О чём знал только Токен

Дни проходят однообразно и странно. Кажется, что с той прогулки под дождём и её конечной станции в виде дома Донованов между мальчиками образовалась некая стена, олицетворяющая собой напряжение в присутствии друг друга. И если Крейг, у которого есть своё независимое и определённо мнение на сей счёт, а именно: «Вроде бы всё наладилось, а всё равно что-то идёт не так», всё же более или менее спокоен, то Клайд находится в откровеннейшем смятении, не говоря уже о Твике.

Когда ты и без того не в меру дёрганый, особенно сбивают с толку дела сердечные. Маленький светловолосый мальчик, помешанный на кофе и гномах, как раз из таких людей: беспокоящихся по чём зря и замыкающихся в себе, а также совершенно не имеющих представления о том, как правильно подать свою персону любимому человеку. К сожалению, таких, как он, очень много, а потому большое количество конфликтов и неловких ситуаций так и остаётся неразрешённым. Более того: самые светлые чувства остаются запечатанными.

Но вернёмся к Крейгу, Твику и Клайду, возраст которых позволяет простить им многое.

Гуляя втроём, главный зачинщик «команды Крейга» и мистер «Неприятность на неприятности» стали замечать, сколь сильно бросается в глаза их молчаливая договорённость обращаться преимущественно к Крейгу, ставшим вдруг неким связующим и одновременно разъединяющим звеном. И несмотря на то, каким глупым и Твику, и Клайду представляется собственное поведение, они ничего не могут поделать с тем, чтобы перестать пытаться завладеть вниманием Такера, отбивая его у «соперника» и производя на сбитого с толку брюнета желаемое впечатление.

И вот очередной летний день пробуждает Крейга первыми лучами солнца, льющимися из окна, и он, лёжа ранним утром в своей постели, уже наперёд знает, как пройдёт его новое «сегодня». Вскоре, обгоняя друг друга и ставя подножки, у порога его дома окажутся запыхавшиеся Твик и Клайд. Они будут очень долго спорить, чем бы сегодня заняться, и только под конец вспомнят о том, что неплохо хотя бы из вежливости поинтересоваться и чужим мнением, то есть, мнением человека, из-за которого, по сути, и заварилась вся эта каша. Потом они втроём куда-то пойдут, и пара сошедших с ума паренька будут соревноваться в угождении, приветливости и так далее. А самым забавным является, во-первых, то, что Крейг даже не знает, как реагировать на «этот беспредел», а во-вторых, степень его отчаяния потихоньку достигает предела, так как он уже считает дни до приезда Токена, зачёркивая пережитые в календаре.

«А всё-таки удивительно, каким Твик порой бывает настойчивым,» - думает Крейг, вспоминая раскрасневшееся лицо невротика и с недавних пор проскальзывающие в его голосе нотки решительности. – Но он по-прежнему напоминает мне милую зверушку. Разница лишь в том, что теперь у этой зверушки как будто бы отбирают что-то, что ей очень ценно, и она противится этому изо всех своих сил. – В уме, словно огонёк, загорается шокирующая догадка. Он переворачивается на бок и смотрит на противоположную стену. У неё лежит Лакки – вещественное доказательство решительности Твика, а также хранительница воспоминаний об одном замечательном летнем дне. – Чёрт, неужели он и вправду думает, что Клайд может занять его место или что-то в этом роде? Если так, то что мне сделать, чтобы переубедить его? И вообще, с каких это пор Твик мне… Лучший друг?»

Он шумно вздыхает и зарывается пальцами в свои тёмные волосы.

- Если бы всё наконец встало на свои места, я был бы та-ак счастлив…

По нелепой случайности, Крейг относится к той же категории людей, что и Твик.

В тот же самый час, но в другом доме и на другой улице городка Южный парк, светловолосый мальчик - против обыкновения одетый в белую майку и шорты, а не в рубашку, что сейчас висит на спинке стула - сидит за письменным столом и, позабыв о времени и реальном мире, пропускает через себя слова.

<i><b>Запись в Дневнике Твика:</b>

Я не понимаю, что со мной происходит. Возможно, это «загнанное в угол» состояние связано с тем, что произошло между Крейгом и Клайдом, но также виной всему может быть моё собственное, переполненное чувствами, сердце. Оно болит, и ему от этой боли и радостно, и горько. Возможно ли быть таким противоречивым, или это и есть цена столь сильных чувств к другому человеку?

