Истинное и ложное

Нынче первое сентября, и небо обрушивает на разноцветные зонты стоящих перед школой учеников водные стрелы, которые тут же, обильно растекаясь под ногами, уподобляются сломанному оружию, пока твои ступни утопают в кровяной луже неизвестных падших воинов. Да, когда тебя заставляют около тридцати минут торчать на холоде, прежде чем наконец впустить в ненавистный класс, и не такое в голову придёт. А шатен и без того отличается излишне богатым воображением…

- Отстой, - констатирует Клайд, глядя на окружающий мир сквозь завесу выдуманного только что. Пока продолжается так называемая атака, друзья юноши, стоически выдерживая её, ведут самую обыкновенную беседу.

- И не говори, - отзывается Токен.

- Остаёмся здесь, так как вон там, - Крейг показывает на противоположный ряд учеников, выстроившихся на линейке, - Стэн и его шизанутые друзья. Не хочу, чтобы новый учебный год начался с какой-нибудь сомнительной истории.

- Аргх!.. – словно в подтверждение слов Такера, вскрикивает Твик.

Погода стоит не ахти какая, и все уже продрогли до самых костей, но директриса Виктория что-то не особенно спешит с заключением своей вступительной речи и поздравлениями с Днём знаний, хотя, казалось бы, чего тут радоваться? К чему, собственно, поздравления?

И вдруг мирные интонации в голосе женщины меняются на саркастичные и полные еле сдерживаемой злости.

- Особенное внимание хочу уделить одному моему горячо любимому ученику, Эрику Картману, который получит по первое число, если сию же секунду не отдаст Баттерсу Стотчу его зонт!

- Да ёб твою мать, Баттерс! – как по команде, раздаётся крик жирного. – Стукач хренов! Тебе жалко, что ли?!

- Но Эрик, мы могли бы встать под ним вместе! – хнычет блондин, с надеждой протягивая руку к голубому зонтику с изображением Hello kitty.

- Ещё чего! Это слишком по-пидорски!

- Ты хотел сказать, слишком по-пидорски <i>даже для тебя</i>? – не умолчал-таки Кайл. Стоящий рядом с ним Кенни хихикает, а Стэн сжимает пальцами переносицу, уже предчувствуя надвигающуюся беду.

- Что ты сказал, еврейский выродок?..

Сию занимательную перепалку относительно заглушает шум дождя и непрерывное бормотание директрисы, которую большинство собравшихся уже проклинают всеми фибрами души, но даже сквозь невнятные ругательства и шёпот, Крейг и его друзья слышат каждое слово и видят каждое движение Картмана и Брофловски.

Вот жиртрест начинает распространяться о минусах расы, которой принадлежит рыжий, и тот в долгу не остаётся, вмазав недругу по его наглой и пухлой физиономии. И пока Маккормик с явным рвением размахивает руками, судя по всему, болея за Кайла и поддерживая его в начинаниях по избавлению мира от самого огромного (в прямом смысле этого слова) говнюка и расиста, Марш с горем пополам оттаскивает своего приятеля от его жертвы, пытаясь вразумить словами, типа: «Ну нам же, блин, влетит! Всем нам опять влетит!»

- Баттерс, блять, чего ты встал, как ёбаный пенёк, помоги мне!

И помогает растерявшийся мальчик отменно. Ничего не скажешь.

Он бежит к своему «другу», помогает ему подняться, но из-за веса последнего оба тут же оказываются распластанными на мокрой земле, задевают какой-то шнур, вследствие чего стоящая на сцене аппаратура падает… Ну на кого же она может упасть, в самом-то деле?

- Боже мой, они убили Кенни!

- Сволочи!

Затем, разумеется, следуют крики директрисы, смысл которых заключается в следующем: «Эти недоумки опять всё испортили!», кто-то вызывает скорую, а большинство просто раздражённо вздыхают, понимая, что таким образом церемония не сорвётся, а растянется в энное количество часов.

- Мне вот интересно, не надоело им всякий раз ссориться на пустом месте и устраивать драки? – спрашивает Токен, не обращаясь к кому-то в отдельности.

- Видимо, нет, - отвечает ему Крейг.

- Я заснял, - без особого энтузиазма говорит Клайд, убирая телефон в карман.

- А зачем? – робко спрашивает Твик.

- Сам не знаю, - пожимает плечами Донован. – Делать совсем нехрен, вот я и…

- Аргх, это да…

- Ну, дай заценить тогда, - просит Блэк.

- На.

