Рабство после рабства: кули и пеоны

Двести лет назад происходила последовательная отмена прямого раб­ства в разных странах мира, возник большой дефицит дешевой рабочей силы. Одним из способов преодоления этого дефицита стал импорт дешевой рабочей силы из экономически отсталых стран. В 1833 году Англия приня­ла закон об упразднении рабства на территории всех колоний Великобри­тании. Уже в 1839 году колониальные власти на острове Маврикий (вблизи Мадагаскара) начали заменять бывших черных рабов, которые после осво­бождения отказывались работать на плантациях, индийскими работниками по контракту - так называемыми «кули» (слово «кули» на тамильском язы­ке означает «наемный работник»). Этим работникам агенты работодателей лгали, обещая «золотые горы», или же людей просто похищали и насиль­но отправляли за море. На острове был построен особый порт для приема рабочей силы, который получил название «Пристань кули». Фактически кули превращались в рабов, поскольку сразу же попадали в долговую за­висимость от работодателей, выставлявших им счета за доставку на остров. Указанные суммы счетов были для кули откровенно «неподъемными». По истечении срока контракта мало у кого из работников оказывались день­ги для того, чтобы оплатить обратную дорогу. Многие работники умирали еще при переезде из Индии на Маврикий, другие умирали от непосильного труда (вредная для здоровья добыча гуано - помета морских птиц) и ужас­ных условий проживания на острове.

В 1842 году Китай потерпел поражение в «опиумной войне», после чего европейцы получили право вербовать китайцев для работы в других странах. Их тоже стали называть «кули». Китайские кули направлялись в Перу, где в 1854 году было отменено рабство. Затем китайских кули поставляли на Кубу, где рабство еще не было отменено, но уже возник дефицит дешевой рабочей силы на сахарных плантациях из-за запрещения работорговли.

Были еще кули-полинезийцы, которых вербовали для работы в Австра­лии и в Перу. Впрочем, на вербовку это было похоже мало, скорее можно говорить об охоте на туземцев (у западных вербовщиков этот процесс назы­вался «охотой на черных дроздов»).

Использование дешевой рабочей силы в виде «кули» можно назвать «контрактным» рабством, которое широко используется и сегодня, в XXI веке, только вот новых рабов уже не называют «кули». Впрочем, как говорится в восточной пословице: «Если гора не идет к Магомету, то Маго­мет идет к горе». Сегодня уже нет особой необходимости в транспортиров­ке «контрактных рабов» из одной страны в другую. По той простой причи­не, что современные транснациональные корпорации (ТНК) переводят свои производства в те страны, где рабочая сила особенно дешева. Речь идет пре­жде всего о трудоемких производствах (например, швейное, обувное, автос­борочное и т.д.). Контракты заключаются с работниками прямо на месте их проживания. Такие работники по уровню оплаты и условиям жизни мало отличаются от кули XIX века. Западные страны продолжают импорт «кон­трактных рабов» лишь для тех отраслей, которые по тем или иным при­чинам нельзя вынести за пределы ареала обитания «золотого миллиарда». Это прежде всего сфера услуг (которая сегодня занимает основное место в экономике большинства западных стран). В XX веке слово «кули» ис­пользовалось (и продолжает использоваться) для обозначения любых низ­кооплачиваемых неквалифицированных работников (чернорабочие, рикши, грузчики, поденщики, носильщики) в Китае, Индии, других странах Вос­точной и Юго-Восточной Азии.

Другая разновидность «рабства после рабства» - пеонаж. Обычно пеонаж квалифицируют как форму долгового рабства, которая появилась в XIX веке в странах Америки (в том числе в Соединенных Штатах). Вот какое опреде­ление дает энциклопедия: «Пеонаж (франц. peonage, от исп. peon - поденщик, батрак), форма феодально-крепостнической эксплуатации непосредственных производителей (преимущественно крестьян), основанная на превращении их в наследственных должников - пеонов, находящихся в кабальной зави­симости от помещика или предпринимателя. Характеризуя П. как скрытую форму рабства, К. Маркс указывал, что "посредством ссуд, которые должны быть отработаны и обязательства по которым переходят из поколения в по­коление, не только отдельный рабочий, но и вся его семья становится фак­тически собственностью другого лица и его семьи" (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., 2 изд., т. 23, с. 179, прим.). П. зародился в испанских колониях в Америке во 2-й половине 16 в., широкое распространение получил в 17 и особенно в 18 вв. В видоизмененной форме система П. продолжает сохраняться как один из феодальных пережитков во многих странах Латинской Америки»^[812]. Бывшие черные рабы, получив свободу, сразу же прекратили работу. Одна­ко необходимость как-то существовать заставила их брать ссуды, которые они, естественно, не могли погасить. Таким образом возникло большое ко­личество зависимых работников. Такие долговые рабы были лучше прежних рабов, поскольку не бунтовали, и лучше кули, поскольку были привычны к местным условиям и их не надо было привозить издалека как иностранных контактных рабочих. Пеоны были опутаны «неподъемным» долговым бре­менем, поэтому статус долгового раба переходил от одного поколения к дру­гому. С пеонажем боролись, его периодически запрещали в США, Мексике, Перу, других странах Центральной и Южной Америки, однако, по мнению специалистов, пеонаж сохраняется и до наших дней.

