ГЛАВА 41

I

– Люди из авиакомпании, – сказал Огюстэн. – Вы куда-то уезжаете?

Девушка понимающе улыбнулась:

– Я здесь, чтобы убедиться, что вы в порядке, а не разговаривать.

– А если я не в порядке? Я думаю, что у меня серьезные травмы. И мне нужен нормальный врач.

– Для человека на смертном одре вы демонстрируете удивительную прыть. Кроме того, я знаю свое дело. Правда. И боюсь, у вас нет выбора – или я, или никто. Мне и так было сложно уговорить мистера Гриффина… – Она осеклась, раздосадованная, что и так сказала слишком много, сама того не желая.

Огюстэн не стал настаивать. Если он будет упорствовать, то только восстановит ее против себя. У стены стояла скамейка для ног, чтобы можно было дотянуться до верхних полок. Она встала на нее и стала осматривать его голову, аккуратно раздвигая волосы, чтобы обработать ссадины. Перед его глазами оказалась ее блузка – он заметил веснушки на бледной коже между пуговицами и жесткие чашечки консервативного белого лифчика. Она промыла ссадины дезинфицирующим раствором, и он, стиснув зубы, постарался не вздрогнуть. Она спрыгнула со скамейки, повернулась к нему лицом и, отогнув ему веки, заглянула в глаза. Радужная оболочка глаз оказалась пестро-голубой, а зрачки при взгляде расширились.

– Снимите, пожалуйста, рубашку, – сказала она.

– Как вас зовут? – спросил он.

– Пожалуйста. Вы слышали мистера Гриффина.

– Просто имя. Я же больше ничего не прошу.

Она неохотно улыбнулась:

– Клэр.

– Клэр! Мне нравится это имя! – Он осторожно расстегнул рубашку. – Вы знаете, что по-французски это слово означает «свет»?

– Да.

– Оно вам подходит. Мою бабушку тоже звали Клэр. Чудесная женщина. Правда, чудесная! У нее были самые добрые руки.

– В самом деле?

– Честно! – Он поморщился от боли, вытаскивая рубашку из-под ремня. И смущенно посмотрел на живот, жалея, что в последнее время не следил за собой. – Значит, вы – археолог, Клэр?

– Я с вами не разговариваю.

– Думаю, что так и есть, раз вы здесь работаете.

Она вздохнула:

– На самом деле я – администратор проекта. Дело в том, что я немного говорю и пишу по-арабски.

– Говорите по-арабски? Откуда?

– Мой отец занимался нефтью, и я выросла в Персидском заливе. Сами знаете, как легко выучить язык в детстве. Думаю, что именно поэтому преподобный Петерсон и пригласил меня к ним присоединиться. Плюс мои познания в медицине. Они никогда не бывают лишними в таких местах.

– В таких местах?

Она покраснела и опустила глаза.

– Ну, вы понимаете.

– Нет, – нахмурился Огюстэн. – Думаю, что не понимаю. Если, конечно, вы не имеете в виду места, слишком примитивные, чтобы иметь своих докторов?

– Я совсем не это имела в виду, – запротестовала она. Как я уже говорила, я выросла на Ближнем Востоке. Мне здесь очень нравится. Просто дело в том, что даже дома молодые люди не очень-то любят ходить по врачам. А за рубежом, когда они даже не знают языка… – Она постаралась улыбнуться. – Вы же знаете американцев. Они – не самые лучшие путешественники.

– А какие именно у вас познания в медицине? Если уж мне предстоит вам довериться.

Она положила ладони ему на грудь, осторожно прощупывая ребра и следя за выражением лица, чтобы узнать, где становилось больно.

– Я изучала медицину пять лет.

– Пять лет? А потом просто бросили?

– Мой отец заболел. – Она наклонила голову, сомневаясь, стоило ли рассказывать незнакомому человеку так много. – И потерял работу. У него не было… нужной страховки. Мать к тому времени умерла. А ему требовался уход.

– И вы взяли его на себя?

Она кивнула, погружаясь в воспоминания.

– Вам когда-нибудь приходилось ухаживать за умирающим? – спросила она.

Он отрицательно покачал головой:

– Нет, только за самим собой.

– Петерсон и его церковь сделали для нас очень много. У них столько чудесных благотворительных программ. И даже хоспис, где мой отец… Вы понимаете. Плюс приют для сирот и кров для бездомных, много разного. Они – хорошие люди. Правда. И преподобный – хороший человек.

– Так вот почему вы здесь. Чтобы отблагодарить их?

– Наверное.

– А почему вы вчера уехали с раскопок?

Она потерла нос, делая вид, что не расслышала или не поняла. Но Огюстэн молчал. Она не выдержала затянувшейся паузы и, смутившись, спросила:

– О чем это вы?

– Я вчера приезжал сюда вместе с полицейскими, чтобы опросить свидетелей. На пути сюда я видел, как Гриффин увозил вас на машине. Зачем он вас прятал?

Она с трудом проглотила слюну.

– Никто меня не прятал.

– Нет, прятали!

Она подняла глаза, и их взгляды встретились. Огюстэн почувствовал, как громко забилось у него сердце. Клэр отвела глаза – ей было явно не по себе.

– С вами все в порядке, – сказала она, собирая на поднос медицинские принадлежности. – Синяки и ушибы. Ничего страшного.