Пока трое ребят без особого интереса пересматривают запись с произошедшими только что на их глазах событиями, Крейг смотрит в сторону мистера Гаррисона и отчитываемых им учеников: не перестающих даже сейчас ругаться Кайла и Эрика, Баттерса, от нервов выкручивающего собственные руки, бездыханное тело Кенни и Стэна, что стоит в стороне и с обречённым видом смотрит в пространство перед собой. На последнем персонаже серые глаза задерживаются дольше, и увиденное побуждает Крейга подойти к юноше в коричневой куртке.

Когда Стэн замечает нарисовавшегося рядом с ним одноклассника, его синие глаза наконец отрываются от созерцания слякотной улицы, и он поворачивается к Крейгу. У Марша нет зонта, и он спасается от дождя посредством капюшона, и тут так называемый главарь «соперников» приглашает его под крышу, протягивая свой зонт. Мальчик, приподняв брови, шагает навстречу и встаёт рядом с Крейгом. Позади них – команда Крейга, просматривающая видео с участием команды Стэна, которая находится сейчас прямо перед ними. В неё, кстати говоря, входит и Баттерс, подоспевший отец которого грозится непременно наказать негодника, ведь из-за него и произошло «всё это дерьмо», - по крайней мере, так выходит со слов Картмана.

Крейг всегда испытывал к Стэну какие-то особые чувства вроде уважения и понимания, но общался с ним крайне редко. Сейчас он понимает, почему.

- И не надоело тебе ещё? – безо всяких предисловий, резко спрашивает Такер.

«Стэн Марш и его друзья» - звучит совершенно безобидно, но на деле всё гораздо сложнее. Он не понимает, почему с некоторых пор так часто думает об этих ненормальных, не устающих вляпываться во всякие неприятности. И хотя он сам несколько минут назад говорил о том, что к стэновской компании не стоит даже просто приближаться, сам сделал шаг навстречу. «Но это Стэн, - успокаивает себя он. – Просто Стэн.»

- Что ты этим хочешь сказать? – не поворачивая к собеседнику головы, спрашивает Марш, хотя Крейг более чем уверен, что тот и так понимает, о чём идёт речь.

- Да потому что ты, вроде как, нормальный парень, а тусуешься с какими-то… - он не договаривает, так как понимает, что сказанное им - это слишком. Осознание очень многих вещей происходит примерно за секунду. Ведь если бы кто-то сказал ему, что Твик, Токен и Клайд «какие-то не такие», он, даже зная, что в каком-то смысле так и есть, всё равно разозлился бы. «Придурки, но <i>мои</i> придурки.» Токен, несмотря на видимость брутальности, на самом деле очень ранимый. Клайд зачастую скрывает свои истинные чувства за неизменной улыбкой. Твик же вообще полон загадок. Но эти особенности не делают их ни плохими, ни хорошими. Эти особенности – неотъемлемая часть дорогих ему людей, и, возможно, не будь их, всё было бы совсем по-другому. <i>Неправильно.</i> – То есть… Прости, я имел в виду…

Его сбивчивую речь прерывают прикосновением к плечу. Крейг ошарашенно смотрит на пальцы Стэна, сжимающие ткань его куртки, и замолкает. Смотрит в лицо юноши. Как ни странно, а Стэн, вместо того, чтобы разозлиться, тепло улыбается ему со словами:

- Кто б говорил.

После чего уходит обратно к своим идиотам. Крейг смотрит ему в спину, сжимая от непонятных, нахлынувших вдруг эмоций ручку зонта. Он думает о том, что данный эпизод нужно будет обязательно обсудить с Токеном, понимающим его с полуслова. Также он думает о том, что…

В голове проносятся воспоминания о походе, ночёвке, переполохе в парке аттракционов и многое-многое другое.

«Да, пожалуй, Стэн прав.»

Твик, всё это время наблюдающий за ними, отводит взгляд в сторону, когда Крейг возвращается к своей компании. В дальнейшем разговоре о «ни о чём и обо всём сразу», такому свойственному в любом узком кругу, он не участвует.

<i><b>Запись в Дневнике Твика:</b>

Хоть и с некоторой натяжкой, но всё снова вернулась на пути своя, потому что отныне мы каждый будний день ходим в школу, занимая свои умы такими вопросами, как учебная программа и привычный, а также весьма насыщенный распорядок, но, если честно, по большей части всё относительно в норме благодаря возвращению Токена. Так мне кажется. Не знаю насчёт остальных.

Часто идут дожди, означающие, что лето безвозвратно утеряно, хоть это и так ясно из данных календаря. Но я говорю немного о другом. Атмосфера беззаботности и лёгких волнения и тревоги сменилась на что-то посерьёзнее.

