Антон Александрович Павлов, 2010 14 страница

Часть 4

Доказательства демонизма

Андрей от и до знал теперь рамки должностной инструкции заместителя начальника цеха логистики «Завода стекла». Последние дни Ким ничем не выказывал неприязнь к нему, но гонял его с различными поручениями из одного конца цеха в другой.

За неделю произошло сразу два несчастных случая. По обоим отвечать в скорости пришлось бы Андрею, потому что за всю технику безопасности в цехе логистики с некоторых пор отвечал он.

С некоторых пор! С той поры, как Ким стал его начальником!

В одном несчастном случае молоденькому стропальщику придавило руку между стяжками стеклопакетов весом в семьсот килограммов каждый. Как поэтично выразился напарник стропальщика, звук был такой, «будто кто-то дриснул».

Другой случай произошёл после обеда, когда улеглись страсти – мордасти с первым. Под коммуникации участка ламинирования стекла выдолбили траншею посреди цеха и не огородили её. Девчонка стажёр видимо так увлеклась процессом обучения, что не смотрела под ноги…

Когда девчонку вытаскивали из траншеи, она орала так, что заводской медик не выдержал и сказал, что «только не сильно раненные могут так кричать». Девчонка мигом смолкла и хлопала глазками, когда её на носилках тащили к медпункту, где должны были наложить шину и отправить в городской травмпункт.

Андрей забыл про лобовые стёкла, Кима, Крайнева…

Особенно когда гружёному «Камазу» понадобилось зачем-то развернуться возле цеха, и он задел бортом фуры новенькие пластиковые ворота.

В тот момент Андрей вообще про всё забыл…

Он курил, когда по телефону Крайнев сообщил, что на столе у него лежит бумага от охранников, подтверждающих, что Андрей разбил Киму лобовое стекло «Мерседеса»… Завершил свою речь Крайнев просьбой проверить порядок на общем складе и кратко описать выявленные нарушения.

Если и можно было сделать окончание этого суматошного дня более мерзким, то Андрей даже и не знал как. Общий склад для руководства давно уже стал больной темой.

Во время установки оборудования множество запчастей стаскивалось туда и лежало вперемешку с нужным и не нужным инвентарём. Всё это было толком никем не учтено. Как это бывает в ситуациях безвластья, всем управлялись две ушлые кладовщицы. Одна из них недавно заболела, и на общем складе вообще воцарился полный хаос. Как в аду.

Андрей старался не думать о том, что с таких мелких приказаний, адресованных ему, может готовиться его понижение в должности. Честно признаться, за последнюю неделю он так вымотался, что готов был сам уволиться.

Он открыл огромную железную дверь с надписью краской, будто кровью с потёками «Склад Общ.» и вошёл внутрь. Он отыскал сбоку от двери рубильник и щёлкнул им. Пространство склада залилось мерцающим светом нескольких ламп дневного света.

Шаги Андрея по бетонному полу звучали, как если бы он шёл по сырой и промозглой пещере. За столом кладовщицы со стареньким компьютером и принтером шли ряды металлических стеллажей, толком не покрашенных, так что сквозь трупно синюю краску проглядывали всполохи чёрных опалин сварки.

Слева от стола кладовщицы светлело последними лучами заходящего солнца зарешёченное окно. За ним клок стекловаты дрожал на чёрном мёртвом дереве.

Андрей прошёлся между стеллажами. Он фиксировал взглядом самое ценное и оценивал порядок. Моток колючей проволоки лежал на самом верху ближнего к Андрею стеллажа, похожий на терновый венец Иисуса. Хлопчатобумажные и прорезиненные перчатки для необработанного стекла напомнили Андрею отрубленные кисти. В коробках с моющими средствами одна бутылка видимо прохудилась, и тёмное пятно расплывалось на картоне. В воздухе плавал терпкий аромат аммиака с отдушками.

Андрей подошёл к запасу обрабатывающих кругов для станков, и пошаркал о поверхность заусенец на ногте. Прошёл дальше и взял из ближней к нему коробки пачку бумаги формата А4 и развернулся, чтобы идти назад.

