Антон Александрович Павлов, 2010 11 страница

Андрей встал с коленей и принялся мерить кабинет шагами.

Итак. Что случилось, помимо того, что Настя решила проигнорировать меня как мужа?

Что?

Моё место занял Ким. Так. Оставим пока тот факт, что мы с Кимом знакомы. Что это ужасное совпадение, что он явился именно на «Завод стекла».

Ким занял моё место? Вот так уж и моё? Или в какой-то момент я стал считать себя незаменимым?

Может быть, сам ты никто и звать тебя никак? И заменить тебя даже легче, чем оператора какого-нибудь станка?

У меня есть ценность. Вполне определённая, но разве не стал ли я самодовольным снобом, ожидающим назначения на должность начальника цеха, как нечто само собой разумеющееся? Разве не подвигнет меня приход Кима на то, чтобы совершенствоваться?

Разве не должен ли я благодарить Бога за это?

Разве не в испытаниях суть пути христианина?

Разве должен я трусливо избежать испытаний – поводов к самосовершенствованию, шушукаясь с генеральным директором за спиной Кима, как советует мне Настя?

Разве не стала сейчас Анастасия мне тем «врагом домашним», о которых говорил Иисус?

Разве не посылает мне Господь возможность для исправления гордыни? А жена, наоборот, пытается разжечь её во мне?

Разве не давал мне Господь до этого всё просто так?

Андрей вспомнил, как быстро росла его зарплата, и сменялись должности от рядового диспетчера до заместителя руководителя, - Я не двигал локтями, не подсиживал, не вёл закулисных игр, которые могли бы нарушить мой душевный покой, уничтожить ощущение благости скверной порока и алчбы. И всё приходило ко мне. Я не беспокоился о завтрашнем дне, и Господь одевал и кормил меня…

Потому что я не гордился тем, что имел, а просто работал: честно и самоотверженно. И теперь я буду работать так же, и с Божьей помощью эта должность сама придёт ко мне!

Андрей обрёл душевный покой.

Он встал на колени и прочитал молитвы на сон грядущий. Сексуальное желание прошло окончательно. Он вошёл в спальню и лёг рядом с Анастасией, ощущая себя просветлённым монахом аскетом.

Я победил страсть духовную и плотскую, - горделиво подумал Андрей, засыпая.

Он уже спал и не слышал, как включила Анастасия ночник и в приглушённом свете разглядывала лицо мужа. Проводила длинными пальцами по морщинкам, по седым волоскам на висках, а потом несколько раз долго и нежно поцеловала в губы и прошептала

- Я люблю тебя, Андрей Трофимов…

Хотел ли Андрей выслужиться перед Кимом? Нет. Скорей всего нет, хоть многие уже через неделю под руководством этого харизматичного чужака, уже и смеялись как то не так, и говорили, и смотрели… Они изменились, как меняется оккупированное мирное население, когда в их дома вламываются вооружённые центурионы. Можно ли винить в этом случае мирного человека, для которого главное уберечь своих детей, скарб да живность?

Конечно, нет.

Андрей за эти несколько недель уже обвыкся с той мыслью, что как ни крути, а с Кимом придётся существовать.

Насколько талантливый специалист вырастет из Кима, Андрей не представлял ещё пока. Видно было только, что с людьми этот человек управляется, как опытный дрессировщик с животными. Его слушались! Его начинали любить.

Если бы Андрея спросили, что он чувствовал в те дни на «Заводе стекла» он бы сказал, что ощущал повсюду «любовь»! Не ту любовь, что движет солнца и светила, о которой говорил Данте под конец «Божественной комедии», а та любовь, что ведёт людей на смерть, ради идеала!

Андрей и раньше уже делал большую часть работы за Евгения Евгеньевича Кольцова. Это было привычно. Да и сотрудники не удивлялись, когда видели подпись заместителя вместо подписи начальника.

Ким приехал только под вечер. Андрей сидел в своём кабинете и лениво собирался домой. Такая ленца появляется у трудоголиков, когда большая часть дел переделана, а они ещё медлят, как бы добивая трупы поверженных врагов.

