Читайте также:
|
Я открываю глаза. Передо мной черное отверстие величиной с ладонь, внутри которого вращаются крохотные зеленые лопасти. Медленно просачиваясь, поступает воздух.
Меня держали в приподнятом положении перед одним из отверстий насоса, чтобы воздух поступал непосредственно. Каким-то образом насос все же удалось запустить.
К вечеру мы высвободились из заточения. Запертые в бетонной дыре, мы даже не догадывались, что во всем городе бомбардировке подверглись только вокзал и железнодорожные пути. Эшелон с беженцами был расстрелян с воздуха, тела убитых и раненых валялись вдоль полотна дороги.
Янош держался мужественно.
Взаимоотношения женщин снова меняются.
Молодая Женщина, для которой многое все еще внове, постепенно становится более самостоятельной, уверенной, жизнестойкой. И в то же время свыкается с другой, принимает ее, мирится с мыслью, что и она станет такой же, а пока присматривается к ней, старается многое перенять у нее. Пожилая, подметив и оценив это стремление, пытается завязать с ней дружеские отношения.
Скорей, скорей отсюда…
В сентябре мы наконец добрались до Будапешта. Над городом стлались черные тучи – горели бензоколонки Шелл. Из Будапешта подались дальше, в Чаквар. По пути остановились у одного из наших друзей. Янош позвонил по телефону в Чаквар, просил известить Маму, что мы живы и скоро прибудем.
При разговоре присутствовали хозяин дома и его мать. «Передайте, пожалуйста, Маме, что завтра увидимся». На другом конце провода задают какой-то вопрос, на что Янош отвечает: «Да, она тоже здесь…»
«Она» – это я, его жена…
Вдруг меня пронзила мысль, что я покинула Трансильванию и нахожусь в другом, чуждом мире. Почва под ногами у меня пошатнулась. Я вынуждена была осознать, что здесь, среди всех ужасов войны, я – одна-одинешенька.
Молодая Женщина с готовностью подбрасывает другую тему, чтобы перевести разговор.
Мамушка – добрейшее существо на свете: низенькая, пухленькая и туговата на ухо. Зато душа у нее чуткая.
А уж дворец Эстерхази!
Сто шестьдесят комнат, собственный театр и часовня, куда приходский священник специально является совершать богослужения, огромный парк, переходящий в охотничьи угодья, художественные сокровища… словом, невероятная роскошь. Ванных комнат в доме нет, зато умывальник отделан мрамором, в углубления вставлены тазики для мытья из фарфора ручной росписи, один рядом с другим. Ниже – овальная лохань для омовения ног – тоже фарфоровая и с ручной росписью. По краям умывальника весело пляшущие пастухи и пастушки…
Дата добавления: 2015-08-09; просмотров: 81 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Надо было тогда же развестись с ним. Немедленно, не откладывая в долгий ящик. | | | Знай они, что их ожидает, не стали бы веселиться. |