Толкование книги

Относительно формы книги и ее истолкования у исследователей есть самые разные мнения, и поэтому сначала следует сделать краткий обзор различных интерпретаций, которые когда-либо выдвигались.

1. Иудейская аллегория. В отрывках из Мишны, Талмуда и Таргумов дается аллегорическое толкование, согласно которому в Песне Песней речь идет об истории Израиля и описывается любовь Бога к избранному Им народу и Его общение с ним. В соответствии с этим отрывок 1:12 истолковывается (например, это делает Раши) как указание на облако между херувимами ковчега (Шехина).

2. Христианская аллегория. Как известно, аллегорический метод толкования в основном, был введен в христианскую Церковь Оригеном и Ипполитом. Однако, по большей части, христианские исследователи, которые использовали этот метод, усматривали в книге не историю израильского народа, а взаимоотношения Христа со Своей Церковью. Такая точка зрения была очень сильно распространена в христианском мире, и можно сказать, что она даже преобладала. Ее придерживаются Хенгнстенбер и Кейл, и, кроме того, ее можно увидеть в оглавлениях Нормативного перевода (главы 1-3 — "Взаимная любовь Христа и Церкви"; глава 4 — "Благодатные дары Церкви"; глава 5 — "Христова любовь к ней"; главы 6-7 — "Церковь исповедует свою веру и надежду"; глава 8 — "Любовь Церкви ко Христу").

Несколько интересных примеров такого истолкования приводит Раули.¹ Он показывает, как в 12 веке этот метод стал излюбленным в вопросе истолкования некоторых фраз Девы Марии. Кроме того, он упоминает еще несколько странных точек зрения, и среди них можно назвать следующие:

1) 1:4 — здесь, якобы, речь идет о том, что человек может стать черным от греха, но становится красивым благодаря обращению (Ориген);

2) 1:12 ("у грудей моих", или "между грудей моих"); речь идет о Ветхом и Новом Заветах, между которых пребывает Христос (Кирилл Александрийский);

3) 2:12 — в этом отрывке говорится о проповеди апостолов (Псевдо-Кассиодор);

4) 5:1 — здесь имеется в виду Трапеза Господня (Кирилл Александрийский);

5) 6:8 — здесь упоминается о восьмидесяти ересях (Епифаний).²

Защитники аллегорического толкования утверждали, что если бы книга не имела религиозный смысл, ее не включили бы в канон. Однако, в ответ можно сказать, что само по себе такое соображение не оправдывает аллегорического истолкования. Когда мы поймем истинный смысл этой книги, мы довольно легко осознаем и то, почему Бог включил ее в канон.

Кроме того, утверждается, что в других местах Писания используется образ брачных взаимоотношений между Господом и Его народом. В значительной степени это так, однако данный образ используется там как символ, и всегда закладывает основу для дидактического пояснения. В Песне Песней все обстоит иначе. Надо отметить, что существует определенное различие между аллегорическим толкованием и толкованием аллегории. Если речь не идет об аллегории, которую надо объснить, то тогда аллегорическое толкование не имеет под собой никакого основания, и нет никаких данных, которые показывали бы, что Песнь Песней Соломона — аллегория. Иными словами, доводы, которые обычно приводятся для того, чтобы подтвердить аллегорическое толкование, на самом деле неуместны.

3. Драма. Франц Делич отстаивал точку зрения, согласно которой Песнь Песней является драмой и рассказывает о том, как царь Соломон влюбляется в девушку по имени Суламифь и забирает ее в свою столицу Иерусалим, причем ее отношение к ней возносится от простой чувственности до истинной любви. Надо сказать, что Отто Цеклер, в основном, тоже придерживался такого толкования.

Другие, особенно Генрих Эвальд, а также Шртак, Кениг, Драйвер, отстаивают гипотезу, которую они называют гипотезой пастуха: речь идет о том, что девушка Суламифь, несмотря на обольщения Соломона, остается верной своему мужу-пастуху.

Однако надо сказать, что среди семитских народов драма не играет столь значимой роли, и кроме того, сама Песнь столь же мало походит на драму, сколько на аллегорию. На протяжении многих веков благочестивые люди не считали бы ее богодухновенной, если бы все сводилось просто к такой драме.

4. Собрание любовных песен. Такая точка зрения заявляет о себе в различных проявлениях. Айсфельдт, например, считает, что в книге собраны не зависимые друг от друга песни, и в связи с этим ссылается на Ветштайна, который много лет был консулом в Дамаске. Ветштайн говорит, что в день накануне свадьбы невеста под звуки песни, в которой описывается (wasf) ее красота, танцует танец с мечом. Затем в течение недели после брака супружескую пару чествуют как царя и царицу, причем в это время поют много песен, среди которых есть и "описание" (wasf) молодой четы.

