Последняя ночь

Прошла неделя с тех пор, как Игорь вернулся из больницы. Первые несколько дней он пил, пил в одиночестве, не зная чем себя занять ещё. На мятежной площади всё стало ещё хуже: озлобленные редкие стычки переросли в непрекращающуюся бойню, где обе стороны каждый день калечили сотни людей. Госпиталя воюющих сторон были переполнены, но схватки прекращались лишь для перегруппировки и короткого отдыха.

ОМОН продолжал стоять недвижимо, ведь с самого начала конфликта новых приказов не поступало. Все, от самого молодого бойца до не выходящего уже несколько недель из кабинета Бати напряжённо ждали, не понимая что делать. Но сегодня вечером всё изменилось. Телефон в кабинете зазвонил как-то непривычно, зарождая у старого офицера неясное предчувствие. Выслушав короткую инструкцию и один единственный приз, Батя впервые за эти месяцы меланхолии со сталью рявкнул в трубку «Есть!» и без церемоний отключился. Всё мгновенно стало на свои места: и тысячи бастующих, с каждым днём всё сильнее атакующих его людей, и предписанное его бойцам бездействие, и попытки всё это замять на ТВ.

На сегодняшнюю ночь в Женеве было давно запланировано подписание какого-то архиважного международного договора, который встанет огромной костью в горле нашим «вероятным союзникам». Отсюда и огромные суммы, брошенные на организацию всех этих протестов: кто захочет видеть в партнёрах страну, где спецназом разгоняются выступления в центре столицы. От того ОМОН и стоял, безропотно перенося все удары. Но сегодня утром всё это наконец кончится.

Батю распирало, он не знал с кем поделиться всем этим, но раньше времени сообщив подчинённым, он грозил погубить всю операцию, оплаченную кровью не одной сотни верных бойцов. Ну ничего, он умеет ждать, и после двух месяц пустого ожидания несколько часов уже ничего не будут ему стоить. Батя легко откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Блаженную тишину разорвал звонок телефона.

-На приёме.

-Товарищ полковник, Денис Медведев похищен из больницы...

***

Денис не знал, сколько времени прошло с того самого момента. Да и сам этот момент он не запомнил — лишь вспышка света и уничтожающая сознание боль. Он приходил в себя урывками, постоянно балансируя на тонкой грани. В самый первый момент он мог бы умереть, мгновенно отказавшись от дальнейших мучений, но струсил, обрекая себя на вечные страдания. Страх, что плавание между мирами продлиться вечность, стальным якорем снова вытолкнул его в сознание.

Дверь беззвучно отворилась, и в палату вошло трое людей в белых халатах. Одетая под больничный халат полувоенная форма и специфическая манера двигаться выдавала в них опытных легионеров, а не медперсонал. Один из них подошёл к Денису и принялся осматривать подключённое к нему оборудование.

-Что скажешь, можно отключить?

-Нет, остынет через часа три.

-Работаем по схеме «Б». - Под эту команду третий мужчина подошёл к Денису и воткнул ему в шею шприц с какой-то смесью.

Все взглянули на часы и, отсчитав десять минут, пока препарат начнёт действовать. Отключив тело и подхватив его на руки, маленькая группа бесшумно растворились в больничных коридорах. Охрана палаты мирно спала, угостившись в буфете чаем со снотворным.

***

Денис лежал в шатре коменданта, когда окончательно пришёл в сознание. Его мутило, а картинка перед глазами была чёрно-белой и очень размытой. Иван Сергеевич, скромно усевшись на угол его кровати, стал посвящать Некроманта в события прошедшей недели. Он рассказал, что его люди похитили Дениса, чтобы уберечь от посланных властью киллеров. Потом, не скрывая своей скорби, Иван Сергеевич сказал, что сегодня последняя ночь этого замечательного лагеря: утром ОМОНу выдадут огнестрельное оружие и прикажут всё это уничтожить. По тем, кто отважится сопротивляться, будет открыт огонь на поражение.

Денис молчал, лишь изредка моргая единственным глазом. Тогда комендант сказал, что сейчас весь лагерь ждёт его, Некроманта, появления и последнего слова. Так или иначе, именно его мужественный образ должен стать последним, что увидят эти замечательные люди в последние минуты их истинной свободы. Кое-как подручные коменданта натянули на Дениса спецовку и усадили в инвалидное кресло. Когда он появился из шатра, толпа подняла его на руки и прямо с креслом донесла до сцены, аккуратно на неё поставив.

Ему учтиво наклонили микрофон, позволив не тянуться. На нескольких больших экранах, установленных по всему лагерю транслировали его увеличенное изображение. Под глубоким капюшоном светился один единственный глаз, а бинты от активных движений пропитались кровью, превратившись в жуткую маску. Весь лагерь приготовился внимать каждому его слову, даже непрекращающиеся несколько недель столкновения сейчас остановились, собираясь получить благословение. С тяжким вздохом, он отпустил сковывающий его страх. Что бы не случилось дальше, ему не покинуть площадь живым.