Чувствую себя, к слову, полнейшим идиотом.

Не понимаю. Ведь Клайд и Токен тоже мои друзья, так что же делает Крейга особенным? Да, я знаю: мне нравятся его тёплые и сильные руки; серебристые глаза, сверкающие, когда он улыбается; его меняющееся с равнодушного на беспокойное выражение лица (обычно это происходит, если я что-нибудь натворю); его тихий смех и ласковый голос, которым он говорит со мной, стоит мне пораниться или расстроиться… Да, я всё это прекрасно знаю. Я одного не могу понять: почему так?

Я слишком много думаю об этом, а о том, чтобы выкинуть из головы, и речи быть не может. Ведь весь мой мир – это Крейг Такер, мой всего лишь одноклассник. И всё… Это я уже понял. С этим я уже смирился.

С одной стороны, я не знаю, что мне делать с этими чувствами, а с другой – жизнь была бы гораздо хуже, она была бы неполной без Крейга и того, что он для меня значит.

Нет, я действительно сентиментальный идиот. </i>

Он отрывается от письма и откидывается на спинку стула. Закрывает глаза, с силой сжимая пальцами правой руки шариковую ручку. Немного погодя, глубоко вздохнув, возвращается к Дневнику.

<i>Надо поменьше загоняться и, вместо того, чтобы терзаться не пойми чем, придумать план действий. </i>

Пауза и короткое раздумье, после которого он быстро пишет своим мелким почерком:

<i>Что ж, приступим. Во-первых, я должен перестать так холодно обходиться с Клайдом, ведь он…</i>

- Что это ты такое пишешь? - слышит он позади себя, и тут же на его плечи опускаются чужие руки. Притворно весёлый голос Клайда Донована продолжает: - Не горбись так, а то будет искривление позвоночника!

Твик пронзительно вскрикивает от неожиданности, рефлекторно пряча страницы локтями и отказываясь признаваться себе в том, что на данный момент больше всего на свете хочется прогнать Клайда из своей комнаты к чёртовой матери. Перед его глазами стоит тот дождливый вечер и обнявшиеся Крейг и Клайд. Ревность жжёт изнутри.

- Если уж не можешь не врываться в чужие дома, то научись хотя бы здороваться для начала, - силясь улыбнуться, говорит блондин.

- Ну, это дело десятое, - беспечно отзывается Донован. Твик между тем убирает Дневник в нижний ящик своего стола, а затем, глядя на развалившегося на его кровати Клайда, он понимает, что тот пришёл главным образом потому, что ему тоже не по душе произошедшая в их отношениях перемена. Также он понимает ещё кое-что: ревновать Крейга к Клайду – верх глупости. – Чего застыл-то, как статуя? Садись, - хлопает шатен по месту рядом с собой.

- По идее, это должны быть МОИ слова, - уже искренне улыбаясь, озвучивает Твик давнейшую реплику Токена.

- Ну не будь занудой, чувак! Рубанёмся в приставку?

- Конечно.

Солнечное летнее утро, а они почему-то сидят в душной комнате, чувствуя себя при этом странно, как никогда. Слишком заметно отсутствие двух остальных друзей. Особенно, Крейга. В конечном итоге тишина становится ответом на все их невысказанные вслух вопросы.

Ответ таков: что-то действительно не так. А когда в комнату заходит Крейг, в глубине души надеющийся застать Твика одного, всё становится только хуже.

Между тем время продолжает свой неумолимый ход, и лето подходит к концу. Скоро мальчикам предстоит, распрощавшись со свободой, вернуться в школу. Это даже хорошо, ведь таким образом всё вернётся на круги своя. Наверное.

Думая так, Токен стоит посреди гостиничного номера и смотрит на собранную нынче вечером дорожную сумку. Пора возвращаться в Южный парк, но от мысли об этом как-то не по себе. Он знает обо всём, что происходило с ребятами во время его отсутствия, со слов Крейга, с которым он переписывался почти каждый день на протяжении всего своего отдыха. Мальчику уже давно известна манера Такера не договаривать, и он подозревает, что дела обстоят гораздо хуже, чем ему поведали.