Грохот ужасающей силы заставил его присесть и закрыть голову руками.

Звук был такой, будто началось землетрясение. Андрей пришёл в себя и бросился к двери, понимая, что такой звук могла наделать только она. Вернее те, кто закрыл её с той стороны. Причём закрыли очень быстро и замок уже повесили и рубильник выключили. Андрей принялся долбиться в дверь. Звук получался громкий, но не настолько, чтобы привлечь внимание людей на проходной. Общий склад был самый дальний…

Кто-то заодно с Кимом, - прошептал Андрей. – Чёрт бы всех подрал на этом заводе. Они тут все заодно с Кимом!

Кто же так говорил? Уж не Аркаша ли?

Спокойно. У меня ведь есть мобильник.

Вот он.

Андрей достал из кармана телефон. Какое-то время он пытался включить его, безуспешно тыкая в красную кнопку. Отчаявшись, он извлёк аккумулятор, подождал и снова вставил…

Какой-то идиот сказал, что отсутствие результата тоже результат. Глядя на мёртвый телефон, Андрей так не думал.

Через пару часов Андрей сдался. Он перестал барабанить в железную дверь и сел на стол кладовщицы, устало свесив руки между колен.

Тени от стеллажей удлинились. Батареи здесь грели только для того, чтобы всё не заледенело. Речь не шла об удобстве людей. Из большого зарешеченного окна поддувало ледяным сквозняком. Андрей поёжился и сел за стол кладовщицы, осмотрел всё вокруг на предмет телефона.

Ничего похожего.

Андрей пощёлкал сетевым адаптером компьютера - снова всё то же отсутствие результата. Рубильник обесточил весь склад.

Андрей раскрыл окно и принялся орать во всю глотку. Ощущение было такое, будто случился глобальный катаклизм и он один выжил на земле. Тишина. Ветер. Холод.

Что если мне тут всю ночь придётся сидеть, а я выморожу помещение? – подумал Андрей и, после некоторого раздумья, закрыл окно…

Ночью, когда вокруг ни черта не стало видно, Андрей понял, что сейчас уже не до шуток. Холод и темнота основательно действовали на нервы.

Андрей, двигаясь медленно и выставив руки вперёд, как внезапно ослепший, дошёл до крайнего стеллажа и стал шарить на средней полке. Где-то здесь лежал рулон белого материала, похожего на простыню. На производстве его называли мадапаломом, а работяги окрестили «мандапополамом».

Руки Андрея коснулось что-то влажное и холодное, как краешек брикета с мороженым. Воображение нарисовало трепещущий нос крысы или её белый длинный хвост.

Андрей закусил губу. Не хватало ещё запаниковать от липкого страха и омерзения. Он привстал на цыпочки и увидел рулон мадапалама, тускло белевший в темноте.

Андрей обмотался белой материей, и улёгся на стол. Стало намного теплее. Всего-то и нужно, что переждать ночь, - думал Андрей, - Бедная Анастасия с Катькой. Что они только не думают…

Вот ведь какие в жизни нелепости могут приключиться!

Нет чёрт его дери! – ворочался Андрей на жёстком столе. Обмотанный белой тканью, он напоминал ожившую мумию фараона. – Нет. Со мной никогда такого не происходило.

Какой смысл подстраивать такое? Кто-то по ошибке запер меня. Это всё одно сплошное недоразумение. Это нелепые случайности…

- …Это не случайности. И ты сам это знаешь, - раздался глухой голос из-за стеллажей.

Андрей вздрогнул и мгновенно покрылся гусиной кожей от страха. Он замер и слышал сейчас только своё дыхание.

Конечно, ему показалось! На складе кроме него никого не было. Это он видел ещё при дневном свете. Потайных ходов здесь тоже не наблюдалось. Была только одна дверь и ту закрыли какие-то уроды…

Снова звук!

Это походило на шарканье человеческих ног!

Андрей сел на столе, свесив ноги.

