Глава 48. Гарольд очнулся от солнечного луча, который нескромно проник в щелку между тяжелыми

Гарольд очнулся от солнечного луча, который нескромно проник в щелку между тяжелыми портьерами.

Странно. Окно было занавешено на совесть. Луна настаивала на полумраке в комнате, пока не заживут его обожженные глаза. Зажмурившись, он захлопал по столику рукой в поисках палочки, чтобы задернуть штору.

— Свет мешает, Поттер?

Гарольд немедленно вскинулся на звук этого высокого и холодного голоса.

— Кто здесь? — но он уже знал, кто.

Ругая себя за беспечность, Поттер повернулся в сторону незваного гостя и недобро уставился на него. Том Реддл сидел в том кресле, где обычно, свернувшись калачиком, спала Луна. Сейчас девушки нигде не было видно.

— Не дергайся! Если бы я пришел сюда, чтобы убить, то я бы уже убил. И тебя не защитили бы твои родовые кольчуги, надень ты их даже одну на другую. Родовые артефакты — это здорово, но они не всемогущи.

Том откинулся на спинку кресла. Обе палочки Гарольда лежали рядом с ним на подлокотнике, и можно было попробовать призвать их невербально, но было очевидно, что ожившая ментальность Темного Лорда успеет ударить раньше.

— Зачем пожаловал? — Поттер скрипнул зубами и решил играть по правилам врага. Тем более, что ему больше ничего не оставалось.

— Поговорить. Посоветоваться по важным вопросам. Мы все же не чужие люди, — нагло ухмыльнулся Реддл. — К тому же надо обсудить мои условия.

— Ты можешь ставить мне условия? — поднял брови Гарольд.

— Думаю, что могу. Я, видишь ли, предусмотрителен и не понадеялся на твою благодарность. Поэтому твоя девушка, пока мы не договоримся, погостит у меня.

Поттер весь побелел от ярости. Этот урод украл Луну? Тварюга!

Том легко угадал намерения противника и поспешил добавить.

— Эй! Так дела не делают. Даже если мне не повезет сегодня, то ее дела будут совсем плохи. И поверь, что в данный момент ей ничего не грозит, несмотря на ее длинный язык и нахальное поведение.

Луна нахально ведет себя в плену? Странно. Впрочем, дементор знает, что этот урод считает нахальством.

— Моего домовика тоже ты украл?

— Домовика? Поттер, ты таскаешь прислугу даже в дальние походы? Ты просто законченный сибарит. Я не нуждаюсь в домовиках, поэтому разбирайся сам, куда он от тебя сбежал.

Значит, Добби не у него, понял Гарольд. Не похоже, чтобы Реддл врал. Но тогда получается, что он не знает о роли эльфов-ретропатов во всей этой истории. Значит, Фламель ему не сказал. Что вполне естественно. Зачем сообщать такую важную информацию столь опасному и непредсказуемому союзнику?

— А где твои благодетели, Том? Сбежали, а тебя оставили здесь? Ты что, не оправдал их ожиданий?

Однако мальчишка Поттер стал остер на язык. Но, как понял Реддл, о Директоре он ничего не знает.

— Как раз об этом я и хотел поговорить. Это одно из моих условий.

— Хочешь вернуться в магическую Британию?

— Именно. И заметь, что мы можем договориться таким образом, чтобы в дальнейшем не пересекаться и не мешать друг другу.

— Ты убил моих родителей, — сдерживая гнев, напомнил Гарольд.

— А ты убил меня, — легко возразил Том, — значит — мы квиты.

— Они мертвы, а ты жив! — закричал Поттер, вскочив на ноги.

— Я не виноват, что они не наделали себе хоркруксов! Каждый должен сам беспокоиться о своей безопасности. Война есть война.

Поттер онемел. Ну просто исключительная наглость и цинизм. И все же, настоящий Воландеморт должен был вести себя совсем по-другому. Прежний Реддл и не подумал бы вступать в переговоры, и тем более — что-то предлагать сам. Что-то с ним было не так.

— Ты помнишь наш последний поединок? То, что я сказал тебе тогда?

— Нет. Я не могу этого помнить.

— Почему?

— Знания хозяина на момент гибели присоединяются к хоркруксу во время инициализации. Но мы слишком далеко от нашего мира и этой части памяти я не получил.

Несколько мгновений Гарольд осмысливал услышанное.

— А откуда тогда тебе известно, что и как происходило?

