ГЛАВА 46. По стенам продолжали струиться потоки воды, и их напор не только не стихал

I

По стенам продолжали струиться потоки воды, и их напор не только не стихал, но продолжал усиливаться. Лили со Стаффордом едва умещались на маленьком островке, который они насыпали: вода уже доходила им до бедер, и если ничего не произойдет, то скоро поднимется до пояса, а там и до горла. От страха и холода Лили дрожала всем телом, громко стуча зубами и изо всех сил стараясь не поддаться истерике. Она была так молода и чувствовала себя еще совсем юной, а свалившееся несчастье было не только незаслуженным, но и укоряло. Одно дело – когда впереди еще вся жизнь со всеми своими возможностями, и другое – оглянуться назад и осознать, как мало удалось сделать.

Гейл вынырнула, жадно хватая воздух после своей смены по разбору стены.

– Без изменений? – спросила Лили.

– Надо продолжать.

– В этом нет никакого смысла! – резко возразил Стаффорд. – Вы еще этого так и не поняли?

– Тогда что вы предлагаете?

– Сохранить силы, – ответил Стаффорд. – Вот что я собираюсь сделать! Возможно, нам удастся выплыть.

– Выплыть! – с иронией повторила Лили. – Да, если вода и дальше будет так прибывать.

– Но мы утонем гораздо раньше! – вскричала Лили. – Мы все утонем! – Ее возмущение было сильнее слов, и она его стукнула. К ее удивлению, удар пришелся по голой груди – он снял рубашку. – Что вы делаете? – спросила она.

– Ничего.

Она протянула руку и нащупала что-то плавающее на поверхности воды. Пустая пластиковая бутылка с завинченной крышкой. Он выхватил ее у нее из рук, и она услышала хлюпанье мокрой ткани – он вставлял бутылку в рукав, отчего вид наверняка был как у Попая.^[95]

– Вы делаете себе спасательный жилет! – догадалась она.

– Мы все сможем им воспользоваться.

– Он делает себе спасательный жилет, – сказала Лили, обращаясь к Гейл. – И использует все пустые бутылки.

– Хорошая мысль, – одобрила та.

– Но это наши общие бутылки. А не его одного.

– Это для всех нас, – неубедительно пояснил Стаффорд. – Я просто не хотел вселять напрасных надежд, если бы не получилось. И потом, разве сейчас не твоя чертова очередь?

Что было правдой. Лили пробралась к стене, сделала несколько глубоких вдохов и нырнула к проему от талалата. Уши сразу заложило, а в носовых пазухах появилась боль, но она яростно продолжала скоблить – под ногти сразу забилась штукатурка, но она не сдавалась, хотя и понимала, что дело идет слишком медленно. Вода быстро поднималась, затрудняя работу, и уже совсем скоро станет невозможно даже…

И вдруг весь мир обрушился, вода забурлила, и что-то больно ударилось ей в плечо. Она инстинктивно оттолкнулась ногами, выбираясь на поверхность, уже наполовину понимая, что произошло. Доски, одеяла и мусор – все устремилось вниз, не выдержав напора собравшейся наверху воды. Она беспомощно барахталась, слыша только всплески продолжающего падать мусора.

– Гейл! – закричала она. – Гейл! – Ответа не последовало. Она протянула руку и дотронулась до чего-то теплого: голый торс человека, Стаффорда. Она ощупала его шею, голову и большую открытую рану на черепе, из которой вытекала какая-то масса. Она закричала от ужаса и оттолкнула его. – Гейл! – снова позвала она, лихорадочно шаря вокруг себя руками и наталкиваясь на одеяла, простыни и обломки досок. Вдруг она нащупала предплечье, потом блузку и поняла, что это Гейл. Она подтащила ее к островку, уже скрывшемуся под водой, и подняла ей голову. Гейл закашлялась, но в себя так и не пришла. Лили прижала ее к себе и дала волю слезам – от страха, горя и одиночества.

II

– Я достану адвоката! – закричал Огюстэн, обращаясь к Клэр и взбираясь за ней по ступенькам. – Не говорите ни слова, пока он не придет. Вы поняли? – Она кивнула, и ее затолкнули на заднее сиденье полицейской машины. На ее лице не осталось ни кровинки. – Я еду прямо за вами, – предупредил он, – и не выпущу вас из виду. – Но они хлопнули дверцами и отъехали, и только тогда он сообразил, что мотоцикл был разбит.

К нему подошел Мансур.

– Не волнуйся. Все образуется.

– Что значит – образуется? – взорвался Огюстэн. – Ты сам знаешь, как работает система, стоит только попасть к ней в лапы.

– А чего ты так из-за нее переживаешь? Она же одна из них, разве нет?

– Нет. Она – одна из нас. Она сделала выбор и выбрала нас.

– Да, но…

– Тебе придется отвезти меня в Александрию. Я должен ее вызволить.

– Не могу, – возразил Мансур. – Это место важнее. Ты сам это знаешь.

– Глупости! Охрана уже есть. Позвони и вызови еще, если нужно. Все остальное может подождать до утра. В конце концов, это место ждало две тысячи лет.

– Извини, друг.