- Кто здесь? – спросил он промозглую ночную тишину общего склада.

Снова шарканье. Кто-то шёл между стеллажей. Звук всё ближе и ближе. Рука Андрея стала шарить по карманам. Боже, надо было взять из коробки возле стены канцелярский нож. Их там целая куча, вперемешку с рулетками и надфилями. Какое – никакое оружие…

Сейчас уже поздно. Оно приближалось.

Андрей ощутил, как волосы на голове поднялись на несколько миллиметров от черепа. Показалось, что даже мозгу похолодел.

В слабом лунном свете между стеллажей возникла тень… Снова прозвучал глухой, как будто говорящего придавили подушкой, голос

- Сынок, мне нужно прикрыть лицо. Ты можешь сильно меня испугаться.

Андрей залез на стол. Со стороны могло бы показаться, что ему вздумалось сплясать на столе.

- Кто ты?

- Я – твоя мама, - произнесло нечто и приблизилось ещё на полметра.

Андрея долбила дрожь. Он увидел щуплую фигуру, двумя руками закрывающую лицо.

Госпожа Елизавета явилась к сыну с того света…

Мать была в том же светло кремовом костюме, что и в день похорон. Андрей вспомнил, как вёз эту юбку и пиджак в морг на вешалке, закрытый целлофаном. В машине потом долго пахло нафталином.

Андрей принюхался: запах нафталина смешивался с ароматом свежей земли. Будто между складскими стеллажами объявился крот и вырыл яму.

Ног фигуры Андрей не мог различить. Но если он напрягал зрение, то видел внизу облачко пара, будто фигура зависла над открытым колодцем теплотрассы.

- Он воткнул дверной глазок мне в глаз, - сказало нечто.

- Кто убил тебя? – спросил Андрей и подумал, что явление призрака матери - типичный случай компенсации.

В реальности ведь он очень хотел узнать убийцу матери, и вот во сне явился призрак и рассказал тайну. Всё как в средневековых ужасах: убитый, явление призрака убитого, поимка убийцы…

- Он рядом с тобой. Он демон, пришедший из ада. Ты его знаешь. Это Ким. Дай мне это, - фигура отняла руку от пустой глазницы и показала на Андрея.

- Что?

- Дай мне кусок этого материла, которым ты обмотался, - усмехнулось существо. Усмешка была похожа на бульканье в торфяном болоте. – Брось это мне. Я прикрою глаз, чтобы не видел, как гниёт мой мозг.

Андрей оторвал кусок мадапалама, скомкал и бросил.

- Спасибо. Теперь слушай, - прошептала нечто, надевая на голову белую материю. В том месте где должен был находиться левый глаз, растеклось чёрное пятно, - Возьми ошейник, набрось на демона и тащи его в ад!

Андрей зажмурился и пробормотал

- Хорошо. Только уйди. Только не подходи…

- Боишься? – фигура в белом стала приближаться. – Ты боишься меня? Свою мать?

- Не подходи ко мне! - Андрей слез со стола, попятился и упёрся спиной в сырую стену… - Ты не моя мать!

Луна выглянула из-за туч и высветила призрачную фигуру в белой материи, как в саване. Внутри оно двигало руками, тянуло их к Андрею…

- Отче наш… - зашептал Андрей. - Сущий на небесах. Да святится имя твое. Да приидет царствие твое…

- Эта молитва бесполезна! – заорало существо.

- Замолчи! – Андрей напрягал глаза в темноте, рискуя взорвать их внутричерепным давлением. – Да будет воля твоя и на земле, как и на небе…

- Ты ещё не понял, что всё это враньё? Бога нет. Есть смерть. Есть жизнь. Есть ад. Бога нет и рая нет! – фигура в замерла в паре метров от Андрея. Потом она стала передвигаться назад. Как если бы кто-то включил перемотку видеоизображения.

Это сон, – думал Андрей. – Я сплю.

Он теперь понял что такое «лихорадочно соображать»:

Призраков не бывает.

Мама погибла…

Но ведь она была экстрасенсом и вполне теперь может являться с того света?

