Народная сказка индейцев сиу

На исходе Месяца Светлых Ночей суслик построил шалаш из сухих веток. Но настал Месяц Падающих Листьев и пришел Коварный скунс, и выгнал суслика из дома. Идет суслик по Великой равнине и издает крик горя. Навстречу ему койот:

– Чего рыдаешь, суслик?

Cуслик говорит:

– Как же мне, койот, не плакать: построил я шалаш из сухих веток, но пришел злой скунс и выгнал меня.

– Не плачь, суслик, разберемся, – сказал койот, и пошли они вместе к шалашу суслика.

Приходят, койот и говорит:

– Скунс, а ну-ка уходи из шалаша суслика!

А из шалаша выглядывает рогатый вапити, хлопает длинными изящными ресницами и удивленно говорит:

– Какой скунс? Нет тут никакого скунса! И причем тут суслик? Тут я живу. И вообще – это не шалаш, а типи. Видите – он теперь красивой тряпочкой накрыт.

– Ты откуда взялся, вапити? – пришла пора удивляться суслику и койоту.

– Я этот типи у росомахи купил. Вот, у меня и договор имеется. – И показывает вапити договор, в котором коричневым по зеленому написано: «Я, Росомаха, продаю свой типи Вапити за один топинамбур. Я, Вапити, принимаю типи Росомахи и плачу за него один топинамбур». Внизу приписка: «Топинамбур получила, типи Вапити передала, Росомаха. Топинамбур отдал, типи получил, Вапити».

Почесал койот у себя за ухом и говорит суслику:

– Что ты мне голову морочишь? Видишь: вапити этот типи по-честному купил. Он тебя из дома не выгонял. Ты, наверно, заблудился: принял чужой типи за свой шалаш, вапити – за скунса. Может, ты выпил слишком много огненной воды?

Заплакал бедный суслик:

– Да как же вапити мог мой шалаш купить у какой-то росомахи, если это мой шалаш, а не росомахин? Спросите любого соседского сурка – он расскажет, как я строил этот шалаш своими лапками.

– Жалко мне тебя, суслик, – вздохнул койот, – только помочь я тебе ничем не могу. Вапити в беде твоей не виноват. Иди, ищи росомаху – с ней и разбирайся.

Заплакал суслик и пошел по Великой равнине росомаху искать. Навстречу ему бизон:

– Чего нюни распустил, суслик?

Суслик говорит:

– Как же мне, бизон, не плакать: был у меня шалаш из сухих веток, а у скунса никакого шалаша не было. Пришел он и выгнал меня из дома. А теперь в моем шалашике невесть откуда вапити поселился и говорит, что это не шалаш вовсе, а типи, и что купил он этот типи у росомахи, которую я в глаза никогда не видел!

– Не плачь, суслик, разберемся, – сказал бизон, – знаю я твою росомаху.

Пошли они вместе к росомахе. Видят: сидит росомаха в кустах, громко чавкает – топинамбур доедает.

– Здравствуй, росомаха! Как ты могла мой шалашик продать вапити? – грустно спрашивает суслик.

А росомаха вытерла усы, насупилась и сурово сказала:

– Я, суслик, тебя впервые вижу и к шалашику твоему отношения не имею. А продала я типи, который по-честному купила у тапира. Вот, у меня и договор имеется.

И показывает договор, в котором коричневым по зеленому написано: «Я, Тапир, продаю свой типи Росомахе за два топинамбура». Внизу приписка: «Топинамбуры получил, типи Росомахе передал, Тапир. Топинамбуры отдала, типи получила, Росомаха».

– Придется тебе, енот, освободить этот типи, потому что, на самом деле, это шалаш суслика...

Рассердился бизон, ногами затопал, закричал на бедного суслика:

– Ты что, меня за дурака держишь? Видишь, росомаха этот типи по-честному купила и по-честному продала. Она тебя из дома не выгоняла!

Понял суслик, что теперь ему надо искать тапира.

Идет суслик по Великой равнине и горько плачет. Навстречу ему мустанг:

– Чего сырость развел, суслик?

Суслик говорит:

– Как же мне, мустанг, не плакать: был у меня шалаш из сухих веток, а у скунса никакого шалаша не было. Пришел он, да и выгнал меня из дома. А теперь в моем шалашике невесть откуда вапити поселился и говорит, что это не шалаш вовсе, а типи, и что купил он его у росомахи, а росомаха говорит, что купила его у тапира, которого я в глаза никогда не видел!