— Меня снабдили необходимой информацией и копиями воспоминаний. Но полную память я обрету, лишь когда вернусь в свой мир.

Поттер искривил губы в усмешке.

— А твои благодетели не сообщили тебе, что в их руках было два хоркрукса?

Глаза Реддла вспыхнули недобрым огнем.

— Придет время, и я получу ответы на все свои вопросы, — надменно бросил он.

— Вот теперь похож! — констатировал Гарольд.

Реддл негодующе фыркнул.

— Короче, Поттер. У меня два условия. Ты помогаешь мне вернуться в магическую Британию. И ты возвращаешь мне мой хоркрукс. Я знаю, что он у тебя есть. Только на этих условиях я верну тебе твою подружку целой и невредимой. Если попробуешь хитрить — получишь ее голову, привязанную за каштановые кудри к хвосту ишака. На раздумья тебе даю три дня. Искать меня не надо. Я сам приду за ответом.

Реддл встал. Палочки Гарольда остались лежать на подлокотнике.

— Как ты сюда попал? — мрачно спросил Гарольд.

— Неважно. Никто, кроме меня, не знает этой дороги. У тебя три дня, Поттер!

Реддл крутанулся на месте и беззвучно аппарировал. Лучший ученик Хогвартса, как-никак. Сволочь красноглазая!

Гарольд, прихрамывая, подошел к креслу и забрал обе палочки, к которым незваный гость, видимо, так и не рискнул прикоснуться. Что с его стороны было весьма разумно. Родовая магия не потерпит чужих, и тем более, враждебных рук. Потом он распахнул штору и осмотрел противоаппарационный щит. Тот был цел. Значит, Реддл аппарировал в пределах территории храма, а уже оттуда каким-то тайным путем покинул его. Так он и пришел сюда в обход всех охранных чар и щитов. Теперь надо искать этот тайный путь. И что он там еще плел про каштановые кудри на жопе у осла? Луна ведь блондинка.

За дверью раздались голоса людей, среди которых он с облегчением узнал голос своей девушки. Но чувство облегчения было недолгим. Поттер тут же хлопнул себя ладонью по лбу и досадой воскликнул:

— Грейнджер! Этот урод украл Гермиону!

* * *

Снейп со злостью захлопнул ногой дверь, прошел к дивану и довольно небрежно сгрузил на него Шаннах. Девушка все еще была без сознания. Зельевар в раздражении забегал по комнате, выуживая из шкафчиков и ящиков стола пузырьки и фиолы с разноцветными жидкостями.

Добби, ночевавший в углу в коробке из-под плазменной панели «Филипс», с недоумением наблюдал за ним.

— Добби, хватит пялиться. Марш в спальню Поттера и чтобы я тебя здесь не видел и не слышал!

— Но как же Чаша, господин?

— Я сам посторожу. Вали отсюда.

Добби умиленно покивал головой.

— Как Добби растроган. Господин разрешил поспать. А что с госпожой?

— Ты еще здесь? — злобно рявкнул на него Снейп, и домовик поспешно щелкнул пальцами.

Добби исчез. Зельевар в изнеможении рухнул на стул и уронил голову на руки.

Происходящее не лезло ни в какие ворота. Все было настолько бредово и неправильно, что в подобной ситуации самым приятным исходом было бы просто проснуться в холодном поту.

Вся эта невозможная сцена в холле замка. Это беспримерное по наглости и беспардонности вторжение в самые потаенные уголки его души. Этот липкий холод, сменяющийся сухим жаром, которые попеременно окатывают его с головы до ног…

С этим надо было что-то делать. Причем — немедленно.

Снейп выбрал из кучи склянок, небрежно накиданных им на стол, одну из запаянных реторт и уставился на нее. В сложившейся ситуации это был самый правильный выход. Стереть ей память об этой ночи. И себе стереть память. Чтобы не саднили старые раны, открывшиеся при первом же прикосновении. Чтобы не испытывать мучительный стыд и не менее мучительную тоску по несбывшемуся. Чтобы можно было жить дальше, а не извиваться от вечной боли…

Да. Это будет самым правильным. Только не стереть, а уничтожить. Совсем.

Неожиданно он подумал о Гарольде. Тот тоже уничтожил кусок своей памяти. Неумело и варварски — как обычно. А ведь существуют и более изощренные способы. И сейчас в его руках один из них. Яд Забвения в смеси с эликсиром Покоя. Два глотка — и очнешься утром со звенящей пустотой в душе, из которой удалили боль… или вырезали сердце… Что хуже? Терпеть боль или жить без сердца? В молодости он так и не решился на подобный шаг. Слишком сильна была в душе надежда на чудо. Сейчас этой надежды нет. А жить с вечной болью он больше не намерен.