– Вы знаете, что случилось той ночью, так ведь? – спросил Огюстэн. – Вы знаете, что произошло с Омаром и Ноксом.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Отлично понимаете, – возразил он. – Расскажите мне.

Но она бросилась к двери и начала стучать, чтобы ее выпустили.

II

– Сети I? – переспросила Лили.

– Фараон начала Девятнадцатой династии, – ответила Гейл, продолжая отгребать пальцами песок. – Он пришел к власти примерно через пятьдесят лет после Эхнатона и похоронен в Долине царей.

– И при чем здесь он? – поинтересовался Стаффорд.

– Его гробница на первый взгляд казалась достаточно простой. Входная шахта вела в погребальную камеру, перед которой располагался грязевик.

– Совсем как здесь?

– Да, и в Царской усыпальнице тоже. Но выяснилось, что грязевик на самом деле был вовсе не грязевиком. Это была шахта, которая вела в настоящую погребальную камеру. Ее сделали похожей на грязевик, чтобы обмануть потенциальных грабителей гробниц. Правда, это не помогло.

– И ты думаешь, что здесь то же самое? – спросила Лили. – Погребальная шахта?

– Очень может быть, – кивнула Гейл. – Не понимаю, как это не пришло мне в голову раньше.

– Шахта в гробнице Сети достигала ста метров. Но это – исключение. Обычно погребальные шахты не превышают нескольких метров. А эти иероглифы означают, что мы до чего-то добрались.

– И что из этого? – пробурчал Стаффорд. – Мы все равно не сможем выбраться.

– Это верно, – согласилась Гейл. – Но это может дать воде куда стекать. Или есть другие предложения?

– Нет, – признал Стаффорд. – Других предложений нет.

III

На стук Клэр никто не ответил. Она снова забарабанила в дверь. И снова ничего. Огюстэн медленно к ней приблизился, изо всех сил стараясь не напугать. Она прижалась спиной к стене и, как щитом, прикрыла грудь подносом – лекарства посыпались на пол.

– Отпустите меня, – умоляюще сказала она, отводя глаза.

– Я прошу вас только выслушать.

– Пожалуйста!

– Одну минуту. Я больше не прошу.

Она отвернулась, испытывая неловкость от его близости и от того, что их тела соприкасались.

– Хорошо, – сдалась она. – Одну минуту.

– Спасибо. Меня сейчас не волнует, что случилось с Ноксом и Омаром. Вернее, мне это очень важно, но все это может подождать. А сейчас мне нужна ваша помощь, потому что моя очень хорошая знакомая находится в смертельной опасности и без вашей помощи может погибнуть.

Клэр была застигнута врасплох. Такого поворота она никак не ожидала.

– Знакомая? Кто именно?

– Молодая женщина по имени Гейл Боннар. Она – археолог в…

– Заложница?

– Так вы знаете о ней?

Она скривилась.

– Ее показывали по телевизору все утро.

– Тогда вы все видели, – обрадовался Огюстэн. – Вы наверняка обратили внимание на ее позу.

– О чем это вы?

– За день до похищения мой друг Нокс послал ей фотографии того, что вы здесь нашли.

– Мы здесь ничего не находили.

– Она их увеличила и отослала обратно. Вспомните, как она сидела на записи. Точно так же, как на…

– Мозаике! – воскликнула Клэр.

– Так вы ее видели! – вскричал Огюстэн.

– Нет! – Но отрицать очевидное стало глупо, и она это поняла. Она оттолкнула Огюстэна и начала подбирать упавшие лекарства.

– Клэр! – умолял он. – Послушайте! Гейл послала сообщение, каким-то образом связанное с мозаикой. Мы не можем это выяснить, потому что фотографии пропали. Нам нужно найти оригинал. От этого может зависеть ее жизнь.

– Я ничем не могу помочь.

– Нет, можете! Вы – доктор, вы учились на доктора и хотели им стать. Спасение жизней – ваше призвание. Вы должны ей помочь. Она может умереть, если вы не поможете.

– Прекратите!

– Вам не нравится то, что здесь происходит. Я это знаю. Иначе вы бы не стали настаивать на моем осмотре. Со мной все в порядке. Забудьте обо мне. Но с Гейл – нет! И с другими двумя заложниками тоже! Им нужна ваша помощь! Как вы можете им отказать?

– Эти люди – мои друзья! – сказала она, вновь начиная барабанить по двери.

– Нет, Клэр. Они используют вас, потому что вы знаете арабский и у вас есть медицинский опыт и потому что они рассчитывают на вашу преданность после того, как помогли вам с отцом. Вот и все. Они называют себя христианами, но вы можете себе представить Христа, поступающего так же? Вы можете представить, чтобы он скрыл информацию, от которой зависят жизни двух женщин и…

– Дайте мне уйти! – взмолилась она, когда наконец Рамиз открыл дверь. – Отпустите меня!

– Пожалуйста, Клэр! Пожалуйста!

Но она вырвалась от него и выскочила за дверь, с грохотом захлопнувшуюся после нее. Огюстэн присел на скамейку и обхватил голову руками, понимая, что только что упустил свой лучший шанс на помощь. И не только себе, но, возможно, и Гейл.

Дата добавления: 2015-08-18