«Друзья... Я был с вами с самого начала... Я видел, как мы всё это начинали... - Каждая его фраза сопровождалась ужасным хрипом. - И мне стыдно... во что вы превратились... Сборище идиотов, ведомыми купленными с потрохами лидерами... Всё, за что вы боролись — ложь... Те истины, которые пытаются здесь вам навязать — ложь... Здесь нет других врагов, кроме вас самих...»

Он слышал, как взорвалась толпа, захлестнутая волной негодования. Сотни истерических криков и обвинений обрушились на него, но ему было уже всё равно.

-Он предал нас!

-Его купили!

-Да он сам из семьи ментовской, что же мы его слушаем!..

-Мразь!

-У него брат в ОМОНе, семья палачей!

-Зачем мы его спасли!..

«Обвиняя полицию, посмотрите на себя... сборище боевиков и отморозков... Посмотрите, что со мной стало... В этом виноваты вы!.. Я не хочу быть героем... для стада быдла, купленного цветными бумажками... Вы скоты, которые даже не знают своих настоящих пастухов!..» С последними словами он сплюнул сгусток крови, судорожно пытаясь вдохнуть. И без того расплывчатое зрение померкло ещё сильнее, и многоголосая толпа слилась в одно шумящее море, желающее его поглотить.

Грубо расталкивая толпу, вперёд мчался рослый мужик в синей спецовке с надетым капюшоном. Провозгласив приговор «Сын палача, изменник!» он трижды выстрелил в Дениса из спрятанного в рукаве пистолета. Две пули пробили грудь, а последняя и вовсе сбросила Некроманта с каталки. Не обращая на него ни малейшего внимания, телохранители коменданта мгновенно закрыли шефа собой и рванулись к оружию, но убийца уже растаял в цветастой толпе. Денис лежал на богу, медленно оставляемый жизнью. Там, над головами тысяч и тысяч бунтовщиков, между далёких домов, за широкими спинами бойцов ОМОНа поднималось новое солнце.

***

Денис всплыл уже в лагере ВН, откуда его невозможно было теперь вытащить: тысячи бунтовщиков и сотни профессиональных боевиков не подпустят силовиков и на пушечный выстрел, а время ожидания ещё не вышло. Игорь сидел в кабинете у Бати, оба ждали дальнейшего развития событий. Прозвучал долгожданный звонок, и Игорь увидел, как каменная маска, сковывающая последние месяцы лицо старого офицера лопнула, вернув ему человечность. Когда Батя потянулся к другому аппарату, чтобы дать долгожданную команду, телефон зазвонил снова. Взяв трубку Батя лишь кивал, но в комнате как будто стало темнее, и по окончанию разговора молча отключился. «Игорь, сынок — в глазах старого офицера выступило неподдельное сожаление. - Твоего брата убили...»

Словно из другого мира Игорь слышал, как Батя приказывает выдать бойцам оружие и дожидаться прибытия всех сил для штурма и разгона «проклятого гадючника». Лишь когда до Игоря дошёл смысл произнесённого полковником, он тихо сказал, ни к кому не обращаясь: «Я должен быть там». На секунду Батя остановился, помня строжайший приказ сверху не выпускать бойца за пределы базы. Рывком поднявшись с кресла он, надев чёрный берет, бросил: «Я тоже!» И оба бойца рванулись за снаряжением.

Штурм

Батя стоял пред строем, впервые за долгие годы опять облачённый в полную экипировку, он обращался к тысячам верных бойцов через хрипящий мегафон: «Сынки, вы долго сдерживали это зло, своей грудью защищая от него миллионы простых людей. Своим непоколебимым мужеством и верностью присяге, вы приблизили на ещё один шаг нашу страну к светлому будущему, которое мы с вами сейчас куём. Мы долго терпели под стенами кремля этих уродов, принявших за слабость нашу доброту, но сейчас мы положим этому конец!» С этими словами он отбросил мегафон и натянул чёрную маску с клыкастым черепом. Защёлкнув шлем, он спустя мгновение растворился в строю, вытягивая из держателя дубнку.

Бойцы предпочли не брать огнестрельного оружия, ибо в отличие от представления митингующих, они не были палачами и не получали удовольствия от убийства. Вместо этого они разобрали так называемые резинострелы, но и это оружие висело за широкими спинами, ожидая только самых крайних обстоятельств.

Стальное кольцо вокруг лагеря сомкнулось, лишив бунтовщиков малодушной возможности бежать. Рассечённый клиньями отрядов лагерь не мог им долго сопротивляться, а бывшие революционеры падали на землю и плакали, боясь даже взглянуть на недавних «безродных псов».

Всё резко изменилось, когда первый из отрядов достиг практически центра лагеря. Вместо брезентовых палаток обычных людей здесь обнаружились баррикады, из-за которых по наступающим бойцам ударил беглый огонь. Вместо вполне разрешённого им боевого оружия ОМОН взял лишь травматическое, не рассчитывая на вооружённое сопротивление и уж точно не собираясь никого убивать. Само собой, что при прочих равных отряду боевиков, решившихся сопротивляться до последнего, нечего было противопоставить бойцам спецназа, за спинами которых не одна горячая точка.