Стул Андрея был повёрнут к двери спинкой. На столе аккуратными стопками лежали бумаги. Как золотостаратель складывает золотые слитки, как банкир – денежные купюры, так бюрократ складывает бумагу.

В приоткрытое окно врывался ароматный вечерний морозец и холодил голову, уставшую от дневной суеты. Андрей почувствовал сквозняк – кто-то вошёл в дверь. Рука его с чашкой кофе дрогнула, и коричневая капля упала на стол, будто капнула кровь из раны чудовища. В любой другой ситуации, Андрей немедленно бы развернулся на стуле и поприветствовал входящего.

Сейчас с ним происходило что-то странное. Ему вспомнились слова из песни Высоцкого «Я не люблю себя, когда я трушу…»

Андрей боялся того, кто вошёл. Того, кто за неделю оброс таким авторитетом, как медведь жиром, что казалось, работает здесь как минимум лет пять.

Андрей боялся Кима. Он боялся повернуться и встретиться с его холодными глазами. Ещё он боялся, что там не Ким, а кто-то другой и этот другой, когда Андрей обернётся, увидит в его глазах страх.

На плечо Андрея легла рука.

Множество мыслей пронеслось у него в голове и под конец всё накрыло великолепное благостное чувство лучшего ученика в классе, в очередной раз сделавшего всё на твёрдую пятёрку. Кого угодно могли наказать, но только не него! Так думал Андрей, а на периферии сознания звучал и звучал хриплый голос Высоцкого «Я не люблю себя, когда я трушу…»

Андрей обернулся, сжимая в руке стакан с казавшимся сейчас спасительно горячим кофе. Спасительным, потому что от Кима, а это был именно он, веяло холодом. Как будто статуя Ленина с центральной площади решила прогуляться по первым морозам, и зайти на «Завод стекла».

Андрей поднял глаза на Кима. Тот возвышался над ним статуей. Он был неподвижен, его глаза, остановились. Выражению лица Кима позавидовал бы вождь индейского племени. Столько строгости и надменности было в нём.

Куда там Андрею! С его-то по-христиански добро – занудливыми выволочками подчинённым! Ким походил сейчас на командующего армией «камикадзе». Ещё немного и он готов был бы отдать приказ: по машинам!

Андрей кашлянул и пробубнил себе под нос

- Здрасьте, Ким Борисович.

- Как дела? – голос Кима был глух. Андрею не нужно было смотреть на его губы, чтобы понять – звук снова будто запаздывает. Андрей даже хотел посмотреть информацию на этот счёт в интернете. Ведь явно, что это какая-то аномалия физиологии.

- Отлично, только никто не завидует, - Андрей кивнул на аккуратные стопки бумаг: накладные, маршрутники, проблемные документы, двойные документы в сейфе. – Всё нормально. Можно сказать, что никто и не заметил вашего отсутствия, Ким Борисович…

- Выслужиться хочешь? – спросил вдруг Ким. Он не менял положения тела в пространстве даже на миллиметр. Изменилась суть: из презрительной и безразличной его поза стала агрессивной и презрительной.

- То есть кто? – спросил Андрей. – Кто хочет выслужиться?

Человек с нормальной самооценкой, услышав вслед «Эй, козёл!» никогда не обернётся.

- Вы, - Ким пожал плечами. Это походило на поднятие двух рычагов с сочленениями в плечевых суставах. – Вы делаете мою работу, Андрей Иванович. И мне это не нравится. Где должностная инструкция «заместителя начальника цеха логистики»?

- Кого? – Андрей не слышал этого термина с того самого момента, когда занял эту должность. – Инструкция?

- У вас, что нет инструкции? - Ким спросил это таким тоном, будто поинтересовался: у вас, что нет головы?

- Нет. Зачем она мне? Я не первый год работаю… - Андрей встал и отошёл от Кима на метр, сложил руки на груди.

