Чудеса спиритической фотографии

Феномен спиритической фотографии как форма медиумизма остаётся предметом ожесточённых споров начиная с того самого момента, как в 1862 году гравёр из Бостона по имени Уильям Х.Мумлер первым получил снимок «духа». Скептицизм наблюдателей более чем оправдан: ни один вид медиумизма не даёт такого простора мошенникам, как искусство фотографического проявления, когда на пластинке вдруг возникает так называемая «экстра»-деталь – чаще всего, «дух» умершего (в основном, на радость родственникам, жаждущим получить подтверждение посмертного существования любимого человека).

Я никогда не занимался специальными исследованиями в этой области,* но в затемнённых комнатах для спиритических сеансов общался практически со всеми мастерами этого жанра нашего времени. «Духи», проявлявшиеся на моих снимках, не имели ко мне, моим друзьям или родственникам ни малейшего отношения, поэтому личных причин проникнуться к феномену особым доверием у меня не возникло. Зато оснований для изначального предубеждения было предостаточно.

* А сэр Артур Конан-Дойль занимался, и о психофотографии им написаны специальные исследования. По-русски пока имеется лишь пара статей в «Записках о Спиритизме», к каковым (мы помещаем их в «Приложении») и отсылаем читателя, дабы получить минимальное представление о сути этого специального предмета. (Й.Р.)

Прежде всего, достаточно сильное впечатление произвели на меня разоблачительные демонстрации студента-инженера П.Маккарти (сначала секретаря шеффилдского Общества психических исследований, затем моего ассистента в Лондонском О.П.И.), убедительно доказавшего, что лже-спиритическую фотографию не так уж сложно получить даже в идеально подконтрольных условиях.

Фокус Маккарти состоял в следующем. Он просил участников аудитории выбрать одну из нескольких книг, а в ней – найти и запомнить определённую фразу, которую обещал воспроизвести на фотопластине, вне зависимости даже от того, на каком она написана языке. Зрители, как правило, выбирали «Библию».

Маккарти открывал книгу «наугад» – заранее подготовив её так, чтобы она распахивалась на нужной странице, – и просил зрителей выбрать абзац, хорошо замаскированным внушением обеспечивая желаемый выбор. Получив искомый результат, он предлагал аудитории указать язык, на котором должна быть написана фраза, почти наверняка зная, что выбор падёт на китайский или греческий. Зрители, находясь под воздействием уже упоминавшихся методов, почти всегда предпочитали китайский.* О четырёх имевшихся у него запасных вариантах исследователь подробно рассказал в октябрьском выпуске журнала «Psychic Science» 1935 года.

* «Библия» на китайском, предпочитаемая «Библии» на греческом, и обе в англоязычной аудитории имеют предпочтение перед «Библией» на английском?! – Такая метода, логика и расчёт повергают в немалое изумление. (Й.Р.)

Члены комиссии каждый раз тщательно исследовали лже-медиума и даже надевали на него наручники в надежде исключить возможность мошенничества. Никаких спрятанных аппаратов в одежде его не обнаруживалось. Однако по меньшей мере в одном комиссия отказать ему не могла: речь идёт о пресловутом «затемнённом кабинете», который по традиции требуют предоставить себе все медиумы без исключения. Дело в том, что на указательном пальце у Маккарти был закреплён так называемый «психопечатник» – хитроумный самодельный приборчик, ловко замаскированный под цвет кожи. Чтобы отпечатать на фотопластине текст, которого ждала аудитория, ему оставалось всего лишь направить на пластину палец.

Успехи этих демонстраций превзошли все ожидания: когда инженер-фокусник объяснил суть происходящего, зрители наотрез отказались поверить, что стали жертвами сознательного розыгрыша. Даже отец Маккарти не сомневался в том, что его сын – талантливый медиум. Поняв всю бесплодность устных саморазоблачений, Маккарти дал большое интервью журналу «Armchair Science» (выходившему под редакцией моего покойного друга А.Н.Лоу), очень подробно, с помощью диаграмм и чертежей описав свой метод.