– Я дал ей слово, – не сдавался Огюстэн. – Я обещал, что не оставлю ее.

– Да, но…

– Пожалуйста, Мансур. Я много сделал для Египта, так ведь?

– Конечно.

– И для тебя тоже. – Сын Мансура изучал медицину в Париже, во многом благодаря связям Огюстэна.

– Да.

– И я никогда ничего не просил взамен.

– О чем ты говоришь? Ты всегда что-нибудь просишь. Как насчет GPS-навигатора, самолета с дистанционным управлением? Кстати, где он?

Огюстэн не стал отвечать.

– Я серьезно, Мансур. Клэр ни в чем не виновата. Это правда. Она повела себя достойно в сложном положении. Она поставила на карту все свое будущее, чтобы исправить зло. Ты видел Фарука. Ему нужен козел отпущения. Для допросов и запугивания, на ком можно сорвать злобу. Если он не сможет найти Петерсона или Нокса, то его жертвой станет она.

Мансур вздохнул:

– Что я должен сделать?

– Скажи ему, что это она сама вышла на ВСДД и сообщила о своих подозрениях по поводу Петерсона и раскопок. Скажи, что именно поэтому сюда и решили поехать Омар и Нокс.

– Он ни за что мне не поверит.

– А нам и не нужно, чтобы он поверил. Главное, что не сможет ничего доказать.

Мансур недовольно поморщился.

– Думаешь, это сработает?

– Есть только один способ узнать.

– Ты будешь за это мне должен по-крупному.

– Да, – подтвердил Огюстэн. – Буду.

III

Нокс сушил под струей горячего воздуха из печки свои ботинки, когда наконец раздался звонок мобильника.

– Это я, – сказал Огюстэн. – Извини, что не ответил на сообщение сразу. Возникли проблемы. Ты где?

– В Гермополисе. Потом расскажу. Послушай, это твой самолет летал над площадкой Петерсона?

– Ты его видел? Да! И мы нашли, что они раскопали. Все нашли, и мозаику тоже.

– Потрясающе!

– Пока не нашлось времени изучить, но я пошлю тебе фотографию. На этот номер?

– Пожалуйста.

– Есть новости о Гейл?

– Пока нет.

– Ты найдешь ее, – сказал Огюстэн. – Я знаю, что найдешь. – Он помолчал, подыскивая слова. – Я мало во что верю, но в вас обоих я верю точно!

– Спасибо, приятель, – ответил Нокс, неожиданно расчувствовавшись.

Фотография скоро пришла, но дисплей на мобильнике был слишком маленьким, чтобы все хорошо видеть. Он включил свет в кабине, достал ручку и блокнот из коробки, которую нашел раньше, набросал фигуру внутри семиконечной звезды и добавил группы греческих букв. Но сколько бы он ни разглядывал рисунок, ничего в голову так и не приходило. Он стукнул с досады по приборной доске – его не покидала уверенность, что все встанет на свои места, стоит только найти мозаику. Но он ошибался.

Лист блокнота тоже оказался маловат. Он покопался в коробке и нашел скотч и пару дешевых ножниц, после чего нарисовал фигуру и семь групп букв на отдельных листах и прикрепил их на ветровом стекле в том же порядке, что и на фото. Такие гектограммы были любимыми символами алхимиков, веривших в семь стадий превращения черной души в золотое солнце. Он постарался вспомнить, что еще о них знал. Они являлись оберегом против зла, символом Бога, божественной формы. Божественной формы! Не так ли говорил Огюстэн, рассказывая о гермафродитах? Если все вышло из единого источника, то у него по определению должны быть и мужские, и женские признаки. Атум, который сам себя оплодотворил с помощью мастурбации. Андрогины.^[96] Адам Кадмон.^[97] Его мысли зашли в тупик.

Он начал менять группы букв местами, стараясь найти систему или анаграмму. Неподалеку послышался шум мотора, и он поспешно выключил свет. Показался грузовик, прочесывавший фарами, как прожекторами, обширные заросли сахарного тростника. Грузовик проехал дальше, скользнув желтыми лучами фар по листкам, на секунду задержавшись на двух группах букв: Qe и DI. Если бы у него в голове постоянно не крутилось все, связанное с божественной формой, он бы наверняка не заметил, но QeDI буквами английского алфавита читалось как thedi, a theoeides по-гречески означало божественную форму. Возможно, третья ссылка на одно и то же, и все в рамках одной диаграммы. Могло ли это быть совпадением?

Грузовик проехал дальше, он подождал еще секунд двадцать и, не в силах справиться с охватившим его нетерпением, включил свет в кабине. Увидев, что эти группы букв Θɛ и ΔI не были соседними, он упал, было, духом, но почти сразу заметил, что их соединяет одна из линий, которые образовывали семиконечную звезду. Он записал группу букв, на которую указывала фигура в центре, и расположил остальные по порядку.

KɛN XAG HN Θɛ ΔI TP ΣK.

Он смотрел на эти буквы, заставляя мозг найти разгадку, и неожиданно его осенило! Но обрадоваться он не успел – его ослепили фары грузовика, светившие прямо в лобовое стекло.

Дата добавления: 2015-08-18