Айсфельдт считает, что такой обряд был широко распространен и в Израиле и что отрывки 4:1-7, 5:10-16 и 7:1-6 соответствуют тому wasf, о котором говорит Ветштайн. Итак, согласно данной точке зрения книга представляет собой собрание любовных песен, сравнив которое с недавно вышедшими похожими собраниями Далмана, Литманна и других исследователей, мы поймем его как нельзя лучше.³ Пфайфер, Лодс, Реусс, Дюссо, по существу, придерживаются такой же точки зрения, которую отстаивали и немецкие поэты Гердер и Гете. Однако, остается неясным, бытовал ли и в Палестине тот обычай, который описывал Ветштайн.

5. Символический образ. Гонорий Отенский (12 век), а также другие церковные деятели настаивали на буквальном толковании Песни Песней, но, кроме того, считали, что в ней присутствует прообразный смысл, указывающий на любовь Христа к своей Церкви. Этой точке зрения придерживаются некоторые католические исследователи, например, Петер Шегг и Винсент Заплетал. Однако, поскольку этому нет должного подтверждения, данный взгляд является всего лишь предположением.

6. Приспособление к языческому поклонению. Согласно Теофилу Мику Песнь Песней изначально представляла собой литургию, посвященную Тамузу-Адонису. В этом культе бог умирал, и, отправляясь на его поиски, богиня спускалась в преисподнюю, что и символизировала умирающая природа. Когда они возвращались, их брак выражался в этом обряде. Однако, в случае с Песней Песней все это было пересмотрено и подчищено, чтобы как-то согласовать с религией Израиля.

Однако, если бы Песнь Соломона имела такое происхождение, ее, конечно же, не включили бы в канон, и хотя в ней могут содержаться некоторые намеки на этот культ, имевший место в Израиле, она никогда не была просто культовым песнопением. Такое объяснение слишком натуралистично.

7. Сцена в гареме. Согласно Лерою Уотерману, в Песне (1:2 — 8:4) описывается сцена, которая происходит в гареме царского дворца в Иерусалиме. Соломон обращается к девушке из Сунама, в которой Уотерман усматривает девицу, доставленную Давиду, чтобы она была при нем сиделкой (1Цар.1:1-4). В этой сцене участвуют три голоса: Соломон, упомянутая девушка и сам гарем. Данный отрывок представляет собой сельскую сцену в Сунаме. Его толкование основывается на изменении порядка текста следующим образом: 1:1; 3:6-11; 4:1-6; 1:2 и след. Затем, после отрывка 3:5 идет отрывок 4:7 и след.

8. Притча. В 533 году н.э. Второй Константинопольский Собор осудил Феодора Мопсуэстского, однако сделал это не потому, что тот усомнился в каноничности Песни Песней, а потому, что отстаивал ее буквальное истолкование. Он считал, что это просто песнь о человеческой любви, написанная Соломоном по случаю своей женитьбы на дочери фараона.

В таком объяснении есть, конечно, важная доля истины: песнь на самом деле прославляет величие и чистоту человеческой любви, и этому не всегда уделяли достаточное внимание. Таким образом, Песнь Песней по своему замыслу носит дидактический и моралистический характер. Она приходит к нам, в этот греховный мир, где всюду царят вожделение и страсть, где на нас обрушиваются сильные искушения, стремящиеся отвратить нас от богоданной нормы брачной жизни. Своей самобытной и прекрасной формой она напоминает нам, как чиста и благородна истинная любовь.

И тем не менее это не исчерпывает всего замысла книги. Она говорит не только о чистоте человеческой любви, но и самим фактом своего включения в канон напоминает нам о любви, которая чище нашей. Заняв место в каноне (ибо, в конечном счете, именно Бог, а не человек канонизировал эти книги), она напоминает, что Господь, вложивший любовь в человеческое сердце, есть сама Чистота. Я считаю, что у нас нет оснований говорить, будто книга служит прообразом отношений Христа и Церкви, поскольку с экзегетической точки зрения это не оправдано. Тем не менее, она обращает наш взор к Нему, о чем недвусмысленно свидетельствует история ее толкования в христианской Церкви. Эту книгу можно считать безмолвной притчей. Созерцая картину возвышенной человеческой любви, мы оком веры усматриваем единую Любовь, которая превышает всякую земную человеческую привязанность, — любовь Сына Божия к заблудшему человечеству.

Дата добавления: 2015-08-18