Мать мертва! Мы похоронили её!

Она – нечистая сила…

Она пришла, чтобы навредить тебе. Во сне или нет. Мать стала нечистой силой…

Нечистая сила должна бояться «Отче наш».

Да? Ты в этом уверен? Нужно попробовать ещё раз…

- Отче наш, сущий на небесах, да святится имя твое, да придет… - зашептал Андрей и зловещая фигура ещё протанцевала назад.

- Молитвы не действуют, глупец! Просто время моё вышло.

- Да будет воля твоя… - Андрей замолчал.

- Бог не поможет тебе. Я всё сказала… Есть ад и это всё, что нужно знать тебе. Есть только ты и твой враг! Убей демона! Или он сожрёт тебя.

- Убирайся! Бог есть! Огради мя Господи силой животворящего твоего креста… - Андрей перекрестился.

- Я ухожу, - прошипело существо.

Андрей без остановки читал и читал «Отче наш». Казалось язык уже не может говорить ничего другого…

Призрак исчез.

Андрей лёг на стол, закопавшись в белую материю, как жук шелкопряд в белые липкие нити, и заснул…

…Когда люди утром открыли склад, Андрей долго не просыпался, и вокруг него, как возле трупа, сгрудилась толпа мастеров и рабочих. Они переговаривались, высказывая предположения, случайно или специально кто-то закрыл Андрея на складе.

Кладовщица с кудрявыми волосами нацепила на нос пенсне и потрясла Андрея за плечо. Андрей открыл глаза, и в первую секунду ему почудилось, что это Антон Павлович Чехов трясёт его.

Андрей вздрогнул всем телом. Кладовщица отпрянула от него, как от чумного…

Хуже всего было даже не его беспомощное положение, убивающее авторитет. Хуже всего, что никто сильно не удивился происшедшему. Будто Андрея только и делали все эти годы, что случайно закрывали на складе.

- У вас там моющее средство протекает в коробке, - сказал Андрей.

- Угу… Средство… Протекат… - сказала кладовщица, поджимая накрашенные ядовито красной помадой губки. Она посмотрела на Андрея так, будто знала про него всё.

Или Андрею так показалось.

В последнее время мне стало много чего казаться… Надо чаще креститься, подумал Андрей и вышел из склада.

Происходит что-то ужасное…

Всегда человеку нужно какое-то время, чтобы осознать этот факт (руководства сильнейших государств мира это поняли, когда Гитлер уже взял Польшу). Только через определённое время человек начинает действовать. Да и то, оглядываясь, не воспримут ли окружающие его действия за трусость. Хотя, что есть бездействие, как не трусость?

Андрей поднялся по лестнице офиса на второй этаж и, не отвечая на приветствия попадавшихся на пути сотрудников, (Андрей просто не видел их в этот момент, потому что в глазах стоял призрак матери), он дошёл до двери с табличкой

Кольцов Е.Е.

заместитель директора ООО «Завод стекла»

по кадровой политике.

Андрей вошёл и плюхнулся в мягкое кресло слева от входа. Кольцов сидел с краю стола, с прямой спиной, будто рельс проглотил. Он смотрел на курительную трубку так, будто хотел заставить её исчезнуть.

Андрей коротко рассказа Кольцову про свои злоключения на складе. Потом он взял телефон и позвонил домой, повторив уже Анастасии историю своего заточения, не упоминая о привидевшемся призраке матери.

Жутко хотелось спать. Завалиться в тёплую постель и не видеть ничего и ни о чём думать. Мысли после бессонной ночи стали аморфными и размягчали мозги. В каком бы ни был Андрей сейчас состоянии, он отметил метаморфозы, происшедшие с кабинетом своего бывшего начальника.

На стене не хватало портрета вождя народов. Кольцов, как только все стали замечать его сходство со Сталиным, обзавёлся этой картинкой и горделиво повесил на стену в кабинете.