Батя залёг за одной из стихийных баррикад, укрываясь от обстрела. По идее, ОМОНовцы должны были сначала разогнать всех с площади, а потом банально закидать гранами боевиков, но что бы про них здесь ещё несколько часов назад не говорили, но этот вариант даже не рассматривался. Боковым зрением Батя увидел, как с арматуриной на него мчится какой-то грязный парень с дредами. Не решаясь в него стрелять, он подпустил его поближе и коротким тычком в челюсть мягко отправил на землю.

-Командир, мля, что делать будем? - Аллигатор подбежал с травматическим дробовиком, стоящим однако на предохранителе. - Не валить же их, честное слово?

-Дай команду «Газы!», и мы их дымовухами зашвыряем.

-Принял. - И уже в рацию рявкнул — Команда «Газы!», выкурим уродов!

Сказано — сделано. Спустя несколько минут над центром площади повис густой химический туман, на границах которого формировались стальные колонны для последнего штурма. С базы вместе со всей амуницией были доставлены и абордажные щиты, которые мгновенно пустили в ход. Стальная пехота проломила баррикады, где уже не было организованного сопротивления. Боевики, в отличие от простых митингующих, были в военной форме и лёгких бронежилетах, однако противогазы оказались лишь у единиц. Их сопротивление легко сламывалось, а все, кто ещё не корчился в на земле, пытались разными путями сбежать с поля боя.

Игорь мчался вперёд, возглавляя остриё атаки. Оторвавшись от прочих бойцов, он уже прорвался к сцене, где несколько часов назад выступал его брат. Несмотря на солнечный день, в горьком тумане слезоточивого газа был густой сумрак. Не дойдя лишь пару шагов до места ужасных событий, он заметил в дыму какое-то движение. Четверо человек, облачённых в противогазы спешно покидали комендантский шатёр. Показательно передёрнув затвор, Игорь приказал им остановиться, на что по нему открыли беглую стрельбу сразу из нескольких стволов. Словно и не заметив рану в боку, Игорь стрелял и двигался с такой скоростью, что уже через мгновение все противники лежали на земле. Подойдя к корчащимся на земле телам, Игорь медленно стянул с них противогазы. В широких невыразительных лицах троих читалась принадлежность к профессиональным легионерам, но последний, на голову ниже своих попутчиков был человеком явно умственного труда. Это был отлично знакомый всем, стоящим на этой площади комендант лагеря ВНСБП Иван Сергеевич...

Тот испуганно тянулся к какому-то брелку, выпавшему, видно, при падении. Лицо Игоря под противогазом исказила жуткая гримаса, он медленно навёл ствол своего оружия, уперев его в высокий лоб поверженного врага. С такого расстояния резиновая пуля просто расплющит его череп, мгновенно прикончив. Комендант замер, пытаясь в умоляющем жесте поднять руки, а по его выхолощенному лицу текли слёзы. Вот он, единственно верный шанс рассчитаться сразу и за всё, вернуть себе отобранную душу. Тяжело дыша, Игорь не чувствовал боли в простреленном боку. Он принял решение, и чтобы дальше не произошло, он никогда не станет о нём сожалеть. Подбросил ружьё, он перехватил его за ствол, тяжёлым прикладом ударив коменданта в висок. Перебросив оружие за спину и подобрав странного вида брелок и кожаный кейс, он поволок Ивана Сергеевича за шиворот к машинам.

***

Игорь сидел на какой-то опрокинутой бочке, меланхолично рассматривая своих товарищей, начавших уже разбивать баррикады. Победа далась им огромной ценой: несколько десятков убитых было с обоих сторон этого ненужного противостояния. Тот брелок, что комендант в последний момент пытался нашарить, был детонатором к немалому заряду взрывчатки, заложенному в его шатре. Собрав самое ценное в кейс, тот не мог оставить силовикам сотни документов компромата. Самого Ивана Сергеевича Игорь передал ниоткуда появившимся коллегам из ФСБ. Помимо благодарности, те дали ему недвусмысленное приглашение переходить на работу к ним. Он обещал над этим подумать, а те, в свою очередь, пообещали напомнить ему о своём предложении.

Дым рассеялся, и над Москвой засияло яркое летнее солнце. В таком умиротворяющем виде его и заметил Шаман, помахав рукой в чёрной перчатке. Его правая рука была замотана бинтами, на которых уже проступила свежая кровь.

-Ого, кого я вижу! - Миша не спеша подошёл, вытаскивая из под бронежилета пачку сигарет.

-Привет, Миш...

-Ни хрена себе. - Он ткнул коротким пальцев в окровавленный бок Игоря. - Ты к санитарам сходи, так и кровью истечь недолго.

-Хорошо...

- Всё кончилось, брат. - Миша положил руку ему на плечо. - Мы победили...

-Мы победили. - Игорь смотрел в никуда. - Но всё только начинается...

Отеревшись на Шамана, он медленно встал и пошатываясь отправился на перевязку.

Дата добавления: 2015-08-09