С тех пор, как я ясно дал понять Крейгу, что знаю о произошедшем с ним в детстве, он не заводил разговора о том, откуда мне известна эта информация. Не только потому, что ответ очевиден. Кто ещё мог рассказать мне об этом, как ни Токен, единственный свидетель случившегося? Просто… Я просто чувствую, что Крейг хочет вычеркнуть этот «узнавательный» эпизод из нашей жизни. Не уверен, злится ли он, но знаю наверняка, что будет большой ошибкой попытаться обсудить с ним это первым.

Не могу сосредоточиться. Как мне описать всё то, что происходит с нами?

Видимо, Крейгу осточертела наша с Клайдом борьба за его внимание, так что он, дабы пресечь её, прибегает к помощи Токена. С ним не по силам тягаться ни мне, ни Клайду. Сейчас я знаю, что Токен – первый друг в жизни Крейга, человек, которому он доверяет более всех других, включая, разумеется, и меня, но даже осознание этого факта никак не меняет моё отношение к Токену, чего не скажешь в случае с Клайдом. Хоть мы с ним и общаемся, в общем-то, как прежде, я прекрасно понимаю, что он следит за каждым моим шагом в сторону Крейга и словом, сказанным в его адрес. Всё перемешалось, и, возможно, мой больной мозг надумывает лишнего, но ощущениям я своим доверяю. А из них ясно следует, что отныне Клайд Донован представляет для меня некоторую угрозу.

Что же это за стресс такой? Почему всё так обернулось? Клайд, несомненно, хороший человек, и не такой уж он и жизнерадостный, каким хочет казаться окружающим, но, даже понимая его, как никто другой, я не могу заставить себя поговорить с ним начистоту.

Всякий раз, когда я думаю о том, что Клайд может возненавидеть меня, находит такая тоска, что в самую пору на стенку лезть. В такие моменты я не особо расположен мыслить и поступать здраво, как и сейчас. Но, по идее, то, что я сейчас хочу сделать – от сердца, да?</i>

Твик перестаёт писать и смотрит в окно.

Затем находит на своём письменном столе телефон и берёт его в руки. Быстро набирает сообщение и, немного поколебавшись, всё-таки отправляет.

Клайд лежит в своей постели, не особенно вникая в суть происходящего на экране ноутбука. Включил какую-то комедию для вполне понятной цели, а именно – развеселиться, но всё равно как-то не смешно. Не помешало бы отвлечься и привести свои мысли в порядок, но даже само окружение словно бы против этого решения. Более всего о Крейге напоминает Бэтти – тот самый котёнок, оказавшийся девочкой, которого одним летним и дождливым вечером принёс ему брюнет, после чего…

- Да твою ж налево, - тихо бормочет он, запрещая себе прокручивать тот момент, когда они с Такером стояли, обнявшись, на пороге его дома. – Бэтти, отстань, - отмахивается он от мяукающего пушистого комочка, ластящегося к нему. – Ну, ладно уж, - смягчившись, говорит он и берёт кошку на руки. Поворачивается на спину и укладывает зверька себе на живот, не переставая поглаживать и думать о своём под успокаивающее мурлыканье.

Несколько минут спустя его мобильник вибрирует от входящего сообщения.

<i>А ещё недавно, на церемонии, Крейг подошёл к Стэну и о чём-то разговаривал с ним. Ребята не заметили этого, но я заметил. И оставил без внешнего внимания. То есть, я побоялся расспрашивать Крейга, потому что он мог раздражиться моим излишним любопытством…

Чёрт, о чём я только думаю? Нихрена меня не успокаивает разговор сам с собой, да ещё и Клайд никак не отвечает. Что за хрень творится со мной?

И так хочется увидеть Крейга, но теперь я боюсь показаться навязчивым, хотя раньше мог сам ни с того ни с сего заявиться к нему. Да ещё мешают всякие соображения о том, что я не особо-таки и интересен ему.</i>

Он глубоко вздыхает и продолжает.

<i>Ладно, чего уж таить? Я больной. Я ревнивый дебил, боящийся спалиться. Хотя… Я и так уже сделал достаточно лишнего…</i>

Не зная куда деваться от рвущихся откровений, он отбрасывает тетрадь в сторону и закрывает лицо руками, уперевшись локтями в стол. Все прожитые дни сливаются в разноцветную массу эмоций и событий, и во всём этом разнообразии, разумеется, есть один повторяющийся элемент, главная фигура. Вокруг неё всё и вертится.