- Не первый год работаете, а так и не уяснили круг своих обязанностей. То, за что вам платят деньги, - Ким выплёвывал слова. Ничто сейчас не напоминало о пусть строгом, но довольно жизнерадостном начальнике, которого Андрей видел на «Металлургическом заводе». Какая уж тут жизнерадостность…

- Перестаньте, Ким Борисович, - Андрей взмахнул рукой. – Это, чёрт его дери, смешно. Я семь лет на этом заводе и два года в этой должности. Я…

- Ваш брат десять лет отработал в своей должности, а так ничему и не научился, - сказал Ким. – Распечатайте инструкцию, выучите её и больше никогда не делайте моей работы, даже если меня не будет неделю…

- Но ведь есть интересы производства…

- Пока я ваш начальник, есть только мой интерес…

Андрей был сбит с толку. Хуже всего были предательские голоса внутри: «Ты сам это знал! Ты выполнял всю работу за Кольцова, и тому это нравилось, а Киму не нравится и это его право…».

Это всё было другое. Ким приплёл сюда Аркашу! Да как он смеет?!

- Не обижайтесь, Андрей Иванович, - голос Кима медленно менялся на бархатистый и проникновенный. – Мы с вами знаем, кем был Аркадий. Не хотелось бы, чтобы и вы повторяли его ошибки. Никакого творчества в работе, я не позволю. Есть инструкции, а всё что больше, так то от лукавого. Не мне вам объяснять? Согласны?

- Согласен, - сказал Андрей вслух, а про себя подумал: нет, чёрт его дери, я не согласен!

Но сейчас им владело ещё одно чувство. Оно знакомо пленным. Это чувство можно коротко охарактеризовать, как «всё что угодно, только бы он ушёл скорее!» Ты готов сказать «да» на многие вопросы, лишь бы злой охранник ушёл и прекратил пытки.

Чёрт возьми, какие пытки? О, чём ты, Андрей? - размышлял Андрей, - Ким всего лишь определяет границы своей территории.

Ким, еле заметно кивнув, вышел из кабинета.

Андрей подошёл к окну и стал смотреть на автомобили сотрудников, задержавшихся подобно ему, на работе. Андрей закурил и заметил, что пальцы мелко подрагивают. Ким не сделал ему ничего! Он только стоял со строгой физиономией… Ну может быть в ней было немного презрения…

Господи, как же справедлив ты, - подумалось Андрею, - Вот же язва моя, Господи. Болезненное, болезнетворное самолюбие. Избавься от него и Господь примет тебя и ниспошлёт блага душевные – теплоту и мир.

В груди затеплилось, как свеча, и разгоралось. В сердце, потом в шее и горле затрепетала слеза… Андрей понимал, что ещё немного и заплачет от открывшегося ему осознания собственной неполноценности.

О, какой же я глупец! – думал Андрей, закрывая дверь на замок и доставая коврик «Хоум, свит хоум». Он положил его подальше от окна, опустился на колени и зашептал:

- Господи, спасибо, что послал ко мне этого Кима. Господи, спасибо, что просвещаешь душу мою светом смирения. Прости Господи за злобу на врага моего… Благодарю тебя, отче мой.

По дороге домой, Андрей так явственно видел перед собой Иисуса, прощавшего своих мучителей, что хотелось протянуть ему руку и сказать: Я знаю, что это правда, и что вера твоя истинна!

Вечер и ночь показали, что Анастасия по-прежнему игнорировала Андрея как мужчину. Он пожал плечами, сдержался от колкой реплики и сказал что-то насчёт полезности сублимации сексуальной энергии у мужчин за сорок.

Андрей долго не мог заснуть. Ворочался с боку на бок, а когда сон сморил его, то подвёл заложенный нос. Андрей проснулся от мерзкого громкого звука и не сразу понял, что это был его храп.

Андрей изучал потолок с трещинками по побелке и швам, которые никак не доходили руки заделать, а нанимать чужих - не хотелось портить ауру построенного «почти своими» руками дома.

Анастасия сопела рядышком. Андрей долго глядел на её спящее лицо… Вдруг Андрею в сонной темноте супружеской спальни показалось, что Настя не дышит. Минут пять он пытался разглядеть движения её груди и не видел их. Пытался расслышать дыхание и не слышал.