Современное прямое рабство в странах «третьего мира»

Помимо «замаскированных» рабов, о которых мы сказали выше (кули и пеоны), в странах, находящихся за пределами обитания «золотого миллиар­да», сохраняется в наши дни и прямое рабство. Обратимся к специалистам. Например, к тому же Бейлзу (на которого мы уже ссылались раньше)^[813]. По его мнению, основными странами, где сегодня существует прямое рабство, являются Таиланд, Бразилия, Индия, Пакистан. Где-то рабство существует нелегально, где-то - полулегально.

Так, исследователь подробно пишет о рабстве в Таиланде. Источником «живого» товара является север этой страны, где население живет крайне бедно. Одним из дополнительных источников существования для жителей севера является продажа своих детей (чаще девочек, но и мальчиков тоже) в услужение, т.е. фактически в рабство (в Таиланде - это почти исключи­тельно так называемое «сексуальное» рабство). Рабство усилилось в Таи­ланде в связи с тем, что «цивилизация» стала активно проникать в север­ные районы страны. Люди стали проявлять желание больше потреблять, причем речь не только о продуктах, но и промышленных товарах. Соглас­но опросам общественного мнения, семьи, продавшие одну или несколько дочерей, в 60% случае могли бы избежать этого, если бы воздержались от покупки телевизора или видеотехники. Телевизор оказывается родителям дороже ребенка!

Косвенно правительство Таиланда стимулирует развитие рабства в своей стране. Еще в конце 80-х г. прошлого столетия вице-премьер Таилан­да для улучшения экономической ситуации в стране призвал губернаторов провинций создавать больше учреждений по оказанию сексуальных услуг. Началось бурное развитие сексуального туризма, а этот вид бизнеса невоз­можен без сексуального рабства. Как отмечает Бейлз, в конце 90-х гг. до­ходы Таиланда от секс-индустрии в 13 раз превышали доходы от сборки и экспорта компьютеров (отрасли, которая официально объявлялась ведущей отраслью экономики Таиланда). Образно выражаясь, экономика Таиланда оказалась на игле рабства.

Другой пример современного рабства - Мавритания. В этой стране мавры-мусульмане, как правило, живут большими семьями и взрослые муж­чины владеют рабами, которые также входят фактически в состав этих семей в качестве пожизненных слуг. Рабы там крайне редко продаются, они переда­ются по наследству мужчинам-хозяевам. Живут рабы в доме хозяина, за свою работу платы не получают, свободы передвижения не имеют. Очевидно, что подобное рабство является достаточно «мягким», отношения между хозяева­ми и рабами носят достаточно «семейный» характер.

В 1980 г. в стране был принят закон, запрещающий рабство, однако и после этого оно никуда не исчезло. Дела против рабовладения рассматри­ваются в судах, однако чаще всего решения выносятся в пользу сохранения существующего статус-кво. При этом делаются ссылки на то, что такое раб­ство является неотъемлемой чертой мусульманской культуры. Да и сами рабы не желают покидать своих хозяев, так как найти работы за пределами хозяйства «рабовладельца» крайне трудно. Освобожденные или освободив­шиеся рабы становятся париями общества. Как отмечает Бейлз, насилие над человеком в Мавритании завуалировано и освящено традицией, поэтому непосвященный может даже не заметить фактически существующего здесь рабства. Впрочем, если сравнивать Мавританию и Таиланд, то в первой из этих стран рабство носит патриархальный характер, а во второй - капита­листический, т.е. более жесткий.

В Бразилии рабство имеет преимущественно долговой характер. Жи­тели трущоб бразильских городов в последние десятилетия охотно завербо­вывались для «постоянных» работ по «освоению» амазонских джунглей. На местах работ они очень быстро попадали в долговую зависимость от вер­бовщиков. Эксплуатация новых рабов самая беспощадная, шансов убежать из охраняемых лагерей, расположенных в тысячах километров от городов, нет никаких. Рабы используются в основном для обжига древесного угля, используемого в сталелитейной промышленности. В 1996 году только в трех графствах штата Мату Гросу в 200 угольных лагерях содержалось около 10 тысяч человек, включая женщин и детей. А ведь это только один штат! Как правило, работники выдерживают нечеловеческие условия работы не более одного-двух лет. После этого они уже никому не нужны. Поистине они пред­ставляют собой «одноразовых людей»!