<i>Крейг Такер</i> – аккуратным и красивым почерком пишет Твик.

- Чёрт, не хватало ещё в сердечко обвести, аргх! – вскрикивает он. – Я же убрал тетрадь всего несколько минут назад! Что она пять делает на столе?.. Что?.. – Он смотрит на написанное и, прыснув, ещё долгое время не может расстаться с улыбкой. – Всё-таки обвёл… Стыд-то какой, господи… Так, пора завязывать с этим…

И его рука снова тянется к телефону.

<b>Твик:</b> Мы же по-прежнему друзья, правда?

Клайд смотрит на экран мобильника, отрешённо проклиная своё сердце, отбивающее неровные ритмы. «Прям взял и спросил напрямую! – удивляется он. – Подумать только!»

- Япошки-матрёшки, - он принимает сидячее положение, уложив слабо протестующую Бэтти себе на колени. – И чо мне написать-то ему в ответ? – всё так же вслух спрашивает он и смотрит на свою мирно посапывающую кошку. – Блин, вот хорошо тебе. Лежишь целыми днями, ешь только и ссышь мне под кровать, а мне думай-гадай, разбирайся во всяких там отношениях, недомолвках, дружбе…

Дружбе.

<i>Мы же по-прежнему друзья, правда? </i>

Если честно, хочется написать что-то грубое, но он вдруг вспоминает случай в тёмном коридоре дома Блэков, ту их ночёвку в честь окончания седьмого класса, когда они с Твиком смотрели фильм ужасов, а потом плечо к плечу шли в туалет, шугаясь при каждом постороннем звуке.

<i> - Твик, ты чего?</i> – спросил он тогда у ни с того ни с сего расплакавшегося друга. - <i>Так страшно?

- Нет, ничего такого, я… Я просто так рад.</i>

«Ну разумеется, ты был рад, - думает Клайд, набирая ответ. Усмехается и обдумывает каждое напечатанное слово, пытаясь понять: искренен ли он? – Ты же всегда был один, и тут появился Крейг, включивший тебя в свою и в нашу с Токеном жизнь. – Он кладёт палец на кнопку <b>отправить</b>. Медлит. – Только вот… Почему никто не поинтересовался у нас, хотим ли мы с Токеном таких перемен? Если бы не ты, то всё было бы так, как раньше, как надо! А сейчас происходит что-то непонятное, и я ничего не могу изменить. Что ты делаешь с Крейгом, Твик? Из-за тебя мой кумир меняется, из-за тебя он… Нет, что это за мысли? Твик не сделал ничего плохого, это у меня в голове не укладывается, что кто-то может быть таким открытым и добрым, не стесняющимся показывать настоящего себя. Но вдруг я заблуждаюсь? Вдруг Твик не такой уж и безобидный, но, с другой стороны, что он может сделать плохого?.. Аргх!.. Ладно, пора признаться. Я просто ревную.»

Он стирает написанное, и тут же на его мобильник приходит ещё одно сообщение.

<b>Твик:</b> Как бы то ни было, знаешь, я очень обрадовался, когда ты заговорил со мной. Тогда, в автобусе. Возможно, ты этого не помнишь, зато я помню. Я ещё подумал тогда: «Впервые кто-то так непринуждённо разговаривает со мной. Как будто я и вправду ничего себе так» 

- Ах ты сукин сын, - бормочет Клайд, чувствуя, как у него сжимается горло. – Напомнил, блин. И как мне теперь недолюбливать тебя?

«Может, не стоило этого писать? – гадает между тем Твик. – Но он так долго не отвечал, что я…»

Как по мановению волшебной палочки, ответ не заставляет себя ждать.

<b>Клайд:</b> И завтра заговорю с тобой, горе ты луковое:D Всё норм, белобрысый придурок)

Он вздыхает с облегчением. Ведь неизвестно, каким боком повернулась бы нынешняя ситуация, если бы он отправил тот, первый, вариант своего ответа. А неотправленное сообщение Клайда гласит…

<b>Клайд(черновик):</b> Не уверен

Дни летят один за другим стремительней некуда. Вот уже и осенние каникулы не за горами, и в команде Крейга всё, как всегда, за исключением некоторых перемен, не столь значительных, но всё-таки по-своему важных.