Он не выдержал и навис над лицом супруги ухом. Анастасия прошептала что-то во сне и повернулась на другой бок. Андрей подумал, как глупо бы выглядел, если бы сказал Насте в ответ на закономерный вопрос: что ты делаешь? Да так, ничего, в общем-то… Подумал, что ты умерла, вот и решил послушать твоё дыхание.

Андрей прошёлся по спящему дому и закрылся на кухне. Он покурил, выпуская дым в приоткрытую форточку. Налил себе тёплого невкусного чаю, не желая шуметь и баюкая бессонницу, которой раньше никогда у него не было.

Но вот она пришла. Пятый десяток, и бессонница вместе с ним… Андрей выкурил ещё одну сигарету, и сон и вовсе как рукой сняло.

Он поднялся в кабинет и здесь при включенном ярком свете стал читать христианскую книжицу в мягкой обложке. «Поведение достойного христианина на работе» - так называлась глава, по абзацам которой бегали уставшие за день глаза Андрея.

- Не перечить сверх меры и знать своё место. Знать, что не по орденам и заслугам Господь любит нас, а просто так… Как зверей диких, как травы полевые… - прочитал Андрей вслух и взглянул на часы…

Шёл третий час нового дня. Андрей прилёг на диванчик, и, казалось, только закрыл глаза, как пришлось ему открывать их от света яркого и невыносимого. Андрей осознал, что сияние это свет нового дня, проникавший через раскрытые жалюзи.

Андрей почуял запах жареной колбасы. Это означало, что Анастасия уже проснулась и готовит завтрак. Андрей с грохотом сбежал по лестнице.

- Папочка, у тебя выходной что ли? – сонная Катя шла ему навстречу.

- Нет, котёнок. Я убегаю… Меня уже нет.

Ничего такого никогда с ним не случалось! Андрея напугал сам факт того, что он проспал. Что он мог проспать… Ведь ещё в школе мать его ставила в пример Аркаше.

Что ж, с кем не бывает, и на старуху бывает проруха. Так думал Андрей, вполне спокойно и уверенно шагая по коридорам родного завода. Немного помятый вид заместителя начальника цеха логистики никого не волновал.

Ещё бы, - усмехнулся Андрей про себя, - У нас ведь тут не «журнал мод».

Чего уж никак не ожидал увидеть Андрей, входя в кабинет, так это Кима, сидящего на его столе. Ким забросил ногу на ногу и разглядывал отражение совей физиономии на лакированном носке туфли. Лицо Кима было непроницаемым, как пустота Вселенной.

- Ким Борисович, здравствуйте, – Андрей решил не замечать задницу начальника на собственном столе.

Ким изменил положение тела, и его фигура стала напоминать Роденовского мыслителя.

- Вы совсем охерели, Андрей Иванович?…

- Что? - Андрей и, правда, какую-то долю секунды думал, что ему послышалось, – Что вы сказали?

Есть на самом деле две сущности человека. Та, которая орёт, и та, которая разговаривает спокойно. Сравните для интереса. Психологи твердят о бессознательном и сознательном. Но всё можно упростить и свести к двум ипостасям: та, которая орёт, и та, которая говорит тихо.

Когда Ким заорал, в коленном суставе Андрея что-то произошло. Там зажгло, как будто суставная жидкость закипела. Андрей закусил губу. Было больно и обидно. Он осел на стул, как сугроб под весенней оттепелью.

- ВЫ О-ХЕ-РЕ-ЛИ, АНД-РЕЙ И-ВА-НО-ВИЧ!!! – орал Ким. Его губы в этот момент приняли форму большого «О», как у героев японских мультиков.

- Не орите на меня, - пробормотал Андрей. Его оглушило так сильно, что следом за коленкой зажгло под мышкой и в районе сердца.

Вот так вот, - подумал Андрей мстительно, - Сейчас с приступом свалишься!