– Не плачь, суслик, садись мне на спину, найдем мы твоего тапира, – сказал мустанг.

Поскакали они по Великой равнине и нашли тапира, дожевывающего слегка подгнивший топинамбур.

– Здравствуй, тапир! Как ты мог мой шалашик продать росомахе? – печально спрашивает суслик.

Хрюкнул тапир возмущенно и говорит:

– Я чужих шалашиков не продавал. А продал я свой собственный типи, который подарил мне один знакомый скунс за то, что я оказал ему услугу. Вот, у меня и дарственная есть.

– Не мог тебе скунс мой шалаш подарить, потому что он мой, а не его! – закричал суслик.

– А я откуда знал, что он твой? – лениво спрашивает тапир, – Я тут ни причем. Мне подарили – я и взял. На типи не написано, что он твой.

– Все ясно, – сказал мустанг, – Надо тебе, суслик, идти к мудрому Гуахаро, что живет в Большом Каньоне – только он может рассудить, кто тут прав, и чей теперь шалаш.

Долго, очень долго искал бедный суслик Большой Каньон, а в нем – мудрого Гуахаро. А когда нашел, рассказал ему свою печальную историю. Внимательно выслушал его мудрый Гуахаро, ни разу не перебив. А потом сказал:

– Летим, суслик, к твоему шалашу. Показывай путь!

Сел суслик на спину к мудрому Гуахаро и полетели они к Великой равнине. Подлетают к шалашу суслика и видят: сидит возле шалаша енот-полоскун и стирает старые вампумы.

– Здравствуй, енот-полоскун, – сказал мудрый Гуахаро. – А где вапити?

– Не знаю я никакого вапити, – ответил енот-полоскун. – И не вопите мне тут над ухом. Чего вам тут надо?

– Это мой шалаш, и я пришел его забрать! – смело ответил суслик.

– Нет, это мой типи, – спокойно возразил енот-полоскун и, как ни в чем не бывало, продолжил стирать вампумы.

– Ты, наверное, купил его у вапити? – догадался суслик.

– Нет, я купил его у капибары, – пояснил енот-полоскун и начал развешивать мокрые вампумы на веревку, натянутую между кустов возле шалаша.

– А капибара, у кого капибара купила мой шалаш?! – отчаянно закричал суслик.

– Типи, суслик. Не шалаш, а типи, – терпеливо поправил енот, – А капибара, насколько я знаю, купила этот типи, который ты почему-то упорно называешь своим шалашом, у ядовитой сурукуку.

– А у кого же купила его сурукуку? – тихо прошептал несчастный суслик.

– Ну, хватит, – грозно подал свой голос мудрый Гуахаро. – Совершенно не важно, кто кому и когда продал или подарил твой шалаш, суслик. Важно, кто им сейчас владеет. А ну-ка, енот, покажи свой договор.

Енот пожал плечами и принес сухой лист, на которой коричневым по желтому было написано: «Я, Капибара, продаю свой типи Еноту-полоскуну за мешок бухлоэ». Внизу приписка: «Бухлоэ получила, типи Еноту-полоскуну передала, Капибара. Бухлоэ передал, типи получил, Енот-полоскун».

Прочитал мудрый Гуахаро договор и строго сказал:

– Придется тебе, енот, освободить этот типи, потому что на самом деле это никакой не типи, а шалаш суслика. – И если ты этого не сделаешь, то духи предков нашлют на тебя страшную бэм-ваву.

– Вот еще! – возмутился енот-полоскун, – С чего вдруг духам предков насылать на меня бэм-ваву? Я ничего плохого не сделал! И с чего я должен отдавать мой типи суслику? Я его честно купил!

– Нет, не честно, – говорит мудрый Гуахаро. – Честно этот шалаш можно было купить только у суслика, потому что он построил его своими лапками и никому отдавать не собирался. Этот шалаш у него силой отобрал скунс, а потом подарил тапиру, а тапир продал росомахе, а росомаха – вапити. Так с тех пор этот шалаш и переходит от одного к другому. Но если скунс завладел им нечестно, то и тапиру он его подарил нечестно, а тапир нечестно продал его росомахе, и все остальные продажи были нечестными.

– Но послушай, мудрый Гуахаро, – ответил енот-полоскун, – ведь я ничего не знал о том, что этот типи раньше принадлежал суслику и о том, что его у суслика отобрали силой. Я не мог об этом знать, потому что когда я увидел типи, в нем жила капибара. Она сказала, что купила типи у ядовитой сурукуку и даже показала мне договор, который они подписали. Как видишь, у меня не было повода не верить капибаре. Значит, совесть моя чиста. И если сейчас отобрать у меня типи, который я купил с чистой совестью – это тоже будет нечестно.