Андрей взглянул на лицо Кольцова. Тот по-прежнему не поднимал головы, словно бы медитируя на курительную трубку. Андрей подумал, что старик решил завязать с пагубной привычкой. От этого и вид такой потерянный.

Андрей мысленно загибал пальцы, подсчитывая метаморфозы, происшедшие с Кольцовым.

Кольцов остриг усы под «вождя народов». Исчезла ширма. Она тоже стала частью образа Кольцова, как и его «сталинская» внешность. За ширмой Кольцов спал в послеобеденное время. Никого это не смущало, потому что потом Кольцов мог работать как проклятый.

Вот значит, почему у Кольцова вид такой не выспавшийся… - подумал Андрей и взглянул на большой аквариум, встроенный в стену. Там горел яркий свет.

Яркий оттого, что пространство, которое он освещал, было пустым, как вакуум возле вольфрамовой нити в лампе накаливания.

Аквариумные рыбки появились ещё раньше ширмы. Рыбки успокаивали Кольцова. Он любил разговаривать с ними, когда его никто не видел. Андрей однажды зашёл в кабинет и услышал эти разговоры. Эти разговоры больше всего ему напомнили молитвы. Кольцов молился рыбкам.

Куда же делись маленькие плавающие божочки?

Андрей взял стул и вплотную подсел к Кольцову.

- Что с вашей ширмой, куда делся Сталин, где рыбки? Вы меняете имидж, Евгений Евгеньевич?

- Я меняюсь весь, - подтвердил Кольцов.

Андрей только сейчас до конца осознал, что Кольцову перевалило за шестой десяток. В это время люди особо не меняются. Наоборот, становятся консерваторами.

- Значит, вы меняетесь? – спросил Андрей. – А рыбки-то тут причём?

- Всё это, - Кольцов дёрнул головой в сторону пустого аквариума. – Всё это были признаки моей личной и профессиональной не эффективности.

Кольцов резко схватил Андрея за руку.

Приятно осознавать, что ты не одинок. Приятно осознавать, что вокруг тебя есть люди, которые сходят с ума ещё больше чем ты, - подумал Андрей, глядя на запястье Кольцова со старческими звёздочками на морщинистой коже.

Вслух Андрей сказал осторожно

- Ну, в общем, это ваше дело, Евгений Евгеньевич…

- Нет, Андрюша, это и твоё дело тоже. Это и твоя неэффективность, - сказал Кольцов.

- О, - протянул Андрей, нахмурившись. – Что-то все стали так меняться вокруг… Уж не Ким ли Борисович делает из нас всех нормальных людей?

- Ким здесь не причём, - отмахнулся Кольцов. – Дело в неэффективности. Ты понимаешь, Андрюша, сколько стоит одна единственная минута твоей жизни? Как глупо тратить её на сон, на пищу?

- Вы давно не спите? – поинтересовался Андрей. – А не едите сколько? Я не шучу. Вы очень похудели, Евгений Евгеньевич.

- Не важно… Ким указывает на наши недостатки. О, Андрюша, можете не переживать, что этот малец занял ваше место. Он далеко пойдёт. Дальше нашего завода и нашего провинциального городишки. Место этому человеку в Москве! Или даже выше… - Кольцов замолк, не сказав, что может быть выше Златоглавой.

Его рука по-прежнему лежала на руке Андрея.

Что такое?

Андрей, повинуясь странному импульсу, обнажил руку Кольцова так, будто тот был наркоманом. Под рукавом пиджака был слой бинта. По краям его розовел ожог…

Андрей вскочил со стула.

- Что с вами? Откуда это у вас?!

- Обжёгся. Это тоже признак неэффективности…

- Да замолчите вы! – не выдержал Андрей. – О чём вы говорите? Какая на хрен неэффективность? Вы живой человек, Евгений Евгеньевич. Вам за шестьдесят уже. Никого не волновало, что вы тут спите после обеда полчаса. Никого! Честно. И рыбки. Куда вы дели рыбок?

- Я не желаю ничего слышать! Уходите, Андрей! Вы показали на деле, что не можете нормально работать. Вы провалили поставку в Молдавию. Это ваша личная неэффективность!