- Я БУДУ ОРАТЬ СКОЛЬКО НУЖНО! ПОКА ВЫ НЕ НАУЧИТЕСЬ ПРИХОДИТЬ ВОВРЕМЯ! НА КОЙ ХЕР ВЫ ЗДЕСЬ НУЖНЫ, АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ, ЕСЛИ ОПАЗДЫВАЕТЕ? НА КОЙ ХЕР? ОТВЕЧАЙТЕ!

- Я не опоздал, - сказал Андрей, и неожиданно для самого себя соврал. – У меня у машины сел аккумулятор и мне пришлось…

- Машины? – переспросил Ким. Это был голос совсем другого человека: человека, который говорит тихо. – Какая у вас машина?

- Моя машина…

Где внутри Андрея родилось и развивалось гаденькое чувство: Ким перестал на меня орать, ур-ра! Андрей кашлянул и попытался, чтобы кашель вышел мужественным. Хотелось, безумно хотелось реабилитироваться в своих глазах. Но и кашель подвёл. Горло издало петушиный писк. Андрей смущённо пробормотал. – Простите…

- НЕ ПОНЯЛ ВАС?! - гаркнул Ким. – Какая у вас машина? Марка какая у машины?

- «Дэу»

- Андрей Иванович, - Ким сполз со стола Андрея так, будто вытер им задницу. – Андрей Иванович, вы мой заместитель и ездите на «Дэу». Лучше ходить пешком, чем ездить на таком корыте! Трамвай – самый надёжный вид транспорта.

- Я сам решу, на чём мне ездить, - сказал Андрей и вынужден был отвернуться.

Изнутри него что-то, как выкидыш просилось наружу. От этого чувства жжение в теле только усилилось. Андрей понял, что в выражении «кулаки зачесались» нет преувеличения. Они натурально чесались! Какой смак ударить в эту мерзкую физиономию. С наслаждением отбить костяшки кулаков о хрящ носа этого лысого ублюдка. Почувствовать, как твои твёрдые ткани рвут его мягкие…

- Эй? Что с вами? – Ким тормошил Андрея за плечо. Андрей потерял равновесие и качнулся. – Я вам выписываю талон за нарушение внутреннего распорядка…

- Что?..

Всё. Приехали. Ким взялся за свои штучки. Андрей помнил, как ныл Аркаша: я зарплаты уже второй месяц не вижу. Андрей не верил ему тогда. Вот, пожалуйста, стоит один раз опоздать и…

Эй? – позвал кто-то из глубины существа Андрея. Этот кто-то дрался со шпаной в детстве. Этот кто-то до последнего молчал, когда взрослые выпытывали детские «самые важные тайны». Этот кто-то употребил такое слово, от которого не было спасения. Это слово не оставляло места для отступления. Как от немцев, когда за спиной Москва.

Эй? Ты что лох? Ты что позволишь, чтобы тебя унижали?

Лох ты или нет?

Андрей заглушил этот голос. Если бы не было смерти Аркаши, матери, он бы послушал его. Он бы ответил Киму как полагается. Но внутри сидела слабость. Не простая, а святая слабость… Она говорила Андрею: ты же знаешь, что ты сильный? Сам знаешь?

Знаю.

Зачем тебе доказывать свою силу? Ведь это твоя сила, а не чья-то. А кто нужен Богу? Смиренные. А кто стал дьяволом? Возгордившийся Люцефер…

- Надеюсь, что вы, Андрей Иванович, не будете принимать на личный счёт это взыскание? – спросил Ким, глядя в опустошённые внутренней борьбой глаза Андрея. – Давайте сразу договоримся, раз так получилось и вы мой зам. Я буду ругаться и довольно часто. Но ругаю я вас, как работника, а не человека… Понимаете?

- Я понимаю, - сказал Андрей.

Ким протянул ему полоску бумаги, где было написано, что Трофимов А.И. замечен в нарушении внутреннего распорядка ООО «Завод стекла». Ниже было вписан вид нарушения: «опоздание на 150 минут…» Ещё ниже: «Нарушение выявил и предотвратил повторение: «Коорд К.Б.».