– Если ты действительно купил шалаш с чистой совестью, то ты тоже был обманут и пострадал, как и суслик, – ответил мудрый Гуахаро. – Значит, ты можешь требовать назад свою плату от капибары, а капибара – от сурукуки, и так – вплоть до тапира. Но типи ты должен вернуть назад суслику, потому что он принадлежит ему.

– Это неправильно, мудрый Гуахаро, – сердито сказал енот-полоскун, – Я живу здесь уже 36 лун. И все 36 лун я думаю, что это мой типи, потому что я его купил. И вот неожиданно приходит какой-то суслик и говорит, что это его типи! Но если это действительно его типи, и суслик об этом знал все это время, то почему он не пришел и не сказал об этом раньше? Если бы он сделал это вскоре после того, как я купил этот типи, я вернул бы ему типи и легко нашел бы капибару, которая продала мне его, и заставил бы ее вернуть мне мою плату. А где я найду эту капибару сейчас, спустя 36 лун? Должен же быть какой-то разумный срок, мудрый Гуахаро! Подумай сам: а если бы суслик явился сюда еще через 50 лун, и я жил бы здесь уже не один, а с большой семьей, детьми и детьми моих детей – правильно ли было бы выгонять нас на улицу только потому, что суслик неожиданно вспомнил о том, что это когда-то был его типи?

– Ты прав, енот, – согласился мудрый Гуахаро. – Должен быть разумный срок для заявления своих требований. И обычно я всегда уточняю, в разумный ли срок обратился ко мне тот, кто просит моей помощи. Если срок уже явно не разумный, я отказываю в помощи и оставляю все, как есть. Но сейчас я этого делать не буду.

– Почему?! – возмутился енот-полоскун.

– По двум причинам. Первая причина в том, что суслик пропустил разумный срок не по своей вине: он потратил это время на долгий путь из Великой равнины в Большой Каньон и на то, чтобы найти меня в Большом Каньоне. А вторая причина в том, что ты купил этот типи все-таки с нечистой совестью. А раз ты купил его нечистосовестно, то будет несправедливо разрешить тебе остаться в типи только потому, что суслик пропустил разумный срок.

– Почему это я купил типи нечистосовестно?! – еще больше возмутился енот.

Вместо ответа мудрый Гуахаро спросил у енота, сколько времени он собирал мешок бухлоэ, за который купил шалаш.

– Я собирал его с восхода солнца и до того, как солнце встало в зените, – ответил енот.

Тогда мудрый Гуахаро спросил суслика, сколько времени тот строил свой шалаш.

– Я строил его две луны, – ответил суслик.

– Вот видишь, енот, – сказал мудрый Гуахаро, – Ты купил шалаш за мешок бухлоэ. Хотя я живу не в Великой равнине, а в Большом Каньоне, но меня не просто так называют мудрым. Я знаю, что бухлоэ – обычная трава, которая растет в Великой равнине и которую едят все жители Великой равнины, которые не охотятся на других жителей Великой равнины. Эту траву не надо искать – она растет повсюду. Значит, она не обладает большой ценностью. Мешок этой травы ты собрал всего за полдня. Может ли жилище, которое строилось две луны, то есть 60 дней, стоить мешок травы, которая собиралась полдня? Это несправедливая цена, и ты не мог этого не понимать. Если бы совесть твоя была чиста, ты задумался бы, почему капибара продает его так дешево. Ты усомнился бы в ее честности и стал спрашивать у соседей-сурков, кто построил этот типи и как его получила капибара. А узнав всю правду, ты не стал бы покупать типи, если бы совесть твоя была чиста. Но ты ничего этого не сделал, поэтому ты купил типи нечистосовестно. Значит, ты должен его освободить, пока духи предков не обрушили бэм-вавуна твою голову.

На этот раз нечего было возразить еноту на слова мудрого Гуахаро. Молча снял он свои мокрые вампумы с веревки, натянутой между кустов возле шалаша, покидал их в сумку и пошел по Великой равнине куда глаза глядят. А суслик поблагодарил мудрого Гуахаро, убрал с типи чужую красивую тряпочку и стал снова жить в своем шалаше, как раньше.

Дата добавления: 2015-08-09