В Индии, по оценкам Бейлза, из 950 млн человек, населяющих страну, к рабам можно отнести от 10 до 20 млн. В индийской деревне на протяже­нии многих веков сохраняется патриархальное рабство. Оно дополняется долговым рабством в городах, причем последнее быстро росло после Вто­рой мировой войны. Бейлз отмечает, что Индия является, пожалуй, един­ственной страной, где предпринимаются хоть какие-то практические шаги по искоренению долгового рабства. Правительство разрабатывает и про­водит в жизнь программы «реабилитации»: долговым рабам предлагаются беспроцентные ссуды, ведется переквалификация бывших рабов, они обе­спечиваются рабочими местами. Ссуды могут выдаваться в денежной фор­ме или в виде земельных участков и скота.

В Пакистане «питательной почвой» для процветания рабства является процесс обезземеливания крестьян. Кроме того, в сельском хозяйстве круп­ные землевладельцы при государственной поддержке проводят модерниза­цию, последовательно вытесняя наемных рабочих техникой. Эти два взаимос­вязанных процесса обусловили резкое увеличение численности безработных и нищих в стране. Многие семьи оказались в серьезной долговой зависимости от кредиторов. Люди целыми семьями стали продавать себя в рабство вла­дельцам заводов по обжигу печей. По сути, это форма долгового рабства: на всех работниках кирпичных заводов «висит» неоплатный и растущий долг, заработная плата им устанавливается на уровне прожиточного минимума, статус долгового раба вместе с долгами переходит от одного поколения к дру­гому. Долговые рабы в Пакистане образуют низшую касту общества.

Весьма развито рабство и во многих странах Африки. Именно к ним особенно подходит термин Бейлза «одноразовые люди». Там «живой товар» стал очень дешевым, предложение на таком африканском рынке с лихвой превышает спрос. Вот что пишет Бейлз про ситуацию в Кот д'Ивуар: «В Кот д'Ивуар, где выращивается основной урожай какао-бобов, большин­ство владельцев плантаций использует рабский труд. Как только челове­ческое сырье оказывается отработанным, его отбрасывают прочь и заменя­ют новым: восьмилетний ребенок в Кот д'Ивуар не стоит и тридцати евро. Погибает он обычно через пару лет»^[814].

С нашей точки зрения, Бейлз очень узко подходит к определению со­временного рабства, включая в его состав лишь наиболее одиозные фор­мы эксплуатации работников в странах «третьего» мира. Бесплатное ис­пользование труда наемных работников в странах Запада выпадает из поля зрения этого исследователя. По его оценкам, общее количество рабов в мире в конце XX века составляло лишь 27 млн человек. Международ­ная организация труда (МОТ) в 2005 году опубликовала доклад, соглас­но которому в мире принудительным (т.е. рабским) трудом занималось 12,3 млн человек. Некоторые правозащитные организации дают большую цифру - до 100 млн человек. А организация «Anti-Slavery» оценивает чис­ленность рабов в 200 млн человек (то есть примерно в 3 процента всего населения нашей планеты). Но и в этих подсчетах не фигурирует населе­ние стран Запада.

Оценки роли и места рабского труда в мировой экономике, встречаю­щиеся в публикациях международных организаций, явно занижены. Чи­стая продукция, созданная рабами в 2001 году, оценивается в скромную цифру 13 млрд долл^[815]. Но даже эта цифра не так уж мала. Косвенное влияние рабского труда в странах «третьего мира» на мировую экономику весьма существенно. Например, на древесном угле, производимом рабами в джун­глях Амазонии, выплавляется почти вся сталь в Бразилии (косвенное ис­пользование рабского труда в смежной отрасли). Далее из этой стали про­изводится продукция машиностроительной отрасли. И так до производства конечного продукта, который мы с вами покупаем в супермаркете - причем по ценам более низким, чем цены продукции компаний, рабским трудом не пользующихся. Такие компании рано или поздно терпят крах, и с рынка труда исчезают рабочие места - в том числе и наши с вами.

Жесткие законы конкуренции (непременный атрибут капитализма) за­ставляют рано или поздно все компании прибегать к использованию рабско­го труда - сначала косвенному, а затем и прямому.

Рабство давно отменено и запрещено. Но законы капитализма таковы, что капитал пойдет на использование прямого рабства, если оно окажется бо­лее рентабельным, чем рабство наемное. Достаточно вспомнить в этой связи строки Маркса из «Капитала»: «Капитал боится отсутствия прибыли. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обе­спечьте 10% - и капитал готов на всякое применение. При 20% он становится оживленным. При 50% положительно готов сломать себе голову. При 100% он попирает почти все человеческие законы. При 300% нет такого преступле­ния, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы»^[816].

Дата добавления: 2015-08-09