Филогенетические параллели

К вторжению в чуждую область науки — своеобразный поиск исторических параллелей для пояснения индивидуальной катастрофы рождения и ее возвращения в акте совокупления — нас побуждает опыт психоанализа. Хорошо известно, что в символических и других непрямых формах выражения души и тела заключены огромные пласты исчезнувших эпох (как иероглифы древнейших надписей), а их расшифровка многократно оправдалась в истории человечества открытием величайших тайн истории развития видов. Недаром наш учитель Фрейд не раз повторял, что не стыдно порой даже заблудиться при таких полетах в неизвестное! В наихудшем варианте сделаем упреждающую вывеску с надписью: «Сюда нет пути!».

Исходной позицией для последующих рассуждений является исключительно частое повторение символа рыбы в различных нормальных и патологических образах. В индивидуальной и массовой психике символ плавающей в воле рыбы выражает акт совокупления и ситуацию проникновения в материнское тело. Особенно часто возникающее впечатление, производимое этой символикой, привело к фантастической идее: не является ли она наряду со сходством нахождения члена во влагалище, ребенка в теле матери и рыбы в воде также элементом филогенетического знания о происхождении человека от водоплавающих позвоночных. Университетские профессора не напрасно учили нас, что жизнь зародилась в воде, а знаменитый «амфиоксус лантантоус» считается праотцем всех позвоночных, значит, и человека. В поддержку этой идеи появились и другие достаточно рискованные аргументы. А именно: не является ли существование в теле матери у высшего вида млекопитающих повторением существования в «эпоху рыбы», а процесс рождения — рекапитуляцией великой катастрофы, вынудившей прапредков из-за высыхания морей приспособиться к жизни на суше и, отказавшись от дыхания через жабры, развивать органы дыхания воздухом. Известно, что знаменитому Эрнсту Геккелю хватило мужества для разработки основного биогенетического закона происхождения видов на основе эмбрионального развития. Не следует ли пойти дальше и дополнить историю видов историей изменения среды обитания эмбриогенетических прапредков? Листая литературу по зоологии, мы обнаружили, что сходные мысли были высказаны еще во времена Гете натурфилософом Лоренцом Океном, но были энергично отвергнуты ученым миром, тем же Геккелем. После Геккеля труды по истории развития эмбриона изредка встречаются в общем виде, не затрагивая изменений среды, защищающей зародыш. Правда, что-то упоминается в фантастических романах популярных авторов, в том числе у такого оригинального и недостаточно оцененного писателя, как Бельше. Последний, хотя и был приверженцем и адептом Геккеля, все же отмечал некоторое несогласие со своим лидером. Между прочим, он пишет о мужском члене: «Член имеет свое прошлое — мерлузу. Но человек ушел от рыбы, от которой он произошел, в свои пурпурные дни». Однако это сравнение было лишь сноской, не более. Мы не можем с этим согласиться. Интересно его другое замечание, в котором он отметил, что саламандра полностью развивается в теле матери. Это замечание фактически подтверждает наше дополнение к биогенетическому закону, т.е. аналогию защитной организации эмбриона с формой существования рыбы в воде.

