Бесспорное, предполагаемое, возможное

Мотивировки - это причины. Можно рассматривать причи­ны высказываний - почему данное лицо в данной ситуации произносит данные слова? А можно рассматривать причины участия его в данном диалоге, в данном эпизоде сюжета и, наконец, - в событии пьесы в целом. Но речь может идти и о причинах, побудивших автора изобразить в пьесе именно так и это событие, а далее - и о причинах его литературной деятельности, так же как и о причинах работы режиссера над данной пьесой, и причинах его деятельности вообще.

Как известно, человеческое познание бесконечно, потому что оно занято причинами в безграничном мироздании и движется к пониманию первопричины, бесконечно удаленной от познающего. «Задавая вопрос «почему?» - пишет Т. Манн, -никогда не дойдешь до конца. Причины любого явления по­добны песчаным кулисам на взморье: одна всегда заслоняет собою другую, причина, на которой можно было бы остано­виться, теряется в бесконечности» (174, т. 2, стр.734).

Представления о причинах, прежде чем стать знанием, су­ществуют в виде предположений и догадок. Опыт, практика сортируют их на знания и заблуждения. Опыт никогда не пре­кращается, поэтому не прекращается и сортировка: в знаниях обнаруживаются заблуждения, а в заблуждениях частицы новых знаний. Но не все догадки и предположения доступны опытной проверке. Первопричина, например, не подлежит познанию: она не может быть проверена опытом. Поэтому, как пишет М. Гершензон, «современные историки единогласно признают, что древнейшей формой религии было представле­ние о единой безличной деятельной силе, производящей явле­ния» (66, стр.134). Сила эта неизвестна.

Между теми представлениями, которые могут быть прове­рены, и теми, что недоступны опытной проверке, в каждое данное время расположена обширная область догадок и пред­положений, которые могут быть более или менее верными выводами из достоверных знаний и которые, следовательно, подтверждаются практикой, но не в полной мере. Они верны, если достоверен исходный материал и верна его логическая обработка основательна классификация и правомерны

обобщения ее плодов. При этом надо, разумеется, помнить, что, как было отмечено и Лениным, «человеческие понятия причины и следствия всегда несколько упрощают объективную связь явлений природы, лишь приблизительно отражая ее, искусственно изолируя те или иные стороны одного единого мирового процесса» (148, т.14, стр.143).

По мысли Вл. Соловьева, «всякое заблуждение, о котором стоит говорить, содержит в себе несомненную истину, и есть лишь более или менее глубокое искажение этой истины; ею оно держится, ею привлекательно, ею опасно и через нее же только может оно быть как следует понято и окончательно опровергнуто.

Поэтому первое дело разумной критики относительно како­го-нибудь заблуждения - определить ту истину, которою оно держится и которую оно извращает» (258, стр.88). Не угадан ли в этих словах «принцип дополнительности» современной науки? При рассмотрении вопроса о причинности в человечес­ком, поведении без этого принципа, вероятно, не обойтись.

Материалом для предлагаемой мною далее концепции слу­жат наблюдения окружающей жизни, мысли, выраженные в разное время и по различным поводам мыслителями и худож­никами, совпадающие с моими наблюдениями или обосновы­вающие их, а в наибольшей степени - некоторые положения современного естествознания. Профессия режиссера, я полагаю, требует широкого взгляда на жизнь и смелых обобщений (хотя она не обязывает и не предполагает научной полноты обоснований).

Дата добавления: 2015-08-13