то вручили властям имевшееся у них наготове письмо от царей, в котором сии последние просили ахейцев прислать к ним Ликорта и Полибия на время возникшей войны (О посольствах).

26. Применение к Антиоху слов Симонида....В противность собственным уверениям, письменным и устным, Антиох пошел войною на Птолемея, чем лишний раз подтверждается справедливостью изречения Симонида: «Трудно быть благородным». Иметь добрые побуждения и до известной степени отдаваться им легко; напротив, очень трудно не изменить себе и при всяких обстоятельствах сохранить твердость духа, ставить превыше всего честь и правду⁷⁷ (Сокращение ватиканское).

27. Встреча Попилия с Антиохом у Пелусия....[Когда Антиох пришел к Птолемею ради захвата Пелусия]⁷⁸ и уже издали приветствовал римского военачальника и протягивал ему правую руку, Попилий подал ему табличку⁷⁹ с начертанным на ней определением сената, которую держал в руках, и предложил Антиоху прочитать тотчас. Поступил так Попилий, как мне кажется, потому что не желал отвечать знаками дружбы Антиоху до того, как узнал, друга ли он имеет в собеседнике или врага. Когда царь по прочтении таблички сказал, что желает обсудить с друзьями полученное требование сената, Попилий совершил деяние, на мой взгляд, оскорбительное и до крайности высокомерное, именно: палкой из виноградной лозы⁸⁰, которую держал в руках, он провел черту кругом Антиоха и велел царю не выходя из этого круга, дать ответ на письмо. Царя поразила такая дерзость; однако после непродолжительного колебания он обещал исполнить все, чего требуют римляне. Теперь Попилий и его товарищи поздоровались с царем и все с одинаковым радушием приветствовали его. Письмо гласило: «прекратить немедленно войну с Птолемеем⁸¹». Посему через несколько дней в определенный срок Антиох, недовольный и огорченный, увел обратно свои войска в Сирию; но тогда необходимо было покориться. Устроив дела в Александрии, преподав царям совет жить в согласии, вместе с тем предложив им отправить Полиарата в Рим, Попилий с товарищами отплыл к Кипру: они желали возможно скорее и этот остров очистить от находившихся там войск Антиоха. По прибытии на остров римские уполномоченные увидели, что военачальники Птолемея побеждены, и что Кипр весь разграблен, сирийскому войску они велели поскорее покинуть страну и оставаться на острове до тех пор пока войска не возвратились в Сирию. Таким-то образом римляне спасли почти что уничтоженное царство Птолемея, ибо судьба так направила дела Персея и македонян, что Александрия и целый Египет, которые дошли до последней крайности, воспрянули снова благодаря тому, что раньше решена была участь Персея. Не будь этого события и не будь оно достоверно известно Антиоху, он, мне кажется, не подчинился бы требованиям, ему предъявленным (О посольствах).

Дата добавления: 2015-08-13