Андрей держал этот листок и вспоминал истории, которые читал лёжа на диванчике в кабинете. Истории про закалку терпимости, которую вели христианские монахи. Как на каждое оскорбление отвечали они улыбкой и благословением, на удар по одной щеке подставляли другую щёку.

- Распишитесь, что согласны, - сказал Ким.

Андрей расписался, Ким выдернул у него из рук талон и, помахивая им, направился к выходу. Андрей смотрел, как под кожей шеи Кима ходят позвонки в надёжном мускульном корсете. У такого точно нет остеохондроза, - подумалось ему. Ким на пороге развернулся и неожиданно улыбнулся. Такое было ощущение, что мозг этого человека перепутал понятия «омерзительная улыбка» и «отеческая улыбка».

Ким улыбался как добрый, но строгий отец

- Я распоряжусь, чтобы специально для вас размер взыскания увеличили. Несправедливо с рабочего и руководящего работника взыскивать одну и ту же сумму. Вы согласны?

Был ли согласен Андрей или не был, это было сейчас не важно, потому что неожиданно, как то само собой он осознал вдруг всю глубину и силу простой христианской молитвы «Господи, помилуй мя грешного».

Андрей кивнул Киму и тот вышел, вполне довольный таким ответом.

Чувствуя на душе небывалую лёгкость, от осознания собственного ничтожества, в котором он покаялся перед Богом, Андрей принялся работать.

Работать строго в рамках должностной инструкции.

Андрею никогда не приходилось воевать за авторитет. С юношества его почти метр восемьдесят роста и спортивное телосложение давали свои результаты в мелких стычках во дворе дома и более серьёзных на школьном футбольном поле. К сорока годам у Андрея выработался соответствующий голос, который можно было бы назвать брутальным, и своя манера общения с подчинёнными.

Живи и давай жить другому, но в рамках трудового договора, - вот под таким девизом Андрей общался с многочисленным персоналом цеха логистики «Завода стекла».

По крайней мере, до той поры, когда на заводе появился Ким.

Ровно в десять часов утра, Андрей подошёл к курилке. Это был широкий стол с тремя пепельницами, лавками по периметру и двумя урнами по бокам. Хоть за чистотой в курилке следили уборщицы и даже делали записи в сменном журнале, всё равно на столе валялись горки пепла и смятые пачки. И каждый, кто подходил покурить, брезгливо морщился сначала, но потом привыкал.

На деревянных лавках сейчас можно было сидеть без опаски, но ещё пару месяц назад, Андрей после перекура вытащил занозу из левой ягодицы.

В десятичасовой перекур желающих скоротать время за сигареткой было более чем предостаточно. Курящие выдыхали сизый дым, сгустившийся над их головами в вонючее, по мнению не курящих, облако, издалека похожее на маленькую грозовую тучу.

Инженеры, диспетчеры и логисты немедленно пододвинулись и освободили Андрею местечко посередине лавки. Андрей уселся и закурил свой любимый лёгкий «Винстон». Через минуту он уже подключился к разговорам, сразу нескольким.

Когда говорил Андрей, другие смолкали. Хороший начальник, он даже в курилке остаётся начальником.

Обсуждали грядущую поставку в Молдавию. Менеджер, торопливо куривший длинную бабскую сигарету, подтвердил, что переговоры с молдаванами близятся к завершению и скоро работы у цеха логистики прибавится. Андрей курил уже вторую сигарету и всё время порывался встать и уйти, но разговор был дюже интересен. Один из диспетчеров – маленький мужичок с таким сиплым голосом, что его приходилось всегда переспрашивать, оценил поставку стекла в Молдавию на десять миллионов. Андрей усмехнулся и сказал, что это вдвое, а то и втрое меньше реальной суммы.

Андрей так увлёкся разговором, что не сразу заметил, что сзади кто-то стоит в неприятной близости к спине.

- Ну – ну, - раздался сзади голос Кима. И сразу Андрей ощутил ладонь на левом плече. Ладонь сжалась в кулак и, скосив взгляд влево, Андрей увидел, как недовольно сморщился его пиджак под ладонью Кима. – Всё курите, Андрей Иванович?