«Корпусом «психопечатника», как называет своё устройство мистер Маккарти, – читаем мы, – служит металлический цилиндр длиной около пяти сантиметров и около одного сантиметра в диаметре. В трубке находятся три плотно прилегающих друг к другу отсека: фильтр и линзы, крошечный слайд с лампочкой и батарейка. Основой двухкамерной батарейки, питающей лампочку при посредстве контактной пружинки, служат цинк и уголь в слабом растворе серной кислоты с добавлением в качестве деполяризатора биохромата калия. Поскольку электромагнитная сила каждой камеры составляет около двух вольт, на лампочку подаётся напряжение почти в 4 вольта: она горит очень ярко и обеспечивает почти точечный пучок света. Слайд закреплён перед лампочкой эластичными упорами и маленьким крючком. Перед фокусирующей линзой установлен фильтр, отсекающий видимую часть спектра и пропускающий только фиолетовые и ультрафиолетовые лучи. Это хитроумное устройство телесного цвета прикрепляется двумя колечками к указательному пальцу, так что достаточно всего лишь направить его в темноте на пластину, чтобы получить на снимке «послание с того света». Батарейка способна в течение нескольких минут поддерживаеть свет в лампочке, но в этом нет необходимости: для получения пяти «экстра»-отпечатков требуется в общей сложности не более двух с половиной секунд».*

* Тот факт, что фокусник может подделать медиумические явления, точно так же не может служить принципиальным опровержением их существования, как печатание фальшивых денег не служит опровержением существования денег настоящих или изготовление мошенниками винных подделок – существования марочных вин. Неужели автор полагает, будто в сотнях, тысячах случаев психофотографии, полученных прежде описанного им способа, медиумы пользовались таким же хитроумным прибором? Для этого должна была существовать известная только медиумам фирма, занимавшаяся его серийным изготовлением, либо толпы медиумов должны были состоять сплошь из гениальных инженеров, наподобие представленного здесь фокусника. При этом необходимо также учесть, что сочетание подобных талантов в одном человеке является качеством уникальным, а никак не массовым. (Й.Р.)

Стоит ли удивляться тому, что демонстрации Маккарти настроили меня в отношении феномена спиритической фотографии на самый скептический лад? Кроме того, насколько мне было известно, существовали и другие весьма эффективные методы проявления, позволявшие достичь весьма впечатляющих результатов без всякого вмешательства «мертвецов» и «духов». Так что, когда взошла звезда Джона Майерса, тут же провозглашённого «гением духовной фотографии всех времён», я, естественно, не преисполнился по этому поводу благоговейным трепетом.

Яростная схватка, развернувшаяся между противниками Майерса (их возглавил лорд Донегалл, печатавшийся в «Sunday Dispatch») и его сторонниками во главе с Морисом Барбонеллом («Psychic News»), также не слишком настраивала на серьёзный лад. Вряд ли стоит сейчас освежать в памяти читателя все детали той грандиозной дискуссии; перейду сразу к описаниям событий, которые произошли в течение недели (17 – 22 августа) когда я, приняв вызов сразу нескольких медиумов, прибыл в Лонг-Дэйл (штат Нью-Йорк), чтобы стать свидетелем майерсовского «гала-концерта».

В качестве проверяющих «виновник торжества» пригласил двух учёных из чикагского Технологического института, физика Говарда Бетца и фотоэксперта Нормана Бартли. Последний привёз из Чикаго три пластины и зарядил их в затемнённой комнате собственноручно. Сначала сфотографировали некоего молодого человека, затем – всю аудиторию и наконец третью пластину заряжать не стали вообще: её держал в руках стоявший на сцене физик. Майерс всего лишь командовал, когда следует щёлкнуть затвором. Затем эксперты отправились в затемнённый кабинет и занялись проявлением. Некоторое время спустя кто-то постучал в дверь: ну что, мол, есть результаты? Вышел физик. «К сожалению, есть», – тихо ответил он.

Затем на сцене появился Бартли. «Мы проявили пластины на стандартном оборудовании, – заявил он, – используя привезённый с собой проявитель и на всех трёх снимках обнаружили необъяснимым образом появившиеся дополнительные детали. В ходе проводившихся до этого пробных съёмок ничего подобного не случалось».

Итак, демонстрация завершилась полным триумфом. «Psychic Observer» уделил этому событию пять колонок: «Реальность сверхъестественного феномена доказана со всей убедительностью. Опыты были проведены в идеальных условиях».

Эта публикация вызвала у меня несколько вопросов. Действительно, несколько участников аудитории узнали среди призрачных фото-персонажей своих покойных родственников. Авторы статьи, однако, забыли упомянуть одну небольшую деталь: Джон Майерс, как это случалось с ним нередко и раньше, пришёл вдруг в необычайное возбуждение и ворвался в затемнённую комнату как раз в тот момент, когда там шло проявление, нарушив таким образом одно из основных условий эксперимента.

Позже медиум утверждал, что это произошло помимо его воли: он просто не смог удержаться на месте. В том, что Майерс был чрезвычайно взволнован, я имел возможность и сам убедиться ещё до начала демонстрации. Но я заметил кое-что ещё. К завтраку он вышел с перевязанным указательным пальцем, объяснив это тем, что порезался во время бритья. Я тут же вспомнил о цилиндрике Маккарти. Что если Майерс приобрёл «психопечатник» или его копию во время пребывания в Англии? В таком случае, его появление в затемнённой комнате объясняло все «чудеса».