- Зато у меня нет ожогов на руках, - выпалил Андрей. – И я нормально отдохнул в выходные. Выспался. Наелся пельменей, чёрт их дери! А вы, судя по всему, вообще не отдыхали последние недели. Думаете, вам Ким памятник поставит? Если и поставит, только могильный!

- Не хочу это слышать, - сморщился Кольцов, как от надкушенного, оказавшегося червивым яблока.

Господи помоги… - думал Андрей. - Что же происходит на «Заводе стекла». Что, чёрт возьми, здесь происходит?

Ответ пришёл немедленно, и Андрей озвучил его

- Вы боитесь, Евгений Евгеньевич. Самодисциплина, эффективность, рыбок куда-то дели, ширму… Вы боитесь. Вы все боитесь, - Андрей подошёл к двери и взялся за ручку… - Вы боитесь Кима.

- Я боюсь? – переспросил Кольцов и мерзко усмехнулся. За всё время работы с ним, Андрей не видел у него такого выражения лица. Кольцов встал и приблизился к Андрею, почёсывая ожог на руке, – Я боюсь, Андрей Иванович? Да у любого работяги спросите, кто самый главный жополиз на заводе… Он ответит, что это Андрей Иванович Трофимов.

- Вы сбрендили? – щёки Андрея зарделись.

- Я тоже открываю вам глаза, Андрей Иванович. Вы в моём глазу сучок увидели, а в своём бревна не замечаете! С самого прихода Кима, вы только и делаете, что стелетесь перед ним, как последняя шлюха!

- Вы ничего не понимаете, - опешил Андрей от такого напора Кольцова.

Ведь он не мог ему в паре слов объяснить, что хотел полюбить своего врага. Хотел стяжать благодатную христианскую теплоту для сердца и души…

Ведь это не была трусость?

Или прав Кольцов, - спросил себя Андрей, - И, прикрываясь христианской якобы добродетелью, ты как шлюха торговал уважением к себе?

- Успокойтесь, Андрей, - устало махнул рукой Кольцов. - Когда меня на «Заводе стекла» стали сравнивать со Сталиным, я начал читать исторические книги. Сколько всего было сделано в то время! Как великолепно стала работать производственная машина СССР. И я читал о жертвах сталинизма. О том, как это происходило. Как все стучали друг на друга. И знаете что, Андрей?

- Что?

- Никакой разницы между тем и нашим временем, я не увидел. - Кольцов осторожно почесал ожог на запястье. – Жертв были миллионы… Убитых по личному приказу Сталина, было не так уж много. Все остальные - жертвы рядовых людей. Таких, как мы с вами. Население строчило анонимки друг на друга, как семечки щёлкало… Русские люди во все времена пожирали сами себя изнутри. Убивали соседа анонимкой, а потом шли и сами вешались…

Кольцов безумно захохотал, будто сказанное им было свежим анекдотом

…Андрей открыл дверь. Продолжать разговор с Кольцовым на эту тему казалось безумием. В коридоре бежала сломя голову секретарша Крайнева Щука. Она прижимала к носу окровавленный платок. На вопрос Андрея, помочь ли ей чем-нибудь, она отмахнулась, сказав, что всё нормально и у неё случаются иногда кровотечения из носа.

– Что-то происходит на «Заводе стекла», - сказал Андрей. – Что-то ужасное. И это связано с Кимом.

- Вы что ненормальный? – заорал Кольцов. – Я же только что сказал вам: это всегда происходило! Это всегда было в нас. И тогда – при Сталине тоже было! И сейчас. Мы пожираем сами себя! Ким не причём здесь.

Андрей так не думал. Он вышел из кабинета Кольцова. После бессонной ночи, после воплей старика ему стало не по себе. Он спускался по лестнице, ничего не видя перед собой.

На первом этаже под лестницей курил Ким. Он сплёвывал прямо на стену с плакатом «Не курить. Категория Б». Правила были созданы не для Кима. Он был выше их.