- Да вот обсуждаем поставку в Молдавию, Ким Борисович, - сказал Андрей и сделал движение плечом. Сначала ему показалось, что Ким убрал руку, но нет – он похлопывал его по плечу!

- Обсуждаете несуществующую пока ещё поставку, а вот две фуры до Волгограда всё ещё не выехали! – Кима, казалось, нисколько не смущает присутствие подчинённых рядом и общение не в лицо, а со спины.

Авторитет Андрея покосился и завис в воздухе, как Пизанская башня.

- Я знаю, - сказал Андрей. – Но ведь перекур?

- Для вас, Андрей Иванович, как я посмотрю – весь рабочий день один сплошной перекур, - сказал Ким. Андрей видел струи дыма, вылетающие вместе с этими словами, словно бы за спиной стоял огнедышащий дракон.

- Давайте обсудим это в другом месте, - сказал Андрей, оборачиваясь.

Люди в курилке сидели, как зрители в Колизее и следили за развитием событий. Ещё бы, - мрачно думал про себя Андрей, - будем потом что обсудить. Как новый начальник старого при всех в хвост и в гриву...

- Вам наверное мало талона за опоздание, Андрей Иванович…

- Хватит, - Андрей вскочил.

- Вы уступили мне место, Андрей Иванович? Как мило, - сказал Ким, насмешливо глядя Андрею в глаза.

Андрей чувствовал взгляды сослуживцев в спину. Он ощущал невидимую поддержку: давай, давай, сделай его!

Ты боишься не Кима, - думал Андрей. – Ты боишься вот их, за спиной. Что они подумают? Андрей провёл рукой по голове, шее.

Ведь ты понимаешь, что должен быть благодарен Киму? Да это больно. Да, он как паяльником жжёт твою душу. Но ведь он очищает? Ведь огонь, бушующий в твоей душе – это спасительный огонь?

С одной стороны Андрей понимал это, с другой у него снова явственно зачесались кулаки. Если ударить сразу в солнечное сплетение с такой короткой дистанции, то можно вырубить даже здоровяка. В худшем случае он согнётся пополам, и тут ему можно будет добавить коленом в нос и красивые красные брызги на цементном полу – обеспечены…

Давай, давай, мечтай! А потом закончишь, как твой брат – прыжок с балкона и всё!

И тут Андрей вспомнил фразу из христианской книжечки, которую он читал бессонной ночью «Чтобы победить страстное движение бешенства и злобы нужно сделать нечто противоположное тому, что подсказывает вам ваша греховная испорченная сущность…»

Андрей отошёл от лавки на шаг и под взгляды сослуживцев указал на своё место

- Вы садитесь, Ким Борисович. Удобней будет.

- А вы идите и займитесь фурами в Волгоград, - холодно сказал Ким.

А ты что хотел? – спросил себя Андрей мысленно, когда шёл в цех упаковки, где должны были стоять фуры до Волгограда. – Что ты хотел? Что бы он тебе в ножки поклонился? Э, нет, Ким не из той породы. Да ведь если и ты из-за лицемерной благодарности это сделал, значит и поступок твой лицемерный?

Андрей даже остановился от таких мыслей. Провёл рукой по щеке. Она горела так, будто тысячи чертей отбили её своими чёрными ладошками.

Всегда, когда было тяжело, Андрей вспоминал об Иисусе. Это помогало.

Андрей увидел образ окровавленного человека, тащившего крест на гору. Вокруг стояли люди и каждый на свой манер оплёвывал и колол его. А человек с крестом благословлял их.

«Помилуй мя, Господи грешного» - прошептал Андрей и увидел, что место, где стояли ещё утром две фуры пусто.

Андрей ускорил шаг. Сейчас было не до религии, не до духовности. Куда, мать их, исчезли два «Камаза», гружённые стеклом?!

- Эй! – крикнул Андрей охраннику. – Где машины до Волгограда?