Воспоминания накатывают на него уже в самолёте. Глядя в иллюминатор на скопище облаков, он видит перед собой маленького темноволосого детсадовца. Он плачет и спрашивает, правильно ли всё сделал. «Постоянно твердил ему не вспоминать, а сам… - мысленно упрекает себя Токен. – Но куда деваться? Ведь иногда самые светлые и дорогие воспоминания неразрывно связаны с каким-нибудь печальным событием. Так и в случае с началом нашей дружбы.»

На ум приходит тоскливое заключение: где бы ты ни был, от самого себя не уйти, и раз ты частичка маленького, окутанного снегом, городка, то навсегда останешься его крохотной снежинкой, частичкой истории, что продолжает твориться прямо сейчас.

Мальчик вздыхает и, откинувшись на спинку кресла, закрывает глаза. Он не может знать, что в этот же самый миг один из его друзей, а именно – Твик Твик, сделал то же самое.

Это произошло несколько лет назад. В тот день Токен пришёл к Такерам всего лишь во второй раз, и в жизни обоих пока что не было активного и слегка странноватого Клайда Донована, а худощавого кофемана и подавно. Крейгу подарили маленького хомячка, имени которого уже и не вспомнить. По крайней мере, ему. «Интересно, - думает Токен, - помнит ли Крейг?»

Они просто играли с новым домашним питомцем, таким забавным и пушистым, что оба были готовы пищать от восторга. А потом…

- Токен, что делать? – Паника пронизывала воздух. - Ему больно! Что же делать? - Никого из взрослых дома не было. - Токен! Помоги мне!

- Отодвигай, - спохватился он, увидев слёзы в глазах своего друга. – Быстрее…

Токен хотел сказать: «Он, кажется, не дышит», но в последний момент передумал договаривать фразу.

Маленькое животное, соскользнув с поверхности верхней полки, упало и застряло между большим книжным шкафом и стеной. Сначала оно громко пищало и брыкалось, а потом, когда Крейг попытался сдвинуть шкаф, затихло. На самом деле уже тогда шестилетний Токен Блэк понял, что это Крейг собственноручно, по случайности, придавил своего любимца.

Они смотрели и не могли помочь. Два ребёнка, впервые почувствовавшие себя настолько слабыми, выражали свою печаль всем известным способом, самым простым и по сути бессмысленным: слезами.

Когда крошечное пушистое тельце удалось наконец вызволить из ловушки, было уже слишком поздно. Оба мальчика долго и навзрыд плакали, но один из них плакал гораздо дольше и горше.

После этого случая Токен стал замечать, каким осторожным в плане отношений с кем бы то ни было становится Крейг. В нём прочно укоренился страх ранить. Порой эта своеобразная фобия доходила до такого абсурда и замкнутости в себе, что Токену хотелось взять и сказать: «Возьми себя наконец в руки и забудь о том случае! Это же всего лишь идиотский хомяк из твоего детства, ничтожный эпизод и всё!», но эти слова ни разу не сорвались с его языка. Не только потому, что это было бы слишком жестоко по отношению к Крейгу, но и потому… А названия этой второй причине нет. Просто что-то останавливало его всякий раз, когда он хотел наорать на Такера.

Поэтому он и рассказал Твику. Ведь у такого человека, как он, и в мыслях быть не может попрекать других в чём бы то ни было. Особенно, в обычных, свойственных любому человеку, слабостях. Более того, не оставляет сомнения тот факт, что Крейг доверяет Твику, так что всё в порядке, Твику <i>можно знать</i>.

<i>Я же всё правильно сделал, правда, Токен? Пожалуйста, скажи, что я всё правильно сделал! Я всё правильно сделал?..</i>

Когда Токен Блэк, глядя на погасшую бусинку глаза умершего животного, ответил утвердительно, то была первая в его жизни ложь.

Предшкольное ожидание действует на нервы, которые у кое-кого и так, мягко говоря, ни к чёрту. Ранее ярко-зелёные листья деревьев потихоньку меняют свой окрас, становясь желтоватыми, а воздух берёт в компаньоны более прохладный ветер.