- Андрей Иванович, снова прогуливаем? – поинтересовался он.

- У меня случился форс – мажор. Кто-то закрыл меня вчера на складе. Я всю ночь не спал.

- Вечно с вами что-то происходит, Андрей Иванович. Иногда мне кажется, что это у вас семейное, - Ким усмехнулся.

Андрей закусил до крови губу. Солёный привкус не остужал пыл, а наоборот распалял. Хотелось ударить Кима в голову и смотреть, как его башка врежется в стену. Если повезёт, то на стене останется кровавый след. Колотить его ещё и ещё, а потом обморочное тело сползёт к твоим ногам и ты вытрешь об него ноги.

- Вы так ничему и не научитесь, Андрей Иванович, – констатировал Ким. – Сколько вас не учи дисциплине, вы будете нарушать её.

- Я не понимаю вас. Меня закрыли на складе… - пробормотал Андрей, а в сознании, как пощёчина, вспыхнули слова Кольцова: да у любого работяги спросите, кто самый главный жополиз на заводе…

- Снова оправдания? Неужели вы не понимаете, что никого вчера кроме вас не закрыли на складе.

- Я понимаю… - соврал Андрей.

Единственное, что ему хотелось сейчас, уйти подальше от Кима и всё хорошенько обдумать.

- Вот видите, - усмехнулся Ким и неожиданно смягчился – Хорошо. Я даю вам выходной.

- Спасибо, - сказал Андрей и закрыл глаза, потому что в воображении смачно ударил по лысой физиономии кулаком…

Андрей шёл к «Дэу» и размышлял, что ценой любви к врагу становится самоуважение.

Сейчас он предпочёл бы ненавидеть врага, а себя любить.

Андрей ехал домой и подпевал «финальной композиции» группы «Европа». Получалось плохо, но критиков рядом не было, поэтому казалось, что получается хорошо.

Катя была в школе. Об этом явственно свидетельствовал мощный аромат её духов в коридоре. Андрей разделся и, покачиваясь как пьяный, вошёл в кухню. Анастасия, быстро обернулась и послала воздушный поцелуй. Она немедленно потребовала объяснений «как такое могло произойти, что моего мужа закрыли на складе»?

Андрей рассказал про бессонную ночь, опустив лишь эпизод с призраком матери, в реальности которого он абсолютно не сомневался ночью, а сейчас на сто процентов был уверен в том, что это был сон на грани реальности…

Анастасия пекла блины и их аппетитная стопка, похожая на многослойное средневековое платье, притягивала голодный взгляд Андрея. Дымок от раскалённого жира на сковороде окутывал тонкие руки Анастасии и придавал её действиям магическую составляющую. Андрей понял вдруг, почему в книгах пишут «священнодействовал возле плиты».

Чайник на мраморной столешнице кухонного гарнитура булькал уже минуту, прежде чем Андрей сообразил, что тот не выключится. Видимо у бедняги сгорело реле. Андрей привстал со стула и выключил его.

Когда ты сильно не выспался, твой разум выхватывает из действительности всё, что так или иначе можно превратить в сонное ощущение. Сон окутывает мир вокруг магией Морфиуса.

Андрей слушал, как урчит, подобно домашнему толстому коту, холодильник. Как бубнит маленький телевизор, рассказывая всем и каждому о событиях происшедших в мире. Событиях, на которые не выспавшемуся человеку плевать с высокой колокольни. Тепло от печки волнами, как ласковое море, накатывало на бок Андрея. Он зевнул и, облокотившись на стол, закрыл глаза…

- Я залезла в сейф ночью, - сказала Анастасия, ставя перед Андреем тарелку с блинами. Она достала из холодильника золотистый цветочный мёд, налила две кружки чаю, поставила их на стол и села.

- Зачем? – спросил Андрей. Он никогда бы не стал оправдываться перед Настей. В сейфе он хранил не презервативы с усиками для походов на сторону, ни свидетельства о рождении внебрачных детей… Там лежала лишь записка матери и этот ошейник. Ну, не считая газового револьвера, о котором жена, конечно же, знала.

