Жизнь 10

Янтилиш

Потом мы убирали бедлам на кухне, оставленный светлыми вояками: вытаскивали мои вещи из бадьи, я таскал воду из колодца, пару часов ушло на полоскание. Развесили наверху сушиться нашу одежду, растопив пожарче камин. Я ругался, разбирая сумку: книги промокли. Следующие часы, до рассвета, мы провели, приводя в порядок мои доспехи, амулеты, плащ. Книги разложили как можно ближе к огню, листая страницы, дули на них, просушивая. Хорошо, что темно-эльфийские чернила и бумага не боятся воды; чтобы испортить мои книги, понадобилось бы что-то посильнее обычной влаги.

Ши сидел рядом, помогал переворачивать страницы и рассказывал о своей жизни. Я слушал, не перебивая, и у меня на загривке волосы дыбом вставали. Хотелось перебить всех светлых эльфов, а особенно его создателя — Литаэля. Как ребенок смог выжить среди равнодушия, боли и страданий? Невероятно. Благодарность большая тем добрым существам, что встретились на его пути.

Посмотрел на Ши: глаза у него красивые, несмотря на его юный возраст, взгляд совсем не детский, полный грусти и понимания. Рассказывал он о своих мучениях отстраненно, без злобы, просто констатировал факты. Да он ведь и добра в своей жизни почти не видел. Он не знал, что детей можно баловать, что любящие родители всегда заботятся и любят своих отпрысков, а не привязывают к столу и не проводят над ними эксперименты. Мерзость какая!

У дроу никогда бы не случилось такого. Дети священны, до недавнего времени их мало рождалось, только двести лет назад ситуация улучшилась, примерно тогда же политика дроу претерпела кардинальные изменения. Мы открыли свои границы для торговли и обмена знаниями с другими народами. Теперь в нашей столице есть посольства всех рас и народов мира: оборотней, демонов, вампиров, гномов, сильфов, драконов и многих других. Даже люди прислали своих представителей. Только со светлыми эльфами у нас отношения никак не складываются, мы сумели добиться только перемирия, но дальше этого не продвинулись. Хотя ходили слухи, что Император светлых хотел прислать к нам в качестве посла своего сына, чтобы обсудить некоторые вопросы. До сих пор ждем. Великая мать обладает безграничным терпением.

А это предположение, что у парня нет души, было просто абсурдно. Любой эльф ощущает энергию живого существа, и я не исключение. Хотя в этом месте считывание ауры невозможно, я никогда бы не принял Ши за бездушную куклу. Что-то здесь не так или светлые совсем с ума посходили. Надо вытаскивать отсюда Снежинку.

Я понял, что ни при каких обстоятельствах не оставлю парня здесь.

Страницы книги еще не просохли, огонь весело полыхал в камине, а Ши уже закончил свой рассказ и молча сидел в кресле, поджав под себя ноги. Опять капюшон натянул, но маску не одел. Вот что с ним делать?

Плавно подошел к нему, он напрягся, словно ожидал от меня грубого слова или действия. Долго же его отогревать придется от последствий нерадостной жизни.

Осторожно стянул с его головы капюшон, серые глаза недоверчиво посмотрели на меня.

— Мне приятно смотреть на тебя, Снежинка. Не веришь?

— Не верю.

— Буду переубеждать, — наклонился, опаляя дыханием бледную щеку.

Он отвернулся, но я успел заметить вспыхнувший румянец.

Какой ты… стеснительный. Я тоже хорош, все мысли одна жарче другой. Постарался успокоиться, нужно сообразить, что делать дальше. Об этом надо думать, об этом, а не... У нас точно есть пара спокойных дней, пока патруль светлых прочесывает ближайшие земли. За это время хорошо бы снять с Ши ошейник и убраться отсюда как можно дальше.

Присел прямо на пол напротив кресла, в котором устроился парнишка. Я так часами мог сидеть — привычка.

— Сколько тебе лет, Ши?

Он заправил прядь волос за ухо:

— Тебе назвать фактически прожитые годы? Я младенцем никогда не был.

— Назови, сколько прожил на этом свете.

— Ну… примерно пятьдесят лет получается. Когда вывалился из кокона Жизни, выглядел годков на двадцать пять. Итого, выходит семьдесят пять лет где-то. У светлых эльфов совершеннолетие в восемьдесят, так что я вполне самостоятельная личность.

— У дроу совершеннолетие в семьдесят два года, — сообщил я, не переставая любоваться им.

— А тебе, сколько лет, Янтил?

Ну вот, сам напросился на вопрос. Вздохнул.

— Триста шестьдесят семь, — сообщил и жду реакции.

— Хм… — Ши задумался. — Я по сравнению с тобой совсем ребенок.

Да какой ребенок, с такой-то жизнью!? А впрочем, ты еще больше нуждаешься в любви и ласке, которую тебе недодали.

— Не печалься, года имеют свойство накапливаться.

Улыбнулся. Чудесная у тебя улыбка, добрая и нежная.

Почувствовал приближение рассвета, весь остаток ночи проболтали. В дверь заскреблись, из приоткрытой створки вынырнул Зорик, направился прямо к Ши. Потерся о его ноги, добился ответной ласки, тонкие пальцы почесали рысь за ушами, понежили густую шерсть на загривке.

По моему телу пробежал табун мурашек, захотелось оказаться на месте Зорика, чтобы так же меня погладили, а я бы потерся щекой о подставленные ладони. Так, так, так… мысли мои опять не туда свернули. Чувствовал себя озабоченным мальчишкой, а не уважаемым эльфом и отцом двух детей. Хотелось отдохнуть, выспаться, а со своими чувствами я потом разберусь.