- Так их отправили… - охранник моргал глазами и походил на крота, которого вытащили из тёмной норы на яркий дневной свет. – Ещё полчаса назад отправили.

- Кто отправил? – спросил Андрей.

- Начальник. Кто ещё? – изумился охранник, продолжая моргать. – У нас, по-моему, один начальник? Ким Борисович и отправил.

- Понятно, - прошептал Андрей и побрёл обратно, думая, что ещё месяц назад на «Заводе стекла» было два начальника цеха логистики. Он, Андрей, и Кольцов. А теперь только Ким…

Андрей вошёл в кабинет Кима. Тот сидел за абсолютно чистым столом. Ни бумаг, ни компьютера, вообще ничего. Только зеркальная поверхность стола. Андрей вспомнил, какие завалы бумаг приходилось ему помогать разбирать Кольцову в этом же кабинете.

- Удивлены? – спросил Ким вполне доброжелательно. Андрей уже начинал понимать суть его метода «добрый – злой полицейский» - Ни одной бумаги. Всё здесь.

Ким наклонил лысый череп и нажал на него указательным пальцем. Кожа продавилась и медленно, будто толстая резина, приняла исходную форму.

- Почему вы отправили фуру? – спросил Андрей. – Ведь это входит в круг моих обязанностей, а не ваших?

- Нет, Андрей Иванович, - сказал Ким. – Договоримся раз и навсегда: у вас есть строго определённые обязанности. Это так. А вот я всё, что касается цеха логистики, могу делать по собственному разумению.

- Хорошо, - распаляясь и проговаривая про себя «Господи, помилуй мя грешного», сказал Андрей. – Тогда зачем нужен был этот спектакль в курилке?

- Потом вы поймёте, Андрей Иванович. Сейчас пока не сможете. Но потом поймёте и оцените, - сказал Ким.

Андрей развернулся и вышел. Он знал, что если ещё несколько минут останется рядом с этим человеком, то вцепится ему в горло, ещё лучше – отгрызёт ему ухо!

Андрей оценил суть спектакля Кима уже вечером, во время пятичасового перекура. Он подошёл к курилке и встал возле лавки. Достал пачку сигарет, и не сразу сообразил, что не так. Ведь Андрей так привык, что ему уступают место! Волшебные ворота между задницами подчинённых не двигались ни на миллиметр. Больше того, диспетчеры, логисты, инженеры и менеджеры делали вид, что вовсе не замечают Андрея.

Андрей закурил и прислушался. Говорили о том, что возможно скоро клиенты из Волгограда будут заказывать в несколько раз больше стекла.

- Ну, это ещё как посмотреть, - сказал Андрей, перегибаясь через диспетчера и стряхивая пепел в пепельницу. – Как посмотреть, ребята…

Никто не обратил на слова Андрея никакого внимания. Он словно бы стал невидимкой для них…

В один из следующих дней на работе всё настолько закрутилось и завертелось, что Андрею пришлось даже обойтись без обеда.

Вдобавок ко всему привезли делегацию со шведского стекольного концерна и те ходили по цехам с видом отдыхающих германских туристов пенсионеров. Подходили к рабочим, знакомились, а загнанные работяги, готовы были делегацию на три буквы послать, лишь бы те не мешали в такой круговерти.

Без нескольких минут час Андрей поднялся к себе в кабинет. Он передвигался очень быстро, так и слыша позади себя окрик: «Андрей Иванович, одну минуточку…» Обошлось. Он заскочил в прохладный кабинет, казавшийся после цеховой кутерьмы оазисом спокойствия, и закрыл дверь на ключ. Покрутил ручку, проверяя, не откроется ли дверь. Вот будет конфуз, если войдут, а он тут на коленях стоит и Богу молится.

Андрей ослабил узел галстука, казавшегося в такие понедельники удавкой, которую снимешь только, выйдя на пенсию. За столом он нашарил розетку городского телефона и выдернул штепсель. Андрей достал из ящика стола, закрывавшегося на замок, молитвослов, иконки, склеенные между собой скотчем и коврик «Дом – милый дом».

Дата добавления: 2015-08-10