Ряд подробностей из области сновиденческой и невропатологической символики указывает на глубокую образную идентификацию материнского тела с морем, а также с питающей «матерью землей». В исследованной символике удалось обнаружить сравнение индивидуума до рождения с обитающим в воде эндопаразитом, а после рождения — с длительно дышащим воздухом и питающимся от матери экзопаразитом. Далее: в символике встречаются моменты, прямо трактующие море и землю как предшественниц матери в истории развития видов, снабженных защитными устройствами для охраны и питания предков животных. В этом смысле «морская» символика матери, вероятно, близка архаично примитивному образу, а символика земли имитирует более поздний период, когда в связи с высыханием морей водные организмы искали для питания источники, пробивавшиеся из земной толщи. В такой благоприятной среде продолжалось существование до преобразования жаберных в двоякодышащих амфибий. Мы особенно подчеркиваем содержательные изменения символики, в которых содержится, по мнению филологов, как и в изменении словарного запаса, часть всеобщей истории, в том числе — важная часть истории видов. Так, психоанализ усматривает, например, в символике плуга, отпечаток древнего культурно-исторического опыта, а за символикой обрабатываемой плугом плодоносящей земли — матери. Многие примитивные мифы о выплывающей из морских глубин земле содержат черты, позволяющие трактовать космогонию как символику рождения, что подкреплено многочисленными примерами в эссе Ранка «Мотив инцеста» (1912), а также этнологическими материалами в трудах Рохейма. Кроме того, ежедневный психоаналитический опыт также изобилует примерами регрессии материнской символики к образам земли и моря. В многочисленных детских историях отказ материнской любви (вследствие комплекса Эдипа) переносится на образ земли; коитус символизируют выкапывание ям в земле или заползание в пещеру. Незабываем пример привязанного к матери молодого гомосексуала, который в юношеском возрасте часами лежал в ванне, дышал через трубку, имитируя архаичное состояние эмбриона в водной среде. В одной из прошлых глав отмечалось известное психоанализу толкование спасения из воды или плавания как процесса рождения, а также коитус, что, однако, требует особого филогенетического экскурса. А именно: прыжок в воду — архаический символ возвращения в материнское тело, а спасение из воды — момент рождения или перемещения на землю. Согласно психоанализу, сказания о всемирном потопе являются не только иносказательным изображением действительных событий. Фактически первой огромной опасностью для изначальных обитателей воды было не затопление, а угроза высыхания вод. Возникновение Арарата из глубин потопа было, следовательно, не только библейским спасением, но также изначальной катастрофой, позднее преобразованной согласно воззрениям обитателей земли. Психоаналитику, конечно понятно, что Арарат — Земля на глубочайшем уровне символики — лишь повтор Ноева ковчега и что в нем можно распознать символическое отображение материнского тела, в котором зародились все высшие виды животных. Следует добавить, что эти и другие мифы нуждаются в филогенетическом толковании (например, спасение израильтян, перешедших, как по суше, Красное море). «Особое» толкование необходимо и для пояснения совокупления как символического акта, при котором индивидуум наслаждается проникновением в материнское тело, страха рождения и нового наслаждения от счастливого преодоления этой опасности. Идентифицируя себя с членом и сперматозоидами, вторгающимися в глубину женского тела, индивидуум символически преодолевает смертельную опасность, угрожавшую морским предкам во время геологической катастрофы — высыхания моря. Пока это предположение основано только на простом символическом выводе. Но если (как и в сновидениях, и во многих сказках) плавающая в воде рыба означает дитя в материнском теле, то рыба не только понимается как пенис, но и как представление о водном и земном существовании.

Эмбриология и сравнительная зоология дают нам два сильных аргумента в пользу нашей рискованной гипотезы. Первый состоит в том, что защитные органы (амнии), содержащие околоплодную воду, созданы только для эмбрионов млекопитающих; второй — в том, что у видов, эмбрионы которых развиваются без амний, отсутствует совокупление, и развитие оплодотворенного семени происходит обычно в воде, т.е. вне материнского тела. Соответственно у амфибий наблюдаются зачатки органов совокупления и лишь у рептилий они достигают эректильности, характерной для млекопитающих. Наличие органов совокупления, развитие плода в материнском теле и преодоление величайшей опасности высыхания образуют неразрывное биологическое единство, создавая символическую идентичность материнского тела с морем и землей, а мужского члена — с ребенком и рыбой. На возражения дарвинистов, согласно которым выживали только виды, органически приспособленные к жизни на суше и развивавшиеся по принципу естественного отбора, ответим, что психоаналитику ближе психологическое мышление Ламарка, указавшего на значимость развития инстинктов в эволюции видов. Дарвинистская концепция не может объяснить абсолютно доказанное природой возвращение к старым формам и функциям в новой структуре. Дарвинизм просто отрицает факт регрессии, который является одним из краеугольных элементов психоанализа. Так что не будем обманываться ходом дарвинистских возражений. Другое дело, что, возможно, потребуются дополнительные подкрепления в пользу концепции, усматривающей в генитальности наряду с онтогенной отражение филогенных катастроф.

Дата добавления: 2015-08-18