Ситуация возникла неловкая. В непосредственной подготовке сеанса я не принимал никакого участия. Двое же молодых людей из Чикаго чувствовали себя словно младенцы в лесу. О физических процессах фотографического проявления они знали всё, но совершенно не были осведомлены об элементарных методах жульничества. Ничего не оставалось, как выяснить всеми правдами или неправдами, не спрятано ли чего-нибудь у Майерса под повязкой. И вот на сцене, уже после того, как демонстрация началась, я сделал вид, что споткнулся, повалился на Майерса, и как бы случайно ухватил его за палец! Нет, Джон Майерс методом Маккарти явно не пользовался. Что ж, может быть, его вторжение в кабинет было действительно следствием внезапной истерики.

Незадолго до происшествия в Лонг-Дэйле я имел ещё одну встречу с этим виртуозом спиритической фотографии. Принять участие в специальном сеансе для друзей в нью-йоркском отеле «Сент-Мориц» он пригласил меня лично. Прихватив жену, я отправился туда в качестве наблюдателя. Принимать какое бы то ни было участие в непосредственной подготовке сеанса мне совершенно не захотелось.

К тому времени медиумы с их фокусами, истинными и фальшивыми, перестали интересовать меня с точки зрения парапсихологии: я стал относиться к их творчеству исключительно как психоаналитик. У меня сложилось глубокое убеждение в том, что сознание медиума функционирует одновременно на двух уровнях, и любая искусственная попытка две эти функции разграничить неминуемо приведёт к провалу эксперимента. В какой-то момент у меня даже возникла мысль: что если уговорить Джона Майерса прилечь на «аналитическую» кушетку? Вдруг удасться что-нибудь выведать о духе-посреднике по имени Блэк Фут (по-английски – «Чёрная Нога»), о других странностях его своеобразной натуры?..

Но вернемся в Нью-Йорк. В темноте была распакована совершенно новая пачка фотобумаги. Присутствующим было роздано по листу; каждому предлагалось подержать свой лист на слабом свете. Фотограф по фамилии Сигель, принёсший плёнку, утверждал, что Майерс не притрагивался к ней вообще. Собственно, ответ на вопрос, действительно ли странности, возникшие вскоре на этих листах, имели паранормальное происхождение, находится в прямой зависимости от истинности этого последнего утверждения.

Тем не менее, я не стал прилагать никаких усилий к установлению подлинности «психических» снимков Майерса. В тот момент меня интересовал лишь один вопрос: что именно проявится на двух листах, которые получили мы с женой. С ними действительно произошло нечто странное; если это было лишь совпадение, оно тем более заслуживает, чтобы о нём рассказать. Позвольте процитировать собственное интервью, данное журналу «Psychic Observer»:

«Мой лист фотобумаги оказался в стопке последним, и номер его был – 24. Моя жена получила 16-й. Номера проставлялись фотографом, который раздавал листы наугад. Я взял свою бумагу и... нечаянно выронил её, так что она упала на нижнюю часть живота. Не совсем приличная мысль пронеслась у меня в голове. Я сообразил, какую именно часть тела должен был проявить Майерс, чтобы убедить меня в своих чудесных способностях. «Нет, концентрацией мысли тут ничего не добьёшься, – сказал я себе мысленно. – Лучше просто расслабиться».

Что-то отвлекло моё внимание; потом листы собрали, на несколько минут отдали моей жене, а затем отправили на проявление. На моём листе возник «снаряд в полёте». На листе жены – «луна и солнце», или, во всяком случае, два шара, относительными размерами напоминавшие два эти светила, – так расшифровал «послания» сам медиум, когда проявленные снимки были отданы ему для толкования.

Мой «снаряд», судя по слабому следу, который за ним тянулся, действительно куда-то летел. Несколько странно, правда, выглядел протуберанец, напоминавший каплю жидкости. Углубление в головке «снаряда» тоже выглядело не по-военному. Впрочем, медиум «опознал» снаряд очень уверенно, и я не решился с ним спорить.

«Луна и солнце», не имевшие никакого значения для жены, у меня вызвали очень любопытные ассоциации. Начну с того, что приглашение от Джона Майерса я принял, будучи совершенно уверен, что речь идёт о вторнике, когда я был свободен. Лишь положив трубку, я понял, что сеанс состоится в понедельник, когда мне предстояло занять кресло Мастера в собрании одного тайного «братства». Итак, от одного из двух приглашений следовало отказаться. Жена посоветовала проигнорировать «братьев»: там в качестве лидера я был не самой очевидной фигурой, а кроме того, мог рассчитывать на повторное приглашение в будущем.