— Давай на боковую, Ши. Очень уж насыщенная ночь у нас выдалась, – перебрался на лежанку, сбросил с себя лишнее, оставшись в штанах. Хлопнул рукой по шкурам. Не дам я тебе сегодня скрюченным в кресле спать. — Иди сюда, Снежинка, места всем хватит.

— Да я не…

— Да знаю я, как ты не… сам мерзнешь, скукожившись в три погибели. Ложись рядом я тебя не съем, обещаю. Выспишься хоть нормально, — улыбнулся как можно безобиднее, хотя с моими клыками это затруднительно сделать.

Мальчишка медлил, думал, взвешивал все за и против, а я ждал, дышать перестав.

— Ладно, — согласился он, вставая, и снял куртку. Разулся, оставаясь в штанах и облегающей кофте, косу привычно завязал на поясе узлом. Варварство какое, такую красоту, до пят достигающую, и так небрежно… Устроился на шкурах, на боку, спиной ко мне, а я с жадностью, пока он не видел, втянул трепещущими ноздрями его пряный запах. Полынь и мята. Лег, укрывая нас обоих.

— Спокойного дня.

— Спокойного… — прошептал в ответ.

Рысь сверкнул желтыми глазами из-под дивана.

Снежинка моя, я найду способ вызволить тебя из плена. Завтра этим и займемся. Со всеми этими событиями про свою рану даже и не вспомнил.

Ши

Так сладко и спокойно я не спал никогда. Проснулись ближе к вечеру, огонь в камине почти угас, да и угли остыли, стало холодно. Во сне я сам подвинулся к дроу, и тот обнял меня за талию, уткнулся носом в шею, его горячее дыхание щекотало мне ухо. От стыда и неловкости хотелось провалиться сквозь землю. Но он даже вида не подал, когда проснулись, только провел ладонью по моему боку и прошептал:

— Добрый вечер.

Я ничего не ответил, выбрался из шкур и, пряча лицо, быстро оделся и шмыгнул на кухню. Лицо горело пожаром.

Потом мы с Янтилом натаскали воды ополоснуться, и пока он умывался, я готовил нам поесть. Каша и травяной чай, еще сушеная рыба. Зорик ушел по своим рысьим делам, когда мы еще спали.

Мужчина вышел из-за ширмы освеженный, довольный. Я как раз грибы замороженные резал, а он отвлек меня своей сияющей физиономией и полурасстегнутой рубашкой. Какие мышцы… и повязку намочил. Да и ладно, все равно её менять было пора.

Странно, когда его перевязывал, смущения не испытывал, сейчас… сейчас все по-другому. Еще усмешка его эта кривая, не злобная, нет, скорее хитрая, и глаза теплые. Совсем иначе на меня смотрели, словно каждую черточку запоминали. Мне неловко стало, вот сейчас бы капюшон и маска пригодилась, но он взял слово, что при нем прятаться не буду.

Поймал себя на том, что тоже рассматривал его украдкой. В тот день он волосы после купания своим костяным гребнем расчесал, потом на затылке в хвост собрал, а дальше в косу заплел. Я невольно засмотрелся, как ловко он справился со шнурком, вплетая его в прическу. Заколка в виде паука заняла свое привычное место выше виска.

Янтил на меня глянул как раз в тот момент, когда я на него таращился, даже не заметил, как ножом себе руку порезал, глубоко, до кости. Вот же… меньше надо рот разевать. Привычно отогнал боль на задний план.

Дроу мгновенно оказался рядом.

— Ты поранился! Отвлекся?! Надо перевязать, — он подхватил полоску ткани, что я недавно распорол на бинты, и замотал мою пораненную ладонь. — Больно?

И в глаза мои всмотрелся обеспокоенно. От этого так… хорошо внутри сделалось. Забота, участие. Обо мне мало кто переживал, а это оказывается приятно.

Высвободил руку из его ладоней и снял впитавшую кровь повязку.

— Эй?!

— Все в порядке, не волнуйся, уже затянулось, — показал ему сомкнувшийся порез. — Скоро даже шрама не останется.

Он глянул на меня странно, вновь взял пораненную ладонь, изучил внимательно, а потом снова изучающе окинул взглядом.

— Чудо ты, невиданное. Что ж твой создатель намудрил с тобой, что на тебе все так быстро заживает?

— Не знаю, он не вдавался в подробности, но результатом был очень недоволен.

— Ну и дурак! Вот выберемся отсюда, отведу тебя к нашим магам, они на тебя посмотрят и подробно расскажут, что да как. Сдается мне неспроста у тебя такая плотность рисунков на теле.

Я про магов услышал и передернулся весь.

— Может не надо к магам? — взгляд опустил.

— Надо. Испугался что ли? — наклонился, в глаза заглянул. — Не бойся, они ничего с тобой не сделают, я рядом буду. Да и запрещено у нас без согласия, какие либо тесты и процедуры проводить. Поверь.

Я вздохнул. Рано еще об этом говорить.

— Давай сначала с меня ошейник снимем, а потом планы на будущее будем строить?

— Согласен. Вот этим после еды и займемся, договорились?

Кивнул. Потом за стол сели, пока кашу ели все думал, удастся ли мне отсюда вырваться? Безумная надежда не желала покидать сердце. А еще Зорик, как я его тут оставлю? Он ведь со мной точно не пойдет, друг пушистый.

Что-то теряешь, что-то находишь. Посмотрим, с чем придется расстаться мне, чтобы получить долгожданную свободу.

Дата добавления: 2015-08-13