Они идут по тропинке к Старковому пруду, радуясь возможности наконец побыть только вдвоём. Разумеется, вслух об этом никто не говорит, так как оба торжественно поклялись Клайду не радоваться абсолютно ничему, пока он находится на «пиздецки скучнейшем семейном обеде у тёти Розы». В противном случае, по словам Донована, получится «как-то не честно». Крейг ещё тогда заметил, мол, в подобных ситуациях тётю всегда обязательно зовут именно Розой, на что Клайд ответил весьма неожиданно: «У меня таких три, амиго. Фантазии у деда завались. Ну а ещё он фанат Титаника. Такие дела.»

Отвыкнув надевать что-то, теплее футболок, слегка дрожат и, таясь друг о друга, ускоряют шаг под всевозможными предлогами, типа: «Пойдём скорее, в это время такой красивый вид на нашем месте» и тому подобное. Они могли бы уже разойтись по домам, но что-то подсказывает им, что этот вечер – единичный случай, и случится что-то важное.

Несколько шагов спустя они оказываются у своей цели.

Так вот, сейчас, присев на землю и глядя на переливающуюся в свете солнца рябь воды, они говорят о школе, старательно избегая темы «противостояние Твика и Донована». Их разговор больше напоминает скрывающий правду фон, маскировку недосказанности.

Понимая, что больше так продолжаться не может, Такер решает поговорить обо всём начистоту, но когда ему наконец хватает решимости произнести банальное: «Нам надо поговорить», Твик уже поднимается на ноги, чтобы двинуться в обратный путь, ибо он уже устал ждать своего тайного чуда, ведь, как ни крути, а между двумя мальчиками не может случится чего-то волшебного, как ему бы хотелось, да и, к тому же, уже становится заметно прохладней, и начинает темнеть, то есть, самое подходящее время для выхода гномов из своих шахт, так что не помешало бы спрятаться…

- Твик, ты?..

- Крейг, знаешь…

Оба растерянно хлопают глазами и одновременно выдают:

- Давай ты…

- …говори перв…

- Так что ты хотел ска…

- …давай ты первый…

- Нет ты!..

- Да что ты, блин, хотел сказать?!

Ко всеобщему удивлению, последняя фраза принадлежит Твику, который тут же, спохватившись, прикусывает губу и принимается сбивчиво оправдываться:

- Прости, я не хотел повышать голос, что-то я погорячился…

Вечер окрашен в нежный, оранжево-розовый цвет. Отовсюду раздаются звучные голоса цикад и птиц, но обоим кажется, что все звуки разом пропали, растворившись во всепоглощающей тишине. Твик, сжавшись и уподобившись закрывшемуся цветку, стоит напротив Крейга, пряча глаза. Его губы едва заметно дрожат, коричневатые ресницы трепещут, а светлые волосы развеваются на ветру.

Брюнет, покраснев, отмахивается от сравнения своего друга с цветком.

- Я хотел поговорить о тебе и Клайде, - начинает он, но оказывается прерванным на полуслове.

- Не хочу слушать про Клайда, - мило, капризно и надувшись, бормочет Твик, после чего принимается перечислять все не устраивающие его варианты дальнейших развитий событий: - Не хочу, чтобы ты забыл обо мне, не хочу, чтобы ты куда-то уходил от меня, не хочу…

Он отмахивается от того, как приятно слышать от Твика такие собственнические заявления.

Он вообще много от чего отмахивается, но от следующего факта ему не уйти, так же как и несколько лет спустя у него не получится подавить своё желание, но об этом речь пойдёт гораздо позднее. А сейчашний его факт таков: перед ним стоит плачущий Твик. Твик, который до того устал держать самого себя в ежовых рукавицах, что сорвался и наорал на него, выглядит таким хрупким и беззащитным сейчас, такой знакомый и незнакомый человечек, - с ним так много связано, и о нём так много оказалось неизвестно.

- Прости, - шепчет Твик, усердно пытаясь сдержать слёзы, но ничего не выходит: они льются рекой, как будто плотину прорвало. – Прости, это ничего, я… Прости…

Взгляд серых глаз становится непроницаемым.