Всё это пронеслось у меня в голове, пока я рассматривал пару светящихся шаров, таинственным образом проявившихся на листе у супруги. Треугольник масонских символов составляют Луна, Солнце и Мастер («малые светила», в их терминологии). В тот вечер, отказавшись от кресла Мастера, я стал светилом не просто «малым» – вообще сократился до нуля. Два других символа, «отъединившись» от меня, возникли на листе жены – во всяком случае, никто из участников сеанса не получил ничего, сколько-нибудь похожего на небесные тела. Что это было – совпадение, или, может быть, следствие телепатического контакта? Изумление моё лишь возросло, когда из ванночки с проявителем извлекли мой лист: как ни трудно в это поверить, «снаряд» оказался точным воспроизведением той части тела, мысль о которой пронеслась у меня в голове: два шара идеально дополняли картину».

Вот такую заметку я написал по просьбе Джона Майерса. К сожалению, главный редактор Ральф Прессинг придал ей своим комментарием рекламный характер, чем неприятно меня поразил. «Реальность спиритической фотографии неопровержимо доказана!» – кричал заголовок. «Истинность феномена установлена окончательно, – бодро чеканил главный редактор в послесловии. – Никто не посмеет подвергнуть сомнению истинность заявлений, подписанных участниками сеанса, прилагаемых к этой статье. Никто не смеет более подвергать сомнению сверхъестественные способности Джона Майерса».

К статье действительно прилагались подписанные заявления очевидцев. Но я не подозревал, что своим присутствием помогаю установить истинность феномена, да ещё и «на все времена», – это совершенно не входило в мои планы. С другой стороны, в заметке не содержится ничего, что могло бы заставить меня взяться за самоопровержение.

Джону Майерсу я не рассказывал об этом вплоть до самого последнего времени: мне казалось, что он не придёт в восторг от таких откровений. Сделал я это совсем недавно в ответ на письмо, в котором он просил прислать воспоминания о тех спиритических демонстрациях. «Почему бы Вам не провести со мной несколько психоаналитических сеансов? – предложил я ему в мае 1943 года. – Вы рассказали бы мне о своих снах, о детстве... Таким образом мы узнаем о феномене спиритической фотографии массу интересного, да и Вы проведёте время с немалой для себя пользой». Позже мне удалось провести с медиумом три беседы, но продолжать эти эксперименты он не захотел, так что история с происхождением духа-посредника по имени «Чёрная Нога» так и осталась загадкой. «А знаете, вы сами немного напоминаете внешне индейца, – заметил я как-то раз. – Вы в детстве не увлекались рассказами о краснокожих?» Внятного ответа я не получил, но по сей день не сомневаюсь в том, что отделение «духа» от психики Майерса относится к самым первым годам его жизни.

Более всего мне хотелось бы выяснить, имеет ли Чёрная Нога отношение к случаю, описанному медиумом в своих автобиографических заметках. Однажды в детстве он оказался заперт в подвальном бойлере и, обессилев от отчаянных попыток самостоятельно выбраться, там же в конце концов и заснул. Решило ли его подсознание во сне задачу? Может быть, он выбрался из ловушки бессознательно, подобно лунатику? Кем, в таком случае, был «бородач в белом», появившийся, чтобы спасти его, прототипом Мудрого Старца, о котором писал Юнг? Может быть, именно это видение под влиянием тогдашней спиритической моды на разного рода экзотику трансформировалось затем в «черноногого духа»? Джон Майерс утверждает, что много лет спустя седовласый старец в качестве очередного призрачного «гостя» проявился на одной из его фотопластин. Это свидетельствует о том, что по крайней мере сам он себя с этой фигурой не идентифицировал.

Время от времени я слышу повторяющийся вопрос: что пытался доказать Майерс своей демонстрацией? Отвечаю я на него, как и двадцать лет назад, вопросом: а что, любая демонстрация паранормальных способностей непременно должна служить какой-то конкретной цели? Обнаруживая на пути нечто новое, неизведанное и отворачиваясь от открытия лишь в силу своей неспособности понять, что именно оно «доказывает», разве не демонстрируем мы тем самым антинаучный подход к делу?

В этой жизни нет ничего окончательного. Мозг человека полон удивительных тайн, жаждущих своего разрешения. Если и ценен чем-то спиритизм, так только неоспоримым вкладом его последователей в великое дело человеческого самопознания.

Дата добавления: 2015-08-10