Только вот девчонка. Впрочем, что ей-то будет? Ей это пойло не понадобится. Отделается стандартным Обливиэйтом. Одним блоком воспоминаний в ее подсознании станет больше. И вряд ли Поттер вновь рискнет копаться в ее голове. Он уже там и так наделал дел, судя по рассказам Добби. А если полезет туда вновь, то для него и так не секрет, что Снейп любил его мать. Любил… Любил — погубил.

Зельевар тяжело поднялся, повернулся к дивану и вздрогнул от неожиданности. Шаннах стояла прямо перед ним. Когда она успела встать и так тихо приблизиться — можно было лишь гадать.

— Э-э-э… — все мысли испарились из головы Снейпа, когда он увидел перед собой сияющие глаза девушки.

Шаннах мягко, но настойчиво вытащила из его судорожно сжатых пальцев реторту с рубиновой жидкостью и швырнула ее в стену.

— Не смей, — прошептала она, — не смей признавать свое поражение. Кондоры не проигрывают… Я заберу твою боль. Отдай.

Снейп не понимая, что делает, коснулся ладонями ее волос и отозвался внезапно севшим голосом:

— Зачем она тебе? Это только мое… это… только…

— Ты отдашь, — спокойно прошептала Шаннах. Она не спрашивала, она утверждала. Она была спокойна и решительна. Она знала, что сейчас произойдет, и чувствовала, что готова к этому. И была уверена, что первый шаг должна сделать сама, иначе этот раненный в сердце хищник никогда уже не распахнет свои гордые крылья…

Мантия скользнула с ее плеч на пол.

— Что ты делаешь? — Снейп цеплялся остатками сознания за ускользающую реальность. Она — юная девушка. Чужестранка без единого близкого человека в этом мире. Он — потрепанный жизнью взрослый мужчина с обожженной и засохшей душой. Это неправильно. Так нельзя.

Шаннах словно услышала его сумбурные и почти панические мысли. Он готов был оттолкнуть ее, и этого нельзя было допустить. Девушка тихо рассмеялась.

— Можно потрогать твой нос? — и, не дожидаясь ответа, она обвила одной рукой его шею, провела прохладными подушечками пальцев по его лбу, по бледной щеке, коснулась губ и приподнялась на цыпочках. — Я давно хотела это сделать.

Эта трогательная нелепость в один миг покончила с решительным намерением Снейпа немедленно завершить эту сцену. Голова у него пошла кругом, а сердце бешено застучало. Его руки, казалось, сами обхватили девушку за плечи и притянули поближе.

— Великий Мерлин, что мы делаем? — выдохнул он потрясенно.

Их губы разделяло лишь несколько дюймов. А дыхание уже смешалось. Сияющие, как звезды, глаза Шаннах становились все ближе и ярче, пока он весь не утонул в этом нереальном свете. И тогда их губы соприкоснулись.

Робко и осторожно, словно нащупывая тропинку друг к другу, они слились в первом поцелуе. В сердце Снейпа хлынул жар юной души, вскрывая тайники нерастраченной нежности и ласки. Томительное желание заструилось по его жилам, отменяя все здравые и рациональные мысли, которые были неуместны сейчас, как кляп тому, кто хочет вздохнуть полной грудью. И кондор, наконец, расправил свои огромные крылья…

Чаша, скрытая под защитным колпаком, слабо засветилась. Время понеслось вскачь, подстегивая сердца жаждой взаимного обладания, и притормозило лишь раз, когда двое уже прильнули друг к другу, освободив свои тела от ненужной сейчас одежды, и его хищный нос уже нависал над ее нежной грудью. В этот момент девушка слегка вздрогнула, и Снейп почувствовал это.

— Ты боишься чего-то? Может быть, боли? Так я могу… — хрипло прошептал он.

— Нет, — перебила она его тоже шепотом, — скорее какой-то перемены в жизни. Все будет не так, как раньше… Но я сама хочу этого. Я сама так решила. Я твоя, мой хищник… я твоя…

И Северус вошел в нее с такой нежностью, какой никогда за собой не знал. И даже не считал себя способным на нее.

Глава опубликована: 06.05.2013

Дата добавления: 2015-08-09