«По идее, - думает Крейг, - плакать бессмысленно, и слёзы, в таком случае, попросту бесполезны. – Он засовывает руки в карманы и сжимает их в кулаки. - Да, всё верно. – Он смотрит прямо перед собой, и распускающийся на его глазах цветок никуда не девается. - Но этот мой вывод верен только в одном случае. В том случае, если это <i>не твои</i> слёзы. – Он делает шаг навстречу к Твику и протягивает руки. – Сдаюсь. Ты выиграл, малявка. - Светловолосый мальчик поднимает на него взгляд своих заплаканных глаз и, растерянно моргая, отнимает ладони от лица. - На что способны дорожки слёз? Я, чёрт возьми, знаю ответ на этот дебильный вопрос. Он немного пространственный и неопределённый, но всё-таки, несомненно, верный. Дорожки слёз способны на многое. Они управляют нашими чувствами, заставляя поступать определённым образом, - так, как тебе действительно хочется. Глядя сейчас на Твика, на его трясущиеся плечи и руки, которыми он прямо сейчас стыдливо утирает свои щёки, я хочу только одного…»

Крейг притягивает оцепеневшего от удивления мальчика к своего груди и устраивает свой подбородок на макушку, напоминающую одуванчик. Он думает о том, что просто успокаивает своего друга, поглаживая того по спине и взлохмаченным волосам, сердце которого стучит, как бешеное, но никак не может понять: почему совсем не хочется выпускать его, это маленькое недоразумение?.. Почему всё совсем не так, как с Клайдом?

«… я хочу, чтобы он знал…»

Твик прислушивается к ровному, успокаивающему ритму сердца Крейга, и закрывает глаза, после чего неосознанно жмётся к другу, растворяясь в объявшем их обоих тепле.

Потом смущённый голос произносит ему на ухо:

- Я скажу это только один раз, мелкий, так что слушай внимательно и запоминай. Я от тебя никуда не денусь, потому что ты мой лучший друг, понятно тебе? Так что будь таким, как обычно. Мне так гораздо больше нравится… - Он замолкает, так как замечает, что слишком сильно сжимает Твика, тело которого вдруг словно окаменело. – <i>Твик?!</i>

Он выпускает Твика и отходит на шаг назад, невпопад извиняясь и бормоча что-то неразборчивое. Он боится наткнуться на осуждение зелёно-карих глаз, поэтому, опустив свои в землю, мысленно ругает себя на чём свет стоит за подобную несдержанность. Вспоминается убитый им Тони, и руки начинают трястись и обильно потеть. Он мог сделать Твику больно.

Вдруг пара знакомых рук притягивает его к себе за плечи, обратно, в исходное положение. Этот жест словно бы говорит: «Почему ты отстранился? Ну же, иди ко мне.» Вскоре он уже вдыхает запах кофе и видит перед собой узор рубашки Твика. Его глаза медленно закрываются, и он слышит мягкий и нежный голос.

- Не волнуйся, - шепчет Твик, гладя его по спине, взяв теперь на себя роль утешающего. - Ты всё делаешь правильно, и мне совсем не больно.

Крейг отстраняется с таким видом, точно его только что обухом по голове ударили.

- Что ты сказал?

- Я тоже не собираюсь повторять дважды, - тепло улыбаясь, отвечает блондин, неосознанно протягивая руку и поглаживая тыльной её стороной щёку Крейга, который в этот момент на все сто процентов уверен, что Твик <i>знает</i>.

<i><b>Запись в Дневнике Твика:</b>

Крейг боится причинять боль, поэтому он не должен знать, что я чувствую.

Сегодня, обнимая меня, он сказал, что я его лучший друг. В тот момент я мог думать лишь о том, как приятно ощущать его тепло, поэтому так и не понял, обрадовался этим словам или нет.

Если бы я мог ещё раз ощутить его горячее дыхание на своей шее, я был бы так счастлив… Оу, а ведь правду говорят: с кем поведёшься, от того и наберёшься. Интересно, Крейг тоже перенимает от меня какие-нибудь привычки? Если да, то было бы замечательно, если бы он тоже думал обо мне каждую ночь, прежде чем лечь спать, и каждое утро, встречая новый день. Знаю, не самое полезное желание, но, исполнившись, оно сделало бы меня невероятно счастливым…</i>

Иногда мы даже не подозреваем, что наши мечты уже давно исполнены, но ничего страшного в этом нет. Напротив, - настанет день, когда всё воздастся. Можете не сомневаться.

<i>Подумай обо мне хоть чуточку и засыпай, Крейг. Сладких тебе снов.</i>

Дата добавления: 2015-08-13