- Всякое думалось. Я позвонила Евгению Евгеньевичу, и он сказал, что ты скорей всего на работе. Что стало с вашим стариком? – спросила Анастасия.

Она свернула блин наподобие сигары и макнула его в варенье. В отличие от Андрея, она не любила мёд. Её преследовали неприятные мысли о том, что сотни пчёл топтались на этом жёлтом веществе. Андрей, когда узнал об этом долго смеялся.

- А что не так с Кольцовым? – спросил Андрей и, жуя блин, вспомнил кровавую отметину от ожога на руке бывшего шефа.

- Он сказал, что ты, наверное, решил не терять ни минуты драгоценного времени. И работаешь даже ночью! – Настя засмеялась. – Можно подумать, на работе жить надо… Ты хранишь записку матери? И этот ошейник… Я думала, ты выкинул его.

- Да, Насть. У меня не лучшие времена на работе. Чёрт подери, я весь вымотан. Мне дороги эти вещи. Поэтому я убрал их в сейф…

- И поэтому не сказал мне ничего об этом?

- Я не обязан всё говорить…

- Может быть, объяснишь, что с тобой происходит? – сказала Анастасия. – Ты стал просыпаться по ночам. С работы ты приходишь, как изнасилованный…

- Тьфу-тьфу-тьфу, - засмеялся Андрей и постучал по столу.

Изнасилованный. Что ж, Настино сравнение было не так далеко от истины. Андрей чувствовал, что Ким медленно, но верно натягивает весь завод…

- Этот Ким странный парень, скажу я тебе, Насть. Он очень жёсткий. Очень. С ним тяжело работать. Он прессингует постоянно.

- Только тебя или всех?

- Это принципиально важно? – Андрей встал из-за стола. – Да, старина Ким уделяет мне повышенное внимание. Я ведь мешаю ему. Я претендент на его место. Главный претендент. Может быть, он завидует мне. Тебе то что, Насть, до этого?

- Мне что? – Настя тоже встала. – Мне ничего! Только я не хочу, чтобы мой муж свихнулся! И спрыгнул потом с балкона.

- Насть, если скинусь даже с нашего третьего этажа, то не убьюсь, а раздавлю какую-нибудь соседскую кошку.

- Выкини записку и ошейник. Пожалуйста, – попросила Анастасия, прижимаясь к мужу.

- Это память, - сказал он.

- Память – это фотографии. Память – это сердце! А то, что ты положил под замок сейфа – паранойя! С тобой что-то происходит, Андрей. Я чувствую это, не скрывай, расскажи…

- Это порядком достало меня, - Андрей опустился на табуретку, подумав, что ещё немного и заснёт на кухне.

- Я так и знала, Андрей, - прошептала Анастасия, садясь рядом. – Я так и думала всю ночь. Всё дело в твоей вере…

- Вере? – Андрей нахмурился.

- Да, Андрей. Твоя вера делает тебя слабым. Ты верь в Христа! Я же не против. Православие оно очень доброе, как котёнок… Ему молочка своими молитвами подливай. Но не надо на работе его применять. Ведь этот Ким жёсткий руководитель? Очень, вероятно, жёсткий?

Андрей кивнул.

- Отвечай ему тем же! Не уповай на Бога, Андрей. Действуй сам. Ким ударил тебя и ты бей. А ещё лучше бей до того, как он ударил тебя!

Андрей молча ушёл с кухни. В спальне он плюхнулся на кровать, заваленную мягкими игрушками.

Всё меняется вокруг. Мир сговорился и начал сдвигаться со своей оси, и я тоже не могу удержаться на месте, - думал Андрей, - Призрак матери мне сказал, что Бога нет. Аркаша говорил то же самое. Анастасия только что говорила о том же.

Всё изменилось вокруг, говоришь? – спросил голосок в голове. – А может быть, ты меняешься? Ты подготавливаешь почву для ростка чего-то нового, что живёт в тебе?

Дата добавления: 2015-08-10