Например, Твик и Токен теперь вместе ходят на дополнительные занятия, а Клайд, за такую усердную и непонятную ему тягу к знаниям, зовёт их «ботаниками», на что двум отличникам остаётся лишь покачать головами и вновь опустить их в учебники. Крейг же, ставший ещё более молчаливым, чем обычно, лишь закатывает глаза на предложения Донована порвать «эти сатанинские книги и выбросить к чёртовой матери». Кстати говоря, Донован и Такер, на манер двух других своих друзей, тоже не сидят сложа руки: они, в то время как Твик и Токен остаются на дополнительные занятия после уроков, коротают время в спортзале на тренировках.

Брюнету особенно нравится эта часть дня, когда он молча, на автоматизме, выполняет команды тренера, освобождая своё сознание от ненужных волнений.

Главным образом он старается убедить себя в том, что между ним и Твиком не происходит ничего особенного, а проявления нежности со стороны блондина – всего лишь невинные дружеские жесты. Но одно дело истинное и ложное, о которых ему остаётся только гадать, и совсем другое – собственные желания.

И если кто-то в своих чувствах не признаётся даже самому себе, то кое-кто другой активно исследует их, держа наличие оных в тайне от посторонних.

Скучные уроки способствуют приобщению к искусству, хотя почеркушки на последних страницах тетрадей и разнообразные полустишки в блокноте – это невесть что такое. По крайней мере, так считает сам Твик, сочиняющий прямо сейчас очередную «песню сердца». Звучит хоть и несколько пафосно, зато правдиво. Он учится отпускать себя, освобождать свою правду и видеть вещи такими, какие они есть.

Не сказать, что он совсем забивает на учёбу в такие моменты, нет, это не так. Просто есть такие предметы, на которых никак невозможно сидеть и во что-то вникать. Мысли сами уносят тебя куда-то, ибо скука – это отправная точка для большинства творческих людей. Рука принимается рисовать, даже если ты этого не хочешь, но если этому занятию ещё как-то можно помешать, то вот голосу в голове, диктующему слова… В общем, с ним дела обстоят гораздо сложнее.

<i><b>Запись в блокноте Твика, который он носит с собой в школу:</b>

Пытаясь не любить тебя,

Я натыкаюсь на стену собственных чувств,

Каждый кирпичик которой – это ты и я,

А также сложившаяся между нами связь.

Эта стена не пускает меня в реальный мир,

И в какой-то степени — это прекрасно.

Благодаря ей кажется,

Будто мы с тобой одни во всём мире.

Как бы мне хотелось, чтобы так и было.

Не нуждаться в тебе – невозможно,

И мне не преодолеть этого,

Потому что каждый кирпичик – это ты и я,

И сложившаяся между нами связь.

Как бы мне хотелось,

Чтобы наше с тобой «сегодня» длилось вечно,

Но, питая надежду, что «завтра» будет ещё лучше,

Я смело смотрю в будущее.

Пока ты рядом, я готов поверить в чудо.

Глядя на твою улыбку,

Я счастлив иметь глаза,

Слыша твой нежный голос,

Я благодарю свой слух,

Чувствуя биение зарождающейся любви,

Я рад, что у меня есть сердце.</i>

Как ни крути, Крейг и Твик остаются очень близки, несмотря на некоторые недосказанности. Но не всё так радужно, как хотелось бы. Потому что если долго держишь что-то в себе, то, вырвавшись, это пугающее «что-то» готово разрушить всё и вся на своём пути.

Когда сидящий позади него Картман начинает стебаться над тем, что Твик пишет стихи, последний сперва никак не выражает свои истинные мысли по поводу бестактного поведения жирного, предлагающего всем и каждому заценить «Записки сумасшедшего». Но только сперва.

Когда на перемене перед его партой восстаёт главный задира класса, то бишь жирный и самоуверенный Эрик Картман, и пытается заполучить заветный блокнот с портретами Крейга и написанными в его честь стихами, маленький Твик Твик оказывается и не таким уж и маленьким. Черты его лица моментально меняются с мягких и внушающих доверие на незнакомые, грозные и дикие. Болотного цвета глаза сужаются, и покусывание губ не в силах подавить в них жёсткого блеска, дабы вернуть ласковый и милый взгляд хорошенькой зверушки.

- Т-твик? – голос Баттерса, верного спутника Эрика, ломается: он не узнаёт человека, одетого в точности так же, как и лохматый любитель кофе.

Потому что, когда он вдруг резко встаёт, подходит к дразнящему его шатену вплотную и, взяв одной рукой за ворот рубашки, другой при этом со всей силы ударяет по лицу, весь класс затихает, поддавшись вполне оправданному ужасу, вызванному ярости человека, известного всем своей кротостью и безобидностью.

Как оказалось, ложными.

Дата добавления: 2015-08-13